Рианн! Арсенио догоняет меня первым, подстраивается под мой шаг. Байрон привычно следует за нами, как прежде сопровождал клиенток, но, не сомневаюсь, не упускает ни единого слова из нашего разговора. Скажи честно, если бы мы оба сейчас затеяли ухаживания по всем правилам, спросили разрешения и благословения у Эвана, несколько месяцев кряду водили вокруг тебя хороводы, а после в один прекрасный день сделали предложение, ты бы ответила согласием?
Нет, конечно, я даже не задумываюсь над формулировкой, слова сами срываются с языка.
То есть тебя не устраивает ни текущий вариант, ни тот, который с ухаживаниями и соблюдением приличий?
Да.
Тогда смысл тянуть время? удивляется Арсенио совершенно искренне.
И давать тебе возможность избавиться от нашего внимания путем скоропалительного замужества? добавляет Байрон.
А как вы себе представляли второй вариант? я возмущена тем, как все легко и просто звучит в их устах. Кажется, и сложностей никаких нет, знай себе наслаждайся вниманием приятных молодых кавалеров, весело проводи время и когда придет срок, отравляйся в храм богини любви, или кто там у инкубов покровительствует браку. Вы бы ухаживали за мной по очереди, вынуждая выбирать между вами, а затем заявили бы: «Выходи за нас замуж. Да-да, за обоих сразу»?
Поэтому второй вариант и был отброшен как неэффективный, резюмирует Байрон.
И мне ты один раз уже отказала, подхватывает Арсенио. Второй мне ни к чему.
Только не уверяй, что ты рассчитывал на положительный ответ!
Не рассчитывал. Но все равно слышать отказ было неприятно.
А чего вы хотели? я инстинктивно понижаю голосни к чему ставить окружающих в известность обо всех подробностях моей жизни, достаточно и того, что на нас оглядываются, смотрят недоуменно. И если видеть подле меня Арсенио обществу не в первой, то присутствие Байрона вызывает волну изумления, непонимания, шепотков жадных до скандальных новостей сплетниц. Вы инкубы, а я оборотень, вас двое, а я одна, для вас союз на троих приемлем, а для меня аморален. И, в конце концов, вы едва не изнасиловали Тессу.
Да не собирался ее никто насиловать, спорит Арсенио. Кто вообще опускается до насилия, когда есть средства понадежнее?
Какая-нибудь наркотическая дрянь? я не скрываю презрения. Опоить беззащитную девушку зельем с афродизиаком и все, формально она на все согласна.
Ты не поверишь, но инкубы в большинстве своем предпочитают женщин, кричащих от удовольствия, а не от боли. Это и на вкус намного приятнее, и для здоровья полезнее.
О, как благородно!
Ну да, и не будем вспоминать оборотней, которым и по сей день нет-нет да случается задрать какого-нибудь неудачно подвернувшегося под лапу прохожего, или собеседника, с которым оборотень категорически не согласен. Или девушек, изнасилованных оборотнями-мужчинами в полнолуние.
Да как он смеет?!
Я останавливаюсь, поворачиваюсь к Арсенио. Инкубы замирают вслед за мной.
Никто в нашей семье никогда не позволял себе ничего подобного! я едва ли не кричу.
И ты полагаешь, это делает вас белыми, пушистыми и невинными? наседает Арсенио. В моей семье такого нет и поэтому я не такая, как остальные, я лучше?
Давайте успокоимся, пока не наговорили лишнего, все равно спор беспредметный, вмешивается Байрон. Достает из кармана жилета часы, открывает золотую крышку. Еще полчаса, и покинем бал. Все согласны?
Да, отвечает Арсенио неохотно.
Разумеется, бросаю я и отворачиваюсь от Арсенио.
* * *
Я с разочарованием отмечаю, что спорю с Арсенио уже не в первый раз, и удивляюсь, как вообще можно выносить его, вспыльчивого, упрямого, убежденного твердо в своей правоте? Подумать только, он еще смеет доказывать мне, будто оборотни не лучше инкубов! Я не уверяю, что все представители нашего народа идеальны, чисты в делах и помыслах, словно бесплотные стихийные духи, нет, мы разные и порой даже слишком разные, среди нас есть и хорошие, и плохие, как и везде и у всех народов, но в семье Лобо и впрямь не было ничего из того, на что намекал Арсенио, никто из мужчин рода Лобо никогда не позволял себе ничего подобного, в то время как инкубы постоянно творят вещи, от которых шесть на загривке встает дыбом.
