Зал взорвался гневными выкриками, но Любаве уже было все равно. Накипело, и сейчас прорвалось:
Не виновата я, что девицей родилась, да с характером не девичьим!
Вот и знай свое место! кто-то рыкнул яростно.
Да!
Верно!
А что вам право дает указывать, что мне делать аль нет? сузила гневно глаза Любава. То, что борода у вас на лице, а на моем не растет? Что дело ваше сложное и опасное: бабу обрюхатить, да воинами заниматься?
Бояре вскакивали, пытаясь перекричать один другого, но все вместе в сторону княжны, бросая угрозы и требования.
Тем, что сила в наших руках! рявкнул Ратмир Вяжский, да кулаком по столу ударил. Посуда испуганно бряцнула. И ежели рты свои раскрываем, мы готовы отстаивать свою правду!
Дык я вроде не прячусь. А то, что сильнее, так уж природой заложено, но то ничего не говорит об уме вашем, княже, почти выплюнула слово. О том, какой вы человек, да какими доблестями наделены. Как по мне, участь бабская куда тяжелее и опасней вашей. Мы умеем страдать молча. Мы умеем глотать слезы, но упираться и делать. Мы выносливее, и боль переживаем гораздо ярче, притом что можем вытерпеть те же муки, что и вы А вот вам никогда не познать наших мучений! Так что нет справедливости выполнять ваши наказы Умный муж не тот, кто жену затыкает, а кто прислушивается к ее мнению, ведь со стороны виднее. Да и женская мудрость она другого характера сердцем и душой мы видим, а вы лишь обостренным чувством превосходства и желанием переплюнуть соседа.
Любава, в потоке ругани утонул голос Батюшки, но княжна успела его уловить и потому метнула на Святояра виноватый взгляд.
Прости, закусила губу в бессильной злости.
Месяц до
Твердомир Минской
Зихао неспешно ехал на коне, лениво окидывая просторы земли Русской взглядом и скучающе раздумывая над жизнью.
Все, что видел, было удивительно мило сердцуоно размеренно билось в груди, а в душе разрасталось тепло. Странно и диковато. Уже и не помнил этих мест, но вместе с тем не покидало чувствовсе знакомо, привычно, близко по духу и даже дышалось здесь по-другому. Вроде тот же воздух, но нет, не тот простором, свободой пахло. Травой более нежно, соснами, дубами, цветами Ярко, насыщеннотак мощно и дурманно, что голову от счастья вело.
Зихао зажмурился, подставляя лицо ласковым лучам солнца. Даже оно светило по-особому. Нежно и щекотливо. Хотя, может и так же, как на чужбине, но сейчас душа пела, и потому все казалось сказочным и прекрасным.
Когда-то он покинул эти местарастерянный, подавленный, с желанием понять, кто он и что искал в этом мире. Почти четыре года длился поиск истины и истоков. Четыре года назад ведьма располосовала неопытную душу княжича практически на две половиныпозабыл он своих предков и только цель, жажда мести и ненависть гнали его вперед. Он был движим лишь внутренним голосом, который привел в незнакомую страну со странным народом. Попал по наитию, даже сейчас сам себе не смог бы ответить, как дошел, доехал, доплыл. Сквозь пустоту мерещилась высокая гора, плавающая в тумане так же как и мысли, зацепиться за которые удавалось едва ли. Зачем он здесь? Кто он? Куда идет?
Но и там не потерялсястал своим среди чужих. Диковинный язык хорошо понимался. Обычаи, устои словно все это ведал, но по глупости утратил И пусть они казались не родными, но и не отторгались.
А потом его нашли шаманы древнего культа. Или вернее монахи, как опосля разобрался в тонкости значений.
Он еще толком от сна не отошел, как на него уставились три пары узких глазсмотрели с удивлением, переговариваясь на своем диалекте.
Онсын одного из нас! тонким голосом заявил один из них. Различить мужчин было почти невозможно. Будто на одно лицо, да и телами хрупкие, невысокие
Посмотрите на его рисунки, высоким, чуть каркающим тоном согласился второй, пристально разглядывая полуобнаженного чужеземца, бесцеремонно поднимая конечности и заставляя повернуться.
Он пришел туда, куда нет дороги, значит, его привела Феникс! кивал значимо третий.
Он должен пройти испытания! заключил первый.
