Я схватила Никиту за руку и энергично встряхнула:
Поздравляю с таким грандиозным родством! Повезло нам с братьями, а, Ник? Как судачится между умными людьми: в семье не без
Рори, не надо, пожалуйста.
Было жгучее желание наорать на Нелли за это.
Но парень, кажется, понял специфику моего юмора: улыбнувшись, он сжал в ответ мою руку. Не имей происходящее давящего, мрачного подтекста, я бы непременно какое-то время постояла бы вот так. Ей-богу, вокруг одни оптимисты, скоро от оптимизма мне придется делать вакцинацию.
Мы как раз к Филиппу,сказала Нелли, ее взгляд метался с меня на парня и обратно. Никак ожидала, что с минуты на минуту между нами пробежит нет, не искра, а тумак-другой. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, Никите действительно не мешало бы подправить его необычайную фотогеничность, но для этого у него вся жизнь впередиона подправит все.
Теперь можно отпустить мою руку,сказала я.
Что Никита и сделал. И, повернувшись к Нелли, заметил:
У Филиппа какая-то встреча.
Нелли заметно занервничала.
Если это означает, что придется ждать, я прямо сейчас начинаю свирепствовать.
Пупсики, да какая разница? Видишь ли, Никитка-конфетка, у нас к Филиппу есть душещипательный разговор, что куда важнее даже самой важной встречи,я хлопнула парня по плечу. Наверно, сильнее, чем полагалось. Наверно, не стоило. Наверно, мне просто отыграться хотелось.Чертовски приятно было познакомиться.Следующее было правдой:Береги гитару.
Нелли потрепала парня по рыжим волосам.
Когда мы отошли от Никиты на остаточное расстояние, чтобы не быть услышанными, Нелли спросила:
Зачем ты так?
Нам вслед катилась, накатывала волнами на льдины столешниц, мелодия. Будто за нами вмиг разлилось целое море.
Я не ответила. Я думала о море. На самом ли деле оно такое соленое, как говорят? Было ли вообще когда-то соленым?
Дверца с надписью «Служебное» спряталась возле барной стойки, наполовину скрытая гигантской драценой. Звуки, как волны, накатывали на закрывшуюся за нами дверь, и схлестывали обратно, в полумрак зала.
Коридор был выстлан золотистым ковром. Нелли остановилась напротив белой двери с ручкой из серебристого металла.
Помолимся перед вратами Рая?предложила я.
И, не дожидаясь разрешения, толкнула дверь и ввалилась в комнату.
Рори!
Нопоздно.
Я стояла на берегу. О ноги плескалась окрашенная в нежнокоралловый вода. Водная гладь скатывалась за горизонт, где сливалась с небом. Солнце было красным глазом, который заволакивал вечерний сон. По левую руку, далеко-далеко, протянулась стена зелени. Целостность берега нарушали озерца, в которых, как в гнездах, ворочалась темная вода. На берегу, в метрах шести от меня, стоял массивный письменный стол с зеленой драпировкой, и два кожаных кресла с высокими спинками. В одном креслеФилипп, с забившейся при моем появлении жилкой на виске. Во второммужчина в подбитом рыжим мехом пальто. Мужчина в меховом пальто повернул голову на звук моего голоса.
Гм кофе?больно ткнув меня кулачком меж лопаток, выглянула из-за моей спины Нелли. Похоже, кто-то готов рвать и метать, и мое нетерпение влетит мне в копеечку.
На «кофе» девушка икнула. Она таращилась на мужчину в пальто. Так рассматривают обложки глянцевых изданий. Хотелось пнуть ее в бок, лишь бы она перестала так бессовестно смотреть. Конечно, посмотреть было на что, но я предпочла удивляться иному.
Твою мать так-растак!
По идеи мне следовало бы прикусить язык, об этом свидетельствовали проступившие на щеках Филиппа желваки. Но куда там мне? Я округлила глаза. Зачем превращать кабинет в светодиодную панораму? Естественно, здесь были стены, как иначе? Активное покрытие чумой проволоклось по всей комнате. Зрелище вытягивало дыхание.
