Только мне бы хотелось чуть-чуть побродить по свету, раз уж я в чужих краях. Да и мир, видно, успел измениться, ведь столько лет прошло. Узнать бы его получше. Тут Холо обернулась, на лице её не осталось и следа от прежнего смятения. Если не поедешь в деревню отдавать сноп, если не отведёшь меня к служителям церкви, окажи такую милость. Ты ведь странствующий торговец и вечно в дороге?
Лёгкая улыбка играла на губах девушки. Послушать её, так Лоуренс ни за что не обманет ожиданий, уж она-то знает. Но отличилась Холо и проницательностью, потому просьба будто исходила от старого друга, а не от незнакомой красавицы. И хотя до сих пор оставалось неясным, настоящая она волчица или самозванка, одно можно было сказать наверняка: люди, замыслившие недоброе, ведут себя иначе. Вдобавок ко всему разговор с ней доставил ему несказанное удовольствие.
Разумеется, сразу принять её рассказ на веру нельзя, иначе какой же из него торговец? Торговец должен быть бесстрашным и богов не бояться, а ещё осторожным, даже близким не доверять до конца.
Чуть поразмыслив, Лоуренс произнёс, взвешивая каждое слово:
Пока даже не знаю, как с тобой быть.
Он приготовился было услышать недовольный возглас, но нет, не такой оказалась эта девушка.
Осмотрительность лишней не бывает. И всё же глаза меня ещё не подводили. Не верю, что сможешь с лёгкостью отказать девушке, сердце у тебя не каменное. Пусть даже я не человек, а волчица, заключила она с лукавой улыбкой.
Холо вновь нырнула в меха, но на сей раз о смятении не могло быть и речи: Лоуренсу лишь дали понять, что сегодня больше говорить не о чем. Уважения ему, видно, добиться не удалось. Мысль эта была очень неприятна, и в то же время он не мог удержаться от смеха, глядя на девушку. Вдруг волчьи уши шевельнулись, и хорошенькое личико вновь выглянуло из-под горы шкурок:
Хочешь, чтобы я провела ночь на траве? спросила Холо, зная, что он, разумеется, не допустит такого. Тут оставалось лишь пожать плечами, после чего она прыснула и нырнула обратно.
Возможно, Холо дурачила его с самого начала вспомнить хоть то выражение лица, как у пленённой принцессы. И всё же на деревню обиделась не на шутку, а о родине в самом деле вспоминала с грустью тут обмануться было невозможно. Если же принять это за правду, то остаётся пойти дальше и признать, что ему повстречалась та самая Холо, а не одержимая девушка с бурным воображением.
Лоуренс вздохнул, поднялся с места и залез в повозку. Решил, что не сто́ит больше ломать голову: всё равно ничего нового не надумаешь, к тому же утро вечера мудренее.
Хозяину шкурок спать на козлах из-за Холо это уже никуда не годится. Лоуренс велел ей подвинуться ближе к краю повозки и сам залез под меха. Лёжа на боку, он слышал ровное дыхание за спиной.
Пусть Лоуренс и сказал, что пока не знает, как с ней быть, но если к утру девушка никуда не исчезнет, прихватив с собой товар, то, пожалуй, можно взять её в попутчики. На мелкого воришку Холо никак не смахивала, а пожелай она и в самом деле поживиться, легко оставила бы его ни с чем.
От таких мыслей Лоуренсу стало весело. В конце концов, сколько уже времени он засыпал совсем один! Теперь же рядом с ним лежала красивая девушка, и сквозь тошнотворный звериный запах чувствовался сладковатый аромат её тела. Оказывается, для счастья нужно совсем немного.
Жеребец тихонько задрожал, будто угадав нехитрые мысли хозяина. Говорить лошади не умеют, но, возможно, знают, что у людей на уме?
Усмехнувшись, Лоуренс закрыл глаза.
Просыпается Лоуренс рано. Торговцы не знают другого распорядка дня, ведь каждая минута, потраченная с толком, обернётся для них звонкой монетой. И всё же Лоуренс только разлепил глаза в утренней дымке, а Холо уже была на ногах копошилась, шуршала чем-то у него над ухом.
Он чуть было не решил, что ошибся на её счёт, но даже для воровки девушка вела себя чересчур дерзко. Приподнявшись, он глянул через плечо. Оказалось, что Холо перерыла кладь в телеге, нашла себе одежду и уже завязывала шнурки на башмаках.
Это ведь мои вещи, сказал Лоуренс, думая пристыдить Холо: хоть она ничего и не украла, брать чужое без спросу грех, осуждаемый богами.
