Ты понятия не имеешь, что я сейчас чувствую, взрывается он. Машина слегка уходит в сторону.
Зейн, притормози. Давай поговорим об этом. Тебе больно. И я хочу помочь.
Да? А сама помощь не принимаешь. Тебе тоже было больно всё это время. Ты оплакиваешь Трея так, будто он умер или что-то вроде того. Почему ты не можешь просто радоваться, что он жив?
Его слова как пощёчина. Оцепенев, я отвечаю:
Зачем ты приплетаешь его?
А я не могу? Он мой брат. То есть он мне ближе, чем тебе сейчас.
Я так сильно хочу врезать емучтобы нос был разбит в кровь, а челюсть ныла от боли. Сжимаю кулаки от злости, но тут спокойная, рациональная часть меня говорит, что это плохая идеянападать на человека, ведущего машину на скорости сто шестьдесят километров в час по этой петляющей дороге в сторону плотины.
Плотина. Я только сейчас поняла, куда мы направляемся.
Передумав бросаться с кулаками, я скрещиваю руки на груди и отворачиваюсь к окну. Когда мы оказываемся на вершине холма, нам открывается вид на бирюзовую гладь озера. Солнце бликами отражается на зеркальной поверхности, создавая почти ослепляющий эффект.
Зейн глубоко вдыхает и выдыхает рядом со мной.
Слушай, Сиенна, мне, правда, жаль. Не знаю, что на меня нашло
Это называется «злость», Зейн, отвечаю с сарказмом. Даже ты не можешь всегда быть идеальным.
Его голос становится тихим.
Прости меня. Мне стоило поблагодарить тебя за заботу вместо того, чтобы он обрывает себя. Я идиот.
Я смягчаюсь на его словах.
Всё нормально. Я понимаю, что тебе нужно было просто выплеснуть эмоции. Но не отгораживайся от меня.
Уголок губ Зейна приподымается.
И ты тоже.
Договорились.
Зейн паркует свой мерседес рядом с озером, и мы оба выбираемся из машины.
Ничего не вспоминаешь? спрашивает Зейн с кривоватой ухмылкой.
То, как ты думал, что я пытаюсь покончить жизнь самоубийством? Второй раз? я смеюсь. Не знаю, почему ты принял меня за суицидницу.
Зейн пожимает плечами.
Может, я просто искал предлог, чтобы спасти тебя.
Моё сердце делает кувырок.
Зейн, мягко говорю я, тебе не стоит продолжать говорить такие вещи.
Он обходит машину.
Почему нет? он берёт меня за руку, тепло его ладони посылает жар по всему моему телу.
Это не очень хорошая идея, бормочу я, но не прилагаю никаких усилий, чтобы забрать руку.
Он смотрит на меня, а затем на наши переплетённые пальцы.
А что, если всё-таки хорошая? Что если это самая лучшая идея во всём чёртовом мире?
Но но ведь ты помолвлен. С другой девушкой.
Но я не хочу этой помолвки, говорит он низким голосом. Он делает шаг ко мне и оказывается так близко, что я могла бы обхватить его руками, если бы захотела.
Зейн, предупреждаю я, но моё предупреждение застревает в горле. Он смотрит на меня тем самым взглядом. Так он смотрел на меня перед тем, как впервые поцеловал на диване у него дома.
Что? шепчет он.
Пожалуйста, не надо но он уже наклоняется ниже, его взгляд направлен на мои губы. Из меня вырывается судорожный выдох, когда его пальцы выскальзывают из моих и касаются моей талии, мягко притягивая к нему. Не успеваю я себя остановить, как наши губы встречаются, все нервные окончания концентрируются в одном месте. В нём тот огонь, то тепло, которого мне так не хватает. И единственная искра превращается в мгновенно распространяющееся пламя.
Лицо Трея возникает перед моими глазами, его широкие плечи и не менее широкая улыбка. Я отталкиваю Зейна от себя.
Зейн, пожалуйста
Он отходит на шаг назад и трёт ладонью лицо.
Он даже не помнит тебя.
Не в этом дело. А как же Ариан?
Да плевать мне на Ариан! Трей проживает мою жизнь, он вскидывает руки в воздух. Кто знает? Может, мы с тобой были бы вместе, если бы нас с Треем не перепутали при рождении.
И тогда бы ты лежал на больничной койке, не помня, кто я такая. Этого бы ты хотел?
Нет, конечно, нет. Просто он запускает пальцы в волосы. Вся моя жизнь была ложью. Но это он указывает на нас с ним, кажется настоящим.