Ли, что-то случилось?спросил Филипп.
Ли?Я на пятках развернулась к черноволосой девушке. Подруга смерила меня взглядом «или ты сию же минуту не закроешь рот на замок, или ты не жилец». Можно подумать, я испугалась.Это он так сокращает твое красивое имя? Ли?!
Адресованная мужчинам, Нелли вспыхнула улыбкой, после чего болезненно ущипнула меня за руку и потянула в коридор. Ну тут с кресла поднялся Филипп. Желваки бугрили щеки, он смастерил на губах нечто вроде извиняющейся ухмылки и протянул мужчине в экстравагантном пальто руку. Мужчина, впрочем, при этом с кресла не встал. Последовало рукопожатие. Нелли напряглась и застыла, но руку мою не выпустила.
Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство,обратился Филипп к гостю.
Последние всполохи зари плясали на моих белых запястьях розовеющей лихорадкой. Из стены растительности не доносилось ни звука, тень ползла изпод крон деревьев. Над коралловой водой, высоко в темнеющем небе, парила чайка. Великолепное светодиодное шоу.
Да как сказать,незнакомец в меховом пальто пожал плечами.В голове у тебя как был, так и остался полный сумбур.
Извини, Георг, ничем не могу помочь.
Тогда незнакомец наклонился к Филиппу и заговорщицки заметил:
Ой, братан, расстраиваешь ты меня. Чувствую, когда-нибудь за все эти твои «извини» тебе вырвут ноги.
Рыжеволосый владелец «Сада Любви» даже не поморщился:
Это что, угроза?
Скорее, наблюдение.
Где-то тикали часысловно песчинки падали. Заря сползала за горизонт. Небо засыпало. Становилось темно и неуютно. Вдалеке хрустнула ветка, и стая попугаев, раскатисто хлопая крыльями, взмыла в гаснущее небо. Я не решалась нарушить тишину, потому что в данном случае тишина принадлежала не мне.
Филипп тихонько выругался.
Что происходит между этими двумя?
Георг зарычал инет, не всталвсплыл над креслом одним текучим бескостным движением; заметающее пол меховое пальто обволокло ноги. Зверолюд? Рычание было блестяще исполнено.
У тебя, братан, поистине тонкая душевная организация.Георг стал отходить, не спуская с Филиппа глаз.Со мной, со мной Где же ему еще быть?
Я слушала грохочущую, как набат, песнь песка в часах. Слушала коралловое море, хлопанье крыльев потревоженных попугаев, волны, то и дело накатывающие на мои ноги, проглатывающие их на мгновение, и откатывающие обратно, в пучину. Разучилась дышать. Скользнула взглядом по лицу Филиппа. Уголки глаз рыжеволосого сжались, и Филипп внезапно захохотал. Захохотал в одну глотку с Георгом.
Все равно ты козел,хохоча, заметил Филипп.
Ты тоже, братан.
Дай пять!
Они ударили в ладоши.
Этот черноволосыйкто он? То, как он позиционирует себя с владельцем «Сада Любви» Так ведут себя с теми, кого вы хорошо знаете. Либо у вас за спиной соответственный статус, позволяющий с любым человеком, будь он хоть самым эпатажным и озлобленным во всей столице, вести себя фривольно.
И тут, все еще хохоча, Георг развернулся к нам с Нелли.
На один удар сердца я разучилась дышать.
Под меховым пальто была белоснежная рубашка, расстегнутая на груди. На ногахчерные джинсы, заправленными в кожаные сапоги на пряжках. Черные, как смоль, волосы разметались по широким плечам. Лицо насмешливое, остроскулое, с тонкогубым подвижным ртом. А глаза обыкновенные карие глаза с человеческими зрачками. Я нахмурилась, поскольку была больше, чем полностью была уверена, что передо зверолюд.
