То, как, каким образом всё уладилось, для всех осталось загадкой. Берилл упорно хранила молчание. Но Шон Грэм вернулся на своё место подле отца и Колин Хант выглядел всё таким же весёлым и всё так же спокойно поворачивался к сыну спиной, будто бы ничего не боялся, будто бы ничего из произошедшего не вынес и ничему не научился.
Впрочем, как ни ломали головы над загадкой усмирения Шона Грэма, вскоре перестали думать о Хантовых делах вовсе. Так в 26-м году Ньон захватили слухи о пагубной связи Тайлера и Мэлвина с Уорреном Элайном. Поведение этих троих даже ребёнку, прояви он иной раз немного наблюдательности, показалось бы странным и неестественным. Возможно из-за перевёртышей, которые приписывали крылатым свои пороки, их не напрямую обвиняли в нездоровом увлечении друг другом. Уоррен Элайн считался вторым самым красивым мужчиной после Даймонда Лайта, ну а Тайлер и Мэлвин унаследовали от отца непривычное для мужчин Клервинда изящество движений и некоторую, почти женственную, миловидность. Дело усугублялось тем, что двойняшек Росслеев до сих пор не видели в домах свиданий несмотря на общепринятые традиции, а Уоррен Элайн, с момента признания его друга Брайана святым, постепенно потерял активный интерес к женскому полу вовсе.
Большинство требовало от Уоррена, чтобы он объяснил сущность своих отношений с новым регентом Росслеев и его братом. Но он отказывался. Кончилось всё тем, что герцог Элайн снова надолго покинул столицу, Тайлер заперся в своей комнатушке в братстве Потерянных Крыльев, а Мэлвин, после смерти матери впервые оживший было, снова оледенел ко всем окружающим.
С тех пор никого больше ничего не волновало. Умы перевёртышей перестало тревожить то, что не существовало более у них перед глазами, и всеобщим вниманием завладела Игрейна Дан-на-Хэйвин, прозванная Пятой. Стараясь отменить реформу имени Хисуи Соно, она прилагала множество усилий и немного поднаторела в вопросах экономики. Её высказывания, лишний раз подчёркивающие богатство немногих, впоследствии заставили Уайт-принца выступить в парламенте с инициативой. Предлагалось взимать крупный налог с членов принсипата. Игрейна не могла не поддержать идею этого налога и не потерять лицо, хотя все прекрасно знали, что Дан-на-Хэйвины с большим трудом расплачиваются по кредитам и что самой принцессе Игрейне, и так не сверкающей на вечерах богатством туалетов, придётся весьма туго.
Ну а в 28-м сразу две новинки заполонили лавки торговцев. Одна из нихживые открытки, похожие на коробки с металлическими картами, от объединения Макферст-Вир, а другаялетающие свечи в виде шаров от объединения Дэлсиер-Дануин.
Летающие шары за следующие три года стали использоваться всеми возможными способами, в том числе как шпионы, записные книжки, проекторы, светильники, и, в конце концов, обычные подставки, а позже и как двигатели для средств передвижения. Живые открытки или метакарты, с каждым годом модифицируясь, стали выполнять и функции свечей, и передачи визуальных слепков, и писем, и изображений.
Глупость, но шары и метакарты разделили империю на тех, кто мог позволить себе купить их и тех, кому новомодные технологии стоили бы житья впроголодь.
Что касается Игрейны, то она ещё сильнее обеднела в сравнении с прочими принцами. Но не потому, что необдуманно вложила деньги и прогорела, а потому что принцы были удачливы. Росслеи пополнили карманы благодаря качественно разработанной идее с летающими шарами. Джереми Дэлсиер, заставивший шары летать, положил прибыль на счета Сильверстоунов. Макферст и Вир приобрели неожиданное богатство, продолжая усовершенствование метакарт. Лайт и Рашингава продолжали свои исследования, периодически патентуя интересные химические соединения. Санктуарию и Мэйну было достаточно поднапрячь память, чтобы вспомнить что-то интересное и прибыльное. Занятия Вайсваррена одеждой приобрели коммерческий размах давным-давно, а что касается главнокомандующих и принцев-перевёртышей, то в их подчинении было достаточно тех, за счёт кого можно было незаметно найти средства.
