Вот, как у волков.
Тут Лоуренс наконец понял, что его высмеяли.
«Что за ребячество!» подумал он и направился к двери, не удостоив Холо взглядом, она же с хихиканьем шагнула следом.
В зале перед очагом соберутся люди. Смотри, не выставляй себя напоказ.
Я ведь Холо, Мудрая Волчица. Да и в человеческом облике мне довелось побродить по свету задолго до того, как я очутилась в Пасроэ. Не подведу, не бойся.
Он обернулся Холо уже прикрыла голову капюшоном и приняла смиренный вид.
Далеко ехать из одного города в другой, немало на этом пути церквей и ночлежек, а где же ещё торговцу узнать полезные для дела новости? Церкви тут нужно уделить особое внимание, ведь народ в ней бывает самый что ни на есть разный. Порог ночлежки перешагнёт разве что обнищавший торговец или странник с пустым кошельком, но кто только не постучится в ворота церкви: и городской пивовар, и люди большого достатка.
В церквушке, кроме торговца с волчицей, от непогоды укрылись ещё двенадцать человек: кто-то оказался здесь раньше Лоуренса с Холо, кто-то позже. Кажется, были и торговцы.
Хо-хо, так вы из Йоренса?
Да. Взял там соли, отвёз на продажу. Теперь вот еду назад с куньими шкурками.
Люди сидели прямо на полу, давили живущих в одежде блох и обедали, а одна семейная пара расположилась на стульях прямо перед очагом. Помещение отличалось несвойственной залам теснотой, так что одежда здесь всё равно бы высохла; неважно, где греться, лишь бы на дрова не скупились.
Однако только у двоих из присутствующих одежда была уже полностью сухой. Видно, супруги внесли знатное пожертвование церкви и, как состоятельные люди, наслаждались теперь своим привилегированным положением.
Разговор их то и дело прерывался, и Лоуренс слушал, затаив дыхание. Женщина устала с дороги, потому больше молчала, так что он дождался случая и вставил своё слово вместо неё. Мужчина ещё не старик, но уже в годах дружелюбно поприветствовал нового собеседника.
И всё же, вам ведь придётся опять в Йоренс ехать, не хлопотно ли?
Тут есть одна хитрость.
Хо-хо, как любопытно.
Видите ли, за купленную в Йоренсе соль я не заплатил ни гроша. А всё потому, что ранее продал хлеб примерно на такую же сумму филиалу этого торгового дома в другом городе. Выходит, за соль с меня не потребуют ни монеты, поскольку я ничего не взял за хлеб. Две сделки удалось завершить без денег.
Это называлось бартерным обменом, и изобрели его больше века назад в южной стране с развитой торговлей. Лоуренс был потрясён до глубины души, когда его наставник рассказал об этой выдумке. Правда, две недели он ломал голову и не находил себе покоя, пытаясь понять суть этой схемы. Его новому знакомому, видимо, тоже одного объяснения не хватило.
Вот как... Чудеса, да и только, вымолвил мужчина и кивнул пару раз. А я живу в городе Перенцио. У меня там виноградник, но ещё ни разу не доводилось продавать виноград таким способом. Я уж думаю: а хороший ли из меня хозяин?
Торговцы, придумавшие бартерный обмен, всю жизнь вели дела с людьми из разных земель. А хозяину виноградника достаточно лишь следить, чтобы виноделы не назвали хороший виноград плохим, надеясь сбить цену.
Да уж. Каждый год с ними из-за этого воюем.
Хозяину-то смешно, но счетовод у него на службе, верно, до хрипоты спорит с опытными виноделами, деловая хватка которых крепче стали. Немало виноградников принадлежит знати, однако редкий аристократ сам станет возиться с землёй и считать деньги. Поэтому графа Эрендотта, управляющего деревней Пасроэ и её окрестностями, считают чудаком.
Господин Лоуренс (вы ведь так назвались?), будете в Перенцио загляните к нам. Примем с радостью.
Непременно.
Своё имя не сообщил, сказал лишь, что живёт в Перенцио. Так ведут себя знатные люди: они полагают, что любой собеседник должен знать их имя, поэтому им и не пристало представляться при знакомстве.
Кроме того, в Перенцио, наверное, есть только один владелец виноградника новый знакомый Лоуренса. Вероятно, при встрече в городе поговорить на равных с ним не удалось бы из-за разницы в положении. Где, как не в церкви, заводить такие полезные знакомства?
А теперь прошу меня извинить: жена немного устала, так что мы вас оставим.