Девушка, однако, обернулась и заговорила без тени смущения:
А, проснулся? Что скажешь? Как мне, к лицу?
Все слова торговца Холо пропустила мимо ушей, встала к нему лицом и раскинула руки в стороны. Не пристыженность сквозила в её жестах, а скорее гордость собою, и он вдруг усомнился в том, что видел вчера. Словно смятение её лишь пригрезилось, словно никогда и не было другой Холо, а существовала лишь эта наглая и самолюбивая.
Она оделась в лучший костюм, который Лоуренс берёг для переговоров с зажиточными торговцами. Поверх синей рубашки с длинными рукавами жилет средней длины, на ногах штаны отменного покроя, изо льна и шерсти. Длинная юбка стягивалась на талии плетёным пояском из отменной овечьей кожи. Ботинки из трёхслойной дублёной кожи могли вынести даже лютый холод в горах башмачник поработал на славу. Завершала картину накидка, подбитая медвежьим мехом.
Добротной одеждой странствующий торговец гордится и дорожит. Лоуренс лет десять копил деньги на этот костюм, ещё с той поры, когда только учился своему ремеслу.
Стоило лишь надеть такой наряд, подстричь бородку и хорошее впечатление на переговорах было обеспечено.
Вот какими вещами бесцеремонно распорядилась Холо. Но разве можно рассердиться всерьёз, если она так мило выглядит в этом костюме, пусть одежда и висит на ней мешком?
Хороший медведь на этот плащ пошёл, весь чёрный-пречёрный. И к моей бурой шерсти подходит. Только штаны надевать трудновато: хвост мешает. Я дыру сделаю, ничего?
Ей-то ничего, а Лоуренс, помнится, с трудом уговорил искусного портного сшить именно такие штаны. Дыру на них не залатаешь. Он резко замотал головой: нет, даже не думай.
Как же быть-то... Что ж, хорошо хоть большие. Пожалуй, и так сойдёт.
В тот момент казалось невозможным приказать ей сию минуту снять всё, что она надела.
«Но не решила ли она сбежать в этом костюме?» подумал Лоуренс, приподнимаясь с телеги и не отрывая взгляда от Холо. Действительно, в городе за такое добро дадут немало.
Видно, что ты торговец. Я хорошо знаю это выражение лица. Она рассмеялась и легко спрыгнула с повозки.
Спрыгнула шустро, он и шевельнуться не успел. Попробовал бы Лоуренс угнаться за девушкой, пустись она наутёк. Но он даже не шелохнулся, где-то в глубине души зная, что у Холо нет и мысли о побеге.
Не убегу я. Иначе бы меня здесь уже давно не было, рассмеялась она.
Он покосился на сноп, а затем перевёл взгляд на Холо. Лишь теперь Лоуренс увидел, что сшитый на него плащ ей велик, поэтому девушка и сбросила его с плеч.
Холо оказалась совсем невысокой. При лунном свете это не так бросалось в глаза, стало заметно только сейчас. Лоуренса тоже рослым не назовёшь, но она была ниже него почти на две головы.
Хочу поездить с тобой по миру. Можно? Холо доверчиво улыбнулась.
Лоуренс ожидал заискиваний и готовился дать отпор лести, но в её голосе услышал лишь весёлые нотки.
Он еле слышно вздохнул. В конце концов, воровством она точно не промышляет, а от попутчика большей честности и не требуется, хотя об осторожности всё-таки забывать нельзя. К тому же, если пути их сейчас разойдутся, одиночество сильнее прежнего будет терзать Лоуренса.
Похоже, это судьба. Что ж, пусть будет так.
И тогда Холо нет, не просияла просто рассмеялась.
Только имей в виду: нахлебники мне не нужны. Торговля дело нелёгкое. Может, ты и богиня урожая, но урожай в кошелёк не положишь.
А ты что же, решил, что у меня совсем стыда нет и я стану беззаботно есть чужой хлеб? Я Холо, мудрая и гордая Волчица, ответила она чуть обиженно, прямо как маленькая девочка.
Однако Лоуренс не слепой. Он понимал, что обиделась она понарошку. Так и оказалось: вскоре Холо прыснула, захихикала:
Но не пристало гордой Волчице вести себя, так как вчера. Это ведь даже не смешно.
Щедрая на остроты, Холо высмеяла саму себя: похоже, ночью она расстроилась не на шутку.
Так что будем знакомы... мм...
Лоуренс. Крафт Лоуренс. Торговцы обычно просто Лоуренсом зовут.
