Они не ответили, только переглянулись.
Глеб быстро прикидывал, как им разделиться. Однозначно выходилоему идти с кем-то в Алатай, добывать лебёдку и верёвку нужной длины. Он точно добудет и точно вернётся.
Надо взять с собой кого-нибудь из молодых наёмников, подумал он. И тягловая сила и защита в случае чего.
Глеб, пробасил Павел, словно подслушав его мысли, по всему выходит, идти в Алатай тебе. Ты добудешь лебёдку даже без денег. Возьмёшь молодого, с которым мы в разведку ходили, Гора, и через полчаса под солнышком будете с горки Алатай наблюдать. Вещи тут оставляйте, налегке пойдёте. Мы тут втроём останемся.
Коршень согласно кивнул и в упор посмотрел на Павла.
Кто к ней вниз пойдёт? Ты или я?
А что сам думаешь?
Я пойду.
Хорошо. Спустим тебя по верёвке как можно ниже. Прыгнешь аккуратно ножками вниз. Она вон с самого верха свалилась. Мы вдвоём с молодым здесь с вещами останемся.
Он повернулся и проорал в дыру:
Э-э-э-эля, скоро помощь придёт. Держи-и-ись.
И снизу на грани слышимости долетело слабое:
Да-а-а.
* * *
Все детали обговорили быстро. Глеб с Гором собрались за несколько минут.
Еды не забудьте принести, жрать охота, последнего кролика сегодня утром оприходовали. бросил им вслед Павел, упаковывая тёплые вещи Коршеня в очередную магическую вещь под названием полиэтиленовый мешок, который должен был служить и поплавком, и сохранить вещи от намокания.
Так, кинжал на поясе, арбалет на груди, мешок с одеждой и сапогами за спиной. Зелье обезболивающее я в мешок положил.
Всё, готов. Я закрепил верёвку. Спускайся. Помни, мы с Сичем тут недалеко, через день Глеб вернётся с лебёдкой, будем вас вытаскивать. Надеюсь, она не покалечилась там. Извини, фонарь со мной останется. Продержитесь денёк, Павел осмотрел на наёмника, помолчал и добавил: Хороший ты мужик. Ты ей нравишься.
И хлопнул его по плечу.
Коршень вылез через дыру в огромное тёмное пространство пещеры и начал спускаться по верёвке. Он был готов к тому, что вода окажется холодной, но всё равно, когда отпустил от верёвки руки и упал в озеро, у него перехватило дыхание от холода. Мужчина вынырнул, сориентировался и поплыл к берегу.
Там выход из воды есть правее метров десять, раздался дрожащий Элин голос, когда он приблизился к берегу достаточно, чтобы встать на ноги.
Коршень осторожно выбрался на мокрый валун и в полумраке пещеры сначала не увидел её, однако потом всё-таки различил тёмную фигуру, лежащую на широком плоском камне.
Как вы тут матушка Элина?
Эле, которую в этот момент била крупная дрожь, одновременно стало и смешно, и грустно. Одной фразой невольно он напомнил о том, какая пропасть лежит между ними.
Я нор..мально, не поднимая головы и от слабости делая паузы в середине слов, тихо проговорила она, стуча зубами. Почти. Только ударилась сильно, испугалась, замёрзла и ко..коленку разбила о камни. Надо переодеться да сил нет.
Коршень сделал шаг вперёд, окинул лежащую перед ним в полумраке женщину, поднял голову и прокричал:
Павел, я добрался! У нас всё хорошо!
Понятно! Мы будем тут! долетело в ответ сверху.
Ну, а мы будем сушиться и переодеваться, уже нормальным голосом объявил Коршень.
Сухое в рюкзаке И пенка Это коврик такой длинный. На нём сидеть теплее.
Коршень вытащил из её рюкзака пенку и разложил на камне, стянул с безвольного тела Эли мокрое платье, вытер её, заодно осторожно проверив, не сломано ли у неё что-нибудь, встряхнул от воды её меховую накидки и укрыл ею. Накидка была немного влажная, но от холода защищала.
Затем мужчина достал свои сухие вещи из мешка, укрыл как одеялом голые ноги женщины своей сухой меховой накидкой, вытерся, оделся в сухое, сел рядом с ней на коврик и почувствовал как даже под мехом её всё ещё колотит от холода и слабости. Пережитой ужас давал себя знать.
