Находник обхватил пальцами ремень налучи, глядя на нее сверху вниз.
Как пожелаешь, Лиса.
Я заплатить обещалась. Сколько нужно, скажи. Хочешь, весь кошель отдам, она потянулась уже было к мешочку из кожи, что висел на поясе.
Но Рарог ее руку остановил, задержал, сжимая ладонь в слабом кулаке.
Ничего не надо. Может, так хоть ты будешь думать о нас немного лучше, его лицо вновь озарилось лукавой улыбкой. Одно только спрошу с тебя
Он подался чуть вперед, а Гроза дернула руку из крепких и теплых пальцев, невольно упирась взглядом в его губы. Ведомо, что сделать собирается. И ватажники тоже это понялизахмыкали тихо, нарочно отводя взгляды, словно им вдруг интересно стало, что вокруг творится.
Эй, смотрите! воскликнул Калуга. Едет кто-то. И еще.
Рарог выпрямился, сразу становясь похожим на настороженного волка. Заострились черты его лица, а глаза сузились, становясь и вовсе похожими на черненые клинки. Гроза обернулась к веси: в их сторону и впрямь ехал как будто небольшой обоз. А с нимлюди пешком. Лишь когда ближе они подошли, стало понятно, что там только женщины и молодые девицы да детирассаженные по телегам. И торопились они сильно, да как будто нехотя уходили.
Завидев на дороге незнакомцев, оробели в первый миг, зашептались, переглядываясь, но быстро поняли, что никакой опасности трое мужчин и девица нести с собой не могут.
Что случилось? Рарог проводил взглядом первую телегу, что проехала мимо, заставляя отступить на обочину.
В первый миг никто не ответил. Но рядом все же остановилась одна из женщин, которая держала за руку девчонку лет десяти, одетую в справную, хоть уже и подлатанную рубаху до пят и короткую свитку.
Так второго дня русины на нас напали, пояснила она. Неведомо как незаметно подобрались, что даже огней на холмах никто не зажег. Сильно пожгли Белодолю и острогу стену подпалили. Мы как павших схоронили, так приказ от воеводы пришелуходить в другую весь, махнула рукой на восток. В Любшину.
Они все шли и шли мимо. Кто-то тихо подвывал, тревожась, видно, за оставшихся в селении мужей да сыновей. Кто-то на чем свет стоит клял русинов, которые и раньше-то в этих краях появлялись, бывало, а теперь и вовсе распоясались, как занял Стонфанг ярл Ярдар Медный. Ему тоже доставалось: видно, многие считали, что он-то и посылает свои ватаги грабить ближние к морю земли.
Как их через другие остроги пустили? Рарог свел брови, поворачиваясь к Грозе, когда женщина, закончив разъяснения, пошла догонять своих.
А Гроза и сама не знала, как такое приключиться могло. Никогда не было брешей в цепи защитных острогов, что стояли в устье Воланитам, где впадала она в Северное море. А теперь ватаги русинов словно с неба самого падали, минуя ихи сразу отправлялись туда, где можно было поживиться гораздо большим, чем пара рыбацких лодок и железных мечей.
Редко такое случалось. И очень давночтобы до Белого Дола могли их ватаги прорваться, проговорила она размеренно, глядя уже в сторону возвышающейся над весью крепости.
И казалось, будто даже отсюда чувствуется напряжение, что сковало всех, кто там находился. А недалеко от ворот и правда черным пятном виднелась подпалина, что дотягивалась почти до самых заборол.
Пойдем, Рарог взял Грозу за руку и решительно повел дальше по улице. Мимо опустевших без женщин и детей изб.
Куда? на попыталась вырваться. Вам же нельзя близко к острогам подходить.
Нам многое можно, огрызнулся ватажник. Да не всегда надо лезть, куда не просят.
А ты это и собираешься сделать, хмыкнул позади Чурила. Влезть туда, куда тебя никто не зовет. Пусть идет дальше сама, а то еще попадем под горячую руку воеводы. Он сейчас, верно, зол.
Рарог ничего отвечать не сталне выпуская руки Грозы, все так же твердо он шел дальше. Мимо выгоревших дворов, усеянных досками, обугленным тряпьем и скарбом домашним, который, видно, еще пытались вытащить из огня. А может, его вышвырнули на улицу русины, когда искали, чем поживиться. Белодолявесь большая, поля вокруг обширные и до ближнего города хоть и далеко, да не слишком: ни одного торга не пропускали местные, целыми семьями ездили. И казалось, ни души вокруг. Но кое-где еще раздавались приглушенные женские голоса. Как будто не все ушли, ждали чего-то или откладывали миг, когда дом свой покинуть придется. А все мужи, что сражаться могут, теперь в остроге собрались: многое воеводе надо им сказать, чтобы русинов отбить, коли снова сунуться посмеют.