Ясно, Лоуренс. Твоё имя станет легендой, и потомки мои будут передавать его из уст в уста, напыщенно проговорила Холо, а волчьи уши, словно поддакивая, шевельнулись пару раз.
Как знать, быть может, тут она не шутила. Попробуй пойми, что ею движет: простодушие или хитрость. Погода в горах и та меняется реже, чем Холо.
«Да нет, простодушного как раз нетрудно раскусить», поправил себя Лоуренс. Сидя на повозке, он протянул руку девушке, словно признав её равной.
Холо усмехнулась и схватилась за широкую ладонь. Девичья кисть на ощупь была маленькой и тёплой.
Сейчас вот что главное: с минуты на минуту польёт дождь. Нам бы поторопиться.
Че... Чего же ты раньше молчала!
Лошадь тут же заржала, напуганная его возгласом.
Вчера вечером ничто не предвещало дождя, но к утру небо в самом деле заволокло тучами. Лоуренс кинулся собирать вещи, в очередной раз рассмешив Холо. Однако хихиканье не помешало ей запрыгнуть в повозку, ловко прибрать шкурки (за ночь их раскидало по углам телеги) и прикрыть всё покрывалом. Девушка оказалась куда расторопнее любого мальчика-служки.
Река что-то неприветлива. Лучше держаться от берега подальше.
Лоуренс отвязал лошадь, убрал бадью и, взяв в руки поводья, уселся на козлы. Холо выпрыгнула из кузова телеги и устроилась рядом с торговцем.
Одному здесь слишком просторно, а двоим тесновато... Зато не так холодно.
Под лошадиное ржание они отправились в путь.
Действие 2
После обеда полило как из ведра. К счастью, на пути попалась церковь. Разглядев постройку в серой пелене, Лоуренс с Холо погнали лошадь к воротам. Пристанище оказалось достойным, порядки здесь были не то что в монастыре: остаться на ночь мог и странствующий торговец, и пилигрим, и простой путник, ведь служители церкви молились о хорошей дороге и существовали на пожертвования от тех, кто нашёл приют под их крышей. Поэтому неожиданных гостей встретили с должным радушием, недовольных не нашлось.
Однако в церкви девушке с волчьими ушами и хвостом тёплого приёма ждать не стоило. Лоуренс быстро накинул плащ Холо на голову, а сторожам у входа сказал, что у жены лицо в ожогах и она не хочет снимать капюшон.
Он прямо-таки почувствовал усмешку под тонкой тканью плаща, но внешне девушка ничем себя не выдала. Видно, знала, что от богослужителей добра ждать не стоит. Похоже, она и правда многого от них натерпелась.
И неважно, одержимая Холо или богиня-волчица, ведь все боги, кроме почитаемого Церковью, были языческими или приспешниками дьявола.
Наконец они очутились внутри и безо всяких помех сняли комнату на ночь. Лоуренс позаботился о намокшей под дождём клади, а вернувшись в комнату, застал Холо раздетой до пояса. Она выжимала свою роскошную гриву волос, и капли, падая с каштановых прядей, превращались в неряшливые пятна на полу. Деревянные доски были все в дырах, так что от пригоршни воды вреда немного, да и торговцу было не до того: от смущения он не знал, куда глаза деть.
Ха-ха, вот и смыла вода мои ожоги...
Холо будто и не заметила замешательства Лоуренса, а по смешку было не понять, пришлась ли по вкусу ей та выдумка. Девушка убрала прилипшие к лицу пряди и резко откинула чёлку со лба. В стремительном жесте промелькнуло что-то волчье, а мокрые растрёпанные волосы походили на жёсткую шерсть.
Шкуркам твоим, верно, ничего не сделается: очень хорошие были куницы. Может статься, они росли в горах, где жили подобные мне.
А дорого можно шкурки продать?
Откуда же мне знать? Я пушниной не торгую.
Лоуренс кивнул, соглашаясь с таким мудрым ответом, затем, последовав примеру Холо, стянул промокшую до нитки куртку и принялся выжимать.
Ах да!.. С пшеницей как быть?
Закончив с курткой, он хотел взяться за штаны, но, вспомнив о Холо, замер и кинул взгляд в её сторону. Девушка разделась догола и, не обращая на него никакого внимания, выжимала вещи. Стало досадно, однако уже без колебаний Лоуренс снял с себя всё и последовал её примеру.
Что ты говорил про хлеб?
Обмолоть? Или оставить как есть? Если, конечно, ты и правда в пшенице живёшь...
В его словах проскользнула издёвка, но Холо пропустила её мимо ушей, разве что слегка усмехнулась.