Я демонстративно игнорирую Арсенио, он не обращает внимания на меня, хотя и по-прежнему держится рядом. Байрон насмешливо наблюдает за нами, иногда в шутку предлагая сделать ставку, кто из нас двоих дольше будет обижаться, и вскоре ледок глупого спора тает сам собой, мы начинаем беседовать на какие-то пустяковые темы и вот уже смотрим друг на друга, улыбаемся, позабыв о недавнем конфликте. Я несколько раз выхожу танцевать то с Арсенио, то с Байрономпросто потому, что нельзя весь вечер отдавать предпочтение лишь одному партнеру по танцам, других кавалеров инкубы ко мне не подпускали, а скандальных выходок на сегодня и так было более чем достаточно.
Я с немалым изумлением узнаю, что брат успел стать героем сплетен не только из-за свежеприобретенной невесты. Мне охотно и в деталях пересказывают, что Эван ни с того ни с сего набросился на честного господина Гериберта Норвилла, известного на весь Лилат торговца живым товаром, ударил тогои в подтверждение мне предлагают разыскать самого господина Норвилла, дабы лично засвидетельствовать наличие разбитой губы, и, даже не удосужившись извиниться, ушел в обществе своей рыжеволосой невесты-провинциалки. Лилатские почтенные матроны сочувственно смотрят на меня, неодобрительно качают головами и роняют будто вскользь, что, дескать, чего еще ожидать от волка и человека со столь низким происхождением и замашками грубияна и забияки. Затем, словно спохватившись, дамы начинают наперебой уверять меня, как мне повезло с матерью, да будут воды Вечной реки тихими для нее, как хорошо, что она воспитала единственную дочь истинной леди, не чета сыну, перенявшему плебейские манеры своего батюшки. Я улыбаюсь женщинам натянуто, через силу, понимая прекрасно, что едва я отвернусь и отойду подальше, как они с не меньшим энтузиазмом начнут обсуждать меня. К счастью, за танцами и беседами проходит время, даже больше получаса, и мы можем покинуть бал. Эван и Тесса, как ни странно, и тут успевают опередить нас, уехав раньше. Финис остается, я чую его, насколько это возможно в душном, переполненном запахами разных людей и нелюдей зале, однако к нам он не приближается, даже на глаза не показывается, держится в тени. Что же, раз Эван уехал, не сделав мне выговор, не упрекнув и ничего не сказав инкубам, значит, этот вечер мой.
Наш.
И вся ночь.
Мы действительно долго катаемся по городу на мобиле Байрона, серебристо-стальном, с открывающимся верхом. Я так давно не видела ночного Лилата, что любуюсь им, будто в первый раз. Рассматриваю освещенные улицы, полные народу, яркие вывески заведений, работающих до рассвете, слушаю голоса, не разделяя их на отдельные, музыку, доносящуюся из клубов и ресторанов, рокот других мобилей. Впитываю ощущение жизни этого города, странной, диковатой, совершенно безумной в порождение и удовлетворении самых низменных желаний его обитателей и одновременно холодной, расчетливой, как у всякого хорошего дельца. Вся моя жизнь до сего момента прошла в стенах Лилатая родилась и выросла в Верхнем городе, провела тяжелые, страшные годы ранней юности в Нижнем и благодаря упорству и труду Эвана смогла вернуться в Верхний. Вернуться молодой, красивой, уверенной в себе, не сломленной ударами судьбы, не истрепанной Нижним городом, будто коврик собакой.
Была ли я счастлива здесь?
Была.
Когда-то давно, при жизни родителей.
А ныне я и сама не знаю в точности, чего хочу по-настоящему, что вновь сделало бы меня счастливой, не ждущей от судьбы подвоха, а от окружающего мирапредательства.
Мы перекусываем в одном из ночных ресторанчиков, а затем едем на канал, рассекающий Верхний город надвое. Байрон останавливает мобиль на просторной смотровой площадке, с самого края, подальше от другого транспорта, опускает верх, и мы просто сидим на заднем сиденье, встречаем рассвет. Наблюдаем, как светлеет небо, сбрасывая покров гаснущих городских огней, как поднимающееся солнце окутывает макушки деревьев парка на противоположном берегу слепящей белой каймой.