Даст Господь, ещё увидимся.
С этой расхожей фразой супруги встали с места, слегка поклонились на прощание и вышли из зала. Лоуренс поднялся и поставил стулья (свой, который ранее ему посоветовали взять в углу, и оставшиеся после собеседников) обратно к стене.
Стульями в зале пользовались только аристократы, рыцари и богачи. Все они принадлежали к высокому сословию, всех их недолюбливали остальные.
Ха-ха, а господин очень ловок...
Когда Лоуренс убрал стулья и подошёл к Холо, сидевшей в центре зала, откуда ни возьмись рядом возник мужчина. Внешность выдавала в нём странствующего торговца, но покрытое щетиной лицо казалось совсем молодым. Скорее всего, за дело он взялся недавно.
Я лишь обычный торговец, суховато ответил Лоуренс.
Холо рядом с ним расправила плечи, отчего капюшон чуть сполз с головы: шевельнулись волчьи уши. Незнакомец, конечно, девушку видел впервые и не мог о таком догадаться, только стоявший между ними Лоуренс понял, что произошло.
Да нет, я ведь сам к ним присматривался, только так и не вышло слова в разговор вставить. А вы, господин, с ходу сумели. Как подумаю, что придётся дело иметь с торговцами вроде вас, так руки опускаются.
Он рассмеялся, сразу расположив к себе щербатой улыбкой. Видно, нарочно выбил себе зуб, чтобы эта простодушная улыбка каждому встречному внушала мысль о неискушённости молодого торговца. Торговец должен знать, что будут думать люди, глядя на его лицо, иначе какой же из него торговец! Так что с этим юношей нужно быть осторожнее.
Впрочем, Лоуренс, помнится, на первых порах самостоятельной жизни смотрел на мир такими же глазами, потому хорошо понимал новичка.
Будет вам. И я поначалу в каждом торговце видел погибель. А в каждом втором вижу до сих пор. Но пока что жив и здоров. Нужно лишь делать своё дело.
Ха-ха, как камень с души свалился! Да, я ведь и не представился. Меня Зереном звать. Торговлей промышляю всего ничего, тут вы угадали. Будем с вами знакомы.
Лоуренс.
Когда-то давно, только-только делая первые шаги в своём ремесле, Лоуренс загорелся идеей обзавестись знакомыми среди торговцев. Он пытался с каждым перекинуться парой слов и всё время злился, поскольку отвечали они ему весьма прохладно. Теперь же, оказавшись на месте тех людей, он вдруг понял, чем тогда заслужил подобное обращение: неопытному торговцу нечего предложить, он может лишь брать.
Скажите, пожалуйста, а это ваша спутница?
Либо ему и в самом деле нечего предложить, либо он возомнил, что можно извлечь выгоду из своего положения приобретать, ничего не отдавая взамен. Многие новички этим грешат. Опытный торговец на его месте уже успел бы поведать, каково вести дела в трёх странах, где пришлось побывать, и от Лоуренса узнал бы не меньше.
Это моя жена Холо.
Мелькнула мысль назвать ненастоящее имя, но он решил, что незачем. Как только Лоуренс представил девушку, она слегка кивнула и поздоровалась.
Да вы семьёй странствуете?
Странная у меня жена. Дом в городе ей не нравится. Говорит, повозка лучше.
Но всё же вы, господин, так старательно укутали жену... Видно, очень дорожите ею.
Его красноречию можно было позавидовать, но это делало его ещё больше похожим на проходимца. Во всяком случае, Лоуренс хорошо помнил присказку своего наставника: «Где много слов, там мало дел».
Только вот мужчинам всегда хочется увидеть ту, что скрыта. Да и наша с вами встреча провидение Господа. Нельзя ли взглянуть, хоть на миг?
Пусть Лоуренс и Холо на самом деле не были мужем и женой, однако такое нахальство неприятно поразило торговца.
Он хотел уже осадить юношу пусть не забывается, но Холо заговорила первой:
Радость странствий в сборах, собака страшна лаем, и нет женщины красивее той, что повернулась к вам спиной. Вдруг если я открою лицо, то разобью этим надежду?
И Холо под плащом еле слышно рассмеялась, а Зерен, словно зачарованный её словами, сконфуженно хихикнул. Даже Лоуренс был готов восхититься искусной речью Холо.
Да... Такую жену, как у вас, ещё поискать.
Боюсь, скоро на поводок меня посадит.
Лоуренс говорил это почти всерьёз.
