И всё же похмелье меня от выпивки не отвадит.
Человека тоже, рассмеялся Лоуренс.
Веселье передалось и девушке её губы сложились в ухмылку.
Кстати... Постой, как же это... Хотела тебе сказать что-то... но из головы напрочь вылетело. Только дело, кажется, было важное...
Если и впрямь важное, ещё вспомнишь.
Да... протянула Холо. Правда ведь? И правда. Но куда там. Голова гудит как колокол.
Головка её с каждым словом клонилась всё ниже и, наконец, снова опустилась на стол. Холо вздохнула и закрыла глаза. Тяжело ей пришлось. Хозяин пивной, конечно, хватил через край, предположив, что они не смогут добраться до своей гостиницы, но хорошо всё-таки, что уезжать им ещё не скоро, ведь телегу в дороге сильно трясёт.
Ну, теперь дело за Милоне, а я уже сделал всё, что мог. Говорят ведь: удачу можно только ждать, силком её не поймаешь.
Ух... Вот стыд-то...
Голос стал жалобнее прежнего, наверное, Холо нарочно говорила таким тоном, однако казалось, что ей всё ещё нездоровилось.
Похоже, ты ещё день отходить будешь.
У... Ух. Самой противно, только что же поделаешь? пробормотала она, не поднимая головы, а затем приоткрыла один глаз и взглянула на Лоуренса. У тебя дела есть?
А? Ах да, думал заглянуть в гильдию, а потом за покупками отправиться.
За покупками? Тогда ступай один. Я здесь побуду, передохну и домой, на постоялый двор.
Она с трудом подняла голову со стола, дотянулась до кружки и пригубила сока.
Или ты что, хотел меня с собой взять?
Видно, у Холо вошло в привычку подтрунивать над ним вместо прощаний. Но, чего таить, угадала она верно, и Лоуренс кивнул.
Фи, скука...
Он и бровью не повёл, и девушка со скучающим видом надула губы. Могло показаться, что Лоуренс просто не нашёл достойного ответа, однако торговец решил, что не сто́ит горячиться: обидные слова Холо произнесла безучастным голосом, без особого удовольствия отхлёбывая из кружки. Он принялся за свой кусок хлеба и усмехнулся, глядя, как Волчица вновь уткнулась в стол лицом.
Только вот хотел купить тебе гребень и шапочку. Потерпит до следующего раза?
Тут же под капюшоном шевельнулись уши.
Ты что это задумал? Она приоткрыла веки и настороженно посмотрела на Лоуренса. Раздался шорох то ожил волчий хвост. Как знать: быть может, его хозяйка совсем не умела скрывать своих чувств.
Чем я заслужил такие слова?
А про мужское племя есть присказка: опасайся их не тогда, когда они за добычей гонятся, а когда они ею лакомятся.
В отместку за язвительную речь Лоуренс наклонился к Холо и в самое ухо прошептал:
А у благоразумной волчицы хвост с ушами не должны безобразничать.
Она ойкнула и поспешно вскинула руку к голове, чтобы удержать спадающий плащ.
Считай, что теперь мы в расчёте, гордо заявил Лоуренс.
Холо ответила ему раздосадованным взглядом, обидевшись.
Твоим волосам любая красавица позавидует. Я и подумал: жаль, что гребня нет.
Он чуть ли не ликовал оттого, что сумел отразить её колкость. Однако не стоило радоваться на глазах у Холо, иначе потом достанется, так что Лоуренс быстро направил разговор в другое русло. Но в ответ на его слова девушка фыркнула:
А, ты про волосы. Фи, и вновь улеглась на стол.
Ты ведь их просто завязываешь. Даже не расчёсываешь.
Что мне волосы... А гребёнка вещь хорошая, только я для хвоста её хотела.
Лоуренс снова услышал шелест.
Ладно, будь по-твоему.
Волосы Холо изящно спадали на плечи. Упомянув о зависти красавиц, Лоуренс лишь искренне восхитился. Кроме того, не каждый может позволить себе отрастить длинные локоны разве что аристократы станут мыть голову каждый день. Так что выходит, что длинные пряди говорят о высоком происхождении их хозяина.
Поэтому Лоуренс, как всякий простолюдин, зачарованно смотрел на длинные роскошные волосы, обрамлявшие девичье личико. Однако Холо, их обладательнице, было и невдомёк, что природа наделила её богатством, которому бы позавидовали и знатные девушки.