С 29-го по 33-й годы, благодаря развитию метакартных новостных журналов и облегчению покупки и обмена начинок для метакарт, а также возросшей скорости обращения информации, клервиндцы стали обращать внимание на многие детали, в том числе то, что до сих пор проходило малозаметно, но из-за постоянных повторений и записей на многие метакарты наконец вылезло наружу.
Первое: дичайшие скандалы принца Санктуария с его эрц-принцессой. В Три-Алле иной раз просто дрожали стёкла, а когда и вещи летели из окон.
Второе: Колин Хант всё-таки расправился с частью восставших, а от сына, Шона Грэма, отрёкся окончательно. Высказывались мнения о том, что талантливый герцог может быть и убит своим отцом. Так это или нет, но Грэм вовсе перестал появляться в зале с розой. Минимум тысяча шипастых, раньше носивших значки Ханта, теперь вырезали на доспехах обозначения свободных перевёртышей. Ньон снова наводнился дешёвой рабочей силой, состоящей из тех, кто ещё недавно сам отдавал приказы.
Третье: спонтанные выступления и погромы, а то и грабежи перевёртышей и иногда примешивающихся к ним людей и крылатых. И если одни требовали улучшения жизненных условий, то другие ничего не требовали, будто вымещали свою ненависть и злобу. Наблюдения быстро разбили нарушителей спокойствия на две категории. Те, кто были жёстче, действовали преступно и ничего не требовали, были квартерианцами. То есть определённого типа перевёртышами с четвертью крови крылатых, а так же крылатыми с четвертью крови перевёртышей. Самыми известными такими квартерианцами были Классик и Рэйн. На собрании титулованных император спросил Классика о его мыслях по этому поводу и тогда принц Хоакин осторожно сообщил, что среди всех своих братьев и сестёр онпроявил наибольшую устойчивость к приступам ярости, которые вызывали подобные выходки. Феррон, когда его спросили о поведении его отца, не менее осторожно поведал, что Рэйн так же был подвержен целому ряду ненормальных влечений и именно потому накладывал на близких все возможные заклинанияопасался своих возможных выходок. Пэмфрой вцепился в Фэра мёртвой хваткой и тогда Мелисса, наконец, услышала часть правды о Рэйне:
Его преследовали мысли об уничтожении всего идеального, рассказывал Фэр. Отполированный шар, воздух без запахов, чисто вымытое стекло, идеально накрахмаленный белый платок, нечто очень чёрное или белое, или очень-очень ровное всегда сильно беспокоили его, а дождьуспокаивал. Иногда он чувствовал себя находящимся вне своего тела и тогда он вёл себя обычно, но обычно для своей родины. Всё это он вполне нормально сдерживал и переносил, потому что обе проблемы возвращались с циклическим постоянством в разное время независимо друг от друга, и он всегда ждал и был готов. Но если бы будучи вне своего тела он видел нечто идеальноеон не мог сдержатьсяего кошмары вне сна одерживали над ним верх. Он рушил всё, что видел, Фэр помолчал и сделал вывод: Похожие проблемы, кажется, преследуют некоторых квартерианцев из восстающих. В оставленных им записях есть упоминания о лекарствах, которые он принимал, чтобы перебивать свою ярость. Но, к сожалению, никаких подробностей. Придётся провести большую работу, чтобы создать нечто похожее для шиатров.
Всё сходится. Помню тот скандал с белоснежным платьем графини Кэтрин Райенгот Я тоже не понял этого тогда. Я думал, он просто так металлические опилки ел, произнёс Санктуарий. Если бы я знал, что он не конченый психопат
Ты не задавал вопросов ни мне, ни ему, спокойно сказал Феррон, не глядя на друга отца.
Не поверил бы его ответам, потому что полагал, что он безумен. А ты тебе, сколько лет было? Одиннадцать? Двенадцать? Чёрт.
Часть третья. Платье из воды
Последние дни зимы. 34-й год Террора Сапфира.
В общем, я была удивлена, когда увидела тебя на вечере, медленно проговорила Мелисса, позволяя мехам соскользнуть с плеч и ожидая, когда наёмный серв примет пальто Джереми. Элой, дворецкий, к которому Сильверстоуны уже попривыкли, сегодня был занят чем-то подозрительным и на глаза не попадался.
Я тоже был удивлён, когда понял, что ты на очевидном, неприкрытом вечере с келлером ибез сопровождения.
Времена изменились, а ты и не заметил.