Больше ватажники не пытались вразумить своего старшого, но не оставили его вместе с безумием, что, казалось, обуяло его вмиг: где это видано, чтобы находник раз за разом судьбу испытывал? Сначала в сам детинец Волоцкий сунулся. А теперь вот и в острог, что был одним из самых больших в княжестве.
Еще попадались по дороге чуть отставшие телеги с кое-каким уцелевшим, ценным скарбом. И женщины с детьми, которые старались догнать тех, кто ушел вперед. Никто ничего не спрашивал у путников, да они вряд ли походили на тех, кто навредить может.
Стены Белого Дола все росли и росли, становясь ближе. Благо, сильно он не пострадал: видно, попытав удачи, но встретив отпор, русины быстро отступились. И сердце замирало от мысли, что вот сейчас надо с отцом встретиться. Еще и отвечать, когда он спросит, как тут оказалась и почему с такими спутниками.
Ворота были закрыты, стража свесилась из бойниц, выглядывая, кого принесло под самые бычьи рога.
Гроза, ты, что ли? удивленный возглас взрезал напряженную тишину.
Я. К воеводе Ратибору, она задрала голову, пытаясь выглядеть хоть одно знакомое лицо.
Но не успела: ворота распахнулись, скребя по притоптанной земле, и теперь уж Грозе черед пришел Рарога за собой тянуть, и не сразу она заметила, что рука ее до сих пор в его ладони лежит. А как понялавысвободилась тут же. Еще не хватало, чтобы другие видели: подумают невесть что.
Внутри было людно. И верно ведь: из веси мужики тоже за стенами собрались. Кто со своим оружиемесли былокому нашли что-то в остроге. Но каждый сейчас был наготове в любой миг бой принимать. Поняли уже, верно, что не всегда заранее узнать можно, когда русины пожалуют.
Мужи смотрели на идущих между постройками людей с подозрением, и немногие узнавали Грозу, но вид девицы малость всех успокаивал.
Гроза услышала голос отца еще издалека. Метнулась вперед, шаря взглядом по сторонами увидела наконец широкие плечи Ратши, его волосы пепельные, прикрывающие шею. Он резко махнул рукой, что-то втолковывая кметю, и тот аж голову чуть пригнул. А после глянул над его плечоми улыбнулся.
Воевода повернулсяи его лицо вытянулось заметно. А особенно как показались вслед за Грозой трое мужиков наружности грозной. Он сделал навстречу несколько широких шагови тут же объял тяжелыми руками стан дочери.
И каким же ветром тебя сюда занесло, Гроза? прошептал, прижимаясь губами к ее виску.
Не могу я там больше, отец, она ткнулась ему в шею, вдыхая родной запах. Запах дома и надежных стен, в которых нет тех печалей, что нельзя было бы преодолеть. Тревожно мне за тебя.
Он отстранился, взглянул с укором, поглаживая легонько по голове, по растрепанным волосам.
Что мне сделается, усмехнулся горько, а после посмотрел на Рарога и его людей.
Лоб его прорезали морщиныи разгладились, как будто он и сам не поверил в то, что увидел.
Здрав будь, Ратибор, почтительно кивнул ему старшой. Принимай гостей. Говорить будем о том, что у вас тут деется.
Глава 7
Иди, Гроза, попытался отослать дочь Ратша.
Качнул головой в сторону приземистого терема, не такого стройного, как в Волоцке, темного от времени, что он стоял здесь. Грозе приходилось жить здесь раньше, она помнила его запахвремени и воинской силы, заключенной в стали и дубленой коже, его темноватые переходы и горницы с маленькими оконцами. Здесь она чувствовала себя по-особенному. Почти как дома. Наверное, потому что рядом был отец.
Чего это? она уцепилась за его рукав. Я тоже послушать хочу, о чем вы говорить будете. Что творится здесь, где русь и скоро ли придет?
Ратша вздохнул тяжко, а Рарог посмотрел на него сочувственно. Вот ведь поганец какой! Словно тяжестью большой для него был путь сюда с ней на борту, будто донимала его Гроза. Да, кажется, никто особо не страдал.
Тогда пойдемте хоть в общину, буркнул отец. Не стоять же посреди двора.
