Тем не менее, чтобы подогреть интерес Милоне, Лоуренс решил показать договор с подписью нотариуса. Он добавил, что надо бы разузнать, кто стои́т за Зереном, намекая, что дело серьёзное.
Действительно, мелкий мошенник не пойдёт с договором к заверителю. А если речь идёт о крупной махинации, то Милоне мимо такого не пройдёт, хотя бы из любопытства, вот на что рассчитывал Лоуренс. И, как оказалось, не зря.
От этой сделки торговый дом мог получить огромную прибыль. Милоне же ухватится за любую, пусть и весьма сомнительную, возможность извлечь для себя выгоду из желания нет, скорее, даже не желания, а готовности обставить соперников.
Итак, полдела было сделано: предложение заинтересовало возможного партнёра. Оставалось доказать существование Зерена. Не теряя времени, Лоуренс и Холо вечером наведались в таверну и у той самой девушки с подносом спросили про их общего знакомого.
Зерена не было. Неудивительно: едва ли он заглядывал сюда как по расписанию. Однако служанка сообщила, что молодой торговец обычно раз в день да покажется. И в самом деле, едва зашло солнце, как тот появился на пороге.
Лоуренс завёл с ним разговор, а из-за соседнего стола в это время следили за их беседой. Через несколько дней в торговом доме Милоне должны были решить, верить ли истории о монетах, а для этого требовалось разузнать о Зерене побольше.
Молодой торговец не сомневался в том, что предприимчивый юноша работает на какого-то крупного дельца. Если это подтвердится, значит, Лоуренс верно угадал скрытый замысел, и тогда Милоне без труда убедится в его искренности и правоте.
Одно лишь тревожило торговца, Холо будто прочла его мысли.
Успеют ли? спросила девушка тем же вечером, когда они вернулись на постоялый двор.
Что и говорить, время решало всё. Может статься, что Лоуренс нигде не ошибся, но и тогда нельзя было ручаться за успех: кто знает, как дело сложится. Впрочем, какая-никакая прибыль выйдет при любом раскладе. Но, возможно, для Милоне этого окажется маловато, и люди оттуда ничего не станут предпринимать. А в одиночку Лоуренсу вряд ли удастся добиться желаемого. И напротив: быстрое согласие торгового дома приведёт к баснословной прибыли.
Вот какими были сильные и слабые стороны плана Лоуренса.
Должны успеть. Я не зря пошёл именно к Милоне: знаю, что им это по силам.
В полумраке комнаты, освещённой свечами, он налил себе купленного в таверне вина, заглянул в кружку и одним духом опустошил её почти наполовину. Холо приложилась к своей, забравшись на кровать с ногами.
Выпив всё до дна, девушка взглянула на Лоуренса:
Они и вправду так хороши в деле?
Для торговли в чужой стране нужны прежде всего чуткие уши. Чтобы знать, о чём говорят торговцы в трактире за стаканом вина, о чём толкуют горожане на рынке. Собирать новости нужно быстрее соперников, иначе чужестранцам об успехе и думать нечего. А Милоне это удаётся превосходно. И узнать чью-нибудь подноготную (вот хоть бы и Зерена!) для них пара пустяков.
Пока Лоуренс объяснял, Холо успела осушить ещё одну кружку вина и вновь протянула её за добавкой. У девушки как будто было два горла.
Надо же...
Что? откликнулся он.
Отрешённый взгляд, безучастный голос Лоуренс едва не решил, что она о чём-то задумалась, но, похоже, виной всему был хмель, ударивший в голову. Холо с кружкой в руках, казалось, вот-вот клюнет носом.
Однако, пьёшь ты за двоих... Я даже наливать не успеваю.
Вино начнёшь пить остановиться невозможно...
Особенно это. Оно дорогое, я такое нечасто пью.
Да? Неужели?
Когда с деньгами туго, в кружке у меня плещется виноградная жижа. Она горькая без сахара, мёда или имбиря и глотка не сделаешь. А вино чистое, как слеза, когда в бокале даже дно видно, считается роскошью.
Холо тут же заглянула в кружку и пробормотала:
Ну и ну. Я-то думала, такое каждый день отведать можно.
Лоуренс усмехнулся:
Ха-ха. Ну да, ты же у нас особа голубых кровей!
Холо не разделяла его веселья. Наоборот, лицо её застыло, сама она как-то съёжилась, поставила кружку на пол и свернулась на кровати калачиком. Лоуренс совсем не ожидал такого. Он уставился на стройную фигурку, пытаясь понять, в чём же дело. Решил было, что её одолела сонливость, но тут же отмёл эту мысль: очень уж непохоже.
