Улегшись опять на лежак, я постарался заснуть. Мне почудилось. Этого не может быть на самом деле. Нужно взять себя в руки. С большим трудом все же удалось погрузиться в сон, но в этот раз ко мне явилась не только Трюд, но и незнакомый мужчина в черном блестящем одеянии. Вместо его лица клубился туман. Он не делал ничего угрожающего, но само его присутствие приводило в ужас.
Кто ты? попытался я докопаться до истины, стараясь не обращать внимания на протягивающую ко мне руки Трюд.
Снова раздался смешок. Незнакомец не сказал ни слова, а затем исчез.
С того дня я не раз ощущал постороннее присутствие и слышал издевательский смех. Но все указывало на то, что слышу его только я. Чтобы не приняли за безумца, приходилось делать вид, что ничего не происходит. Однако кое-что изменилось. Так, я заметил, что сила моя увеличилась в несколько раз. Мне легко удавалось разогнуть и согнуть подкову, в одиночку поднять мельничный жернов. Если вступал в рукопашную схватку, то легко мог побороть противника вдвое крупнее. Меня начали бояться и уважать еще больше, а после одного случая и вовсе стали легенды слагать.
В тот день мы с несколькими приятелями и Торольвом отправились на охоту. Как назло, никто из лесных обитателей не появлялся на глаза, мы бесцельно блуждали по лесу. Я уже решил возвращаться, как вдруг заметил, что Торольв отделился от остальных. Когда это произошло, никто не помнил. Досадуя на незадачливого мальчишку, мы двинулись на поиски, выкрикивая его имя. Наконец, издалека донесся слабый возглас, полный неподдельного ужаса. Я пустил коня вскачь, не помня себя от тревоги, оставив далеко позади остальных.
Торольва я нашел на поляне, забравшимся на дерево. Рядом бесновался огромный медведь. Он тряс ствол, на котором висел мальчишка, рычал, из разинутой пасти капала слюна. Я потянулся за луком. Медведь заметил меня и оставил Торольва в покое. Лошадь взвилась на дыбы, и я не удержался в седле. Очутившись на земле, увидел над собой оскаленную пасть. Вскочив, едва успел уклониться от смертельного захвата. Однако на плече осталась глубокая царапина. Зверь снова пошел на меня, я не успел отшатнуться и почувствовал, как хрустят кости от медвежьих объятий.
Откуда-то пришло осознание силы, в голове прозвучал настойчивый приказ:
Убей его. Ты можешь.
Я напрягся и рывком расцепил звериные лапы, затем налетел на опешившего противника, повалил и схватил за морду, проворачивая ее назад. Хрустнули позвонки, хищник обмяк. Тяжело дыша, я поднял глаза и увидел изумленные лица подоспевших приятелей и Торольва.
С того дня меня прозвали Бьорном в честь опасного зверя, которого я сумел победить. Я гордился прозвищем, предпочитал, чтобы меня называли именно так, хотя и привычное имя Снорри вполне соответствовало характеру. Оно означает «ревущий».
Незаметно пролетело пять лет. За эти годы во мне осталось мало от неуверенного мальчишки, который из кожи вон лез, чтобы доказать свою значительность. Теперь не нужно было никому ничего доказывать. Я вполне сознавал собственную силу и за что бы ни брался, мне во всем сопутствовала удача. В военном искусстве мне не находилось равных. Женщины меня обожали, я уже со счета сбился от количества побед.
Казалось бы, добился всего, чего хотел. Но что-то постоянно грызло и мучило. Стоило увидеть Рунгерд, как вмиг терял самоуверенность. За эти годы она превратилась в очаровательную девушку. Ее нельзя назвать красавицей в привычном смысле этого слова: невысокая, тощая, движения порывистые и неловкие. Но что-то в ней есть такое, отчего на нее можно смотреть часами, чувствуя волнение и щемящую нежность. Хрупкая, трогательная, с озорными искорками в огромных глазах. А ее роскошные волосы такого необычного цвета. Она всегда собирала их в строгую прическу, стараясь сделать как можно незаметнее необычный цвет. Иногда я ловил себя на мысли, что мне бы хотелось распустить их и зарыться лицом, вдохнуть запах. Я сердился на себя за эти чувства, пытался бороться с ними, всячески донимал Рунгерд, чтобы никто даже не догадался о моей слабости.
