Невыносимо даже думать, что как-нибудь вновь глаза откроешь и никого... Надоело одиночество. В одиночку холодно. В одиночку... тоскливо...
Холо всё изливала душу, а Лоуренс только и мог, что поглаживать её по голове. Решил ничего не говорить: вряд ли бы она услышала его в таком состоянии, а самое главное разве смог бы он отыскать верные слова утешения?
Временами, когда Лоуренс сидел на козлах или когда он приезжал в новый город, тоска накатывала и на него. Торговец по себе знал, что тут ничего не поможет, оставалось только пережить этот миг, ожидая, пока буря в душе уляжется сама собой.
И верно: они ещё постояли вот так, прижавшись друг к другу, но Холо, кажется, наконец успокоилась, разжала пальцы и подняла голову. В ответ Лоуренс опустил руки, а она, продолжая сопеть, высвободилась из его объятий.
Стыд какой... Голос её стал уже прежним, хотя глаза и нос были ещё красные.
Дурные сны и у странствующих торговцев бывают.
Холо смущённо хихикнула и шмыгнула носом.
Ну и ну, да у тебя же всё лицо липкое! Погоди-ка.
Лоуренс поднялся с кровати и протянул Холо лист бумаги со стола, весь исписанный и разрисованный. Однако чернила уже высохли, так что утереться им было можно.
Ну... А как же...
Я всё равно их не храню. Да и кто знает, как пройдёт сделка. Шкуру неубитого медведя делить не вредно, только нужно знать меру, рассмеялся Лоуренс.
Холо фыркнула, заразившись его весельем, затем взяла протянутый лист бумаги, тут же высморкалась, протёрла глаза и заметно посвежела. Выдох, глубокий вдох и она хихикнула, словно стараясь скрыть смущение. Лоуренсу даже вновь захотелось её обнять, но он решил, что не сто́ит: Холо ведь уже пришла в себя и, наверное, ни минуты не сомневаясь, отвергла бы его поползновения.
Теперь я у тебя в большом долгу.
Было непонятно, догадывалась ли Холо о его мыслях. С невозмутимым видом она подобрала раздавленный кусочек хлеба и сунула в рот. Лоуренс же смотрел на неё, в душе радуясь, что на сей раз избежал колкостей. Девушка доела хлеб, стряхнула крошки с ладоней и чуть заметно зевнула. Кажется, слёзы порядком истощили её силы.
Поспать бы ещё. А ты спать будешь?
Да, пора бы. Зачем тянуть только на свечи зря тратимся.
Хе-хе. Типичные мысли торговца, улыбнулась Холо и легла в кровать.
Взглянув на девушку напоследок, Лоуренс задул свечу. От внезапной темноты глаза, привыкшие к свету, будто ослепли. Ночь ожидалась ясная, на небе должны были сиять звёзды, однако в щель между закрытыми ставнями не проникало ни лучика. Лоуренс не стал ждать, пока глаза привыкнут к мраку, и решил на ощупь пробраться к своей постели, которая стояла прямо у окна в дальней части комнаты.
Он осторожно переступал ногами, стараясь не ушибиться о кровать Холо, а когда добрался до собственной, то в темноте нашарил руками её края и медленно опустился на неё, подобрав ноги.
Помнится, однажды он свалился на кровать со всего маха и ударился об угол так, что потом долго ходил, потирая больное место. С тех пор стал осторожнее, хотя сам того не замечал.
Когда Лоуренс подвигался на кровати, желая устроиться поудобнее, оказалось, что на ней уже кто-то лежал.
Эт-то ещё что...
Придержи язык.
Сердитые нотки лишь добавили очарования приятному голосу, а руки потянули Лоуренса вниз, так что в конце концов он устроился на кровати, тесно прижимаясь к Холо.
Это ли хрупкое тело он обнимал чуть раньше? Сейчас оно казалось крепким, сильным и вместе с тем мягким и податливым. Одно слово девичье.
Сердце забилось чаще (и тут он ничего не мог поделать; в конце концов, Лоуренс мужчина), он и сам не заметил, как крепко обнял Холо.
Задушишь.
От её упрёка Лоуренс словно очнулся и чуть ослабил объятья, но освободить девушку и не подумал.
Правда, Холо не вырывалась, лишь подвинула голову ближе и прошептала на ухо:
Глаза у тебя к темноте привыкли?
То есть...
Слово «как» не успело сорваться с языка: тонкий палец прижался к губам Лоуренса.
Накануне я хотела тебе кое-что сказать, да из головы вылетело. Теперь вспомнила.
