Уорнер всегда предельно собран. Он всегда холоден и спокоен. У него ясная голова. Он не лезет за словом в карман. Спорю, у него никогда никаких проблем с девушками; не то что у меня. Ему не стоит никакого труда, ч
Ух ты!
Яболван!
Не понимаю, как я мог забыть, что буквально вчера его бросила девушка. Я тому свидетель. Я видел, что было потом. Уорнер в приступе панической атаки рыдал на полу.
Тяжело вздыхаю и обеими руками ерошу себе волосы.
Уорнеру тоже не везет в отношениях, как и мне. Это и утешает, и огорчает. Выходит, с Назирой у меняникаких шансов.
Как же ненавижу всех и вся!
Ждать мне Уорнера и Касла еще минуты две, и я вытаскиваю из кармана кекс. Нервно ем, отрываю огромные куски и не глядя бросаю в рот.
Когда вошел Касл, я чуть не подавился кексом, просипел ему коротко: «Привет». Касл нахмурился, явно осуждая мое поведение, что я предпочел не заметить. Машу рукой и пытаюсь проглотить остатки кекса. На глаза наворачиваются слезы.
Заходит Уорнер, закрывает дверь.
Почему тебе непременно надо есть как свинья? хамит он мне.
Я хмурюсь, пытаюсь возразить, он жестом руки меня останавливает.
Не смей ничего мне говорить с набитым ртом!
Я, давясь, проглатываю остатки кекса. Прокашливаюсь.
Знаешь что? Достали уже твои шуточки на мой счет. Нечестно.
Уорнер пытается возразить, я его обрываю.
Нет. Я не ем как свинья. Просто я всегда хочу есть. Поживи-ка пару лет, голодая до смерти, вот тогда сто раз подумаешь, прежде чем насмехаться над моей манерой есть, ясно, засранец?
Поразительно, как быстро и неуловимо меняется лицо Уорнера. Сжатых челюстей нет как нет, складки между бровямитоже, только глаза метнули молнию.
Он поворачивается четко на сорок пять градусов от меня. Голос звучит официально.
Нас ждут в соседней комнате.
Я принимаю твои извинения, отвечаю я.
Уорнер опять глядит на меня. Отворачивается.
Касл и я вслед за ним выходим из комнаты.
Ладно, может, я чего-то и не понимаю, только мне эти ребята не кажутся такими уж страшными. Там близнецыюноша и девушка, они бегло говорят между собой по-испански. И высокий черный парень с британским акцентом. Хайдера, Назиры и Лены нет, однако все вежливо стараются этого не замечать. На самом деле прибывшие очень даже ничего. Особенно Стефан, сын Верховного главнокомандующего Африки. Он абсолютно хладнокровен; от него, в отличие от других, так и разит силой серийного убийцы. У него на левой руке браслет, нечто серебряное с массивными красными камнями, типа рубинов, и я никак не могу отделаться от чувства, что этот браслет мне знаком. Я смотрю на него не отрываясь, пытаюсь понять, почему у меня такое чувство, как вдруг
Появляется Джульетта.
По крайней мере, я думаю, что это Джульетта.
Она выглядит абсолютно иначе.
На ней экипировка, в которой я раньше ее не видел, черная с головы до пят, и выглядит хорошокрасивая, как всегда, только другая. Кажется жестче. Зловеще. Я не ожидал, что мне понравится ее коротая стрижка, вчера вечером небрежная, неаккуратная, Джульетта, должно быть, с утра ее поправила. Стрижка идеально завершает ее новый облик. Простая ультракороткая стрижка.
Ей идет.
Доброе утро, говорит Джульетта, ее голос звучит глухо, я тревожусь.
Она произнесла эти два слова так сурово и так непривычно, что я даже испугался.
Черт, принцесса, тихо обращаюсь к ней, ты ли это?
Джульетта смотрит на меня, такое ощущение, что сквозь меня, а жестокое, ледяное выражение ее глаз ранит мое сердце, как никогда ранее.
Не понимаю, что творится с моим другом.
И потом, как будто мало еще дерьма, в дверь врывается Лена, точно ненормальная дебютантка. Наверное, ждала где-то рядом, за кулисами, чтобы эффектно выйти на сцену. Испортить Джульетте игру.
Не сработало.
Я наблюдаю, как Джульетта в первый раз встречается с Леной: так скала встречается с волной. Джульетта непоколебима и высокомерна, я горжусь тем, что она сильна, хоть и не узнаю ее.
Джей не такая.
Не такая суровая.