Возможно, он сделал или сказал что-то не то, сам того не заметив? Торговец порылся в памяти, но тщетно.
Что с тобой? сдался он наконец.
Холо никак не отреагировала, даже уши и те не шевельнулись. Кажется, она всерьёз обиделась. Допытываться дольше Лоуренс не стал, а вместо этого сосредоточился, изо всех сил перебирая в уме произошедшее недавно, и в конце концов вспомнил разговор с девушкой ещё до её превращения в волчицу.
Неужели за слова о крови рассердилась?
На его просьбу показаться в облике волка девушка тогда ответила, что не желает больше видеть в чужих глазах трепет и страх; не желает, чтобы ей поклонялись как какому-нибудь особому существу.
Есть у бродячих музыкантов песня о богах: якобы каждый год они требуют праздника в свою честь, надеясь хоть как-то скрасить собственное одиночество. Эта песня и вспомнилась вдруг Лоуренсу.
Прости. У меня и в мыслях не было ничего плохого...
Однако Холо по-прежнему лежала, не двигаясь.
Ты... Как бы это сказать... Ничем ты от других не отличаешься... Нет, не то говорю. Девушка как девушка... Тоже не то. Девушка, каких сотни? Снова не то...
Лоуренс пришёл в смятение, безуспешно пытаясь подобрать подходящее слово. Всего-то и хотелось объяснить Холо, что она ничем не хуже других, но нужное сравнение никак не шло на ум. Он напряжённо размышлял, а острые уши тем временем шевельнулись, послышался тихий смешок. Наконец Холо повернулась к Лоуренсу, приподнялась на кровати и удивлённо хмыкнула:
Красноречием не блещешь, где там... От самок благосклонности не жди: так они в твою сторону даже не посмотрят.
Лоуренс чуть не поперхнулся. Перед глазами тут же встала горничная из таверны, где он однажды застрял из-за сильного снега. Горько вспоминать, как его тогда отвергли. А всему виной неумение связать двух слов тут Холо попала не в бровь, а в глаз.
Похоже, проницательная Волчица заметила его замешательство.
Да, так и есть! в голосе её слышалось изумление. Хотя и я хороша, повинилась она, чуть подумав, Обиделась, будто мне нет и десяти лет от роду.
Слова её живо остудили пылавшие щёки Лоуренса, и он вновь неловко попросил прощения.
Только мне ведь и правда это опротивело. Немногие из старых волков встречали меня ласково, а все прочие считали чужой. Я не вынесла этого и ушла из леса. Можно сказать... На миг Холо застыла, глядя куда-то вдаль, затем опустила глаза и уставилась на свои руки. ...отправилась искать себе друга, сказала она наконец и усмехнулась.
Друга, говоришь...
Ага.
Лоуренс испугался было, что задел за живое, однако Холо ответила без тени грусти, даже напротив. А раз так, почему бы не удовлетворить своё любопытство, расспросив её.
И как, нашла?
Она не сразу откликнулась, только смущённо рассмеялась, выдав себя с головой: тотчас стало ясно, что вспомнила своего друга.
Нашла, лицо Холо просияло.
Впрочем, Лоуренс не разделил её радости.
Он был из деревни Пасроэ, мой друг.
Это тот, что попросил о поле позаботиться?
Он самый. Пожалуй, ума ему недоставало, зато жизнелюбия хватило бы на двоих. А увидев мой истинный облик, он ни капли не испугался. Чудаковат он был, не без того, но доброй души человек.
Она будто предавалась воспоминаниям о своей любви, и Лоуренс невольно сморщил нос. Однако не хотелось, чтобы Холо это заметила, потому пришлось поднести кружку ко рту и отпить немного.
Но до чего же он был глупый... Диву даюсь.
Говорила она весело и в то же время застенчиво, словно ей было от чего краснеть. Не глядя на Лоуренса, притянула к себе хвост и потеребила шёрстку, а затем вдруг рассмеялась, словно ребёнок, вспомнивший о какой-то тайне, известной лишь ему да другу. Всё ещё улыбаясь, девушка опустила голову на подушку и свернулась калачиком. Наверное, её попросту сморило, и всё же Лоуренс почувствовал себя одиноко. Ему казалось, что во власти воспоминаний Холо забыла обо всём на свете. Но не будить же её из-за того, что самому грустно стало...