Это и странно, и удивительно. Мне казалось, волчица и дальше будет сходить с ума от близости обоих инкубов, изводить снедающим изнутри желанием, но нет, она успокоилась, словно убедившись в том, что мужчины здесь и никуда не денутся. Я не думаю о времени, о возвращении домойедва ли Эвану понравится, что я отсутствовала всю ночь, пропадала невесть где в компании двоих инкубов. Знаю, что брат будет недоволен, что это эгоистично по отношению к нему, но пока мне все равно. Фраки и жилеты давно сняты и брошены на переднее сиденье, да и я, сказать по чести, еще в туалете ресторана тайком распустила слишком тугую шнуровку корсета. Я сижу между инкубами и не без некоторой растерянности отмечаю не только собственную спокойную реакцию на мужчин, но и факт, что ни один из них не пытается прикоснуться ко мне, обнять.
Сегодня можно поехать в театр, предлагает вдруг Байрон.
Тетушка настойчиво приглашает меня на этот свой пикник, морщится Арсенио.
Пикник у Лизеттыэто, к сожалению, без меня. Но вам будет полезно его посетить.
Зачем? настораживаюсь я.
Если Арсенио представит тебя своей невестой перед леди Дэлгас, то это будет равносильно объявлению о помолвке, поясняет Байрон.
О да, усмехается Арсенио. К вечеру об этом событии станет известно половине лилатской аристократии как минимум.
И Эвану нечего будет возразить.
И мне тоже, добавляю я. Ловко же вы меня окрутили.
Рианн, только не начинай снова, Арсенио возводит мученический взор к бледному голубому небу над нами.
Рианн, тебя никто не окручивает и не окучивает, возражает Байрон с терпением, которому я, признаться, начинаю завидовать. А если бы и хотели, то поступили бы проще и бесчестнее: вполне достаточно было оставить тебя наедине с Арсенио на несколько минут, а затем позволить твоему брату и желательно кому-нибудь еще для надежности, так сказать, обнаружить ваш в момент пикантный и недвусмысленный, но при том не слишком поздно.
Обо всем прочем позаботились бы природа твоя и наша, принципы Эвана и правила хорошего, хм-м, тона.
Предписывающие в таких случаях жениться немедля.
И вы бы пошли на подобное?
Нет, конечно, отрицает Арсенио.
А в ту нишу ты меня поволок сугубо по велению души?
Я бы не сказал, что прямо по велению души
Прости его, Рианн, советует Байрон. Арсенио просто-напросто немного не хватает терпения, но за отсутствие злого умысла я могу поручиться.
А янет. Не уверена, что к сексуальному желанию инкуба действительно не примешивалась толика расчета, стремления скомпрометировать меня, тем самым ускорив события. Тем более он этого даже не отрицал, и кто тогда подтвердит, шутил ли Арсенио или и впрямь имел твердое намерение соблазнить меня на глазах гостей Огденов?
Если мы сейчас позволим себе лишнего в отношении тебя, то ты же потом и замучаешь нас попреками и обвинениями, продолжает Байрон. Будешь говорить, что ты тут не при чем, что во всем виновато полнолуние, что мы бессовестно воспользовались твоим состоянием.
Плешь прогрызешь в байроновской шевелюре, замечает Арсенио меланхоличным тоном. Знаешь, как он ее обожает, холит и лелеет? Не каждая девушка столько внимания своим волосам уделяет, сколько он.
Правда? я бросаю любопытный взгляд на густые золотисто-каштановые волосы, чуть вьющиеся, уложенные прядка к прядке, даже сейчас казавшиеся лишь самую малость растрепанными, в то время как моя прическа давно уже потеряла всякий пристойный вид, а Арсенио, похоже, и вовсе постоянно ходит небрежно взлохмаченным, словно причесывается раз в день, с утра.
Истинная, серьезно заверяет Арсенио. Он салон красоты посещает. Укладка, маникюр, эпиляция и что там еще бывает.
И что тут такого? терпение Байрона испаряется разом, уступая место искреннему возмущению, выражению оскорбленной невинности в зеленых глазах, и я не могу удержаться от улыбки. Помимо всего прочего, это моя профессиональная обязанностьхорошо выглядеть.
Ты же теперь безработный, забыл?
Да иди ты, отмахивается Байрон и отворачивается от нас.
Несколько минут молчим, глядя на пылающий диск солнца. Из одного из мобилей, стоящих неподалеку, доносится негромкая приятная музыка. И я ловлю себя на мысли, что мне хорошо.