Прикрыть бы её уши не плащом, а накидкой и вместо грубой одежды торговца одеть бы Холо в платье чем она тогда не монахиня, воспетая в балладах? Но то были лишь мечты, которые Лоуренс ни за что не осмелится высказать вслух: уж Холо обязательно воспользуется его промашкой.
Ну так что?
А?
Когда за гребнем пойдём?
Голова Холо по-прежнему покоилась на столе, однако устремлённый на Лоуренса взор горел нетерпением.
Торговец же склонил голову набок и простодушно ответил:
Да на что он тебе? Сама ведь сказала...
Про гребень разговора не было. Гребень мне совсем не помешает, особенно с частыми зубьями.
Зачем нужен гребень, если к волосам он и не притронется? А чтобы хвост вычёсывать, нужен не он, а щётка скорняка.
Ладно, куплю тебе щётку для меха. Я знаю хороших скорняков, познакомить?
За выделкой мехов нужно обращаться либо к самим скорнякам, либо к ремесленникам, что мастерят для них инструменты.
Хотя Лоуренс предложил это в шутку, но Холо так сверкнула глазами, что он смешался и замолк. Казалось, она вот-вот бросится на него и укусит.
По-твоему, мой хвост что шкура для выделки? спросила она тихо и безучастно явно не из страха, что какой-нибудь прохожий услышит про хвост.
Вышло так внушительно, что Лоуренс даже опешил. Но тут же сообразил, что Холо просто не в духе, а значит, бури не предвидится.
Всё... Сил моих нет...
Так и есть, ничего страшнее Холо придумать не смогла. Пожалуй, ей оставалось разве что пустить слезу, и Лоуренс, желая сразу это пресечь, поднёс кружку с соком к губам и как бы между прочим спросил:
Будешь капризничать?
Он подумал, что уязвлённая девушка растерялась, однако эту мысль решил держать при себе. Неизвестно, вправду ли Лоуренс задел Холо, но она приоткрыла глаза, уставилась на него, а затем резко отвернулась.
Жест этот, совсем детский, почему-то вызвал умиление в ответ оставалось лишь рассмеяться, а ещё пожелать, чтобы её недовольство всегда заканчивалось таким образом.
Помолчав ещё немного, Холо тихо выдавила:
Не могу больше. Тошнит.
Лоуренс вскочил со стула, чуть не расплескав сок, и крикнул хозяину пивной, чтобы принесли бадью.
Когда солнце зашло и дневной гвалт стих, а из-за окна уже не доносилось ни звука, Лоуренс наконец поднял голову от стола.
Он расправил плечи и потянулся, не выпуская пера из пальцев. От хруста в онемевшем теле на душе стало весело. Бодрости только прибавилось, когда он покрутил головой, разминая шею.
Затем Лоуренс перевёл взгляд на стол, на котором лежал лист бумаги с наброском торговой лавки хоть и грубо сделанный, но понятный каждому чертёж. Сбоку от рисунка было подробно расписано, какой город лучше всего подошёл бы для торговли, какие товары следует продавать, как расширять дело.
Отдельно подсчитывались расходы разных видов: сюда вошла как стоимость помещения для лавки, так и плата за право поселиться в городе, а кроме этого, ещё множество более мелких трат.
Мечта Лоуренса собственная лавка, а точнее, её план взирала на него с клочка бумаги.
Неделю назад казалось, что ещё долго ему строить воздушные замки, но вот судьба подбросила сделку с Милоне. Если удастся выручить тысячи две торени, останется лишь продать украшения и драгоценные камни, которые он хранил как сбережения.
Прибыль от сделки и деньги от продажи нажитого добра покроют все расходы на лавку. Закончится жизнь странствующего торговца Лоуренса, и начнётся новая городского лавочника Лоуренса.
Мм... Что там за шум...
Залюбовавшись рисунком, Лоуренс не заметил, как поднялась Холо. Она тёрла веки: видно, ещё не проснулась, зато чувствовала себя хорошо. Моргнув пару раз, девушка посмотрела на него и неуклюже приподнялась на кровати. Кажется, глаза у неё припухли за время сна, но на лице появился здоровый румянец.
Ну, как ты?
Уже лучше. Только есть хочется...
Проголодалась это хорошо, рассмеялся он и добавил, что хлеб на столе.
Этот ржаной хлеб стоил довольно дёшево, так как был низкого сорта, к тому же довольно жестковатым и горьковатым, однако Лоуренс часто его покупал любил его горчащий мякиш.