Вздохнув, он осушил свою кружку до дна.
Друг... Друг, говоришь... пробормотал он.
Торговец поставил кружку на стол, поднялся со стула, подошёл к кровати и накрыл одеялом изящную фигурку. От личика с разрумянившимися щеками было не отвести глаз, однако беззащитный вид спящей Холо только расшевелил тоску в душе, поэтому Лоуренс решительно повернулся к своей кровати.
Он задул жировые свечи и уже прилёг на бок, думая уснуть, но вдруг поднял голову с подушки от накатившей досады. И почему не выбрал комнату с одной кроватью? Холо бы объяснил, что денег больше ни на что не хватило. Крякнув про себя, он повернулся спиной к спящей спутнице и тяжело вздохнул, успев подумать, что, будь здесь лошадь, она бы заржала.
Мы решили принять ваше предложение, сообщил Маархайт Рихтен, управляющий филиалом Милоне в Пассио.
Лоуренс со своим предложением пришёл в торговый дом всего два дня назад, и расторопность работников его восхитила. Впрочем, других тут не держали бы.
Очень рад такому решению. Значит ли это, что вы узнали, на кого работает Зерен?
Он работает на торговый дом Медио. Здесь об этом доме знает каждый: он второй по величине в городе.
Значит, Медио...
В Пассио располагалось главное отделение Медио, имелось и несколько филиалов в других городах. Основное занятие Медио торговля пшеницей, тут им не было равных. Также этому торговому дому принадлежало немало грузовых судов.
Одна загвоздка: организацию, конечно, мелкой назвать нельзя, и всё же Лоуренс ждал, что это будет фигура покрупнее, например кто-нибудь из королевской семьи.
И мы полагаем, что все нити ведут не к Медио, а дальше. Такой торговый дом не справится в одиночку: не хватит сил и средств осуществить замысел, который вы, господин Лоуренс, увидели за историей Зерена. Поэтому мы решили, что руководить ими должен кто-то из знати. Правда, у Медио многочисленные связи с аристократами, и пока что нам не удалось выявить среди них того самого заказчика. Но, как вы и подметили, главное быть расторопнее противника.
Рихтен говорил с весёлой улыбкой, как будто и не сомневался, что всё сложится как нужно.
«Ещё бы ему сомневаться», подумал Лоуренс. Речь шла о Милоне торговом доме с такими финансовыми возможностями, какие и не снились простому торговцу. Да и во главе у них сплошь знать и высокопоставленные священники. Такому дому сделка с монетами ничем не угрожает. Однако робеть перед торговой мощью Милоне нельзя. В переговорах малейшая слабина приведёт к поражению, потому Лоуренс заявил без обиняков:
А теперь я бы хотел обсудить свою долю в сделке.
Что и говорить, после переговоров мечты его расцвели пышным цветом.
Помощник управляющего проводил Лоуренса до порога, и, очутившись на улице, тот не выдержал и замурлыкал какую-то песню. Он потребовал себе двадцатую часть прибыли, которую Милоне получит от покупки и продажи торени, в двадцать раз меньше, чем достанется самому дому, но и при таком раскладе счастливая улыбка не сходила с лица Лоуренса.
Ещё бы, ведь раз Милоне возьмётся за дело по его плану, то ожидать следует не тысячу или две, а двести-триста тысяч монет. При грубом подсчёте общая прибыль составит десятую часть от этой суммы, и тогда успех Милоне обеспечит Лоуренсу не меньше тысячи монет. А если выйдет больше двух тысяч, можно и о лавке подумать на скромную, без излишеств, этого хватит, да ещё немного останется.
Правда, доля Лоуренса крохи со стола Милоне. Торговый дом гонится за иной прибылью, ради пары-другой тысяч монет они и пальцем не шевельнут.
Но простому торговцу об их баснословной прибыли остаётся только мечтать, таким деньгам в его маленьком кошельке места не хватит. Зато если они попадут в карман Милоне, то Лоуренс окажет дому огромную услугу, а это пригодится: можно будет попросить что-нибудь в ответ, когда захочется открыть свою лавку.
Он и мурлыкал не переставая разве можно тут удержаться?
Весело тебе, как я погляжу, в голосе шагавшей рядом Холо послышалось удивление.
А кто станет грустить на моём месте? Сегодня у меня лучший день в жизни.
Он распростёр руки. Лоуренсу на самом деле казалось, что сейчас нет ничего невозможного. Ведь о собственной лавке он раньше лишь грезил, а теперь до мечты было рукой подать.