Однажды едва не выдал себя. Я тогда вернулся домой за деньгами, мы с приятелями собирались ехать в город. Как обычно, даже не осознавая, стал искать взглядом Рунгерд. Девчонки нигде не было. Тут заметил, что дверь в комнату Фрейвара и Хельги приоткрыта и двинулся туда. Не знаю, что собирался делать, но желание увидеть Рунгерд казалось сильнее всего остального.
Она не услышала, как я открыл дверь, настолько была поглощена своим занятием. Рунгерд сидела на полу с зеркальцем в руке и расчесывала волосы. У меня перехватило дыхание. От одного лишь взгляда на это трогательное невинное создание охватило нестерпимое желание. Она заметила меня и выронила зеркало. Прекрасные голубовато-зеленые глаза наполнились слезами, а у меня сердце защемило. Рунгерд кинулась собирать осколки и порезала руку.
Это оказалось сильнее меня, сам не понял, как оказался рядом, схватил маленькую дрожащую руку. Ее боль отозвалась уколом в сердце. Похоже, я переживал больше, чем она. Как обычно, Рунгерд высмеяла меня, а я, наконец, заставил себя опомниться.
В этот день я поехал в город, но, вместо того, чтобы веселиться с приятелями, обшарил весь рынок в поисках такого зеркала, как то, что разбила Рунгерд. Нашел его лишь в соседнем городе, так что домой вернулся поздним вечером. Однако сверток с маленькой безделушкой согревал сердце, и я не думал об усталости или упущенной возможности повеселиться. Так хотелось увидеть радость в огромных глазах
Я застыл на пороге, глядя, как Рунгерд поет. Ее голос завораживал так же, как и она сама. Когда она закончила петь и заметила меня, я тут же постарался стереть восхищение с лица и заменить его усмешкой. Поманив ее пальцем, вышел из дома. Свежий воздух немного отрезвил, но стоило ей подойти, как снова захлестнуло волнение. Я подразнил ее, как обычно, а когда она уже хотела уйти, достал сверток
Ради этого взгляда я мог бы совершить любой подвиг, бросить к ее ногам весь мир. До безумия захотелось поцеловать ее, желание было настолько сильным, что я потерял голову.
Она в моих объятиях Это чувство невозможно сравнить ни с чем. Кровь бросилась в голову, я вдыхал ее запах, пьянящий и волнующий. Не знаю, чтобы случилось дальше, не появись в этот момент Стейнмод.
Я даже растерялся, когда он налетел на меня, но быстро взял себя в руки и поставил его на место. Неужели щенок думает, что справится со мной? Вручив Рунгерд сверток и напоследок не отказав себе в удовольствии коснуться ее, я обернулся к двоюродному братцу.
Как же я презирал этого жреческого прислужника. Я не уважал Стейнмода и не считал настоящим мужчиной. Вместо того чтобы обучаться воинскому мастерству, он проводил время в Храме светлых альвов в Мидвальдене. У недоноска даже женщины еще не было. Хотя теперь понимаю, почему. Похоже, неудачник положил глаз на Рунгерд На мою Рунгерд. Эта мысль обожгла. Все стало так просто и понятно. Чувство, которое не дает покоя, заставляет стремиться к ней Я люблю эту девчонку. Она единственная, кого люблю по-настоящему. Но у меня не было время обдумать это открытие, потому что злость на братца пересилила все.
Стейнмод хорохорился и наскакивал на меня, как собачонка:
Оставь Рунгерд в покое, понял?
Это почему же? улыбнулся я. Тебе дорогу освободить, что ли?
Я не об этом, смутился он.
А о чем же, братец? По-моему, все ясно. Ты ведь ее любишь?
А что, если так? с вызовом вскинул он остренький подбородок.
Тебе лучше забыть о Рунгерд, я поигрывал рукояткой кинжала, висящего за поясом. Здоровее будешь.
Не могу поверить. Ты мне угрожаешь? Мне, своему будущему господину?
В ярости я изо всех сил толкнул Стейнмода, так что он отлетел к стене дома.
Запомни, щенок, я уже стоял рядом с ним и тряс за плечи. Ты никогда не станешь моим господином. Ты, жалкое ничтожество. И эта девушка будет моей, понял? Я даю тебе слово. А Бьорн никогда не нарушает обещаний.
Не смей выдохнул Стейнмод, но я уже не обращал на него внимания, считая унизительным и дальше тратить время на столь жалкое существо.
Снова захотелось увидеть Рунгерд, все во мне стремилось к ней с неудержимой силой. Я направился к дому. Стейнмод, как побитая собака, последовал за мной.