Распробовав, Холо что-то недовольно промычала, но, поскольку другой еды всё равно не было, пришлось смириться.
А попить...
Миску видишь?
Заглянув в миску, что стояла рядом с хлебом, Холо глотнула немного воды и подошла к Лоуренсу, жуя кусок булки.
Это что, лавка нарисована?
Ага, моя работа.
Ого, неплохо же у тебя выходит, с набитым ртом выдала она, разглядев картинку поближе.
Когда в чужой стране от слов нет толку, выручают рисунки. Бывает, что никак не выходит верно назвать нужный товар и толмача найти не всегда удаётся. Поэтому каждый торговец сносно рисует.
Лоуренс, как только ему удавалось получить большую прибыль, непременно брался за перо и чертил план своей лавки, получая от этого удовольствие даже больше, чем от вина. Хотя он и сам считал, что рисует прилично, чужая похвала обрадует любого.
А что за буквы вот тут?
Здесь я расписал, что буду делать и сколько денег придётся потратить. Навскидку, конечно.
Надо же. А вот ещё город какой-то вижу. Какой это город?
Я не настоящий город рисовал, а тот, что больше всего подошёл бы моей лавке.
Хм. Но раз так обстоятельно принялся за дело на бумаге, то, выходит, скоро думаешь лавку открыть?
Если с Милоне дело выгорит, пожалуй, открою.
Надо же...
Холо безрадостно кивнула, затолкала в рот остатки хлеба и повернулась к столу. Послышалось хлюпанье: похоже, она пила воду.
О собственной лавке мечтают все странствующие торговцы. И я не исключение.
Как же, понимаю. Даже подходящий город у тебя там есть. Стало быть, рисуешь не впервые.
Всё кажется, что однажды нарисованное станет явью.
Похожие слова я слышала из уст одного художника, давнего моего знакомого. Он говорил, что хочет перенести на картину весь мир и тогда тот будет принадлежать ему.
Принявшись за второй ломоть хлеба, Холо присела на кровать:
Его мечте, наверное, сбыться пока что не суждено. Зато твоей недолго ждать осталось, да?
Наверное. Как представлю, так на месте не сидится. Подмывает пойти в Милоне и поторопить их, чтобы быстрее работали.
Тут Лоуренс, пожалуй, хватил лишнего, но не соврал. Наверное, поэтому Холо лишь одобрительно хихикнула:
Что тут сказать? Удачи в делах. И всё-таки, неужели лавку держать так выгодно? По городам ездишь и торгуешь тоже ведь прибыль?
Да если бы дело было в одной прибыли...
Холо склонила голову набок:
А в чём? Мешает что-то?
Обычно странствующий торговец два-три десятка городов объезжает. Проку нет оставаться на одном месте, ведь так ни гроша не заработаешь. Вот и получается, что почти круглый год дом заменяет гружёная телега.
Он взял кружку со стола и осушил её вина там оставалось чуть-чуть.
При такой жизни и друзей толком не заведёшь, разве что знакомых, объяснил Лоуренс.
Лицо Холо омрачилось, как будто она поняла, что спросила что-то не то. Всё же она хорошая девушка. Он заговорил вновь, стараясь выдержать шутливый тон и показать, что волноваться тут незачем:
Вот открою я свою лавку стану горожанином, как все. Тогда и друзей смогу завести, и жену себе поискать. А ещё, самое главное, невесть где меня точно не похоронят отведут место для могилы. Хорошо бы, конечно, и жена моя после своей смерти там же оказалась, да только удастся ли мне найти такую... как знать.
Холо негромко рассмеялась. Действительно, когда странствующий торговец приезжает в новый город и высматривает редкие товары, принято говорить о нём, будто жену себе ищет. В присказке кроется мысль, что делец нечасто бывает доволен находкой.
На самом же деле открыть лавку в городе полдела, так сразу расположения местных горожан не завоюешь. Но всё равно оседлая жизнь для странствующего торговца верх мечтаний.
И всё-таки, если лавка у тебя появится, для меня в этом хорошего мало.
Что? Почему же это?
Лоуренс обернулся: Холо по-прежнему улыбалась, но теперь эта улыбка казалась вымученной.
Ты из своей лавки и шагу ступить не сможешь. Так что дальше мне либо странствовать в одиночку, либо нового попутчика искать.
Лоуренс вспомнил, что Холо хотела поездить по свету, прежде чем вернуться на северную родину. Однако девушка она очень умная, да и деньги при себе имеет те, что заработала на продаже шкурок. Неужели одна не справится?
