Курсы секретарей в столице, на которые Аиша летала дважды в неделю. Не век же теперь в «Маске» выступать?
Поиск новой работыв клубе платили неплохо, но постоянный недосып и график, становившийся все более ненормированным, утомляли, вызывали глухое раздражение. И посетители, и замкнутая жизнь провинциального города, так похожего на ее родной. Пока они с Айлиной живут у четы Тарранси, можно не думать о крыше над головой и столе и Идэна наверняка поможет устроить ребенка в школу рангом повыше, посолиднее, нежели бесплатные общественные, но Аиша не уверена, что местное учебное заведение подойдет дочери. Судя по рассказам Евы, не больно-то атмосфера в школах для богатых девочек изменилась со времен детства самой Аиши.
Где уж тут предаваться романтическим мечтам о прекрасном принце?
Да и Арлеса принцем не назовешь. Скорее пиратом или главарем банды разбойников.
Ну а сексэто просто секс. Важно, нужно и для здоровья полезно.
Так нечестно, прошептала Стасия, откровенно поедая приближающегося демона глазами. У всех личная жизнь кипит и бурлит, а у меня только и есть, что работа да работа и ничего, кроме работы.
Увидимся днем, Тиана кивнула Аише и, взяв Стасию под локоток, повела прочь с маленького заднего двора.
Дамы, Арлес склонил голову, улыбнулся любезно.
А мы уже уходим, сообщила Стасия.
Я вижу.
А вы не знаете, у Галена и Вэйда нет еще каких-нибудь знакомых демонов? через плечо осведомилась Стасия. Желательно свободных и симпатичных?
Об этом вы лучше спросите самих собратьев, посоветовал Арлес.
А вот и спрошу!
Да идем уже, Стась, поторопила подругу Тиана.
Бойтесь своих желанийвдруг исполнятся? вполголоса заметил демон насмешливо, глядя в спину удаляющимся сиренам, и подал Аише руку.
Ты о чем?
Да так мысли вслух. Гален ведь еще не делал вам никаких специфических предложений?
Например?
Если вдруг сделает, сразу отказывайся. Уверяю, оно того не стоит.
Аиша надела капюшон накидки, приняла руку. Улица Желтых лилий не то место, где женщине, хоть немного радеющей о своей репутации, следует показывать лицо. Тиана и Стасия сейчас сменят ипостась за оградой заднего двора, поднимутся на крыло и через портал полетят в замок, а она
Уже знакомый маршрут, недолгая дорога до конца улицы.
Маленькая двухэтажная гостиница, тесные номера которой вряд ли кто-нибудь когда-нибудь снимал для простой ночевки или проживания. Собственно, ее и не для того открыли на Желтых лилиях.
Коридор, пропитанный табачным дымом. Комната, ничем не отличающаяся от той, что была в прошлый раз. Да и в позапрошлый тоже.
Хлопок закрытой двери, двойной щелчок замка. Странная для демона привычка запирать номер изнутри. А с другой стороны, мало ли кого ненароком занести может?
Куртка, накидка и сумка полетели на пол сразу. На избавление от платья, рубашки, брюк и обуви ушло немного больше времени и каждая лишняя секунда, потраченная на расстегивание пуговиц и выпутывание из одежды, кажется бездарно потерянной. Аише ведь еще в замок возвращаться и желание поскорее дотронуться до открытой кожи, прижаться к обнаженному телу, худощавому, подтянутому, тут совершенно не при чем. Губы горели от поцелуев торопливых, словно сорванных украдкой, в паузах между этапами хаотичного раздевания. Собственное тело болезненно, нетерпеливо ныло, отвечая дрожью предвкушения на случайные прикосновения, один-единственный голый инстинкт стучал молоточками в висках.
И Аишакак и в прошлые разы, впрочем, покорно уступила диковатому этому инстинкту, позволила сирене отодвинуть человека. Перехватила инициативу, углубляя поцелуй с терпким привкусом пепла, скользя кончиками пальцев вниз по напряженному мужскому телу.
Терпение у Арлеса закончилось быстро. Даже слишком быстро, на взгляд сирены, не отказавшейся бы исследовать желанный объект поближе, поподробнее и повдумчивее, но сама Аиша ничего против не имела. Да и когда их встречи затягивались надолго?
