Осеннее утро обрадовало ясной погодой. Встают священнослужители даже раньше торговцев, так что, когда Лоуренс только проснулся и протёр глаза, утренняя служба уже закончилась. Впрочем, он об этом знал, потому ничуть не удивился. Одно озадачило: Холо в комнате не оказалось.
«Наверное, ушла в отхожее место на улице», решил он и не поверил глазам, когда увидел знакомую фигурку у дверей собора. Сам Лоуренс умывался из колодца, когда Холо вместе со священниками вышла из церкви. Девушка шагала, низко опустив закрытую плащом голову, но время от времени приветливо обращалась к своим спутникам.
Богиня урожая и священники, которые отрицают всех богов, кроме своего, вели дружелюбную беседу. Какой философ не посмеялся бы над этой картиной! Однако до бесстрастного философа молодому торговцу было далеко.
Служители повернули в другую сторону, а Холо неторопливо подошла к колодцу, встала рядом с ошеломлённым Лоуренсом, молитвенно сложила руки на груди и смиренно сказала:
Прошу моего муженька обрести невозмутимость.
Лоуренс облил голову колодезной водой очень холодной, ведь на дворе стояла поздняя осень, и сделал вид, что не слышит хихиканья девушки.
Совсем важные стали, ничего не скажешь.
Лоуренс тряхнул волосами, точь-в-точь как Холо вчера хвостом, но она и бровью не повела.
Так Церковь с давних пор видное место занимает.
А вот и нет. Когда я пришла сюда из северных краёв, всё было по-другому. Уж раньше никто не говорил, будто Бог и двенадцать ангелов сотворили мир и позволили людям в нём жить. Разве кому-то под силу сотворить такой мир? И смех и грех. Как долго Церковь думает ломать эту комедию, хотела бы я знать...
Похожие слова говорили и учёные, но девушка называла себя Мудрой Волчицей, которая следит за урожаем не одну сотню лет, потому занятно было слышать такие речи от неё. Вытеревшись досуха, Лоуренс оделся, не забыв бросить монеты в стоящий рядом ящик для пожертвований. Служители проверяют его каждый раз, как кто-то возьмёт воды из колодца. Не будет в ящике денег жди дурного напутствия. Лоуренс всё время в дороге, такое для него смерти подобно. Впрочем, пожертвовал он одну мелочь медяки грубой чеканки, почерневшие и со стёршейся гравировкой; такие и монетами-то не назовёшь.
Времена поменялись, и Церковь вместе с ними. И там, наверное, тоже всё изменилось.
Похоже, Холо говорила о своей родине ему показалось, что девушка под плащом поникла. Лоуренс легонько стукнул её по голове.
А ты изменилась?
Она молча мотнула головой, совсем как маленькая девочка.
Тогда и на родине твоей всё должно быть как прежде.
Быть может, он и вправду совсем ещё юнец, а всё же успел пожить на свете. Объездил немало земель, повстречал разных людей, многое испытал, именно поэтому он мог сказать ей это. Странствующий торговец, когда-то оставивший отчий дом, особенно рад землякам: у кого ещё искать поддержки на чужбине?
И именно эти слова скажет странствующий торговец тому, кто не был на родине много лет. Холо кивнула и выглянула из-под капюшона.
Какая же я Мудрая Волчица после твоих утешений? усмехнулась она, а затем развернулась и зашагала к комнате. Но перед тем успела украдкой бросить на него короткий взгляд, полный благодарности.
Похоже, Лоуренс уже научился ладить с чрезвычайно изворотливой и искушённой в жизни волчицей. Но когда в жестах и поступках Холо проскальзывало что-то детское, он совершенно терялся.
Лоуренсу было двадцать пять лет. В его возрасте обычный горожанин уже посещает с женой и детьми церковь: всё-таки отпущенный жизнью срок наполовину прошёл. Лоуренс же был холостяком, поэтому от выходок Холо ему приходилось очень несладко.
Ну, чего копошишься? окликнула его девушка уже чуть издали, кинув взгляд через плечо.
Разве скажешь, что знают они друг друга всего два дня?
Зерену Лоуренс сказал, что согласен. Однако заплатить за сведения сразу он не мог нужно было продать шкурки, ну а партнёр ни за что бы не поверил ему на слово и не выложил бы всё. В конце концов оба торговца решили встретиться в Пассио, портовом городе у реки, там составить договор и подписать его у нотариуса.