Я видел ее яростнойчерт, я видел ее безумной, но никогда бессердечной. Никогда-никогда. Не то чтобы я думал, будто Лена достойна лучшего приема; хрен с ней, с Леной. А вот Джульетта. Игра на публику совсем не в ее характере, это означает лишь одно: ей очень плохо, гораздо хуже, чем я думал. Хуже, чем могу себе представить. Точно боль ее изуродовала.
Я ведь знаю.
Я ее знаю.
Уорнер убил бы меня, если бы догадался о том, что я сейчас чувствую, только это правда: я знаю Джульетту лучше всех. Даже лучше его.
Математика проста: Джей и я знакомы дольше и ближе.
Она и я, чего только мы не пережили вместе! Онамой самый близкий друг.
Касл тоже мне близок, но он как отец; ни с ним, ни с другими я не общаюсь так, как с Джульеттой. Она особенная. Принимает меня таким, какой я есть. Я же даю ей возможность выплеснуть эмоции; кроме того, мне нравится, как она умеет сопереживать. Она настолько чувствительна, что даже шутка может ее ранить. Вот кто она. Она всяогромное сердце.
И какуюкакую версию Джульетты я вижу сейчас?
Дерьмовую.
Эту версию я не могу принять, потому что уверен: она фальшивая. Что-то идет наперекосяк.
Возросший гул сердитых голосов разбивает мою задумчивость.
Успеваю заметить, как Лена несет какой-то бред. Валентина, одна из близнецов, поворачивается к ней. Напрягаю слух, чтобы услышать, что она говорит:
Надо было тогда отрезать тебе уши!
Я резко приподнимаю брови.
Смущенный, шагаю вперед и оглядываю комнату в поисках разгадки, однако повисшее вокруг напряжение заставляет всех замолчать.
М-м, кх, откашливаюсь. Я что-то пропустил?
В ответтишина.
Кто-то наконец вызывается объяснить. Лена. Однако я уже понимаюей лучше не доверять.
Валентина любит прикидываться.
Николас, другой близнец, резко, сердито отвечает ей по-испански. Валентина хлопает брата по плечу.
Ничего. Все нормально, пусть болтает. Лена думает, я люблю прикидываться. Тут она произносит слово по-испански. Я вовсе не прикидываюсь. Еще больше слов на испанском.
Стефан в шоке открывает рот, а Лена лишь закатывает глаза. Не понимаю, что происходит.
Начинаю хмуриться. Как-то странно складывается разговор.
Впрочем, когда я гляжу на Джульетту, то с облегчением осознаю: я не один такой. Джей тоже совершенно не понимает смысл их беседы. И Касл. У меня появляется мысль, что и Уорнер сконфужен, однако он вдруг начинает говорить с Валентиной на беглом испанском.
У меня кружится голова.
Черт, брат, ты тоже умеешь по-испански? Теперь буду знать.
Мы все говорим на многих языках, отвечает мне Николас. Он выглядит немного раздраженным, но я ему благодарен за разъяснение. Мы должны уметь догов
Джульетта сердито перебивает его:
Слушайте, парни, меня не волнуют ваши личные драмы. У меня зверски болит голова и миллион дел на сегодня, предлагаю начать.
Ха!
Наверняка у Джульетты похмелье.
Спорю, с ней такое впервые. Не смертельно, конечно, но веселье то еще.
Николас мягко говорит что-то ей в ответ, а затем наклоняет голову в полупоклоне.
Я скрещиваю руки на груди. Не доверяю я ему.
Что? Джульетта, смущенная, пристально смотрит на Николаса. Не понимаю.
Тот улыбается ей. Произносит пару слов по-испанскивот теперь точно над ней насмехается, я уже готов его осадить.
Уорнер меня опережает. Что-то ему говорит, я не слышу что, но это рассердило Джульетту еще сильнее.
Ну и утро сегодня!
Николáс выдает по-английски: «Мы рады познакомиться с вами», и я окончательно, черт побери, сконфужен; все-таки надо учиться себя сдерживать.
Джульетта отвечает:
Полагаю, вы все будете присутствовать на сегодняшнем симпозиуме?
Еще один учтивый поклон от Николаса. Куча слов на испанском.
Это «да», переводит Уорнер.
И доводит Джульетту до бешенства. Она разворачивается к нему всем телом.
На каких еще языках ты говоришь? Ее глаза мечут молнии, и Уорнер так теряется, что у меня сердце сжимается от боли за него.
Все серьезно.