Свистящий шёпот чуть ли не резал уши, но прозвучал бы нежной музыкой, если бы не странный тон Холо. Впрочем, тон этот не дал ему обмануться: на самом деле о нежности и речи не было.
Поздно я заметила. За дверью стоят трое. Кажется, гости пожаловали непростые.
Только сейчас он заметил, что Холо лежала в плаще. Она чуть поёрзала, и вот уже вещи Лоуренса оказались свалены ему на грудь.
Мы сейчас на втором этаже. Счастье, что на улице безлюдно. Ты готов?
Сердце его вновь забилось от волнения, но волнения другого, чем прежде. Лоуренс с головой накрылся одеялом, под ним оделся и натянул на себя плащ, а когда приторочил кинжал к поясу, Холо громко так, чтобы услышали за дверью, сказала:
Пусть луна осветит мою красоту... для тебя!
В тот же миг раздался хлопок распахнулось деревянное окно. Холо поставила ногу на подоконник и спрыгнула, не медля ни секунды. Лоуренс поспешил встать с кровати и последовать примеру девушки. Вниз он соскочил в тот же миг скрип открывшейся двери и последовавший за ним топот бегущих ног будто подтолкнули его в спину.
Торговцу показалось, что он парит в воздухе, и стало не по себе, но тотчас твёрдая земля ударила по пяткам. Не удержавшись на ногах, Лоуренс по-лягушачьи подскочил на месте, резко покачнулся и упал. К счастью, ничего не подвернул и не ушибся, однако Холо так и покатилась со смеху. Впрочем, смех смехом, а руку она ему всё же протянула:
Бежим. Телегу придётся бросить.
Эти слова прозвучали как гром среди ясного неба, и Лоуренс потрясённо посмотрел в сторону конюшни. Сразу вспомнилось, до чего крепкая и ладная была у него лошадь и как дёшево ему досталась, но всего важней, что эта лошадь служила ему чуть ли не с самого начала странствий.
При одной лишь этой мысли хотелось сию же минуту побежать к конюшне, но умом он понимал, что этого делать не сто́ит. Холо верно говорила, с этим бы любой согласился.
Скрепя сердце Лоуренс сдержал свой порыв.
Убивать лошадь им незачем. А когда всё поутихнет, за ней можно будет вернуться, добавила Холо.
Похоже, она не заметила, что он одумался, иначе промолчала бы, но только и оставалось надеяться на её слова. Лоуренс кивнул, с глубоким вздохом взялся за протянутую руку девушки и встал на ноги.
Да, чуть не забыла.
Она сняла с шеи кожаный мешочек, развязала шнурок и вытащила примерно половину того, что было внутри.
Придержи у себя, а то неизвестно, как всё обернётся.
Лоуренс и рта раскрыть не успел, а Холо уже засунула ему в грудной карман зёрна из мешочка. От них шло тепло, и, возможно, то было тепло её тела. В конце концов, ведь в них, в пшеничных зёрнах, Волчица и жила.
Ну, чего стоишь? Бежим.
Холо улыбнулась ему, как верному другу. Лоуренс хотел сказать что-нибудь в ответ, но смог лишь молча кивнуть, и они бросились бежать.
Так вот, о чём я вспомнила. Если для торгового дома пара пустяков узнать подноготную юноши, то и обратное возможно, правда? Противники, нанявшие Зерена, ведь тоже должны быть настороже как же без этого? И раз твоё предложение сулит выгоду их сопернику, им придётся заткнуть тебе рот.
При лунном свете по мостовой бежать было нетрудно. Пустынная дорога впереди сворачивала направо, и, хотя в кромешной темноте Лоуренс не разбирал пути, Холо тянула его за руку, так что оставалось лишь поспевать следом, спотыкаясь на ходу.
Они миновали одну улочку, и тут откуда-то сзади высыпала горстка людей. В их невнятных выкриках Лоуренс различил слово «Милоне». Похоже, преследователи тоже понимали, что беглецам одна дорога в чужеземный торговый дом.
Вот беда. Дороги не разберу, пробормотала Холо.
Они стояли на развилке, не зная, в какую из трёх сторон повернуть. Лоуренс поднял голову, взглянул на созвездия, мысленно сверился с календарём и представил в уме карту Пассио.
Сюда, бросил он.
Они повернули на запад дорога вела в старую часть города, где дома щеголяли множеством пристроек, а улочки извивались, как змеи. И всё же Лоуренс бывал там не раз и посчитал, что сейчас нужно петлять по переулкам, изредка выглядывая на широкие улицы, чтобы проверить, не сбились ли они с пути. Так он рассчитывал добраться до Милоне, но и преследователи, похоже, поняли, что к чему.