Тогда я уже тронусь в путь, а вы, как доберётесь до Пассио и отдохнёте с дороги, загляните в таверну «Йоренд». Так меня и найдёте.
Хорошо. Значит, в «Йоренде».
С приятной улыбкой Зерен поклонился, закинул за плечо джутовый мешок, набитый сушёными фруктами, и зашагал прочь. У странствующего торговца на первых порах есть дела поважнее самой торговли: нужно обойти много земель, хорошенько узнать тамошние порядки, запомниться жителям. Фрукты или вяленые ломтики мяса будут как нельзя кстати: испортятся нескоро, а в церкви или ночлежке сгодятся и для продажи, и для того, чтобы завести разговор.
Глядя вслед Зерену, Лоуренс вспомнил себя прежнего, ещё без повозки.
Он не с нами? спросила вдруг Холо, когда молодой торговец почти скрылся из виду.
Она не теряла времени: перебирала шерсть на хвосте, пока вокруг не было ни души. Однако волосам, гладким и блестящим, не досталось и толики должного внимания хозяйки. Возможно, дело было в плаще, ведь из-за ушей приходилось прятать всю голову, и, раз уж волос не видно, девушка лишь небрежно стянула каштановые пряди шнурком, чтобы не рассыпались.
Хорошо бы хоть раз их причесать, но гребня у Лоуренса не было. Он подумал, что по приезде в Пассио надо, пожалуй, купить гребень. Да и шапка Холо не помешает.
Помнишь, вчера шёл дождь? Дорогу развезло, так что пешком быстрее, чем на повозке. Не заставлять же его с нами ехать: лошадь еле плетётся.
И правда, торговцы ведь очень беспокоятся о времени.
Так время деньги.
Хе-хе, занятно. Говоришь, время деньги?
Если есть время, можно заработать деньги, разве нет?
Почему же, всё верно. Да только я так не думаю, ответила Холо и перевела взгляд на хвост.
Этот роскошный хвост не умещался на коленях хозяйки и свешивался с них скорняк оценил бы его в немалую сумму денег.
Ты столько веков прожила рядом с крестьянами, а они-то знают цену времени.
Лоуренс спохватился: кажется, он заговорил о том, что упоминать не следовало, но Холо лишь бросила на него взгляд и рассмеялась. Смех этот нехороший, почти злобный, будто обещал, что торговцу не поздоровится.
Хе-хе. Где же твои глаза? Не со временем они считаются с небом.
Что-то не пойму.
Смотри же: поднимаются они с зарёй, землю пашут под утренним небом, сорняки пропалывают под лучами полуденного солнца. Прольётся с неба дождь вьют верёвки, задует ветер тревожатся за посевы. Под весенним небом радуются всходам, под летним наблюдают за растущим хлебом, под осенним ликуют, собрав урожай, а под зимним ждут весны. До времени им дела нет лишь небо важно. Как и мне.
Лоуренс не совсем понял Волчицу, но в чём-то мысль её казалась верной, и возразить было нечего. В ответ на его восхищённый кивок Холо приосанилась и фыркнула.
«В девушке, назвавшейся Мудрой Волчицей, нет ни капли скромности, присущей мудрому старцу или отшельнику», подумалось Лоуренсу. Тут он заметил впереди человека на вид странствующий торговец без повозки.
Голову Холо скрывал капюшон, а вот хвост оставался на виду, и в эту минуту она даже не потрудилась как-нибудь его спрятать. Когда повозка проехала мимо путника, тот пристально посмотрел на колени девушки, но ничего не сказал.
Торговцу, похоже, и в голову не пришло, что хвост принадлежал Холо. На его месте Лоуренс, скорее всего, прикинул бы, сколько можно выручить за такой мех, но кто знает, сумел бы ли он пройти мимо с безразличным лицом?
Соображаешь ты хорошо, только многого ещё не знаешь, заявила Холо.
Она уже выпустила хвост из пальцев, заткнула его за юбку (видно, закончила шерсть перебирать) и посмотрела на Лоуренса. Девушке с таким лицом сложно дать больше пятнадцати лет, а иногда казалось, что ей и того меньше. От слов её, однако, веяло коварством, несвойственным юности.
Хотя скажу по-другому: поживёшь на свете выйдет из тебя толк.
Сколько же столетий мне для этого нужно прожить? в тон ей спросил Лоуренс.
Теперь он знал, когда ждать от неё насмешек, и не позволил легко себя провести.