После некоторого колебания он лёг рядом, обвил её руками и ногами и тесно прижал к себе, ожидая взрыва возмущения, и уже был готов оправдываться. Однако женщина молчала и не сопротивлялась.
Постепенно её дрожь стихла, зубы перестали стучать, да и сам Коршень согрелся после ледяного купания.
Сколько так прошло времени в полумраке, было непонятно. Наверное, они задремали, грея друг друга. Он очнулся как от толчка и ощутил в своих руках тёплое, но неподвижное женское тело и испугался этой его расслабленности и неподвижности.
Матушка?
Зови меня просто Элина и лучше просто на ты, услышал он тихий ответ из кольца своих рук, и в её голосе он почувствовал улыбку.
Да уж, их поза не располагала к вежливым расшаркиваниям.
Спасибо, что согрел. Мне действительно было очень нехорошо, и после паузы вопрос:
Что решили-то?
Коршень обрадовался. Он почувствовал большое облегчение от звука её спокойного голоса и этого простого вопроса. Спрашивает, значит, пришла в себя.
Я побуду с ва с тобой, они найдут длинную верёвку и нас вытащат. Только это уже будет завтра, потому что верёвку добыть можно самое близкое только в Алатае.
Спасибо, за то, что прыгнул ко мне, помолчав, добавила она. Я знаю, что если бы ты не захотел, тебя бы никто не заставил.
Я сам захотел.
Это прозвучало очень многозначительно, тем более, что при этих словах мужчина теснее прижал её к груди.
Чёрт, прошипела она про себя, мысленно дав себе оплеуху, надо следить за словами, не время отношения выяснять и так всё запуталось.
Да и я тут почти голая с ним лежу! ахнула женщина, внезапно осознав в каком виде и где находится.
Она заёрзала.
Я оденусь, у меня сухая одежда есть. Не смотри, пожалуйста, обмоталась в свою накидку и подтянула рюкзак.
Мужчина послушно закрыл глаза, хотя полумрак и так не давал ничего толком рассмотреть.
Готово, послышался её голос, он почувствовал как она села рядом и открыл глаза.
Эля уже одетая, сидела на коврике и, приподняв платье, заклеивала коленку каким-то белым кусочком материи.
Вода светится, помолчав, сказала она. От неё светлее, не так темно. Здесь красиво, но холодно и очень сыро. И страшно. Но с тобой уже не так сильно.
Если вода светится, сказал он, приподнимаясь и надевая свою накидку, значит, где-то недалеко на неё падает свет. Может, здесь есть выход? Поищем? Делать всё равно нечего.
И есть нечего, добавила Эля. Будем отвлекаться.
С той стороны светлее, пойдём посмотрим? Только не поскользните.. не поскользнись. Влажные камни очень коварны.
А ты не боишься? Может, тут в пещере живёт кто-то большой и опасный, который может нами с удовольствием закусить?
Арбалет возьмём. Но там, где нечего есть, никто и не живёт. Особенно большой и прожорливый. А рыба ни нам, ни этому большому и страшному на прокорм здесь явно не водится.
Коршень крикнул наверх Павлу, чтобы не волновался, потому что они пошли искать выход, чем пресёк на корню его недовольство тем, что подопечные куда-то уходят с этого места.
Новоиспечённые исследователи оставили вещи на большом валуне, где недавно грели друг друга, и медленно, постоянно поскальзываясь на влажных камнях, обросших чем-то скользким на ощупь, пошли по направлению к свету.
Пещера была огромна. Дальний её край терялся в темноте. Линия берега у озера была чётко видна из-за слегка светящейся воды. Верх пещеры тоже практически не просматривался, но там, очень высоко, угадывались свисающие сосульки сталактитов.
Через час осторожного перемещения по берегу, они подошли к большой промоине в стене, которая напоминала низкую длинную как бы приплюснутую арку с полукруглым куполом, лишь на метр поднимающуюся над водой подземного озера. Берег проходил под ней узкой каменистой полоской.
А за этой аркой явно было светлее.
Коршень подошёл к её краю, наклонился, заглянул, присел, сделал шаг и исчез на той стороне.
Элина, иди сюда, не бойся. Тебе понравится.
Она наклонилась, прошла в другой зал, едва опять не наступив в ледяную воду, подняла голову и ахнула.
Это тоже была природная пещера, но она была меньше и гораздо светлее предыдущей. В этом свете, идущем от воды, был виден обросший сверкающими кристаллами потолок, а дальняя часть пещеры была покрыта сросшимися каменными наростами, будто застывшим водопадом. Это было завораживающее зрелище.