Стой. За нами следят.
Сто́ит повернуть за угол направо, пройти немного и перед глазами предстанет широкая улица. А там, через четыре постройки по левую руку от беглецов, и находится Милоне. Склад крупного торгового дома должны караулить денно и нощно. Успеть бы добежать, тогда преследователи останутся ни с чем. В городе, где процветала торговля, лучшей охраной служило имя на вывеске, ведь каждый знал, сколько денег за каким именем стоит.
Немного осталось, совсем пустяки.
Хи-хи. Давно я за дичью не гонялась, а уж сама ею оказалась впервые.
Что-то ты разговорилась не вовремя. Делать нечего, пойдём в обход.
Лоуренс повернул назад, чуть погодя направо. Рассчитывал нырнуть в соседнюю улочку, а оттуда кружным путём вновь подобраться к Милоне. Однако в подворотню направо он шагнул, а дальше уйти не вышло Холо схватила его за одежду и прижала его к стене.
Видели их? Они здесь, точно здесь! Ищите!
Однажды в лесу на него напали волки, и сейчас было страшно в точности как тогда. По соседней улочке, совсем близко, пронеслись двое, что-то яростно выкрикивая на ходу. Лоуренс наткнулся бы на них, не останови его Холо.
Проклятье, как же их много! И город знают отлично.
Волчица спустила капюшон с головы, приоткрыв уши, и огляделась по сторонам.
Да уж, протянула она. Нам не позавидуешь.
Разделимся?
Есть у меня мысль, и мысль хорошая.
Какая же?
Вдалеке слышался топот. Видимо, большую улицу рядом оцепили со всех сторон, и Лоуренс вместе с Холо окажутся в тесном кольце, сто́ит лишь высунуть нос из переулка.
Я выйду на большую улицу, отвлеку их на себя, а ты тем временем...
Постой, да как же?..
Слушай, если мы просто разбежимся, тебя первого и поймают. Я-то сумею ускользнуть, а ты попадёшься. Кому же тогда вести переговоры с торговым домом? Если я не побоюсь обнажить хвост и уши перед всеми, спасёшь ли ты меня потом? Или даже надеяться не сто́ит?
Лоуренс безмолвно смотрел на неё. Он уже сообщил Милоне, какую монету выпустят с пониженной долей серебра, и теперь любой проступок мог стоить ему их поддержки.
Оставалось лишь поставить на карту самого себя и Холо, пригрозив переметнуться на сторону противника. Действительно, говорить с Милоне мог лишь Лоуренс.
Только всё это бесполезно. Даже наши союзники при виде твоих ушей с хвостом подумают, не отдать ли тебя Церкви. Про Медио я и не говорю.
Так за чем же дело стало всего-то нужно от них ускользнуть. А если не получится, я могу на день спрятать уши с хвостом от чужих глаз. Вот тебе время, чтобы меня спасти.
Лоуренс не хотел, совсем не хотел отпускать Холо, она же улыбнулась ему так, будто бы твёрдо знала, что всё будет хорошо.
Я Холо, Мудрая Волчица. Если увидят уши с хвостом, разыграю перед ними бешеную никто и пальцем не тронет.
Она рассмеялась, блеснув клыками, но Лоуренс вдруг живо вспомнил, как обнимал девушку, плачущую от одиночества. До чего же изящное, хрупкое у неё тело. Разве можно отдать её в руки разбойников?
И всё же Холо со смехом продолжила:
Ты ведь наживёшь денег и откроешь лавку. А я ещё недавно сказала, что теперь у тебя в большом долгу. Желаешь меня совсем унизить?
Не глупи, яростно прошептал Лоуренс. Попадёшься убьют ведь. Неужели оно того сто́ит? Тогда уже я у тебя в долгу окажусь, да в таком долгу, что до конца жизни не расплачусь!
Холо лишь слабо улыбнулась, покачала головой и легонько ткнула его тонким пальчиком в грудь.
Одиночество смертельная болезнь. Ещё как сто́ит.
Она смотрела, улыбаясь лучезарно и будто бы благодарно, он же не мог подыскать нужных слов в ответ.
Воспользовавшись его молчанием, Холо сказала:
Да будет тебе. Уверена в твоей смекалке. Верю, что быстро сообразишь, как быть. Приди за мной. Как хочешь, а приди.
Тут она вдруг прижалась к Лоуренсу. Он тут же попытался заключить её в объятия и удержать, но она ловко увернулась и бросилась прочь.
Вот они! На Лойма! донеслось с широкой улицы, едва Холо выпорхнула из переулка, а затем послышался топот.