Холо удивлённо уставилась на него, а затем рассмеялась:
Ха-ха-ха! В смекалке тебе не откажешь!
Может, это у тебя на старости лет смекалки совсем не стало?
Хе-хе. А знаешь, почему мы, волки, в горах на людей нападаем?
К чему она вдруг переменила разговор, было неясно, поэтому он ответил, не ожидая подвоха:
Да нет, не знаю...
Чтобы съесть головы и стать умнее, Холо оскалилась в улыбке, блеснув клыками.
Может, она и пошутила, но Лоуренс невольно застыл на месте, а через пару секунд понял, что допустил непростительную ошибку.
Пока что ты совсем птенец. Со мной тебе не тягаться, вздохнула Холо.
Лоуренс сжал поводья, еле сдержав гримасу досады.
Выходит, в горах на тебя волки нападали?
Ему самому не верилось, что он слышал это от Холо Холо с волчьими клыками, ушами и хвостом. Горная волчица, воплощение дикого, нелепого страха Лоуренса, сидела рядом с ним и вела непринуждённый разговор.
Нападали... раз восемь.
Туго пришлось?
Да. Со сворой диких собак ещё можно справиться, но волков не одолеть.
Так это оттого, что они много голов съели...
Прости, хватит.
Третье в жизни Лоуренса нападение волков произошло, когда он и ещё несколько торговцев караваном переходили через горы. Двое оттуда не вернулись, и до сих пор их вопли временами звучат в его ушах.
Лицо Лоуренса словно окаменело.
Тут Холо охнула: кажется, премудрая Волчица поняла, в чём дело.
Прости, тихонько сказала она и поникла.
А сколько ещё горя Лоуренс видел от горных волков... В памяти одно за другим всплывали прошлые злоключения, и отзываться на извинение Холо ему совсем не хотелось.
Некоторое время они ехали в безмолвной тишине, лишь копыта лошади хлюпали по дорожной слякоти.
Сердишься?
«Какая же коварная эта Мудрая Волчица. Разве можно сказать да, когда так спрашивают?» Но именно поэтому он ответил:
Сержусь.
Холо промолчала, однако Лоуренс чувствовал на себе её взгляд. Он покосился на девушку та надула губки и казалась такой хорошенькой, что он был готов всё ей простить.
Сержусь. Больше не шути так, наконец выдавил он, отворачиваясь.
Холо выразительно кивнула и с кротким видом уставилась вдаль. Через пару минут тишины девушка заговорила, будто взвешивая каждое слово:
Волки живут только в лесу, а собаки хоть раз да бывали с человеком. В этом и заключается разница между волками и собаками.
Можно и промолчать в ответ, но тогда кто знает, заговорят ли они ещё друг с другом? Лоуренс чуть повернулся к Холо и выпрямился, показав, что слушает:
Правда?
Волки ведь тоже от человека добра не видели люди нас только травят. Людей мы боимся. Когда они приходят в лес, мы не знаем, как быть.
Холо смотрела прямо вперёд. Такой серьёзной Лоуренс видел её впервые. Вряд ли она всё это выдумала, желая оправдаться перед ним, так что он медленно кивнул. Только вышло у него странно, совсем не похоже на кивок, и всё из-за одной тревожной мысли.
А ты людей... Холо схватила его за одежду, и договорить не удалось.
Всё же о некоторых вещах меня не сто́ит спрашивать.
Ох, извини, пристыженно вымолвил Лоуренс, мысленно проклиная длинный язык и глупую голову.
Холо вдруг рассмеялась:
Теперь мы квиты.
Для того, кто прожил лишь двадцать пять лет, Мудрая Волчица существо непостижимое.
Дальше ехали молча, обиды никто не держал, да и повозка ни разу не застряла в грязи. Так закончился день, и незаметно подкрался вечер.
Если прошёл дождь, торговец тронется в путь лишь на следующий день, и то не раньше заката. Застрянет колесо в грязи пиши пропало, в семи случаях из десяти придётся бросить повозку, пусть даже поклажа и лёгкая.
Ради большей прибыли нужно думать о меньшем убытке таков закон странствующих торговцев. А как же иначе, ведь какие только бедствия не поджидают в дороге!..
Всё-таки мы с тобой жили в разных мирах, протянула Холо невпопад, лёжа под горой из шкурок.
А звёздное небо над путниками предвещало ясный погожий день.