Да уж, повстречал я вас по воле Божьей, это точно. Послушайте меня... произнёс Зерен и в наступившей тишине придвинул к Лоуренсу щербатое лицо.
Церковь не ночлежка, порядки здесь другие: комнату предоставят, но кормить никто не будет. Зато сто́ит постояльцу внести пожертвование и кухонная печь в его распоряжении; так что Лоуренс отдал несколько монет и бросил пять-шесть картофелин в котелок с водой. За дрова, конечно же, платить приходилось отдельно.
Он решил занять себя, пока готовилась еда: достал немного колосьев, в которых якобы жила Холо, вытряс из них зёрна и насыпал в кожаный мешочек, который лежал у него без дела. Вспомнив, что девушка хотела носить зерно на шее, Лоуренс взял кожаный шнурок, а затем вернулся к печи. Картофель, дрова, мешочек и шнурок всё это обошлось в серьёзную сумму, и, шагая к комнате с котелком в руках, он высчитывал, сколько потребовать со своей спутницы.
Обе руки были заняты постучать бы не получилось, но волчьи уши, видно, позволили Холо узнать Лоуренса по шагам, и на скрип открывшейся двери она даже не обернулась так и сидела на кровати, неторопливо перебирая шерсть на хвосте.
О? Пахнет-то как... протянула девушка и подняла голову.
Видно, и с обонянием у неё тоже всё в порядке.
На горку картофеля Лоуренс положил немного сыра из козьего молока. Торговец не привык себя так баловать, но на сей раз ужинать предстояло в компании, поэтому решил раскошелиться. И поскольку он ожидал от Холо даже меньшего восторга, жалеть о потраченных деньгах не пришлось.
Он поставил котелок на стол у кровати, и девушка тут же потянулась к еде, но взять картофель не успела: Лоуренс бросил ей в руки мешочек.
Что? А, зерно...
Держи шнурок. Сама придумаешь, как повесить на шею.
Ага. Это хорошо. Но успеется, сейчас поважнее дело есть.
С небрежностью, удивившей даже Лоуренса, Холо уронила мешочек и шнурок рядом с собой и, чуть ли не облизываясь, протянула ладонь к котелку. Похоже, еда была для неё делом первейшей необходимости.
Она ухватила большую картофелину, тут же разломила её надвое и блаженно улыбнулась, когда от мякоти пошёл пар. Огромный хвост затанцевал в воздухе. Лоуренса эта картина позабавила: выглядело, словно собака виляет хвостом, однако Холо на такое сравнение могла обидеться, так что он не произнёс ни слова.
Волки и картофель любят?
Да. Мы ведь не одним мясом живём. И побеги деревьев есть можем, и рыбу. А то, что люди выращивают, повкуснее побегов будет. Хороша также людская придумка пропускать мясо и овощи через огонь.
Говорят, горя́чее волки не любят, а так они звери крепкие. Холо подула пару раз на картофелину от неё до сих пор исходил пар и запихнула в рот. Только пожадничала, пожалуй. И верно: еда застряла в горле. Флягу с водой, брошенную Лоуренсом, девушка поймала не моргнув глазом.
Ух... Даже сердце ёкнуло. А горло у людей и по сей день узкое. С таким намучаешься.
Точно, волки ведь большим куском глотают...
Так ведь как разжуёшь, когда этого нет, и Холо оттянула пальцем губу.
Видно, речь шла о щеке.
Прежде я часто так картофель глотала, он и тогда в горле застревал.
Да ну?
Может, нутро его не принимает...
«Да просто жадничать не надо, когда ешь», вертелось на языке у Лоуренса, однако вслух он произнёс другое:
Ты говорила, будто бы ложь на слух распознать можешь. Или мне почудилось?
Разжёвывая сыр, Холо повернулась к Лоуренсу и уже хотела ответить, но вдруг резко кинула взгляд куда-то в сторону и чуть погодя выбросила вверх руку.
Он даже спросить не успел, что стряслось, девушка будто поймала что-то в воздухе.
Блоха осталась.
Шерсть у тебя хорошая, любой блохе понравится!
В шерстяной одежде и шкурах зверей с длинным ворсом, бывает, блохи кишмя кишат, и при перевозке такой товар часто приходится коптить над огнём, чтобы вывести кусачих тварей. Об этом и вспомнил Лоуренс, но Холо ответила ему удивлённым взглядом, а миг спустя самодовольно приосанилась, глаза заблестели.