Звук шагов по мостовой становился всё тише; Лоуренс крепко зажмурился, постоял так немного, потом открыл глаза и рванул вперёд.
Что, если он упустит выигранное время, а с ним и возможность когда-либо вновь увидеть Холо? Эта мысль подгоняла торговца, и он, то и дело спотыкаясь, бежал в темноте мимо домов.
Лоуренс пересёк большую улицу, выскочил на соседний переулок и повернул на запад. Издалека ещё доносились крики, но преследователи вряд ли станут долго шуметь: если вмешается городская стража, они окажутся в сложной ситуации. Впрочем, у Лоуренса была одна задача бежать. Он вновь выскочил на какую-то широкую улицу, а с неё в переулок. Теперь оставалось двигаться вперёд, потом свернуть направо на большую улицу, а там по левую руку от Лоуренса окажется Милоне.
Одного нашли? Второй где?! послышалось где-то сзади.
«Неужели Холо поймали? Или она смогла вырваться? Хорошо бы так. Нет, надеюсь, что это так».
Он вылетел на освещённую улицу и не глядя свернул налево. Тут же из-за спины донеслось:
Вот он!
Этот выкрик не остановил Лоуренса, он бежал изо всех сил и, домчавшись до склада Милоне, заколотил в ворота что было мочи:
Это я, Лоуренс! Я был у вас утром! Помогите! За мной погоня!
Работники склада проснулись, услышав шум, и высыпали наружу. Они отперли железный засов, а затем распахнули ворота. Лоуренс проскользнул внутрь, и тут из темноты вынырнули люди с палками в руках.
Стойте! Отдайте его нам!
Ворота с грохотом захлопнулись перед самым носом у незваных гостей, те заколотили палками по решётке и схватились за створки, изо всех сил пытаясь их отворить. Однако с другой стороны стояли кладовщики, каждодневная работа которых требовала недюжинной силы, так что снаружи ворваться было непросто. В самый разгар борьбы из склада вышел усатый мужчина средних лет и разразился гневной речью, обращаясь к ломившимся внутрь наёмникам:
Вы хоть знаете, что творите, подлецы?! Ломитесь в торговый дом Милоне! Тридцать третий правитель герцогства Раондир, великий герцог Раондирский, признал за домом маркиза Милоне право на торговлю в Пассио! Всякий, кто оказался в его владениях, гость маркиза Милоне! И гость этот будет под защитой самого великого герцога! Ворота, что вы ломаете, принадлежат маркизу! А значит, ваши палки бьют не по воротам они бросают вызов престолу Его Величества!
Громкий голос мужчины заставил преследователей отпрянуть от ворот. В тот же миг издалека донёсся резкий звук, и Лоуренс узнал свисток городской стражи. Недоброжелатели, видимо, приняли его за сигнал уносить ноги. Миг и они растворились в темноте. Ещё пару минут люди за запертыми воротами боялись пошевельнуться, но вот шаги стихли, замолк и свисток, и мужчина, произнёсший великолепную речь, обратился к Лоуренсу:
Шуму подняли среди ночи... Говори, что стряслось.
Прошу простить меня за бесцеремонность. И прежде всего прошу: примите мою благодарность за то, что не оставили в беде.
Благодари нашего маркиза. Ты лучше скажи-ка, кто они такие.
Думаю, их нанял торговый дом Медио. Наверное, там узнали о нашей сделке.
Хо-хо, ну и ну. Лихой из тебя торговец. Таких сейчас не встретишь.
Лоуренс утёр мокрый от пота лоб и рассмеялся:
Только вот мой спутник ещё безрассуднее будет.
Да, не позавидуешь!
Но, видите ли, этот самый человек (хотя я и в мыслях не хочу допустить подобного), похоже, оказался в руках тех негодяев. Нельзя ли сообщить господину Маархайту о том, что произошло?
Нам не привыкать к набегам и поджогам чужая страна всё-таки. Господину Маархайту уже сообщили, а вы как думали?.. мужчина хохотнул. Похоже, управляющий торгового дома держал всех в ежовых рукавицах, оттого работник склада и был так спокоен.
«Сумеет ли едва знакомый торговец добиться защиты для себя от такого управляющего?» вот что мучило Лоуренса, но недолго: обязан добиться. И добиться не только защиты, но и подтверждения, что получит свою долю прибыли. Иначе позор ему как торговцу, а Холо зря поставила свою жизнь на карту.
Лоуренс сделал глубокий вздох и кивнул.
Тогда внутри не подождёте? Как говорят, вину нужно настояться.