Но это не так, Зейн. Не так. Ты ты чувствуешь боль, растерянность из-за всей этой ситуации. Всё дело в этом.
Его черты смягчаются.
Я не растерян, Сиенна. Я влюблён. В тебя.
Я тру виски, будто это может помочь стереть всю эту путаницу в моей жизни.
Я не могу сейчас об этом думать.
А я не могу перестать об этом думать.
Зейн разворачивается и идёт к озеру. У края воды он останавливается, засунув руки в карманы, и смотрит на противоположный берег.
После затянувшейся паузы я нерешительно подхожу к нему. Смотрю через озеро на скалистый берег, где линия воды разделяет светлую, сухую часть скалы от тёмной, даже красноватой.
Почему ты захотел приехать сюда?
Я бы поехал в «Мегасферу», но кое-кто её взорвал, резко отвечает он.
Извини, что
Слушай, Сиенна, ты можешь перестать извиняться? Я знаю, что ты сожалеешь обо всём, что произошло за последние несколько недель, но в сравнении со всей ложью, которой кормил меня отец на протяжении двадцати одного года, твои поступкиэто так, пустяки.
Он тяжело вздыхает, и я не знаю, что мне сказать или сделать, чтобы ему стало лучше.
Я сажусь у края воды, снимая ботинки и носки, и окунаю пальцы ног. Жара сегодня, по меньшей мере, шестьдесят пять градусов по Цельсию, но вода всё же прохладная.
Уровень воды стал ниже по сравнению с тем, что был в прошлый мой приезд. Теперь это было бы по-настоящему тупопрыгать со скалы, но внезапно я чувствую безумное желание всё равно это сделать.
Зейн присаживается рядом со мной и откидывается назад, упираясь руками.
Я собираюсь сказать Ариан, что между нами всё кончено.
Что?! Зейн, ты не можешь этого сделать. А как же твоё будущее?
Технически, отвечает он, это будущее Трея.
Я разворачиваюсь к нему лицом.
Слушай сюда, Зейн Райдер. Именно тебя вырастил Харлоу, именно тебя готовили ко всему этому. Ты знаешь, как функционируют лаборатории, ты даже создал свою собственную чудо-сыворотку. Ты сын Харлоу. Кого вообще волнуют какие-то там гены?
Да, но Трейтот образцовый продукт, которого создал мой отец, он кривит лицо. А я я всего лишь результат маминой интрижки.
Я качаю головой.
Не говори так. Это звучит нелепо.
Мой ответ вызывает у него улыбку.
Я очень хочу поцеловать тебя снова.
Внутри меня идёт борьба. Часть меня хочет поцеловать Зейна. Может, так я смогу забыть о боли при мысли, что Трей меня не помнит и утверждает, что у него есть невеста. Но я всё ещё люблю Трея. Это ведь неправильно: целовать одного парня, а любить другого?
Но нам нельзя, твёрдо говорю я, неуверенная, кого я пытаюсь в этом убедить.
Ты права, соглашается он. Нельзя, пока я не разорву помолвку с Ариан.
Он поднимается на ноги и возвращается к машине.
Я задерживаюсь немного, потому что мне нужно натянуть носки и надеть ботинки на мокрые ноги. Садясь на кожаное сиденье рядом с ним, я спрашиваю:
Можешь отвезти меня в одно место?
Мне нужно его увидеть. Нужно увидеть своими глазами, как оно выглядит теперь, когда пыль улеглась, а чувство вины усилилось. Осталось ли там что-нибудь?
Конечно. Куда ты хочешь съездить?
В лагерь.
6. ЗЕЙН
Я еду вдоль заброшенной железной дороги, пока мы не подъезжаем к туннелю, где, по словам Сиенны, находится вход в лагерь. Однако он обвалился, оставив только небольшую щель, через которую мог бы пролезть один человек. Сиенна говорит, что выжившие «граневцы» сейчас перебрались на чью-то ферму, заселив амбар или что-то типа того.
Я всё ещё пытаюсь разобраться со всем тем, что навалилось на меня сегодня. Я не первый генетически модифицированный человек, как мне говорили всю жизнь. Есть другие, скрывающиеся, нашедшие убежище в «Грани». Когда я думаю об экспериментах своего отца над детьми меня тошнит от одной мысли. Как вообще кто-то может так поступать? Не говоря уж о человеке, которым я восхищался, с которого брал пример с самого детства. И теперь, когда я знаю, что Трейнастоящий сын моего отца, ребёнок-образец деятельности «Хромо 120» и законный наследник огромной компании Харлоу Райдера, то кто же тогда я?