Он пошел впереди, а остальные за ним. Гроза, все еще цепляясь за его локоть: и отпустить никак не могла, до того рада была его видеть в здравии и в ясном уме. Верно, опасность и схватка с русинами так его встряхнули. Может, и не зря Владивой отправил его в Белый Дол, подальше от спокойного Волоцка, куда не всякая русь доберется. Здесь ему приходилось быть сосредоточенным и не пускаться в сожаления об ушедшей жене, которая забрала часть его души и часть жизнинаверное. Хоть и горько было видеть что все ж постарел заметно Ратша за те луны, что они не виделись. А ведь князя всего на две зимы старше. Вот и седина между русых прядей, и нечеткая линия всегда твердого подбородка, поросшего длинной щетиной. И морщинки, разбегающиеся от уголков глаз. И на миг представилось, что любой мужчина, который когда-то может Грозу полюбить, станет таким же. Будет так же маяться, не находя покоя в душе, когда она тоже уйдет. Представила Владивоя, всегда решительного, непоколебимого, его лицоточеное, взглядострый, от которого порой и под лавку забиться охота. И губынеожиданно пленительные, мягкие. Разве может князь стать вдруг невольником желаний и несбыточных чувств? Безнадежных уже в тот миг, как пробежала первая искра по сердцу?
А вслед за ним Гроза почему-то о Рароге подумала. И с чего вдруг? Вот уж у кого ветер в голове и душе: ни за что не цепляется. Гуляет там, где теплее, где девицы улыбаются слаще. Нечего о нем тревожиться! Но почему же так неспокойно?
Гроза все же не удержала тихого всхлипаи натолкнулась на взгляд отца.
Что случилось? он покосился на ватажников, которые держались позади.
Наверное, подумать успел, что кто-то из них ее обидел, а она скрывает от страха. И его губы сжались в узкую линию, а крепкие пальцы перехватили запястье.
Нет, ничего, Гроза замотала головой, опасаясь, что он сейчас домыслит то, чего вовсе нет, а там еще успокаивай его, буйного, пока поймет, что и правда ничего дурного не было. Просто соскучилась.
Она прижалась щекой к плечу Ратши, и так они дошли до общины. Там и расселись за столом. Только воевода еще успел чепядинку подозвать и тихо сказать ей, чтобы обедню уже подавали и на гостей, так внезапно прибывших, не забыли посуду поставить. Девица убежала, с любопытством глянув на мужчин, а воевода повернулся к ним, складывая перед собой руки на столе.
Так чего ты предложить хочешь?..
Рарог, закончил за него старшой. И взгляды их, устремленные друг на друга, на миг стали чуть выразительнее.
Ратша кашлянул, но спорить не стал, не стал ни о чем расспрашивать, словно принял желание Рарога не называть своего настоящего имени. А Гроза вдруг почувствовала себя уязвленной, как будто право имела знать о его жизни чуть больше, чем знала. Уложить к основанию их еще одно бревнышко сверху, чтобы дальше поднялся над землей целый крепкий сруб, в котором можно быть уверенной: простоит века. Но тут же одернула себя: зачем ей это? Зачем пытаться лучше узнать находника, который сегодня здесь, а завтра совсем в другой стороне, обчищает захваченную лодью?
Рарог, значит, все же хмыкнул Ратша. А мы голову ломали два лета, кто ты такой есть.
Такой вот и есть, тот пожал плечами. Так русов-то когда снова ждете? Соглядатаев за ними отправили?
Отправили, на удивление спокойно отчитался воевода. Как будто видел в старшом того, кто в походах на реке смыслил гораздо больше него. Те вернулись скоро. Сказали, что русь лодьи из воды вытащила и ушла через рям здешний, что под Вельсенкой за излучиной Жити. А как иначе: там река мелкая. Даже на стругах не пройти. А порой и на лодке.
Знаю, озадаченно потер подбородок Рарог.
И отчего-то отрадным было увидеть на лице отца интерес острый. Как будто не осуждал он вовсе находников за все, что они творили, а увидел в них вдруг возможную подмогу. Может быть, и к добру они тут появились: Рарог вовсе не поспешил увильнуть, сбежать, оставив Грозу под воротами острога. Вновь решил ввязаться туда, куда и не собирался? И Ратша как будто понимал это, оттого слегка удивлялся. Молчание повисло в общине, тяжелое, напряженное ото всех раздумий, что сейчас разрывали головы мужам.
Скажи, воевода, вновь заговорил Рарог. Сколько людей вы потеряли, пока отбивались от русинов?