Монахи закивали, соглашаясь со словами друг друга и принятым решением. И увели к себе в лесас тех пор его путь познания себя не прекращался.
Мало что вспомнилось, но многое обрелось.
Узнал, что привел его в эти земли дух наставника, который когда-то жил среди шаманов культа «Феникс». Что звали его Фенгджи Он отрекся от своего племени, от дара, которым наградила его Феникс, и покинул земли с чужим народом. А теперь его прах вернулся к своему божеству и наконец, обрел покой!
Дали имяЗихао, пока не помнил своего. Зато раскрыли глаза на то, кем приходилсячто наколки на теле означали принадлежность к княжьему роду, коим помогал великий дух Сокола, раскинувшего крылья на его мощной спине.
Научили управлять им. И теперь, чтобы узреть глазами сокола, ему не нужны были воскурения и благовония, ритуальные танцы и песнопения, не нужны были молитвы и медитация.
От прошлого вернулись обрывочные моменты. Вымысел или явьЗихао не ведал, но упорно цеплялся за них, как за самое ценное, что осталось от другой жизни.
Красивая снаружи, но уродливая изнутриженщина с удивительными глазами ведьма по сути. Она виновница забвения! Зихао ярко видел стрелу проклятия, царапнувшую крыло духа сокола в тот момент, когда он им управлял. Именно она стала причиной незаживающей раны в душе. Потому укреплялась мысль, что найди он ведьму, она вернула бы ему память
А еще Зихао четко видел две пары девичьих глаз, глядящих будто по другую сторону воды. Удивленных, чуть напуганных, но при этом заинтересованных. Серо-зленыедевицы потемнее, и светло-зеленыес волосами цвета пшеницы. Она-то и тянула руку. Будто его желала спасти и выдернуть из цепких оков забвения. Из плена нави
В душе от воспоминания рождалось странное чувство. Неотвратимого, нужного и желанного. Не мог до конца распознать и отнести, что к чему относилось, но однозначно хотел бы увидать девиц воочию.
И теперь он ехал по родным краям. С надеждами на будущее, с мечтами на восстановление равновесия в душе. С необузданным желанием залечить раны в сердце!
Княжич отпустил свои мысли, становясь свободным. Сокол взмыл навстречу просыпающемуся солнцу. Дикий ветер, красный диск Ярило и просторДуху было любо все. Он широко раскинул крылья, паря над землей. Наслаждаясь полетом и видом пока не налетели вмиг пасмурнеющие тучи. Громоздкие, тяжелые, грозовые Они заволокли небеса с угрожающими прострелами молнийи тогда впервые на своей земле Зихао вступил в сражение с неизведанным нечто.
Могущественным, ярым и стремительным. Оно не пускало дух сокола дальше, и ему пришлось вернуться в тело Зихао, спящего на ходу коня.
Как часто бывалодуша вернулась рывком и княжич распахнул глаза резко и широко, глубоко втянув первый глоток воздуха и услышав ожесточенно-радостный удар сердца. Тело занемело, пальцы судорожно держали повод коня. Но Зихао уже научился восстанавливать силы после полетов и истощения живы. Феникс его наградила своей силой, расписав тело большими красками, но при условии, что он всегда будет помнить, кто его истинный бог.
Сознание быстро прочищалось, а в голове стучала неистовая мысль. Колдун. Сильный и злой он в этих местах держал в страхе народ. Интуитивно повернул скакуна в ту сторону, где ему встретилось грозовое облако, и неспешно двинулся в виднеющееся на горизонте поселение.
Если это и не ведьма с диковинными глазами, то все равно злоа ПУТЬ Зихао с тех пор, как прозрел на чужбине, ясен, точно чистая капля слезыуничтожить нечистое, освободить русские земли от черного колдовства.
ГЛАВА 14
Полмесяца до
Любава Добродская
Любава и Боянка уже который раз вчитывались в ответ Казимира. Письмо ему написали сразу после того, как княжну на вече поставили перед фактом. Замуж! Потому, страшась выбора других, Любава и Боянка стали перебирать варианты. Кто лучше и выгодней. Как бы тошно ни было, им оказался Всеволодович.
Ответ пришел недавно Сравнивали слова одного, вспоминали визит второго.