Мы паркуемся и выходим.
Уверена, что хочешь этого?
Она колеблется, но затем кивает.
Это всё моя вина. Все эти люди мертвы из-за меня. Я привела Рэдклиффа прямо к Трею и лагерю «Грани», и я не могу себе этого простить.
Сиенна начинаю возражать я, потому что она не должна себя винить.
Нет, Зейн, это правда.
Не успеваю я возразить, как она проскальзывает в одну из узких щелей, царапая ногу об острый камень.
Осторожнее, кричу ей вслед. Мы не знаем, насколько это безопасно.
Сиенна включает фонарик на своём линке, освещая пространство. Груда камней блокирует проход в метре от нас, но опять же, здесь есть щели, как будто кто-то уже пытался пробраться через них, раскапывая путь внутрьили наружу.
Мы пробираемся дальше, и оказываемся внутри туннеля.
Сюда выгружали запасы, поясняет Сиенна. Она светит фонариком на смятые небольшие грузовики и ахает. Здесь есть чёрная машинапикап, вроде бы? расплюснутая, как гипсокартон, придавленная сверху большими булыжниками.
Это был пикап Трея, шепчет она. С широко распахнутыми глазами она подходит к тому, что осталось от машины. Я собираюсь напомнить ей, чтобы была осторожней, как вдруг замечаю её «Харли», и она тоже. Её байк зажат между двумя грузовиками. Он немного помят, но на удивление целвидимо, грузовики приняли весь удар на себя, защитив мотоцикл от падающих камней.
Сиенна вскрикивает и подбегает к своему байку, перелезая через валуны по пути. Когда она добирается до него, она проводит ладонью по рулю и кожаному седлу, оценивая повреждения.
Нужна помощь? кричу ей.
Это моя «Харли»! Она в порядке, вроде бы. Удачно вклинилась.
Я пробираюсь через завалы и спрыгиваю на пол, от моих ступней поднимается облако пыли и грязи.
Давай я взгляну, я поднимаю заднюю часть, прикидывая вес байка. Думаю, я смогу её вытащить.
Она смотрит на меня, не в силах поверить.
С ума сошёл? Она весит килограмм двести, не меньше.
Пожимаю плечами.
Ну, подумаешь, немного больше, чем я обычно выжимаю в зале. Я справлюсь.
У тебя крутые мускулы и всё такое, но двести килограмм, серьёзно?
Её слова слегка задевают мою гордость, и теперь я как никогда решительно настроен доказать ей, что смогу. И вместо ответа я собираю силы и поднимаю «Харли», мышцы шеи натягиваются. Сиенна цепенеет, глядя с благоговением.
Расчисти дорогу, говорю со стиснутыми зубами.
Она спешно перепрыгивает завалы бетона, несясь к каменному завалу. Пока она откидывает в сторону камни размером с кулак, я делаю глубокий вдох и поднимаюсь на груду камней, держа в руках байк. Все мышцы трясутся от напряжения, сердце колотится в груди, разгоняя адреналин по венам. Я сосредотачиваюсь на щели размером с байк, которую создаёт Сиенна, тоже напрягаясь от прикладываемых усилий. Из меня вырывается стон, когда байк начинает выскальзывать из пальцев. Сиенна оборачивается, глядя на меня со слегка приоткрытым ртом.
Скорее! шиплю я.
Да. Прости.
Я останавливаюсь на относительно свободном пространстве. Байк с грохотом приземляется рядом.
Думаю, дальше его можно толкать, я сгибаюсь, чтобы перевести дух, одной рукой продолжая держать её «Харли».
Уже почти всё, отвечает Сиенна, запыхавшись.
Как только моё сердцебиение возвращается в норму, я берусь за руль и начинаю катить байк. Он движется медленно, будто бы сопротивляясь моим усилиям, но хотя бы его больше не надо нести.
Я тащу «Харли» через первый проход, и вскоре мы оказываемся у следующего завала обвалившегося бетона. Сиенна держит байк, пока я расчищаю проход, отбрасывая обломки в сторону. Но, по всей видимости, я делал это слишком неосторожно. Когда я хватаю крупный булыжник, раздаётся гул, и на меня сыплется несколько камней.
Осторожно! вскрикивает Сиенна, хватая меня за руку и оттягивая назад. Я спотыкаюсь и падаю на задницу. Мои руки в грязи и машинной смазке от байка, а одежда измазана коричневой глиной. Облако пыли поднимается вверх, оседая на моей груди. Я кашляю, пытаясь вдохнуть хоть немного свежего воздуха.
Нам нужно выбираться отсюда, говорит Сиенна.