Ратша пожевал губами, пристально глядя в лицо старшого. И на спутников его посмотрел, словно пересчитав и прикинув, сколько еще с ним быть может.
Не так много. Больше тем досталось, кто в веси Белом Доле жил. Там и оружие не у каждого есть. Но с дюжину крад мы на поле сложили.
И видно: говорить ему о том не хочется. Ответ держать перед находниками, у которых кто знает, что на уме. Может, сам Рарог уж подумывает, не потрепать ли еще больше то, что еще здесь осталось. И в первый миг после слов отца, пронизанных недоверием, кольнуло Грозу тревогой. Вдруг и впрямь так? Но она встретилась взглядом со старшим и успокоилась тут же. Нет у него мыслей темных
иначе они непременно отразились бы в его глазах. Не смотрел бы он так открыто.
Так ты скажи, Ратша, он улыбнулся сдержанно и чуть хитровато. Вам помощь нужна или нет?
Чурила заметно толкнул его в плечо. Рарог чуть качнулся вперед, но и бровью не повел на открытое возмущение соратника. Он говорил с воеводой, а смотрел на Грозу, будто только онапричина того, что все они сидят тут, за общим столом, и решают, что с русинами делать.
Кажется, отец тоже не сразу поверил, что Рарог и правда задал такой вопрос. Взглянул на Грозу, будто она ему что-то объяснить могла. Да она и сама все больше дивилась тому, что с Рарогом творится. Или, может, он всегда такой былтогда откуда слава недобрая?
Можно подумать, вы шкуры свои подставите в защиту тех, кто вам безразличен,
с сомнением хмыкнул воевода.
Ты скажи, настоял находник.
Ратша возвел очи горе, как будто упрямство Рарога его раздражало. А может, необходимость перед ним признать, что любая помощь будет как раз. Ведь по всему видно: нелегко пришлось. Белый Дол погорел сильно, второго нападения каждый хочет избежать и старался бы всеми силами.
Нужна, все же выдавил воевода.
И всем как будто легче стало. Грозата даже и вздохнула тихо, чтобы отец не услыхал.
Признаться, тебе помогать у меня охоты нет, мстительно улыбнулся Рарог. Сам понимаешь, небось.
Тогда спрашиваешь чего? тут же осклабился Ратша.
И разозлился заметно, узрев во всех словах Рарога только лишь насмешку.
Но помочь-то я могу, разъяснил тот, как неразумному дитю. Но только если Лисица меня попросит
Лисица? воевода и кулаки стиснул, огромные, от вида которых любой, даже самый крепкий, кметь потом покроется.
А вот Рарог даже не посмотрел на них, не впечатлился ничуть. И Гроза под его пытливым взглядом все сильнее хотела в подпол провалиться. Не от стыда перед отцом, а от смятения странного и жгучего желания в мысли находнику заглянуть. Чтобы уж все узнать.
Лисица-Лисица, нахально подтвердил он. Уж такой лисы рыжехвостой я в жизни своей не встречал еще.
Воевода едва не поперхнулся, словно откровение какое нежданное услыхал. А Гроза лишь спину сильнее выпрямила. Неужто находник считает, что она сейчас ерепениться станет? Даст из упрямства пустого повод ему позубоскалить?
Тогда я прошу тебя помочь, проговорила она твердо. И не качнулась даже, не вздрогнула, как отец носком сапога тихонько ее под столом пнул. Видно, уж и сам пожалел, что этот разговор затеялся, и боялся, что Рарогу в голову взбредет плату какую попросить. Прошу остаться здесь до тех пор, пока русины не вернутся или пока не уйдут совсем. И в бою помочь, коли такой случится.
Сама она тоже опасалась, кабы старшой чего не учудил следом. Да ничего же страшного.
Тогда мы остаемся, быстро решил Рарог. На удивление, серьезно, без тени улыбки. Да разве ж такими вещами шутят? Мы пройдем по реке, чтобы следы русинов найти, понять, может, где они схоронились. Или убедиться, что ушли насовсем. И мечами да топорами поможем.
Неугомонный Чурила нарочито громко прочистил горло. Да и Калуга глаза округлил, видно, не ожидав, что старшой их так легко согласится в опасное дело ввязаться только по одному слову Грозы. А Рарог и головы к ним не повернул. Пообещал воеводе и всему Белому Долу помощьтак теперь на попятный не пойдешь. Только вот согласия у своих людей так и не спросил еще. А значит, быть нелегкому разговору с ватажниками, спору жаркому: ведь вовсе не всем захочется жизнью рисковать ради невесть чего.