Разбирали по полочкам Ратмира. И Казимира
И то и другое супружество не сулило доброго и светлого, но ежели Вяжский мог поставить на колено все княжество и теперь ему было плевать, станет ли Добродская его женой, аль нет, то Всеволодович дал клятву защитить земли, ежели Любава образумится. Все же их связывало нечто большее, чем ее с Ратмиром.
Мирослава была женой Казимира. Он помогал в отстаивании земель, когда княжеству Добродскому не единожды грозили враги. Но теперь в помощи было отказано. Условие одноЛюбава сама приехать должна. Строптивость усмирить и при всем честном люде признать во Всеволодовиче своего супруга и защитника.
Любаву коробило сие заявление и пожелание, но другого варианта не было. Рано или поздно могло подобное случиться. Так хотелось верить, что поздно, чем раньше
И выбор такой, что выть охота!
Выбирать придется, рассуждала ровно Боянка. И чем тебе Ратмир не приглянулся? цыкнула задумчиво. Всем хорош! И народ в узде держит, воины у него могучие
Не люб он мне, поморщилась Любава, с горечью вспоминая князя Вяжского. На самом деле, он был одним из самых лучших претендентов на ее руку и сердце. Вот ежели не кривить душой. Правильно боярышня рассуждала. Дюжина женихов до того были такие, что и вспоминать не о чем. Так что Ратмирхороший вариант, но не лежало к нему. Да и страшно былоподомнет, прожует да закопает.
Привередливая ты, пробормотала Боянка. Неужто думаешь, что такая вся из себя ценная и желанная, что женихи будут продолжать порог дома оббивать?
И ничего подобного! возмутилась княжна. Я не краше Светланы, княжны Пряжной. Не хозяйственней и умелей Владлены Савской, но в том-то и делоя другим живу. Нет во мне их высокомерия и заносчивости. Я свободой дышу и нужен мне человек с таким же взглядом на жизнь. С такими же порывами и стремлениями. С таким духом. Родственная душа
Тыдевица на выданье, а не воин! попыталась достучаться до здравомыслия подруги Боянка. Тебе дом в чистоте держать, хозяйством управлять, мужа ублажать, да детей рожать!
Не трави душу! лицом уткнулась в ладони Любава. Как же мне это чуждо!!!
Чуждо аль нета строптивость поумерить пора, не требовала, наставляла. По-дружески, как старшая мудреная сестра, понимающая несправедливость судьбы и смирившаяся с ее ходом. Выбрать придется. И лучше быстрее. Покуда за тебя не решили, а Казимир на другую глаз не положил. Сама сказала, и Светлана, и Владленахорошие партии
Знаю, и хоть батюшка уверяет, что не должна я чувствую, что обязана.
Взрослеешь, чуть дернулся уголок рта боярышни, но не в ехидной ухмылке, а скорее ободряющей.
Не понимаю, почему не могу выйти за Иванко? досадливо взвыла княжна. Он сильный, храбрый, красивый, милый, задрала голову и мечтательно зажмурилась. Так и стоял перед глазами кузнец. Уже в княжеской одеже. На лихом скакуне. Ему шло. Грозно, массивно призадумалась, чуть скривилась Что-то смущало в его облике, но Любава никак не могла найти изъян. Лишь раздосадованно открыла очи и тяжко выдохнула:
Он бы возглавил наших воинов, сплотил несколько княжеств и дал бы отпор врагу! И Ратмира бы скрутил в бараний рог! категорично, еще и пальчиком качнув.
Опять двадцать пять, поморщилась Боянка, будто терпкой ягоды наелась. Забудь ты о нем!
Стараюсь, сокрушенно мотнула головой Любава. Да все время кажется мне, что есть у нас с ним шанс. Что он лучший на свете. Что он тот, кто мне надобен
Боярышня посерьезнела. Свиток на стол отложила:
Хочешь, докажу, что твой Иванко такой же, как все?
Ты о чем? насторожилась Любава, но в груди неприятно кольнуло.
Что под подол готов к любой забраться и осчастливить Что не думает он только о тебе, как ты о нем.
Докажи! сверкнула глазами княжна. Последние время его не подпускала к себе совсем. Боялась своих чувств и что поддастся ласкам и поцелуям Митятича. Уж совсем невмоготу было. Тело томило и требовало чего-то, что Любава еще не ведала но того, от чего щеки румянцем обжигающим наливались, в животе странный узел стягивался, да грудь чувствительной до стона становилась.
Потому держала на расстоянии, но была в нем уверена.