А ты всё же не лишён вкуса, раз сумел оценить мой роскошный хвост.
Лоуренс хотел объяснить, что имел в виду, но её совсем ребяческая гордость заставила его прикусить язык.
Так что, правда можешь понять, когда лгут?
А? Да, немного могу.
Раздавив блоху, Холо вытерла пальцы и снова впилась зубами в картофелину.
Немного?
Скажем, я поняла, что ты и не думал хвалить мой хвост.
Лоуренс от удивления лишился дара речи, а Холо весело рассмеялась.
Только большой точности тут обещать не могу. Сам решай, верить или нет, добавила она, слизывая сыр с пальцев.
Лукавая улыбка придала ей сходство с чертёнком или эльфом из сказки.
Лоуренс же был полностью обескуражен, однако решил, что лучше скрыть свои чувства, иначе Холо может вновь его высмеять.
Тогда ответь, правду ли сказал мальчишка?
Мальчишка?
Тот, что подошёл к нам в комнате с очагом.
А... Хи-хи, «мальчишка»...
Чего смеёшься?
Так вы оба дети.
Лоуренс разозлился, но промолчал, опасаясь, что неловкое слово может обернуться против него самого.
Усмехнувшись, Холо добавила:
Хотя ты чуть взрослее будешь. Я бы сказала, что мальчишка лжёт.
«Всё-таки лжёт», пробормотал про себя Лоуренс. Спокойствие и умение рассуждать вернулись к нему в мгновение ока.
Молодой торговец Зерен, бойко завязавший разговор в зале, предложил дело, сулившее выгоду. Он сообщил, что ожидается перечеканка какой-то монеты в ней хотели увеличить долю серебра. Если это правда, то качеством новая серебряная монета будет выше старой, хотя достоинство её не изменится. Однако при обмене на другие деньги новую монету с большей долей серебра оценят выше старой. Выходит, обладая нужной информацией, можно собрать много старых монет, через некоторое время обменять их на новые, и тогда разница в денежном курсе выльется в огромную прибыль. Зерен обещал сообщить, что это за монета (ведь в ходу их немало), а взамен попросил долю, если дело выгорит. Скорее всего, то же самое он рассказывал и другим торговцам, и Лоуренс, разумеется, не мог сразу поверить в эту историю.
Лицо Холо застыло, будто девушка вспоминала подслушанный в зале разговор; она засунула кусочек недоеденного картофеля в рот и сглотнула:
Но где он солгал, сказать не могу...
Лоуренс кивнул, на это он и не надеялся.
Но если Зерен предлагал сделку всерьёз, значит, солжёт о названии монеты.
Вложения в звонкий металл дело нередкое, однако же...
Не можешь сообразить, зачем ему лгать?
Лоуренс оторвал ростки от картофелины, сунул её в рот и вздохнул. Возможно, сбылись его опасения и он уже оказался под пятой Холо.
Не так важно, что человек говорит неправду. Куда важнее зачем.
Ты хоть знаешь, сколько лет прошло, прежде чем я это понял?
Ха-ха! Ты называешь Зерена юнцом, а по мне, юнцы вы оба.
Холо гордо рассмеялась. Лоуренс же не в первый раз поймал себя на мысли, что лучше бы она была просто одержимой. То, что далось ему тяжело и трудно, у неё вышло без усилий, а значит, грош ему цена как торговцу.
Голос Холо оторвал от невесёлых размышлений:
А без меня бы как справился?
Хмм... Решил бы, что выяснить правду можно и попозже, а пока лучше притвориться, что верю на слово.
И почему?
Если он правду рассказал, то следует взяться за дело ради прибыли, если солгал, то, выходит, есть некий заговор, так что сто́ит раскрыть его и удастся получить прибыль.
Верно. Но вот ты знаешь от меня про обман, и что дальше?
Картина будто бы слегка изменилась, а мгновение спустя до него дошло:
Ох...
Хе-хе. Что изменилось? Ты с самого начала знал, как поступишь.
Холо посмеивалась, Лоуренс же словно онемел, не в силах произнести ни слова.
Последняя моя, верно? С кровати Холо потянулась к столу, взяла картофелину из котелка и с довольной ухмылкой разделила её надвое.
Я ведь Холо, Мудрая Волчица. Знаешь, как долго я живу на свете?
От таких утешений Лоуренс вконец разозлился, схватил свою картофелину и впился зубами в мякоть. Отчего-то вспомнилось время, когда он, неопытный юнец, учился у наставника-торговца основам своего дела.