Я подскакиваю на ноги, размахивая руками перед собой, словно это может расчистить воздух передо мной.
Тяжеловато здесь дышать, да?
Только представь, что ты попал в ловушку под этой горой, пока сверху скидывают бомбы, и огонь с дымом поглощают всё.
Это всё, что она рассказывает о той ночи. Если не считать кошмары, от которых она просыпается по ночам, она старается избегать разговоров о том, что произошло.
Это не твоя вина, Сиенна.
Она горько смеётся.
Скажи это сотне людей, погребённых по ту сторону этих стен, слёзы наполняют её глаза, и она отводит взгляд, всегда стараясь выглядеть сильной в моих глазах. Хотел бы я, чтобы она не думала, что должна быть сильной для меня. Чтобы она позволила мне увидеть её слабости. Я бы не стал любить её меньше.
Мне жаль, Сиенна. Жаль, что тебе пришлось пережить это. И ещё больше жаль, что я бросил тебя тогда в Малом правительственном здании. Всё, что сказал тот человек
Это в прошлом, обрывает она меня. Мы же решили двигаться дальше, да? Между нами никаких обид.
Я хотел бы, чтобы она понимала, как сильно я жалею о том, что оставил её в МПЗ. Может, если бы я остался, всё вышло бы иначе. Что было бы, если бы я не ушёл? Возможно, она поехала бы со мной, осталась бы у меня в гостях, чтобы провести время с сестрой. Может, вовсе бы не вернулась в лагерь. Рэдклифф не смог бы выследить их убежище, и всех этих бесконечных кошмаров, полных ужаса и мук совести, просто не было бы.
Да, никаких обид, подтверждаю я. Я толкаю байк к проходу, созданному моим небольшим камнепадом. Сиенна идёт рядом, пока мы движемся вдоль железной дороги на выход из туннеля. Солнце ярко слепит снаружи, и я моргаю несколько раз, чтобы глаза привыкли.
Как только мы доходим до моей машины, я ставлю байк на боковой упор.
Что теперь? спрашиваю я.
Сиенна уже поворачивает ключ в замке зажигания, и я уже знаю, что она задумала.
Хочешь прокатиться, да?
Просто хочу убедиться, что она в порядке, Сиенна наклоняется, проверяя мотоцикл, и бормочет что-то вроде: «два-эр-де-ка».
Два-что?
А, прости, она бросает смущённый взгляд на меня. Это я сама с собой. 2Р-ДК. Чеклист, чтобы проверить, что на мотоцикле безопасно ехать. Это расшифровывается как Руль, Рама, Двигатель, Колёса.
Мои брови взлетают вверх.
Впечатляет. Откуда ты столько знаешь о мотоциклах? Тебя в детстве катал отец?
Она взрывается смехом на мой вопрос.
Мой папа и мотоцикл? Несовместимы. Папа любил кожаные кресла, кофе и книги, а не машинное масло и пот.
Она ложится на спину, проверяя покрышки и спицы на предмет повреждений.
Это стало для меня чем-то вроде хобби после его смерти. Ты бывал когда-нибудь на свалке у Шантильи? А, забейконечно, нет. В общем, там я и нашла «Харли», когда пыталась раздобыть какую-нибудь старую мебель в наш трейлер, она поднимает глаза на меня. Знаешь, мы не всегда жили в трейлере.
Я пытаюсь не выдать своего удивления.
Что произошло?
После смерти папы мама заболела. Мы больше не могли позволить себе оплачивать счета за проживание на окраине, так что мы продали его и всё, что было внутри, и нашли трейлер на периферии города. Тогда я бросила школу и начала браться за нелегальные подработки.
Она говорит об этом якобы равнодушно, но я чувствую правду. Это было тяжелой ношей для неё. Тяжелее, чем должна нести на себе девочка-подросток. Но она слишком сильная, чтобы жаловаться.
Даже не представляю, как ты выдержала.
Она садится, вытирая руки о свои шорты. Мой взгляд рефлекторно скользит по её обнажённым ногам.
У меня не было выбора, говорит она, поднимаясь на ноги, и ещё раз осматривая мотоцикл, наклоняясь вверх-вниз, чтобы удостовериться наверняка.
Так вот, продолжает она. Когда я нашла «Харли», я забрала её домой, вычитала всё, что могла, о старых мотоциклах и отремонтировала её. Рядом с Холлоу есть магазинчик, который продаёт запчасти, и туда я пошла тратить деньги с первой же зарплаты, она гордо похлопывает свой байк. Ни на секунду не пожалела об этом.