Георг сосредоточил все свое внимание на мне. Шагая по светодиодному песку, направился ко мне. Я отшатнуласьмне показалось, он и не думает останавливаться. Он наплывал на меня, словно далекая гроза; то, что осталось от его широченной улыбки, клубилось вокруг меня персиковым маревом. Хотела попросить его перестать играть на публику, или как там это называется у видных мужчин, но во рту пересохло.
Георг замер в нескольких шагах от меня, скуластое лицо осветилось ухмылкой, которую я незамедлительно записала как камень в мой огород. В следующую минуту его губы коснулись тыльной стороны моей ладони. Я почувствовала, как щеки заливает жар. Черт, и ничего такого я не делала, чтобы краснеть!
Ой ладно, ладно, не наезжай давай,процедила я угрюмо.А то я сейчас как наедумало не покажется.
И тут произошло немыслимое: потеряв ко мне интерес, Георг молча отвернулся! Я вспыхнула пуще прежнего, униженная, разозленная и раздосадованная одновременно. Этот скользкий мутный проститут и глазом не моргнул! Либо этот треклятый нимб из белых волос на моей тыквы сбрасывает очки моей крутости, либо Георгтертый тип.
Мы толком не перекинулись и словом, а я уже воспылала к Георгу неприязнью.
Тем временем, черноволосый замер напротив Нелли. Оба были одинакового роста, хотя на девушке не было каблуков. Как вам такое: издевательская насмешка, с которой черноволосый смотрел на меня, в мгновение ока испарилась. Выражение лица Георга было таким же, с каким Нелли встретила меня. Как это называется? Ну, противоположное от «неприязни».
Стала бы я такой, как Нелли, если бы четыре года назад, в тот теплый весенний вечер, уехала вместе с ней? Покорять столицу. Строить свою лестницу в небо. Стала бы Аврора Востокова такой, как Нелли,открытой, отзывчивой, тянущейся к людям, а не отталкивающей их? Не знаю.
Как поживаешь, сорвиголова? Соскучилась по мне?
Милый-милый Георг!
Нелли залезла в объятия Георга и свернулась кошкой на его груди. Ни с того ни с сего черноволосый стал улыбаться совсем как мальчишка.
Пригласишь как-нибудь на выступление?
Тебе всегда рады в «Саду Любви»,растаяла Нелли.
Давай иди уже,буркнул Филипп.
Поцеловав Нелли в светлый лоб, в переносицу, в уголок рта, Георг покинул комнату, тихо претворив за собой дверь. На прощание не удостоил меня и взглядом. Беги, беги, кролик, беги. Кто бы ни был этот высокомерный хрен, а наши дороги вряд ли еще пересекутся.
Разорванная было иллюзия вновь обрела целостность. По правде говоря, я бы многое отдала, чтобы поговорить с Филиппом где угодно, только не здесь. Все это было ненастоящим. Ощущение, будто тебя с потрохами запихнули в телевизор, и ты стал звездой собственной телепрограммытакой же ненастоящий, гаснущий.
Нам с детства внушают, что нам не стать рок-звездами, творцами, моделями, частью светского прайда. Но, став взрослыми, мы можем вывернуть карманы и купить иллюзию. И, замкнувшись в своем мирке, стать кем угодно, но только не собой.
Повиливая бедрами, красотка Нелли подошла к Филиппу. Поддев овальным ноготком цепочку на шее мужчины, Нелли уткнулась лицом в его грудь. Филипп обнял ее. Эта троица трое, то бишь Филипп, Георг и Нелли, должно быть, хорошо знали друг друга; дружба или что-то вроде того, а иначе стала бы сейчас эта сладкая парочка столь непринужденно ворковать? Выпады Филиппа по отношению к Георгу носили саркастический характер. Вывод: постигнуть нюансы чужих отношенийсломать шею на первом же повороте. Это как если тебя забрасывают в середину фильма.
Я была лишней на этом празднике жизни.