Постельное белье с дешевой ландышевой отдушкойв этой гостинице оно пахло ею, резкой, далекой от аромата настоящих ландышей, во всех номерах, делая комнаты еще менее отличимыми друг от друга. Кровать, словно назло, противно, протяжно заскрипела, принимая двойной вес. И продолжила предательски поскрипывать и дальше, реагируя чутко на каждое движение в лучших традициях многоквартирных домов в бедных городских районах. Лишь сводящее с ума желание заглушало въедливые звуки, голоса и смех за окном, редкий рокот мотора, заставляло крепче обнимать руками и ногами ненормально горячее тело, ловить пересохшими губами губы, прижиматься к соленой коже, уже влажной вопрекиили благодаря? нарастающему стремительно жару. И когда оно, подобравшись к критической точке, выплеснулось волной, багряной с золотыми всполохами, затапливая их обоих, Аиша разрешила себе полностью погрузиться в темную ее глубину.
Ни о чем не думать.
Ни о настоящем, ни о будущем. И о прошлом тоже не надо.
Просто лежать на одеяле, которое они впопыхах даже не откинули, пахнущим этим дурацким ландышем, чувствовать мужчину рядом с собой и наслаждаться воздушным ощущением блаженного послевкусия.
Наверное, она все же задремала. Потому что на какое-то время, показавшееся неуловимым мгновением, мир исчез совсем и вернулся рывком от движения и шороха рядом. Вспышка паникине наступило ли утро, пока она спала? сменилось облегчениемза светлым прямоугольником окна теснились ночной сумрак и свет фонарей, да и собственные ощущения подсказывали, что время еще есть.
Я тебя разбудил? Извини, Арлес приподнялся, опираясь спиной на подушку, но руку, обнимающую Аишу за плечи, не убрал. Всмотрелся озабоченно в лицо. Сколько ты спишь?
Мало, призналась Аиша. Регулярные смены и я всегда сама готовлю Линни завтрак, а к завтраку с дочерью надо встать, независимо от того, когда она вернулась в Гнездо и сколько успела поспать.
Ты не думала уйти из клуба?
Считаешь, что добропорядочная мать, пусть и одиночка, не должна работать в гнезде порока и разврата? Аиша приподнялась на локте, оглядела в полумраке комнату в поисках одежды или хоть чего-нибудь, на что можно отвлечься, отвернуться, отвести глаза и сменить тему.
Неловко. Как и всякая сирена, она не стеснялась обнаженного тела, ни своего, ни чужого, но проявления беспокойства, попытки завести откровенный разговор смущали отчего-то. По крайней мере, со стороны Арлеса.
Считаю, что тебя эксплуатируют почем зря, неодобрительно заметил демон. Пальцы начали легко, невзначай словно, поглаживать плечо. Ты вроде подменяла Еву, так? Ева уже два дня как вернулась в Тирс.
Вряд ли Ева останется в «Маске», позволят ей ее мужчины выступать полуголой перед посторонними самцами, угу.
Ну и что? Больше танцовщиц в клубе нет?
Поем только мы.
Не обижайся, Аиша, но даже если у всех сценических работниц «Маски» слух акула съест, посетителей от этого меньше не станет.
Популярность клубу принесло именно пение сирен, возразила Аиша.
Ты не единственная сирена в Тирсе, в полумраке глаза Арлеса тлели темными угольками, в глубине которых таилось еще хищное алое пламя.
Бездна, вглядывающаяся в Аишу пристально, изучающе.
Мне пора, Аиша дернула плечом, сбрасывая руку, и встала с кровати.
Нашла на полу свое платье, надела, демонстративно повернувшись спиной к демону.
Бессмысленный разговор, бессмысленные вопросы. Только душу бередят да разум тревожат напоминанием об очевидном.
Будто она сама не знает, что перерабатывает. Хронически не высыпается. И скоро придется увольняться из «Маски» и искать другую работу.
Но Арлесу-то какое дело до ее забот?
Я провожу.
Да, конечно.
Что, впрочем, он тоже делал во все предыдущие разы.
* * *
Полнота насыщения кружит голову. Растекается по телу ленивой теплой негой, щекоча кончики пальцев. Остается на языке сладостью талого шоколадного мороженого. Ей нравятся такие моментывосхитительное чувство умиротворяющего покоя, сытости, как физической, так и эмоциональной, пусть бы и ощущения эти мимолетны. Но тем сильнее хочется их задержать, продлить, прочувствовать каждой клеточкой расслабленного тела и разума. Сохранить маленький кусочек долгой памятью в дальнем уголке сердца.