Ты ведь и в одиночку не пропадёшь? спросил он беззаботно.
Холо, всё ещё разжёвывая хлеб, слегка потупилась, а потом выдохнула:
В одиночку надоело.
Она вдруг показалась ему совсем ребёнком. А всё этот тон и манера болтать ногами в воздухе. И её фигурка на кровати вдруг стала совсем маленькой вот-вот растает от свечей.
А ведь совсем недавно Холо просто светилась от радости, когда вспомнила давнего друга.
Старые привязанности лелеют те, кого гложет одиночество. И когда девушка свернулась калачиком на постели, она словно хотела укрыться от нахлынувшей тоски.
Лоуренс же слегка растерялся: он не привык к тому, чтобы перед ним выворачивали душу наизнанку. Он заговорил осторожно, боясь задеть резким словом:
Знаешь, я смогу проводить тебя до северных краёв. Почему бы нет.
Согласился скорее вынужденно, но девушка вскинула на него глаза, будто не веря своему счастью, и этот взгляд стал ему наградой за всё. Сердце торговца забилось сильнее, чем в предвкушении крупной сделки, и уже с лёгкой душой он признался:
Кто знает, как всё сложится: быть может, и деньги будут, но с лавкой придётся повременить.
Правда?
Зачем же мне врать?
Он невольно фыркнул от смеха, после чего не выдержала и Холо, хотя она смеялась больше от облегчения, а в её потупленном взгляде читалась грусть. Лоуренсу вдруг некстати подумалось, что у девушки на удивление длинные ресницы.
Ну, послушай... Не унывай!
Торговец-горожанин, пожалуй, проявил бы больше обходительности, да вот беда: жизнь странника лишила Лоуренса общества женщин, и вести себя с ними он так и не научился. Правда, обошлось: Холо подняла взгляд и кивнула со светлой улыбкой.
От этой кротости девушка, и так-то худенькая и невысокая, внезапно стала совсем хрупкой: казалось, тронь и разобьётся. Волчьи уши, которые ещё недавно стояли торчком, теперь поникли, а роскошный хвост беспокойно ходил из стороны в сторону.
Стало тихо. Лоуренс не отрываясь смотрел на Холо, она же уставилась куда-то в сторону, словно встретиться с ним взглядом сейчас было выше её сил. Решилась только один раз и тут же опустила глаза. Ему вдруг показалось, что эту картину он видел раньше, и стоило чуть напрячь память, как вспомнился первый день в Пассио и лицо Холо, когда та просила яблоки.
Тогда она хотела яблок чего же ей не хватает сейчас? Если торговец не может угадать, чего от него хотят, то какой же он торговец?.. Лоуренс сделал глубокий вдох и поднялся со стула. Раздался скрип, уши с хвостом встрепенулись: видно, она чуть испугалась и кинула взгляд на Лоуренса, а едва заметила, что он приближается, поспешно отвела глаза. Встав прямо перед ней, он протянул вперёд руки жест неуверенный, робкий.
У тебя глаза припухшие. Во сне плакала?
Он взял Холо за руку, сел рядом, притянул к себе худенькую фигурку и приобнял. В ответ не последовало и звука, она лишь кивнула.
Глаза...
А?
Вот я... глаза открою... а рядом никого нет. Ни Юэ, ни Инти, ни Паро, ни Мюра. Нигде нет.
Кажется, говорила она о снах. Лоуренс услышал, как Холо хлюпнула носом, и погладил её по голове. Скорее всего, она говорила о друзьях-волках, и, возможно, те тоже были богами. Правда, уточнять он не стал, уважая её чувства.
Я ведь прожить могу десятки, сотни столетий. Потому и пустилась в путь по всей земле. Верила, что непременно вновь с ними увижусь. Но... нет их. Никого нет.
Холо крепко вцепилась в одежду Лоуренса. Пальцы, сжатые в кулаки, дрожали.
Помнится, и ему порой виделось такое по ночам. В своих снах он не раз приезжал на родину, а там торговца по имени Лоуренс никто и не помнил. Впрочем, можно приехать в родную деревню спустя два-три десятка лет и не найти её на месте. Говорят, такое нередко случается: войны, эпидемии и голод стирают с лица земли целые поселения. Потому-то странствующий торговец и мечтает о собственной лавке, ведь для него это надежда обрести новую родину, новый дом.