Хрустальная прозрачность воды позволяла рассмотреть дно озера, усыпанное круглыми разноцветными камнями, похожими на драгоценности. Камешки будто звали, чтобы кто-то зашёл в воду, поднял на поверхность и покатал в ладони, чтобы ощутить их гладкость и оценить красоту.
Тишину нарушал шум падающей воды.
О! воскликнул Коршень, который с большим любопытством рассматривал всё кругом, я кажется понимаю, где мы находимся. Видимо, это озеро, из которого берёт начало Алатаевский водопад. Слышишь шум? Это он и есть.
Так здесь можно выйти?
Не думаю. Алатаевский водопад немаленький, метров двадцать высотой и падает по камням. Даже если бы мы нашли проход и вышли в месте выхода воды на поверхность, спуститься вряд ли смогли бы. Он слишком высокий, а внизу камни, о которые разбивается падающая вода. Да и выхода я тут не вижу. Видимо, тут есть сток и подземный ручей течёт ещё дальше уже под землёй и только потом падает со скалы.
Они долго оставались в этой пещере среди тихого плеска озера, отблеска кристаллов с потолка, разговаривая и обмениваясь впечатлениями. Наверное, из-за света казалось что тут теплее.
Потихоньку освещение пещеры изменилось. Видимо, снаружи наступал вечер.
Пошли-ка обратно, сказал Коршень. Скоро стемнеет и до нашего камня в темноте будет тяжело добираться.
Они пошли обратно, и, действительно, добрались до камня, на котором лежали их вещи, уже почти на ощупь, когда света от воды было уже совсем мало.
Эля пробиралась по скользким от мха булыжникам и думала, как именно они будут спать. Решение она оставила Коршеню, но ей очень хотелось, чтобы он сам решил спать на пенке вместе с ней для тепла, перешагнув через приличия, и было любопытно, каким образом он это скажет.
Коршень шёл впереди и задавал себе приблизительно тот же самый вопрос, но в сугубо мужском ракурсе. Волей случая он остался ночью наедине с женщиной, которая ему нравилась, и не знал, как ему себя вести.
Она казалось ему странной, непонятной, иной, поэтому с ней Коршень не мог чувствовать себя свободно. Эта её инаковость сквозила во всём: в поведении, поступках, в манере разговора, в выводах, какие делала. У неё была другая логика и другие предпочтения, и он не понимал, чего она ждёт от их возможной любовной связи и как вообще с ней обращаться в момент близости, чтобы потом на её лице не прочитать чувство презрения и отвращения.
За его долгую жизнь у него было много женщин. Наёмники не чурались домов для развлечений и любвеобильных горожанок. Да и жена у него была, хотя так давно, что та его женатая жизнь воспринималась сейчас в смутных воспоминаниях как бы со стороны. Но со всеми местными женщинами было всё ясно, весь набор ухаживаний и призывных сигналов давно был изучен, а Элина смешала всё. То она пыталась его поцеловать, то вела себя с ним как с незнакомцем, то казалось зрелой, умудрённой жизнью женщиной, то казалась совсем юной и задавала вопросы не соответствующие своему возрасту. И ко всему прочему была колдуньей.
Вот между ней и отцом Павлом у них полное взаимопонимание. Почему он её замуж не возьмёт? Вроде он вдовец. А, может, и возьмёт, если я её доброе имя не опорочу. Хотя тогда зачем он мне сказал, что я ей нравлюсь?
Момент укладывания на ночь приближался, надо было на что-то решаться. Ему хотелось, чтобы она как-то подсказала ему ответ этой сложной для него задачи, однако темнота скрыла выражение её лица, по которому хоть что-то можно было бы угадать, и подсказки ждать было неоткуда.
Мы вернулись! крикнул Коршень наверх в темноту.
Отлично! откликнулся Павел сверху.
Эля села на пенку, стала снимать мокрые ботинки и вдруг подумала, что пенка как бы её спальный дом и если она хочет гостя, то ей надо его пригласить Но как, чтобы он не навыдумывал лишнего и не начал тут хозяйничать?!
Не пойми меня неправильноначала она.
Сейчас вспомнит о приличиях и придётся идти ночевать отдельно. Жаль. Спать вдвоём было бы куда теплее, чертыхнулся про себя Коршень.