Филипп, нам надо поговорить,громко сказала я.Нелли, ну же, не будь заразой! Оставь его в покое, иначе он не сообразит, чего я хочу от него. Нет, не так: не сообразит, чего я не хочу, чтобы он хотел от меня.
Прости,девушка отстранилась от Филиппа и заглянула ему в глаза:Аврора хочет тебе кое-что сказать.
Рука Филиппа лежала на прогнувшейся спине Нелли; на руке не хватало двух пальцев. На рукепальцев, во взглядетого, кто услышал бы меня.
Внезапно я обнаружила, что рассматриваю свои запястья. Их пересекали магистрали синих вен, кожа была тонкой, белой, казалось, одно прикосновенияи она разлезется как старый замусоленный хлопок на лице тряпичной куклы Сделав глубокий вдох, я произнесла на одном дыхании:
Мне нужно время, ориентировочно пара дней, чтобы попытаться найти Виктора, поговорить с ним, привести в чувство
Отреагировал Филипп так, как я и ожидалавесь подобрался, напрягся и безапелляционно отрубил:
Невозможно!
Ни в какие ворота, блин!заорала я. Настраивалась на спокойную беседу, и вот вам, нате, гребаная истеричка проснулась.Я не ваша собственность! Какого, прошу прощения, хрена вы вдруг указываете, что я могу делать, а что не могу? К вашему сведению, Филипп, чувак, я привыкла решать сама, что для меня лучше, а чего лучше сторониться. Вы, между прочим, во втором списке.
Мне действительно жаль, что я не оставил вам выбора
Вам должно быть стыдно,кивнула я, складывая руки на груди.
Но опасность, которой вы подвергаетесь в случае этой вылазки
Да-да, я в теме. Крысиная нора, одна мстительная кошелка с садистскими наклонностями и все такое. Бла-бла-бла. А теперь слушайте сюда: вам не спутать мои планы своей паранойей. Я в Пороге, чтобы найти брата. И я не сойду с намеченного пути. Возможно, через пару дней этот выбившийся из рук негодяй благополучно образумится. Разумеется, после того, как я наваляю ему подзатыльников. И тогда вы спишите за ненадобностью это свое шаманство, это дерьмовое вудутак или иначе, я не хочу знать, что вы там наворотили. И сможете сделать мне ручкой. Имейте в виду: если вы сейчас встанете у меня на пути, я затаю на вас черную злобу, стану вашей непрекращающейся головной болью. Поверьте, вы не хотите иметь Аврору Востокову в такой роли.
Филипп смотрел на меня крайне неутешительным взглядом: то ли жалеет, то ли мысленно вскидывает двустволку и сносит мне пол головы.
Это необратимое действие,пробормотал он.Я не смогу ничего списать за ненадобностью
Возникло дикое желание со свистом покрутить пальцем у виска. Вместо это я спросила:
Что вы там бормочите?
Аврора, вы не знаете, на что уговариваете меня. Без моего покровительства Глафира захочет прибрать вас к кругам. Где ваш инстинкт самосохранения?
Послушайте, если бы его не было, я бы в две глотки уплетала те мясные пироги на моем бывшем месте работы, в фаст-фуде. Вам меня не переубедить.
Тогда иди,сказал Филипп.
Чего? Чего вы сказали?
Иди, ищи брата.
И в его глазах-изумрудах я увидела смирение, обреченность. Черт.
Единственное,продолжал Филипп, прикрывая глаза,тебе нужен телохранитель и крепкий сон. Пойдешь ты такой консенсус? Я тебя отпускаю, взамен ты высыпаешься и берешь с собой одного из моих доверенных людей.
Меня подбивали нацепить балласт и в течении ближайших часов восьми пускать слюни в подушку. Нежиться в теплой кружевной постельке, пока мой брат на чертовых куличках, а мне в телохранители, не исключено, собирают зверолюда с фараонской бородкойЯна.
Телохранитель и сон.
Нет-нет, ребята, дудки.
Заметано,соврала я.