Сегодня им обоим, Уорнеру и Джульетте, фигово. Они старательно прикидываются твердыми, крутыми, собранными, как вдругбабах. Стоит Джульетте сказать ему одно только слово, и Уорнер превращается в идиота. Таращится на нее, не в состоянии издать и звука, а она вспыхивает, краснеет до кончиков волос, потому что он смотрит на нее.
О господи!
Вот интересно, Уорнер понимает, как он выглядит сейчас, тупо уставившись на Джульетту и растеряв все слова? И вдруг до меня доходит: я-то сам выгляжу точно так же, когда разговариваю с Назирой.
По телу пробегает невольная дрожь.
Наконец Стефан выводит Уорнера из транса. Прокашливается и заявляет:
Мы с детства учили много языков. Важно, чтобы главнокомандующие и члены их семей могли между собой общаться.
Джульетта смотрит в пол, пытаясь успокоиться. Когда она поворачивается к Стефану, лицо у нее почти нормальное, только остается пара красных пятен.
Я думала, что Оздоровление решило избавиться от всех языков, говорит она, и что вы общаетесь на едином универсальном языке
Sí, мадам Верховная, отвечает Валентина. (Слово «sí» я знаю. Оно означает «да». Я не круглый идиот.) Это правда, кивает она. Но сначала нам надо было как-то общаться друг с другом, не так ли?
И вдруг
Не знаю почему, только ответ Валентины обезоруживает Джульетту. Она снова почти похожа на себя. Ее лицо расслабляется. Глазачуть печальныераспахиваются.
Откуда вы родом? тихо спрашивает она. Ее голос, такой беззащитный, вселяет в меня надеждунадежду, что настоящая Джей возвращается. Как назывались ваши страны до того, как мир перекроили?
Мы родились в Аргентине, отвечают близнецы.
Моя семья из Кении, сообщает Стефан.
Вы ездили друг к другу в гости? Джульетта поворачивается, внимательно рассматривает их лица. Вы посещали другие континенты?
Они кивают.
Ух ты! Наверное, это здорово.
Вы тоже должны приехать к нам с визитом, мадам главнокомандующая, говорит, улыбаясь, Стефан. Нам очень хочется, чтобы вы у нас побывали. Кроме того, добавляет он, вы теперь одна из нас.
Улыбка Джульетты сразу умирает.
Ее лицо застывает. Забрало опускается. Она снова в броне, в броне высокомерия, как и была, когда вошла сюда. Говорит строгим голосом:
Уорнер, Касл, Кенджи!
А? прокашливаюсь я.
Да, мисс Феррарс? слышу ответ Касла.
Гляжу на Уорнера, тот не произнес ни слова. Только пристально смотрит на Джей.
Мне хотелось бы поговорить с вами тремя наедине, пожалуйста.
Я перевожу взгляд с Уорнера на Касла, ожидаю, скажет ли кто-то что-нибудь. Оба молчат.
Э, да-да, быстро говорю я. Без проблем.
Я бросаю Каслу сердитый взгляд, типа, какого черта?
Он быстро выпаливает:
Разумеется.
Уорнер таращится на Джей, продолжая молчать.
Я чуть не стукнул его.
Кажется, Джульетта согласна с ходом моих мыслей; по тому, как она гордо шествует на выход, видно: она просто в бешенстве. Я делаю за ней шаг к двери и вдруг чувствую на своем плече руку. Тяжелую руку.
Мы с Уорнером встречаемся взглядами, ине буду вратьне дай бог увидеть такое еще раз. Глаза у этого парня застывшие. Бледно-зеленые льдинки. Мне стало не по себе.
Дай мне минутку побыть с ней наедине, просит он.
Я киваю. Отступаю назад.
Ага, сколько нужно.
Уорнер исчезает. Слышу, как он зовет Джульетту. Стою дурак дураком, разглядываю открытую дверь и демонстративно не замечаю остальных в комнате. Скрещиваю на груди руки. Откашливаюсь.
Итак, это правда, комментирует Стефан.
Ты о чем? В удивлении разворачиваюсь к нему.
Они действительно любят друг друга. Он головой указывает на открытую дверь. Эти двое.
Ага, смущенно отвечаю я. Правда.
Мы, конечно, слышали об этом, говорит Николас. Но интересно увидеть собственными глазами.
Интересно? приподнимаю я бровь. Интересно что?
Довольно трогательно, вмешивается Валентина.
Касл подходит ко мне и тихо напоминает:
Минута прошла.
Хорошо, киваю я. Ладно, ребята, увидимся позже. Если вы, парни, еще не завтракали, можете без зазрения совести стащить с кухни парочку кексов. Они вкусные. Я уже попробовал.