Не пойми меня неправильно, но мне страшно. Может быть, мы переночуем как спали сегодня днём? Будет теплее.
В темноте она не увидела довольной улыбки, которая озарила его лицо, но в голосе он себе улыбаться не позволил.
Да, вдвоём будет теплее.
В этот раз они устроились на пенке в обнимку ещё удобнее и заснули почти сразу. Долгий насыщенный событиями день дал себя знать. И уже стремительно уплывая в сон, Эля явственно услышала голос Павла, когда он говорил ту самую фразу:
Всех мужиков отвадила, а кого не отвадила, с ними дружит как с подружками.
* * *
Через полчаса после ухода от дыры, в которую провалилась Эля, Глеб и Гор выходили из туннеля на свет и тепло.
Правда, слово «выходили» не совсем вязалось с самим действием. Продирались, потому что вход в тоннель наполовину был завален мелким щебнем и превратился в узкий лаз. В завершение неудобства этот лаз выходил в густой колючий кустарник, и совершенно не утешало, что между колючек торчали розовые цветочки.
Как мы сюда завтра лебёдку потащим, интересно? думал Глеб, идя вслед за молодым наёмником, методично прорубающим путь в колючих зарослях, и глядя на перекатывающиеся на его спине мускулы.
Наконец, кустарник расступился, и они вышли на открытое место. Обзор был великолепный. На пронзительной синеве неба, среди облаков сияло солнце, а внизу расстилалась зелёная долина, уходящая почти до самого горизонта, который терялся в голубой дымке. Судя по солнцу, время подбиралось к полудню.
Действительно, отсюда хорошо был виден Алатай. Город был совсем рядом. Маг узнал его по высокому шпилю дома городского главы и окинул предстоящий им путь. Не так уж и плохо. Не слишком крутой хоть местами и заросший склон, а ниже видно как извивается дорога, огибающая его.
Обратно даже можно будет лошадей нанять, подумал Глеб. Они по склону пройдут, тогда без сомнений до завтра мы точно вернёмся с верёвками.
До ворот Алатая они дошли уже много после полудня, усталые и запылённые. Близость города, у которого со склона видны были даже крыши домов, оказалась обманчивой.
Глеб уверенно вёл Гора по улицам города, который хорошо знал по своему ещё предыдущему посещению. Маг провёл здесь почти год в поисках портала в прошлое.
Тогда он надолго остановился на небольшом постоялом дворе с простым названием «Усталый путник». Там было чисто, и вкусно кормили и, что самое главное, хозяин был надёжным и внушал уважение. Большим везением было, что этот постоялый двор находился в части города, по которой они сейчас шли и не очень далеко от ворот. Туда и направились.
Гор, как выяснилось, тоже знал об этом постоялом дворе и отозвался о нём весьма уважительно.
Глеб уже почти шаркал ногами от усталости, когда они дошли до дверей этого постоялого двора. Возраст давал себя знать, да и то, что они с утра ничего не ели, сил не прибавляло. Даже молодой Гор растерял по дороге свою бодрость.
Хозяин «Усталого путника» тоже был из наёмников. Длинная жизнь, полная битв, побед и поражений, научила его главному: умению правильно оценивать людей вокруг. На его постоялом дворе мутные личности долго не задерживались, а те постояльцы, которые смогли задержаться надолго, ценили это надёжное место.
Сначала едим, потом отдыхаем пару часов. Всё остальное потом, почти с порога заявил Глеб после обязательных приветствий и рукопожатия с хозяином, который оглядел их сапоги, покрытые толстым слоем пыли и грязи, посмотрел на усталые лица, не стал мучить вопросами, а просто крикнул на кухню, чтобы срочно обслужили гостей.
После еды и отдыха Глеб почувствовал себя ожившим и спустился в столовый зал, заставленный рядом столов. Пора было заниматься поиском верёвок и лебёдки.
Хозяин был всё там же. Теперь можно было спокойно с ним побеседовать, без угнетающей ум усталости, которая делает мысли вязкими как кисель.
Потом Глеб часто думал, как повернулись бы события, если бы он тогда обратил внимание на эту фразу хозяина, произнесённую мимоходом:
Народу сейчас немного. Ты почти всех знаешь, они здесь часто останавливаются. Есть один из твоих приятелей.
Маг тогда не задумался, что за приятель такой, а то, скорее всего, постарался бы избежать с ним встречи. Но тогда другие заботы занимали его мысли.