Ипожалуйста, не дай себя укокошить.
Я шутливо отдала честьдвумя пальцами коснулась виска и отправила их по дуге в сторону Филиппа.
Я наблюдала за тем, как владелец «Сада Любви» отключает светодиодную панораму, как гаснет водная гладь под загорающимся точечным освещением. Как достает мой рюкзак и куртку из платяного шкафаиз пасти старого деревянного монстра ростом с того парня, которого я видела на вокзале. Активное покрытие паразитировало на всем, кроме массивного стола с орнаментом из виноградных лоз по боками, и кожаных кресел. Филипп знал, какого эффекта хотел в итоге добиться. Его он и добился. Я заново осматривалась, сжимая в руках лямку ранца. Глядя по сторонам, я никак не могла решить, что всетаки краше: панорама кораллового моря и сумеречного неба на ним, или же то, что скрывалось по ней. Здесь преобладали три цвета: малахитовый, а так же вкрапления фиолетового, смородинного и черничного.
Филипп притянул к себе Нелли, как если бы пытался защитить ее от видимого только ему чудовища. Возможно, так и было. Возможно также, что этим чудовищем была я.
Ли, как думаешь, она она понимает, что изменения необратимы?коснувшись губами уха девушки, спросил Филипп.
Да, но ей нужно время смириться.
Смириться.
У нас с Филиппом одинаковые глаза. Одна боль на двоих.
Когда Филиппа убьют, умру и я. Потому что мы теперь связаны прочнее, чем кровные родственники. Гораздо прочнее. Достаточно весомая причина, чтобы остаться и не искать приключений на свою наши задницы. Сама по себе эта связь уже способна остановить Виктора. Он не сделает мне больно, следовательноФилиппу. Я могла остаться в «Саду Любви». Могла просто остаться ждать.
Да, могла бы. Но не стану.
Я найду Виктора.
Как думаешь, я правильно поступаю, отпуская ее?
Ее не удержать силой. Как и зарю, как и снежную бурю, Аврору не удержать силой.
Филипп закрыл глаза и кивнул.
Я закрыла глаза и вздохнула с облегчением.
Глава 9
Я сказала, что хочу забрать из ванных покоев, будь они сто раз неладны, оставшиеся там вещи и под этим предлогом слиняла. Ненавижу прощания; если я прочувствую момент прощания, то гарантированно распущу нюни.
Куда летим? Где пожар?
Я замедлила шаг и посмотрела на Никиту. И ухмыльнулась так, будто эта ухмылка предназначалась не парню, а страху, сидящими глубоко во мне. Жутковатая по всем статьям ухмылка.
Спешу припудрить пятак, помнишь такое?
Разговор состоялся?
Я прикинула: не исключено, что Ник не в курсе всего этого водевиля, всего этого бразильского мыла. А что, если незнаниесила? Что, если я сейчас смотрю на самого настоящего счастливчика?
Будь уверен.
Надеюсь, в ближайшее время ты не собираешься пропадать? Я устрою тебе экскурсию по «Саду Любви». Ты уже придумала себе сценический образ? А псевдоним? Как на счет Вечерней Зари?
Черт. Таки не курсе. Думает, я новый кадр в «Саду», очередная раздевалка в стрип-храме. Блаженное неведение.
Клёво. Вечерняя Заря звучит клёво.Я подняла руки с оттопыренными большими пальцами.
Я уже было вновь легла на курс, когда рыжеволосый паренек, перебирая струны, окликнул меня:
Георг сказал, что ты лакомый кусочек.
Этот мутный проститут в меховом пальто. Этот господин Целуювручку.
Я сжала руки в кулаки и рванула прочь. Миновала темный коридор, соединяющий изумрудное сердце «Сада Любви» с центральным клапаном, через который в сердце с наступлением темноты хлещут деньги, кураж и смех; высвечивающая конструкция была отключена, и я, словно в зеркале, наблюдала свое крадущееся отражение.