Глава 9
Рунгерд
Утром в одаль приехал сосед, богач Аудун, вместе с дочерью Ингой. Я с любопытством разглядывала их, стоя во дворе рядом с остальными домочадцами. В последний раз видела Аудуна, когда мне было лет десять. С тех пор он мало изменился, такой же коренастый и плотный, ростом заметно ниже наших мужчин. Что меня еще тогда поразило, так это цвет его волос: рыжий, как огонь. Говорили, что он родом не из наших мест, а с юга Норнвальдена. Там раньше было небезопасно из-за постоянных набегов кочевых племен бриндов, живущих по соседству. Потом отец конунга Свана навел там порядки и укрепил границу, построив огромную стену, которая всегда хорошо охранялась. Но Аудун уже к тому времени прочно здесь обосновался и не пожелал возвращаться. За старшего в своих владениях на юге он оставил младшего брата. Лицо Аудуна мне не понравилось. Было в нем что-то скрытное и хитроватое, что отличало его от прямых и бесхитростных лиц наших мужчин.
Инга оказалась почти моей ровесницей. Она не унаследовала плотную фигуру отца, а пошла в матькоренную жительницу севера: высокая, статная и видная, правда волосы рыжие, но мне понравился этот цвет. Все лучше, чем мои собственные. Девушка была хорошо одета, видимо, отец не жалел денег на наряды. Покрой платья традиционный: спереди доходило до щиколоток, а сзади доставало до земли. Бретели на плечах скрепляли две фибулы, не медные, как у большинства наших женщин, а серебряные, еще и с вкраплениями цветных камешков, названия которых я не знала. Да и материал платья мне не знаком, блестящий и гладкий, темно-зеленого цвета. На груди Инги поблескивало ожерелье из бериллов: прозрачных камней голубовато-зеленого цвета. Инга держалась с величавым достоинством, и я с невольной завистью смотрела на нее.
Гостей пригласили в дом. От меня не укрылось, как презрительно изогнулись густые рыжеватые брови Инги. Она обвела взглядом скромное убранство и поджала губы, словно присутствие в таком недостойном жилище ее запятнало. Захотелось толкнуть ее, чтобы не задавалась. Я едва сдержалась и отправилась помогать женщинам устанавливать столы и подавать угощение. Мужчины, между тем, вели неспешную беседу, а Инга и пальцем не шевельнула, чтобы помочь женщинам. Смахнув с табурета несуществующую пыль, она присела на краешек. Сложив изящные ручки на коленях, стала наблюдать за нами.
Когда, наконец, стол был накрыт, и все расселись, Аудун изложил цель визита. Оказалось, он прослышан о Хельге, как о великолепной хозяйке, и хотел бы просить ее обучить Ингу всему, что необходимо знать госпоже одаля. Объяснил, что он, вдовец, ничего не понимает в воспитании молодых девушек. А в доме его одни мужчины и слуги, Ингу все оберегают от тяжелой работы. Мне это заявление показалось неискренним. Судя по перемигиванию между Аудуном и Фрейваром, они заранее обо всем сговорились, а такой предлог изложили из чувства приличия. Я вспомнила, что Стейнмода хотели женить на Инге, и поняла, что Фрейвар решил взять быка за рога. Похоже, они посчитали, что оказавшись под одной крышей, молодые люди быстрее найдут общий язык.
Обстановка за столом, несмотря на ранний час, становилась все веселее, возможно, из-за количества выпитого эля. Снорри подмигивал рыжеволосой гостье, и я заметила, что она краснеет от удовольствия. Мне это не понравилось, хотя я сама не осознавала причину недовольства. Что касается Стейнмода, его поведение внушало тревогу. Он не принимал участия в общем веселье и слишком налегал на эль. «Что это с ним? Или будущая невеста не понравилась?»не сдержала я ехидной мысли, но тут же вздрогнула, услышав голос Фрейвара:
Аудун, а ведь ты еще не слышал, какой у моей Рунгерд голос. Не могу допустить, чтобы ты лишился такого удовольствия. Рунгерд, птичка, спой нам что-нибудь.
Терпеть не могла, когда меня так называли. Я поморщилась и обреченно встала из-за стола. Встретила насмешливый взгляд Снорри, который беззвучно прошептал: «Птичка». Ненавижу его.
Я вышла перед гостями и запела, стараясь не смотреть ни на кого. Как всегда, музыка захватила меня, я унеслась в волшебный мир чувств и эмоций. Когда затихла, воцарилась тишина, прервавшаяся бурными овациями. Я поймала горящий взгляд Аудуна, и мне стало не по себе. Села на место и услышала, как сосед бурно расточает мне похвалы, а Фрейвар благодарит его.