Особенно когда в последний раз.
Уютно устроившись на мужской груди, она слушает, как оба сердца, его и ее, успокаиваются постепенно, впитывает чужие эмоции резко обострившимся после насыщения восприятием. Знаетон уже все понял. Понял, но не торопится, перебирает неспешно ее длинные волосы, рассыпавшиеся в беспорядке по плечам и спине, касается осторожно чувствительной кожи.
Жаль, конечно. Им хорошо вдвоем и, говоря откровенно, он лучший из всех ее мужчин, однако ничто не длится вечно, как бы замечательно оно ни было. И сытость, нежность и факт, что он ей нравится и с каждым днем все больше, тут совершенно не при чем. Просто пришла пора уйти. Им не по пути, и они оба прекрасно осознают грустную эту истину.
Наконец она приподнимается, перебирается на свободную половину кровати. Он ловит ее за руку, словно в попытке удержать, остановить неизбежное течение событий.
Уже уходишь?
Ухожу.
Эсме
Нет, она качает головой, смотрит в карие глаза, в темной глубине которых вспыхивает рыжее пламя. Я не могу остаться, ты не можешь остаться. Мы оба понимали, что однажды все именно так и закончится, и никак иначе.
Понимание неотвратимого горькое на вкус и мрачное, что грозовые тучи. И изломом молниинежелание принимать очевидное, мириться с тем, чего не изменить.
Высвободив руку, она склоняется к нему, проводит подушечками пальцев по щеке.
Прошедшие несколько месяцев были одними из лучших в моей жизни моей довольно долгой жизни, и во многом жизнью своей она обязана именно ему. Чего бы стоила связь с Вэйдаллом, все, что сделала мама ради будущего своих детей, если бы ее дочь убили тогда в лесу? И я благодарна тебе за эти месяцы, за то, что ты был рядом, даже несмотря на твою постоянную занятость и за тебя тебе я тоже благодарна, и за собственную жизнь, пусть он и вряд ли когда-нибудь узнает об этом. Но мы не можем и дальше быть вместе.
Братство проклятых избавляется от любых привязанностей своих членов. Кому о том известно больше, чем ей?
И я не та женщина, которую ты ищешь.
Легкая усмешка на губах, удивление россыпью искр.
Ты ошибаешься, я никого не ищу.
Ищешь. Неосознанно, но ищешь. Я чувствовала это с самого начала, а уж на суккубу в таких вопросах ты можешь положиться.
Хмурится. Глаза темнеют, и эхо давней болионо ощущается пепельно-серым, жестким, словно черствый хлеб, заставляет мужчину потянуться к своей шее, перечеркнутой цепочкой потемневшего золота. Сам медальон уполз куда-то под плечо, однако, даже невидимый сейчас, он становится вдруг осязаемым, нависшим тяжелым топором палача над головой приговоренного к смертной казни. Мужчина никогда не снимал медальон и не показывал того, что сокрыто внутри, но она знала, что тамединственная память, частичка прошлой жизни.
Портрет его невесты.
Не ее. Этостарше, крепче, тончайшая паутина связи, соединявшая на века вперед. Ей доводилось видеть подобное, пусть и редко. И я, и она, палец соскальзывает с щеки на шею, но цепочки не касается, будто металл может обжечь или укусить, лишь бледные отражения той самой. Однажды ты поймешь. Когда найдешь ее.
Быстрый поцелуй в губынедоумение, недоверчивая растерянность накатывают соленой морской волной, и она встает с постели, собирает свою одежду, разложенную на кресле. Через несколько минут кратковременная эмпатическая связь, образовывающаяся иногда у суккуб после секса, рассеется окончательно, разрывая последние нити волшебного романа, оставляя ее, как и прежде, в одиночестве. И в глубине сердца ворочается беспокойным ежиком легкая зависть к той, неизвестной.
Какой будет она, девушка из прошлого и будущего?
Взгляд останавливается на зеркале над столиком у стены, но гладкая поверхность отражает не ееВэйдалла.
Вэйд имя срывается с губ само.
Эсмеральда
Мир замирает. Да и нет его уже, этого странного мира, скроенного из ее воспоминаний и его снов. Есть серое ничто, безвременье, где они застывают изваяниями друг против друга.
Я уеду. Немедленно
Куда? Зачем?
Я вышла на контакт с тобой, и это возродило нашу связь. Более того, она начала крепнуть.
Разве это плохо? в глазах брата искреннее непонимание.