«Убирайся к чертовой матери, ты, немочь белобрысая!»любил драть глотку мой дядя перед каждой выволочкой. Признаться, «немочь белобрысая» было единственным, в чем я могла с ним согласиться. Бледная немочь. Худющая, высокая, сутулая от воинства терзающих ее эмоций. А волосы белые-белые, как снег на картинках, как чистый лист бумаги. Рождающаяся под прикосновением Ника мелодия бежала вслед за мной, терлась о мои бока, просила вернуться. Но я упрямо шла дальше, и мелодия становилась все тише и тише
Я вышла в проулок, под серый свет, какой скорее застрял между днем и ночью, чем соответствует определенному времени суток. Но я-то знала, что к чему.
Прошла ночь.
В Пороге светало.
Мой первый рассвет в столице.
Проулок был пустынен, но вдалеке гудела дорога. Столица никогда не спит. Вывеска «Сада Любви», в том числе крест и некогда горячие, неоновые девочки,все сливалось с кирпичной стеной; мусор, окурки, стекло устилали асфальт. Бездомный с подозрительно мохнатыми щеками свернулся калачиком под дальней стеной.
Накинув куртку и устраивая поудобнее ранец на спине, я направилась к искусственной клумбе.
Ну наконец-то! Заждался уж я Вашего Сиятельства.
Я подскочила на месте, автоматически принимая боевую стойку, стала шарить взглядом по проулку.
А потом увидела его.
Георг стоял у дальней стены, привалившись плечом к кирпичной кладке, укутанный предрассветными тенями, будто вуалью. Его лицо было обращено в мою сторону. Глаза отражали свет, были большими белыми монетками. Стена за ним, будто мясной пирог паразитами, кишела граффити, обличающими правящую верхушку во всех мыслимых и немыслимых грехах, вплоть до распланированного убийства нашего предыдущего Президента. Меховое пальто Георг запахнул, рыжий мех на черном фоне походил на языки пламени в ночи.
Чего бы он ни хотел от меня, какие бы цели не преследовал, карауля меня в предрассветном холоде, кутаясь в пальто, плевать я хотела на это с высокой колокольни.
Что-то потеряла?
Не твое дело,отрезала я, разжимая кулаки.
Наклонившись, я в плохо скрываемой спешке начала ощупывать цветник. Просто хотела как можно быстрее забрать свое и уйти.
Не боишься так отвечать?
Ни фига!гаркнула я, чтобы свести эту вынужденную беседу к минимуму.
Пистолет лег в рукухолодный, тяжелый, по телу прокатилась волна облегчения. Значит, таки повезло. Везение и я вновь спим в одной кровати? Скинув ранец, я сунула внутрь пистолет.
Это что, оружие?Георг рассмеялся.
Я сжала зубы. Мой дядя любил свой «дерринджер» как жену, которой у него никогда не было. Иногда, по пьяни, он доставал его и со своим закадычным приятелем Художником (Художник, потому что каждый вечер он систематически превращал лицо своей жены в абстрактное багровозелено-желтое полотнище), таким же свирепым сукиным сыном, как и он сам, шел отстреливать бродячих собак и кошек. Когда цыплята из Общества защиты животных однажды пришли к нам домой, дядя выкатился в коридор, попутно закатывая рукава, оголяя огромные мускулистые руки с тянущимися по ним жилами, и ревел: «Я не потерплю нищих духом скотов в моем доме! Аврора, где мое средство от всех болезней?» Разумеется, «под средством от всех болезней» он подразумевал «дерринджер». Он считал, что местные своры псов являются разносчиками всякой заразы, в том числе бешенства. К тому же, когда один из его приятелей слег со всеми признаками бешенства, дядя и Художник и вовсе возомнили из себя ковбоев сраных, спасителей всего нашего микрорайона. Я-то догадываюсь, что бешенство его друг-извращенец подхватил от своей последней пассиитой, что с мохнатыми ушами и когтистыми пальцами; прежде чем пойти прошвырнуться по барам, он с ней заглядывал к нам фаст-фуд хряпнуть мясного пирога, поэтому я в теме.