Что ж, главное, всё идёт как по маслу. Вот и хорошо, вяло отозвалась Холо, прикрыв рот ладонью (наверное, сказывалось похмелье).
Говорил же: останься и полежи, раз тебе плохо.
За тебя тревожно было ещё оставят в дураках.
То есть как «оставят в дураках»?
Ох... Так и оставят. Уй...
Ну и ну... Слушай, потерпи ещё немного. Я знаю поблизости одно местечко, куда можно зайти посидеть. Там и передохнём.
Ох... Ладно, кивнула Холо.
Голос её настолько ослабел, что он подумал: не притворяется ли? Но капюшон не давал разглядеть. Дальше она шла, опираясь на руку Лоуренса, он шагал вперёд и думал, что, хотя мудрости этой Волчице не занимать, самообладания у неё нет и в помине.
Ну и ну, пробормотал он вновь, но не дождался от Холо слов протеста.
Они зашли в дом, где под одной крышей расположились и пивная, и ночлежка. Подают в таких местах скорее лёгкую закуску, чем выпивку, а входные двери с утра до вечера не знают покоя из-за гуляк, странствующих торговцев и простых путников, желающих отдохнуть. Сама пивная оказалась довольно тесной, и около трети мест было уже занято.
Нам бы сока из каких-нибудь фруктов на одного и хлеба на двоих.
Угу, ждите, хозяин за стойкой деловито кивнул и повернулся к кухне, чтобы передать заказ.
Слушая его краем уха, Лоуренс отвёл Холо в дальний угол и усадил на свободный стул. Плюхнувшись на место, девушка тут же навалилась грудью на стол и уронила голову. Будто она кошка, а не волчица.
Слабой тебя вроде бы не назовёшь... Просто выпила вчера лишнего, вот оно и сказалось.
В тот же миг под капюшоном Холо шевельнулись уши, но поднять взгляд было, кажется, выше её сил. Она повернула голову, касаясь стола щекой; Лоуренсу послышался то ли вздох, то ли стон.
Яблочный сок и хлеба на двоих, как и просили. Пожалуйста.
Сколько с меня?
Вперёд заплатите? Всё вместе тридцать два рюта.
Да, подождите немного.
Рюты, отчеканенные из серебра, легко спутать с медными монетами до того они тёмные, и, пока Лоуренс искал нужные деньги в кошельке для мелочи, пристёгнутом к поясу, хозяин пивной успел приглядеться к Холо и рассмеялся:
Похмелье?
Выпила лишнего.
С кем не бывает, дело молодое. Рано или поздно за всё приходится расплачиваться и за опьянение тоже. Молодые торговцы всегда уходят от нас изрядно набравшимися, еле на ногах держатся.
Каждый странствующий торговец, пожалуй, испытал это на себе. Сам Лоуренс тоже не без греха бывало и с ним такое, не раз и не два.
Вот, тридцать два рюта.
Угу... Все до одной. Ну что же, останетесь тут ненадолго? Отдохнёте. Верно, до дома вам добраться сил не хватит?
Лоуренс кивнул, и хозяин, рассмеявшись, вернулся к стойке.
Ты бы горло промочила. Разбавили сок хорошо, он вкусный.
В ответ Холо подняла взгляд. Даже страдальческая гримаса не испортила её лицо. Напротив, даже придала ему какую-то особую прелесть. Видел бы её сейчас Вайс, наверное, бросил бы всю работу и принялся ухаживать, как за больной, не требуя благодарности и радуясь одной улыбке. Лоуренс рассмеялся, едва представив такую картину, и Холо, потягивавшая сок, одарила спутника холодным взглядом:
Ох... Вспомнила, что такое похмелье. Сколько же веков прошло...
Осушив кружку наполовину, Холо с заметным облегчением вздохнула:
Волку похмелье как-то не к лицу. Вот медведь ещё может напиться...
Жители деревень подвешивают к крыше домов бурдюки с виноградом, чтобы сок ягод перебродил и превратился в вино. Запах от них изумительный, и медведи иногда утаскивают их в лес. Рассказчик порой прибавит, что кое-кто шёл по следам мохнатого вора и в конце концов натыкался в лесу на пьяную зверюгу.
Так с этим медведем вместе мы и пили больше всех. Хотя порой люди делали подношения.
О попойках медведей и волков услышать, пожалуй, можно только в сказках. Интересно, что бы тут с казали служители Церкви?