Увлёкся фитскими делами, извини, Джереми, элегантный сегодня, даже не подумал снять перчатки или развязать галстук, как сделали бы Даймонд, Сапфир, Брайан, Тони и Ханней. Чувствовалось, что дом Роджера уже перестал быть для Джереми Дэлсиера местом, где он мог расслабиться и отбросить условности. Уже двадцать пять лет он, обучаясь и работая в космофлоте, жил в другом местев городе фитовАльвен-Порте.
Джереми поймал взгляд тётушки и улыбнулся её отражению в зеркале, затем повернулся и подал руку:
Но я заметил, что девушки всё так же краснеют под оценивающим взглядом холостяка и всё так же внимательны к ритуалам со всеми этими реверансами и порядками в общении так? Так что там с этими временами?
Ну как жепочти осеклась в растерянности Мелисса. Мы, девушки, теперь гуляем по любым закоулкам в одиночку, носим юбки-брюки и не доходим до обмороков, когда из-за недостатка в умении держать себя и в отсутствие грациозности цветы то и дело выпадают из причёски.
Это потому что в моде принцесса Эсса Винона. Она настолько живая и непосредственная, что графиня Райенгот, в стремлении подражать ей, готова трясти головой изо всех сил, лишь бы цветы валились из её волос так же, как у Эссы-при.
Мелисса рассмеялась. Племянник вёл её по комнатам, но никого не было. Дом Роджера словно решил кого-то скрыть, о чём-то молчать. И в такой намеренной тиши оглушительно скрипели, наверное, все деревянные доски пола и двери вместе с косяками, когда сестра и сын хозяина только проходили мимо.
Моргана такая же, громче сказала девушка, на мгновение поверив, что половицы способны заглушить её голос.
Она всегда была такой, не переставал ухмыляться Джереми. Просто сейчас она, следуя моде, позволила приоткрыться этой своей черте.
Шерил ждёт и не дождётся, когда в моду войдут вьющиеся волосы. Это будут дни её триумфа.
А так же кудряшек Санктуария, Бесцейнов и многих дамочек из Дан-на-Хэйвин, Джереми ненадолго притих, но снова заговорил: Я перечислил людей может какой-нибудь пра-пра-пра Шерил был человеком, а?
Не знаю.
Но если пра-пра-пра, то вероятность сохранить человеческий тип волос мала. И очень. Скорее всего
Джереми не стесняясь, размышлял вслух, даже не будучи уверенным в том, что тётушка вообще слушает его. Мелисса улыбнулась: в этом клане подчёркнутое пренебрежение друг другом, изредка проявляемое, в зависимости от изящества и не нарочитости, а так же множества нюансов, расценивалось как приятный юмор.
Но всё было странно. Ещё было слишком рано, чтобы абсолютно все легли спать, да и значимых светских событий не ожидалось, чтобы клан покинул дом всем составом.
Охрана дома на месте.
"Может быть, и хорошо бы так, подумала девушка. Я бы поговорила с Джереми, рассказала ему кое-что о Рэйне и послушала бы его ответ".
Оба на миг остановились и прислушались. Нет, где-то звучат голоса родных тембров. Но где?
"Мы о чём-то спорили ах, да!"
Видишь, годы проходят и мы обсуждаем то, что уже изменилосьэто состоявшийся факт. И, больше того, пытаемся предугадать, что же ещё изменится, снова заговорила Мелисса, отправившись с племянником на звуки ведущихся разговоров.
Но перчатки на вечерах как преждеобязательны, гнул своё Джереми.
Мне кажется, что есть вещи, которые с трудом поддаются реформам. Это нечестновспомнить об одной из самых что ни на есть закоренелых традиций.
Внезапно оба вошли в помещение, где собрался сразу весь клан. Это была веранда в самой западной части дома. Ближе к лету здесь было приятно пить шоколад, а в весенние ясные вечеранаслаждаться закатом. Похоже, сегодня клан засиделся надолго после заката, не смотря на то, что солнце даже и не думало выглядывать из-за пелены туч.
Жаровню раскалили горящие угли. Благодаря этому Мелисса далеко не сразу почувствовала прохладу помещения.