В общем, зря Георг смеетсяон просто не знает всего послужного списка этого пистолета: в кого он только не смотрел, в чьем рту только не был Естественно, сейчас масса пукалок поновее «дерринджера». Но на некоторые вещицы есть спрос даже спустя десятилетия. И обусловлено это человеческим фактором, привычкой. Привычканаше второе «я».
Я говорюне твое дело,повторила я, застегивая молнию на ранце.
Я услышала шорох, будто от кружащих в пыльном смерче листьев. Но где взяться паршивым сухим листьям в переулке Порога? Тут и деревьевто нет. Обернувшись, я вскрикнула. Георг стоял в метре от меня, волосы толькотолько опустились ему на плечи. Во рту пересохло, сердцебиение застряло в глотке. Еще один фокусник, еще одна порция салонных фокусов на мою бедную головушку.
Не надо,шепнул Георг, обдавая меня разгоряченным дыханием,не надо испытывать мое терпение. Оно не бесконечно.
Чувствуя, как расширяются мои глаза, я выдохнула:
Я не боюсь тебя. И знаешь почему? Я видела тебя с Нелли. Нелли разбирается в людях.
С ухмылкой, от которой хладнокровные люди с воем стали бы карабкаться на деревья, Георг сказал:
Ты знаешь Нелли.
Мы обе из Аскании, жили в одном дворе, ходили в одну школуя запнулась. Серьезно, Востокова, ты собралась откровенничать с этим незнакомцем? Я нахохлилась и угрюмо спросила:А ты откуда ее знаешь?
У меня широкий круг знакомств. Я знаю пол Порога, но тебя, белокурая девочка, вижу впервые. К твоему сведению, Филипп тоже разбирается в людях и отнюдь не всех подпускает к себе. Лишь определенную категориючерноволосый окинул меня таким взглядом, что сразу стало понятно, что уж кто-кто, а я как нельзя лучше подхожу под эту категорию,людей,закончил он и ухмыльнулся с хорошо рассчитанной издевкой.
Определенная категория людей, значит. Слушай, меня время поджимает, пора падать в нору вслед за белым кроликом, просекаешь расклад? Надеюсь, это все, о чем ты хотел поболтать. Тик-так,я постучала ноготком по запястью.
Дай подумать,Георг приосанился, поглаживая острый подбородок, устремив взгляд туда, где по задумке Всевышнего должен быть небосвод, но по вине мэра Порога не видный за хаотичным переплетением переходов, балконов, террас. Тусклый свет цвета детского недоразумения с почти различимым жирным плеском вливался в проулок откудато сбоку. Я не знала и знать не хотела Георга, но могла поспорить на что угодно, что он сейчас выделывается.Нет, не всё.
Не успела я и глазом моргнуть, как черноволосый сгреб меня за плечи, и внимательно вгляделся мне в лицо. Я опешила настолько, что даже не попыталась вдвинуть колено ему в пах.
А где же твои манеры?У меня перехватило дыхание.
Не будьте придирчивой.Он смотрел на меня долгим взглядом.
Эй, полегче! Ты смотришь на меня так, будто хочешь меня съесть. Бабушка, бабушка, зачем тебе такие большие глаза?
Достаточно долгим, чтобы пробудить во мне глупость.
Без «будто»,произнес Георг, проигнорировав бесценную реплику из детской сказочки.
«Лакомый кусочек»так, кажется, он сказал Никите? Меня словно окатили ледяной водой.
Мой голос прозвучал вполне убедительно:
Для полноты образа тебе не хватает чепчика.
Плюс я заслужила честным старанием. «Оскара», впрочем, мне не видать, как собственных ушей.
Этот Георг. Этот мерзавец встряхнул меня, будто тот шарик со снежной панорамой Порога внутри. Как если бы хотел убедиться, что я настоящая, что не взметнуть в воздух снежным облаком.