Как только выдался удобный момент, я выскользнула на улицу и устроилась на крыльце, наслаждаясь свежим воздухом. Но недолго довелось радоваться одиночеству. Следом вышел Аудун и опустился рядом. Я напряглась, не зная, как себя с ним вести. Сделала вид, что меня интересует золотой медальон на его шее, на котором изумрудами была выложена руна, означающая богатство.
Красивый медальон, пробормотала я, чтобы хоть что-то сказать.
Да, это мой талисман. Я никогда с ним не расстаюсь. Он приносит мне счастье.
Значит, для вас счастье в богатстве?
И почему я не умею удержать язык за зубами? Я тут же закусила губу, едва слова повисли в воздухе, но было поздно.
К моему удивлению, Аудун не рассердился, а наоборот улыбнулся:
Когда я видел тебя в последний раз, ты была совсем маленькой. Кто бы мог подумать, что вырастешь такой красавицей. И такой умницей. Ты знаешь грамоту?
Да, радуясь, что моя дерзость сошла с рук, ответила я.
Ты посещала школу в Мидвальдене? Аудун теребил медальон, не сводя с меня пронизывающего взгляда.
Нет, отец не разрешает. Меня учит Стейнмод, он очень умный.
Такой красивой девушке необязательно быть грамотной.
Мои щеки вспыхнули.
Спасибо, но вы преувеличиваете.
У тебя необычная внешность. Такие волосы я видел только у женщин Амитана. Мне довелось там бывать во время торгового похода.
И что это за страна?
Мне стало интересно, а он, продолжая сверлить меня маленькими карими глазками, откликнулся:
Это могущественная держава, очень развитая. Пока они живут с нами в мире, но если бы захотели пойти против нас, конунгу пришлось бы туго. Ими правит шах, их обычаи мало похожи на наши. Изначально они верили в других богов, но теперь поклоняются повелителю темных альвовБардону. Они не чтут норн, в отличие от нас, и живут так, как велят им служители темных альвов.
И как же они живут?
Власть шаха для них священна, он для жителей Амитананаместник Бардона в мире. Женщины бесправны, их продают и покупают, как вещи. Один мужчина может иметь несколько жен и несчетное количество наложниц.
Ужасно, вскрикнула я.
Их законы жестоки, но в чем-то справедливы, продолжал Аудун. Так за воровство у них отрезают руку, а за другие преступления следует не менее жестокая кара. Не хочу забивать этим твою красивую головку.
Так вы говорите: я похожа на женщин Амитана? уточнила я. Меньше всего хотелось оказаться жительницей такой ужасной страны.
Только цветом волос, улыбнулся Аудун, их кожа темнее, чем у тебя. И у них не бывает таких глаз.
Он приподнял мой подбородок, неотрывно глядя в глаза.
Они напоминают бериллы в ожерелье моей дочери. Удивительный цвет.
Я отстранилась и поднялась, намереваясь уйти, но он схватил меня за руку.
Ты бы хотела такое украшение, как у Инги? Или даже лучше? Я мог бы осыпать тебя золотом с ног до головы.
Я смутилась и попыталась освободить руку.
Мне ничего не нужно. У меня все есть.
Он улыбнулся и отпустил меня.
Ты странная девушка. Но мне это нравится.
Я быстро вошла в дом и опустилась на свой стул, с трудом переводя дыхание. Когда осмелилась оторвать взгляд от тарелки, на меня в упор смотрел Стейнмод. В его глазах читалось такое страдание, что мне стало жаль его. Я оценила ситуацию за столом и заметила, что раскрасневшаяся Инга, похоже, не скучает, осыпаемая комплиментами Снорри. Он уже сидел с ней рядом и то и дело подливал эль, рассказывая что-то на ухо. Остальные веселились, как могли, забыв, что их ожидает работа. На сегодня дела явно отменялись. Вернулся Аудун и опустился на свое место. Он казался задумчивым, но когда Фрейвар обратился к нему, тут же улыбнулся и включился в общее веселье.
Когда Аудун под вечер уехал, напоследок тепло попрощавшись со мной, я с облегчением вздохнула и решила ускользнуть от женских обязанностей. Вместо того чтобы помогать женщинам убирать со стола, забралась на крышу амбара. Я часто так делала, когда хотела побыть одна, бывало, даже спала там.