Джулиан, сегодня вовсе не похожий на угрюмую, потемневшую от копоти статую, а куда более живой, похлопал по подушке на плетёной софе рядом с собой. С другой стороны, положив голову ему на плечо, дремал Даймонд. Сапфир на своём пуфе тоже клевал носом. Мелисса вспомнила, что в братстве недавно обсуждали предстоящее важное собрание принсипата. Судя по принцам, оно не только состоялось, но и затянулась на всю прошедшую ночь и на часть этого дня. Феррон в первые годы регентства ненавидел назначенные на ночь заседания принсипата. Утренниелюбил, потому что можно было пропускать занятия в школе, но постепенно оказалось, что Чёрный Блок не желает пропускать парламентские слушания по утрам, и из-за них принсипат зажигал свет в своей башне всё чаще вечером и ночью.
С завтрашнего дня мы начинаем переезд в Нью-Лайт, объявил Мелиссе её отец, дождавшись, пока Джереми усадит её рядом с Джулианом и найдёт себе место.
Все? спросила Моргана.
Все. Дом Роджера всё же находится на территории, принадлежащей Бесцейну. Мы и так слишком долго пользовались его гостеприимством. Бесплатно.
Жаль, Джереми с тоской оглядел веранду.
Жалеешь об этом тесном гнёздышке? немного насмешливо спросил Тони. Не ожидал от тебя подобной сентиментальности, дорогой брат. Ты, наверное, не видел наш новый дворец. Роскошнее его нет.
Кла'енсы отст'оят и по-'оскошнее. Дай им только в'емя, Сапфир всегда невнятно сладко разговаривал, просыпаясь. Поднял голову, выпрямился. Кларенсы. Кла-рен-сы, он повторял фамилию богатейших на планете людей, пока его дикция не выправилась. Ясновидящего уже можно было подозревать в каких-то отвратительных замыслах на счёт бедолаг Кларенсов только потому, что они состояли в прекрасных отношениях с Игрейной.
Всегда думал, что они заплатили принцессе Дан-на-Хэйвин, чтобы она выдвинула их в парламент, произнёс Брайан и заглянул в лицо жене, очень тесно прижавшейся к нему внучке Первой Игрейны Дан-на-Хэйвин и приближённой к Игрейне Пятой: Это так?
О чём ты? заморгала эскортесс. Кларенсы? Деньги? Парламент А Нет, знаешь, если бы это было так, Игрейна в этом году не писала бы Ксениону в графе целей профицит бюджета клана.
Брайан улыбнулся и поцеловал супругу в макушку. Он не поменял мнения, не смотря на то, что Моргана не солгала. За прошедшие годы она научилась подбирать фразы так, чтобы лжи Брайан не видел, но и правду не открывать. Собственно, в старом деферранском свете такое поведение диктовалось этикетом. Допрашивать напрямую, естественно, неприлично.
Просто Игрейна мало содрала с них, объяснил Сапфир, блеснув сталью осторожной ненависти в обычно синих глазах. У неё напрочь отсутствует коммерческая жилка.
И всё-таки? подалась вперёд Мелисса. Ей порядком надоели разговоры Сапфира об Игрейне и игра в поддавки между Брайаном и Морганой. Переезжаем? Так внезапно?
Да. Есть вероятность, что этот дом будет разрушен, во внезапной тишине сообщил герцог Сильвертон.
Как это, папа? поразилась Мелисса. Почему?
Это только вероятность, но вот в том, что следующие выступления перевёртышей будут уже организованными и направленными, я полностью уверен.
И, конечно же, Сапфир видит во всём этом умысел Игрейны, почти не скрывая насмешки, произнесла Моргана.
Сапфир повернул голову и уставился на красавицу.
Но почему только сейчас? спросила Мелисса и тут же пожалела об этом.
Потому что Моргана доложит Игрейне и та успеет предупредить лидеров восстания, подчёркнуто мягко произнёс Хани, когда Сапфир уже открыл рот. Милая бабушка Моргана. Я всё меньше понимаю смысл её присутствия в нашем доме.
Полегче, предупредил Брайан внучатого племянника. И тут же в шутливой форме обозначил свою позицию: Врагов выгодно держать ближе к себе.
Да уж ближе некуда, усмехнулся Тони, подняв одну бровь. Моргана обхватила мужа обеими руками за талию и показала его племяннику язык. Это было неожиданно мило. Но Мелисса поклялась себе, что эту часть в поведении Красивейшей она ни за что не станет повторять. Никогда!
Игрейна не может ненавидеть тебя настолько, покачала головой Мелисса, поворачиваясь к Сапфиру. Уничтожить твой дом семью на это может быть способен разве что Классик, как я слышала.