Кто бы мог подумать!зацокал он языком, придирчиво осматривая меня.Самородок из навозной кучи.
И деланно заботливо струсил невидимые пылинки с моей куртки.
Сам ты навозная куча!рявкнула я. От мужчины веяло табаком и, не меняя интонации, я добавила:Угостишь сигаретой?
Тебе же, наверное, и шестнадцати нет, белокурая девочка. Куда тебе курить? Пагубные привычки, приобретенные в столь трепетном возрасте, со временем сделают из твоего гладкого личика дряблую задницу.
Знаешь, а ты бы спелся с Боснаком, нашим учителем биологии. Помнится, он, брызжа слюной, шипел, что я умру от рака ротовой полости или, что еще хуже, от скуки, если так и буду продолжать баловаться раковой палочкой. А сам, мудозвон, сел на загробный экспресс из-за какой-то малюсенькой рыбной косточки, застрявшей в его дыхательном горле во время семейного обеда. По-моему, ему никто и не попытался помочьон был настоящим тираном и психопатом и
Я захлопнула пасть, не договоривГеорг внимательно слушал. Нет, это куда хуже саранчи и лягушек в кубках с вином! Поскольку Георг слушал и запоминал, понимаете? Он не притворялся, что слушает, не глазел по сторонамон действительно слушал. И ему было интересно слушать старушку Востокову!
Черт подери.
Прошу, Ваше Сиятельство, продолжайте,черноволосый выудил пачку сигарет их кармана.Белокурая девочка, ты щебечешь совсем как райская птичка.
«Ваше Сиятельство» и «белокурая девочка»сарказм чистой воды. Но я старательно напомнила себе о недавнем стремительном и практически бесшумном финте Георгав одну секунду он у дальней стены, привалился к ней совсем как ковбой гребаный Мальборо, а в следующуювозле меня. Люди так не умеют.
Я молча взяла пачку, вытрусила сигарету и сунула ее в уголок рта, Георг щелкнул зажигалкой и подкурил мне. Вдохнув дым поглубже, я сделала шаг назад, ступив прямехонько в клумбу. Я лихорадочно прикидывала в уме, как бы оторваться от этого мутного проститута.
Георг тоже закурил. Стоял, с практически непристойным любопытством разглядывая меня, тлеющая сигарету между средним и указательным пальцами левой руки, сама рука слегла отведена в сторону, чтобы дым не попадал в глаза. Ткнув в мою сторону рукой с сигаретой, спросил:
Когда приехала в Порог?
Его осанка, взгляд, интонациявсе предупреждало о том, что лучше уж мне впредь отвечать на задаваемые им вопросы. Так он быстрее заскучает.
Вчера вечером.
Вчера А, кажется, с тех пор, как иссиня-черный василиск-поезд зашипел, тормозя у платформы центрального вокзала столицы, прошла целая вечность.
Георг щелкнул пальцами:
Из Аскании, говоришь. Что, приехала покорять столицу? Нет-нет, белокурая девочка, скорее, столица покорит тебя, чем ты ее. Причем, покорит еще быстрее, если ты сию минуту не осознаешь щекотливость положения, в котором оказалась.
К чертям собачьим всю эту чушь о покорении столицы. Многие приезжают в Порог в поисках славы, денег, любви. Мне же нужен был только мой брат. И немного свободного пространства, чтобы вдохнуть. Я хотела остаться наедине со своими мыслями, Георг же всячески оттягивал этот момент.
Хлопая глазами, я молчала.
Не может быть! Тебя что, никто не просветил? Филипп, Нелли? Нет? Ах, детка, детка, ты непременно разозлишься, узнав правду,покачал он головой.
Прикрыв глаза, Георг с блаженством затянулся. Так ведут себя только актеры погорелого театравыдерживают эффектные паузы, томят ожиданием, волей-неволей подхлестывают интерес собеседника. Это равносильно тому, когда на радио на середине обрывают песню, и гремят барабанные оды рекламы.