Пока я жива, колосья не сгниют и не высохнут. Им ничего не грозит. Но если их съесть, сжечь или закопать в землю, тогда, пожалуй, и мне конец. Мешают тебе, так можно обмолотить и положить куда-нибудь. По мне, это лучше всего.
И правда. Значит, обмолотим пару-другую колосьев, а зёрна спрячем в мешочек. Ты, наверное, захочешь носить их с собой.
Вот и славно. Если ещё на шею можно будет повесить, то лучше и придумать нельзя.
Лоуренс невольно скользнул взглядом по шее девушки, но тут же спохватился и поспешно отвёл глаза.
Только пшеницу эту я хотел продать где-нибудь в других краях. Но пару колосьев оставлю, ладно? успокоившись, ответил торговец.
Но вдруг послышался какой-то шорох: волчий хвост заходил из стороны в сторону. Шерсть на нём была густой, и брызги оросили всё вокруг. Лоуренс нахмурился, однако Холо ничуть не смутилась.
Многие говорят, что хлеб уродился только благодаря земле тех краёв. Но скоро эти колосья всё равно засохнут, что с ними ни делай.
Холо озадаченно посмотрела на выжатые вещи, но переодеться в любом случае было не во что, и, поморщившись, она всё же натянула мокрое. Костюм этот стоил недёшево (в отличие от дорожной одежды самого Лоуренса), потому сох довольно быстро. Лоуренс последовал примеру своей спутницы и, просовывая руки в рукава, старался отогнать тревожные мысли. Одевшись, он кивнул:
Ну и дождь... Ладно, пойдём-ка в зал, обсохнем. Думаю, в очаге развели огонь для нас и наших собратьев по несчастью.
Да, это ты хорошо придумал, Холо накинула на голову капюшон и хихикнула.
Над чем смеёшься?
Хи-хи, мне бы и в голову не пришло прятать лицо из-за ожогов.
Да? А что бы тогда сделала?
Она слегка откинула тонкую ткань с лица и гордо ответила:
Я бы так сказала: без этих ожогов я не я. И без ушей с хвостом тоже. Всего этого больше нет ни у кого на свете.
«А ведь не поспоришь», невольно восхитился Лоуренс. Правда, в голову тут же закралась немного злорадная мысль: с обезображенным лицом Холо заговорила бы по-другому.
Знаю я, о чём ты думаешь, из-под капюшона послышался смешок. Холо ухмыльнулась краем рта, и на мгновение блеснул острый клык.
Не желаешь проверить? Разукрасить меня шрамами и посмотреть, что будет?
Насмешка в её взгляде так и толкала принять этот вызов. Но если пойти на поводу у дерзкой девчонки и вытащить кинжал, то отшутиться вряд ли удастся. Пожалуй, с Холо станется предложить такое всерьёз, однако дразнящий тон она выбрала из желания поиграть, не иначе.
Я ведь мужчина. Разве я посмею изуродовать такое красивое лицо?
В ответ Холо рассмеялась, обрадовавшись этим словам, как долгожданному подарку, и подалась к Лоуренсу. Вдруг его охватила странная сладкая истома, а руки сами потянулись обнять девичье тело. Однако девушка лишь потянула носом воздух и отшатнулась:
Воняешь ты, даром что под дождём искупался. Уж поверь моему волчьему нюху.
Ах ты...
Лоуренс замахнулся кулаком отчасти в шутку, отчасти всерьёз, но Холо легко увернулась, так что он потерял равновесие и еле удержался на ногах. Она оскалилась в улыбке и склонила голову набок:
Даже волки шерсть чистят. А ты мужчина видный, так следи за собой.
Не понять, то ли она правду сказала, то ли вновь над ним посмеялась, однако легко ли оставаться спокойным, услышав подобное от девушки вроде Холо. В торговых переговорах опрятный вид играет на руку это Лоуренс знал отлично. Однако раньше ему в голову не приходило, что это нравится и женщинам.
Пожалуй, знакомство с торговцем-женщиной могло бы открыть ему глаза, но таких он не видел ни разу в жизни. Лоуренс не знал, что сказать в ответ, поэтому молчал, уставившись в одну точку.
Хотя шерсть на подбородке у тебя славная.
Его ухоженная бородка не густая и не редкая нравилась многим. Приняв похвалу как должное, Лоуренс приосанился и обернулся к Холо.
Но если уж на то пошло, то мне нравится чуточку подлиннее.
У Лоуренса промелькнула мысль, что на торговца с длинной бородой посмотрят косо. Холо же указательными пальцами прочертила в воздухе две линии от переносицы к щекам.