Глава 4
Мы выходим из зала, и я резко торможу, едва не упав. Уорнер и Джульетта ушли недалеко, стоят лицом друг к другу, видноу них жаркий, серьезный разговор.
Надо убраться отсюда, говорю Каслу. Не будем им мешать.
Касл не реагирует. Пристально смотрит на Уорнера и Джей с напряженным выражением лица, таким я вижу его в первый раз.
Похоже, совсем его не знаю.
После всего, что Уорнер сказал мне вчера, что Каслу все известно о трудной жизни Джульетты: родители отвергли ее, сбагрили Оздоровлению, ее расценивали только как оружие, и что Касл меня под прикрытием послал, чтобы забрать ее, я почувствовал себя немного странно. Не паршиво, нет. Просто странно. Этого откровения абсолютно недостаточно, чтобы я мог потерять веру в Касла: мы столько вместе пережили, моя любовь к нему по-прежнему крепка.
Однако ощущение странное.
Будто я выбит из колеи.
Так и подмывает спросить Касла: почему он все держал от меня в секрете? Жажду объяснений. И, по некоторым соображениям, не могу заставить себя их потребовать. По крайней мере, не сейчас. Может, конечно, я боюсь получить ответы на свои вопросы. Боюсь, что узнаю о себе нечто такое.
Да. Касл наконец прерывает молчание, звуком своего голоса разгоняет мои мысли. Наверное, не надо им мешать.
Я перевожу на него взгляд.
Ты думаешь, им плохо вместе, да?
Касл, удивленный, поворачивается ко мне.
Наоборот. Удача, что они нашли друг друга в этом жестоком мире. Просто, если они хотят стать счастливыми, им надо исцелиться. Каждому лично.
Он отворачивается, чтобы снова посмотреть на Уорнера и Джульетту.
Жалею, что между ними еще столько невысказанного. Хочу, чтобы они потрудились над собой, выкинули из своего прошлого ядовитые тайны.
Нехило!
Касл улыбается.
Никак иначе.
Крепко обнимает меня за плечи.
А ты. Вот что мне хочется больше всегочтобы ты понял сам себя. Ты замечательный, симпатичный юноша, умеешь сострадать другим, ты просто в лепешку разобьешься ради любимого человека.
Изумленный, я отступаю.
Почему ты это говоришь?
Мне следовало давно тебе сказать, вздыхает он. Я хочу, чтобы ты понял: Назире очень-очень повезло, что в нее влюбился именно ты. Жаль, что ты этого не понимаешь. Да, она красивая, превосходная, но ты
Что? Погоди-ка Мне стало тошно. Откуда ты?
О, удивляется Касл. Так это был секрет? Я и не знал. Мои извинения.
Сквозь зубы чертыхаюсь.
Он смеется.
Должен сказать: если хочешь сохранить свои чувства в тайне, тебе стоит сменить тактику.
Ты о чем?
Касл пожимает плечами.
Ну да, ты ж не видишь себя со стороны, когда она рядом. У тебя все на лице написано. Вот такими буквами.
Я со стоном опускаю голову на руки.
А когда наконец я готов ответить и поднимаю лицо, то от увиденного забываю все слова.
Уорнер и Джульетта так
Так страстно, прямо здесь, в холле По-моему, раньше я не видел, как они целуются. Замираю, смущенный. Надо, видимо, отвернутьсяпонимаю, что надо. Ну неприлично подглядывать. Однако я загипнотизирован.
Совершенно ясно: между ними сумасшедшая химия.
Мне всегда казалось, что их отношения не имеют будущего. Я не мог понять, как такой бесчувственный парень, как Уорнер, мог понравиться такой чувствительной девушке, как Джульетта: она-то без эмоций не может ни есть, ни спать, ни дышать. А Уорнер, по-моему, сухарь до мозга костей. Меня беспокоило то, что она многое ему доверила, а что получила взамен? Дерьмо? Психопата с кучей пиджаков?
В общем, я боялся, что Джульетта не получит ту любовь, какую она заслуживает.
А вот сейчас, вдруг
Их отношения приобретают смысл. Все, что Джей мне о нем говорила, приобретает смысл. Не думаю, что уже понимаю Уорнера, но очевидно: она зажигает в нем огонь. Когда он ее обнимает, он выглядит живым. Человечным, каким я раньше его не видел.
Похоже, Уорнер влюбился.
И не просто влюбился, а безнадежно. Когда они отрываются друг от друга, оба словно немного не в себе, Уорнер особенно. Его всего трясет. А когда Джульетта стремительно убегает по коридору, я понимаю: добром это не кончится.
Мое сердце болит. За них обоих.