Действие 3
Неспешно петляет по долине река Шрауд. Говорят, давным-давно с восточных гор спустилась гадюка невиданных размеров и уползла на запад в сторону моря, оставив на равнине извилистый след, который стал затем руслом медленной и широкой реки. Так и появился самый важный для этих мест водный путь.
На берегу её, ближе к середине, стои́т портовый город Пассио. Чуть поодаль колосятся обширные поля, а ещё ближе к истоку высятся поросшие густым лесом холмы. Древесину в этих краях сплавляют круглый год, а как подойдёт время, между брёвнами заснуют лодки с хлебными снопами и кукурузными початками.
На лесе да на злаках Пассио и держится. Даже, можно сказать, процветает. Хотя есть у него ещё заработок: мостов через реку нет, так что желающим перебраться на другой берег дорога одна в город паромов.
Повозка подкатила к городским воротам далеко за полдень, но до вечера было ещё много времени жизнь за стенами города кипела вовсю.
Жители Пассио добились независимости от короля, так что торговля в городе шла очень хорошо, а заправляла всем знать вместе с купцами. Поэтому на въезде за шкурки взяли солидную пошлину, но в лица не вглядывались и пропусков не требовали. Ближе к призамковой части города людей проверяли строже, чем поклажу, и там путникам пришлось бы нелегко, ведь уши и клыки Холо могли попасться на глаза.
Здесь король, наверное, живёт? спросила девушка, когда ворота остались уже позади.
Ты что, никогда не видела больших городов?
Со временем всё меняется. Раньше в городе такого размера без короля бы не обошлось.
Есть на свете настоящие города-гиганты (не чета Пассио!), и Лоуренс знал о них не понаслышке, однако охватившее было торговца высокомерие улетучилось при мысли, что девушке не составит труда поставить его на место. К тому же давным-давно он сам был тот ещё невежда.
Хе-хе. Хвалю за благоразумие.
Всё-таки здравая мысль чуть запоздала. На него Холо не смотрела гораздо больше её занимали лавочки по обе стороны дороги, потому оставалось лишь удивляться такой прозорливости. А может, она просто искусно подобрала нужные слова... Лоуренсу стало неуютно: ему показалось, что она видит его насквозь.
Гм... Неужели праздник? Холо по-прежнему крутила туда-сюда головой, осматривая всё вокруг; то ли она не заметила терзаний Лоуренса, то ли решила не обращать на них внимания.
В праздники на улицах такая толпа собирается, что не протолкнуться. А сейчас довольно просторно.
Ха-ха, надо же, весело рассмеялась Холо, высунулась из повозки и начала жадно изучать открытые лавочки.
Так вела бы себя девушка из захолустья, впервые попавшая в столицу. Лоуренса вдруг посетила одна тревожная мысль.
Послушай-ка...
А? ответила Холо, не оборачиваясь, продолжая рассматривать лавочки.
Тебе разве не следует прикрыть лицо?
Лицо? она наконец обернулась.
В Пасроэ, конечно, торжество сейчас в самом разгаре, только празднуют ведь не все. Многие жители деревни бывают в городе вдруг встретим кого ненароком и тебя узнают?
Хе, вот ты о чём...
Холо вдруг помрачнела, расправила плечи. А затем вновь повернулась к Лоуренсу, сдвинула капюшон к затылку так, что уши едва не показались из-под плаща.
Не признают, даже если уши открыть. Они, знаешь ли, совсем забыли обо мне.
Она сердито сверкнула глазами, казалось, ещё чуть-чуть и закричит. Лоуренс выставил вперёд ладонь, словно успокаивая испуганную лошадь. И хоть Холо и не была лошадью, жест подействовал. Фыркнув, она оставила капюшон в покое и села, как раньше, надув губы.
Столько столетий там прожила! Неужели в деревенских преданиях ни слова о тебе не осталось? Или ты ни разу не показалась людям в человеческом облике?
И в преданиях я есть, и в человеческом облике меня видели.
О твоей внешности в преданиях тоже говорится?
Холо с кислым видом покосилась в сторону и со вздохом ответила:
Помню, было как-то так... «Юная красавица, на вид лет пятнадцати. Волосы у неё длинные, гладкие и блестящие, а ещё уши волчьи есть и хвост весь коричневый, только на кончике белый. В таком облике наведается Холо в деревню, и знать о том будут одни местные. За то, что крестьяне помалкивают, волчица подарит им богатый урожай хлеба».