И пусть не признавался в любви и не клялся, это только пустозвоны о таком на каждом углу трубят, а кузнец не такой. Он в себе сокровенное хранил. Зато взглядом обласкивал, улыбками одаривал.
От уроков его по метанию ножа во благо своей чести Любава отказалась, но оружиеего подарок, бережно стерегла, а по возможности носила, ежели, куда без ведома уезжала. Он придавал сил и уверенности, а что им так и не научилась управлятьсятак то не горе. Еще успеется.
Зря согласилась, сузила змеиные глаза боярышня. Хоть ты мне и подруга, но чтобы доказать, что нет ничего порядочного в Митятиче, что он обычный теленок, кому сиську мясистей покажи, за той и пойдет Пересплю с ним. А заодно и проверю, каков он в постели!
Любава задохнулась от бесстыдства Боянки. От распущенности вопиющей. От распутства поскудства безнравственности
Да какая же ты подруга опосля такого будешь? ахнула княжна, на скамью опустошенно ухнув. Сердце неистово обиженным ритмом колотилось, по телу дрожь пробегала.
Стало быть, сомневаешься, колюче уличила Боянка. Передумала?..
Вот еще, нахохлилась Любава. Спину выпрямила, взгляд наполнила надменностью и княжеским величием. Я от слов своих не отказываюсь. Валяй, соблазняй дозволила снисходительно.
И свалю, и соблазню, ничуть не повелась на уловку подруга. Чтобы тебя, дуру, в правду ткнуть. Не нужен тебе такой, как он. Пусть деревенскими балуется упрямо напирала Боянка.
Ага, не сдержала ехидства Любава. И тобой, кивнула значимо.
И мной! безлико согласилась она. Пусть и на разок Я всего лишь боярышня. Как обмануть будущего мужауже научена. Мне не страшно девичью честь терять, ибо не править княжеством, не скреплять брачным союзом земли Это твоя роль, моя княжна, глумливо поклонилась в пояс, да ужалила взглядом насмешливым.
Не получится у тебя ничего! всеми силами держалась от слез Любава. Иванкомой. Мой навеки!!! Мы с нимистинная пара. Он дышит мной, я понимаю его без слов Я даже по походке настроение его читаю. Предназначены мы друг другу судьбой! с меньшим пылом, но горячо, душевно. Вот увидишь, гордо вскинула голову, глаза в сторону скосила, не поведется он на твои прелести
Боянка расхохоталась так, что слезы все же брызнули.
Дура ты, Любава, хоть и княжна! Все мужики ведутся на прелести! Все без исключения! с горечью и досадой. И умные, храбрые, сильные княжны, мечтающие о единственном и лучшем, им без надобности. Мужики другими мерами любовь нашу меряют. И покуда ты это не скумекаешьбыть тебе несчастной и одинокой.
Ты слишком циничная И жестокосердная! вспылила Любава, кулаки сжимая. Ежели ты не умеешь любить, неча всех под свою гребенку сгружать! Я не такая! Я верю!!!
Не умею любить?
На миг перестала Любава слезами давиться и злостью захлебыватьсястолько боли в голосе подруги прозвучало.
Любовь и прелестиразные грани отношений и желаний! Боянка была до скрипа зубов серьезна. А ты постоянно путаешь! Я ж не говорю, что моим станет. Я говорюон с удовольствием мне под подол заберется. А разве ж в твоем понимании правильного и лучшего это не станет предательством? Он же знает, что мы подруги.
Слова боярышни не были лишены смысла. И это убивало. Жестоко ранило
Ладно бы с другой, продолжала колоть верными рассуждениями Боянка. А ежели со мной переспит
Что, вот так возьмешь и? надломилась речь княжны. Все никак в голове не укладывалось, что подруга предлагала.
Ну почему просто так, легкомысленно потянулась Боянка. Ежели я окажусь права, ты мне ожерелье отдашь. То, что Илья Градовый тебе в дар привез. Ничего такое. Я на него глаз еще тогда положила, безлико дернула плечом.
А давай!
Утерла злые слезы Любава. Правда захотелось проверить на выдержку и порядочность Митятича. А еще на мучения Боянки, когда он ее прогонит.
Сегодня, как полночь минует, приходи на сеновал, пошла на выход боярышня, но уже на пороге притормозила:И без обид, подруга, бросила въедливый взгляд, требуя ответа.