Здесь. Сейчас. С этими мужчинами и пониманием, что Финис совершенно ни к чему ни мне, ни волчице, уютно устроившейся между двумя инкубами.
Давайте сделаем так, предлагаю я наконец. Вы не будете спешить с объявлением, что я твоя ваша в общем, невеста кого-то из вас, а я, в свою очередь, откажусь от помолвки с Финисом.
И Эван не станет возражать? уточняет Арсенио недоверчиво.
Станет, конечно же. Он любит меня и заботится обо мне так, как ему кажется правильным. Но брату придется смириться с моим решением, каким бы оно ни было. И отвезите меня домой, пожалуйста. Не хотелось бы возвращаться слишком поздно.
Я надеюсь успеть прежде, чем Эван приедет домой. Он верен своим привычкам и для него, как и для каждого свободного мужчины-оборотня, полнолуние не несет трудностей, подобных моим. Эван и не скрывал, что намерен немного побыть с Тессой на балу, а после Финис должен отвезти меня и ее домой, пока брат будет перебираться в место, о котором добродетельной юной леди не положено знать. И если мне повезет, то есть шанс, что я вернусь раньше Эвана, проскользну незаметно в свою спальню, и тогда никто не сможет доказать, сколь долго я отсутствовала.
Байрон отвозит меня домой, сдержанно прощается, не делая попытки поцеловать меня. Арсенио следует примеру приятеля, хотя я вижу по глазамон бы с куда большим удовольствием не выпускал меня из объятий несколько минут, а то и вовсе увез в место потише и поукромнее.
Я пользуюсь задней калиткой в ограде и черным входом в дом, крадусь на цыпочках, будто воровка или загулявший подросток. Переступаю порог, тщательно закрываю за собой заднюю дверь и неожиданно понимаюЭван дома. Оборачиваюсь и вижу брата, одетого в повседневный костюм, умытого и причесанногоуспел уже привести себя в порядок и, значит, вернулся раньше меня.
Доброе утро, произношу ровно, стараясь, чтобы в голосе не звучали оправдывающиеся нотки.
Пока сомневаюсь, что оно доброе, Эван делает шаг ко мне, я замечаю, как он принюхивается, как осматривает внимательно, придирчиво, пытаясь понять, не перешла ли я черту. И где, позволь спросить, ты была всю ночь?
Глава 5
Мы с Эваном не поссорились, нет, лишь немного покричали друг на друга в попытке отстоять каждый свою точку зрения, но установившийся между нами тон общения, подчеркнуто вежливый, откровенно сдержанный, больше походит на напряженное, подозрительное ожидание ответных действий противника, нежели на настоящее перемирие.
От Дороти я узнаю, что накануне брат сам привез Тессу домой, да так никуда после и не поехал. По некоторому размышлению я захожу в спальню Эвана прежде, чем горничная начнет в комнате уборку, и с удивлением обнаруживаю там запах Тессы. Более того, я понимаю, что брат спал с девушкой в одной постели, не посягнув при том на честь нашей гостьи, несмотря на полнолуние и порождаемые им инстинктивные желания. Это так странно, что я даже не сразу вспоминаю, что сама провела всю ночь в обществе пары инкубов и прекрасно себя чувствовала, не испытывая мучительных, разъедающих изнутри сексуальных порывов.
Или, быть может, в этом заключен некий смысл, скрытый пока от нашего понимания?
Вечером мы, как и договорились, отправляемся в театр. К моему облегчению, дом я покидаю задолго до возвращения Эвана с работы. Едем в Большой лилатский театр, на спектакль «Шипы и грезы роз», весьма популярный в этом сезоне. В ярко освещенном фойе уже полно народу, мы здороваемся с знакомыми, обмениваемся с подошедшими поприветствовать меня или Арсенио пустыми, ничего не значащими любезностями. Байрон продолжает привычно держаться позади, словно он слуга, отрок, вынужденный сопровождать родителей на светском мероприятии, или все еще мальчик по вызову. Я замечаю вдруг, как реагируют на него окружающие, искоса поглядывают с обычным жадным любопытством, но при разговоре со мной и Арсенио демонстративно не обращают внимания, не здороваются, будто Байрона с нами и вовсе нет. Наконец я теряю терпение и, обернувшись, беру Байрона под локоть, рывком вынуждаю поравняться с нами, встать по другую сторону от меня.