Плохо. Я всегда в тени, там и должна оставаться. А я помогла тебе и Еве и вот результат.
Послушай, Эсме, тебе не надо больше никуда бежать и скрываться. Все изменилось, и мы
Нет. У тебя есть Ева, о ней ты и должен заботиться, ее должен защищать, а не меня. Я давным-давно выросла, сама справлюсь. Прощай.
Эсме
Толчок. Сильный, довольно грубый. И Вэйдалл, открыв глаза, с минуту в растерянности разглядывал потолок над кроватью, пытаясь понять, что произошло.
Сон. Очередной из вереницы то ли настоящих снов, то ли чужих воспоминаний, преследовавшей его всю неделю с отлета Евы. И с возвращением ее, похоже, ничего не изменилось.
Просто сон. Или все же скорее воспоминание, как и в прошлый раз? Не его, но сестры?
Дрэйк. И в новой, если можно так выразиться, роли.
Не сказать, чтобы слишком уж участившееся присутствие во снах собрата радовало. И если встречу недалеко от горящего дома можно было понять, то только что увиденное
Связь. Ментальный контакт оборвался чересчур быстро и очевидно, что Эсмеральда сама прекратила короткое общение с братом. Почему? Чего она боится? Или кого?
Уедет она
Вэйдалл осторожно сел, отбросил одеяло. Ева спала рядом, уткнувшись щекой в подушку, среди рассыпавшихся по наволочке светлых волос, трогательная, куда более беззащитная, чем ей кажется в порыве самоутверждения, столь свойственного юности. Накануне долго не могла заснуть, ворочалась с боку на бок, принципиально стараясь соблюдать одинаковую дистанцию между обоими мужчинами, и раздражение ее, разочарование, детская немного обида отвлекали от собственных размышлений. По другую сторону от сирены Гален, обнимал Еву по-хозяйски за талию, все норовя притянуть девушку поближе к себе. Вэйдалл встал с кровати, поправил и подоткнул одеяло со своей стороны, прошел бесшумно в ванную. Включив свет, приблизился к умывальнику. Зеркало отразило лицоразумеется, всего лишь его, помятое, сумрачное.
Разговор Эсмеральды с Дрэйком. Вэйдалл повторил диалог мысленно, отбрасывая то, что не имело непосредственного отношения к сестре в настоящем. Роман с Дрэйкомдумать об этом точно не стоит, равно как и следует задавить порыв немедленно написать собрату, завалить вопросами, где, когда и как. В любом случае это было не сейчас и не три года назад, но много раньше, соответственно, не столь значимо. Да и, судя по мыслям Эсмеральды, Дрэйк ничего не знал.
Суккуба почему она так сказала, почему так думала? Отчим был человеком, в этом Вэйдалл уверен даже столько лет спустя, остается второй случайный адюльтер? Инкуб? Или
Он включил холодную воду, умылся, словно пытаясь в порыве мимолетной, иррациональной надежды избавиться от собственных предположений.
Ваша кровь связывает вас. Ваша сила. Я, мамины тонкие пальцы перебирают светлые локоны дочери, и девочка прижимается к матери ластящимся котенком.
Потому что тынаша мама?
Верно, Эсме, взгляд мамы задумчив, печален, направлен поверх головы сына, сидящего перед ней на покрывале, на садовую лужайку позади. Там, откуда я родом, придают большое значение кровной связи между единоутробными братьями и сестрами. Отчасти потому, что у одной женщины чаще всего рождаются дети одного пола независимо от их отца или отцов, и разнополые малыши там скорее редкость, чем данность, нежели в других местах. Отчасти потому, что когда подобное все же случается, то связь между братом и сестрой, образовывающаяся при рождении второго ребенка, действительно сильна. Порой этим пользуются с разными намерениями и не всегда добрыми.
Поэтому ты уехала из тех мест?
Да, мой мальчик.
Мама, а, может, мы и отсюда уедем?
Нельзя. Пока нельзя. Здесь мы в безопасности, здесь нас никто не найдет до поры до времени. Когда ты станешь старше и сильнее, мы сможем уехать.
Тогда я хочу побыстрее вырасти!
Он никогда не вырастет, потому что он глу-упый и не может запомнить простейшей формулы!
Эсме, не дразни брата, мама улыбается тепло, нежно, тянется к сыну. Ты обязательно вырастешь большим и сильным, Вэйд, и мы втроем уедем далеко-далеко отсюда