Как пожелаете, господин Алво, ехидно улыбнулся я.
На лице алхимика, всего на мгновение, мелькнула тень веселья.
Ты обещал защищать мою деревню, сын генерала Тэю, после короткого молчания заметил старик. Как по мне, это достойная плата за наши услуги.
Я понимал, что никакой жалости к себе он не потерпит вовсе. Что любой намек на то, что они бедны до сумасшествия, а он стар и немощен, будет воспринят им, как ужасное оскорбление. Да что там говорить, я бы и сам возмутился до глубины души на его месте. Но, с другой стороны, то, что каждый должен делать свою работу, алхимик оспорить не сможет по определению.
Господин Алво, я обещал защищать вашу деревню, потому что вижу людей, которым нужна помощь и не могу вас так оставить. Негоже магам, которые умеют обращаться с растениями, хвататься за оружиеэто мое дело, не ваше. А за ваши услуги мне все равно платить, так позвольте хоть не чувствовать себя теперь нахлебником. В каком же доме гостям отказывают в комфорте, раз пригласили?
Старик смерил меня жутко довольным, ироничным взглядом и молча протянул топор. Так-то лучше. Бездна, с чего, интересно, с ним говорить тяжело, словно с хэдденом? Другой бедняк бы мне этот колун несчастный вмиг всучил, да еще работы бы нашел, раз сам нарываюсь. А этот Странные люди. Только, признаться, они мне все больше нравились.
Дрова я колол, должно быть, до полудня. Завтрака никто не предлагал, но они и сами не спешили есть. Работали, не обращая внимания ни на что в этом мире, даже голов друг на друга не поворачивали и парой слов не перекинулись ни разу. В какой-то момент к Алво пришло несколько местных, и он увел их в дом, а мы с Тэммо остались во дворе вдвоем. Меня жители проигнорировали целиком и полностью, словно к ним каждый день захаживает офицер Равелов, чтобы запасти дровишек с помощью старого, ущербного топора, который бы давненько стоило отправить на заслуженный отдых. Даже наточить его уже не выйдет, боюсь, но может, оно и к лучшему. Этот топор в присущем топору состоянии даже родители Алво, думаю, не видели.
Спустя полчаса алхимики вышли обратно и поспешили по своим делам. Меня все так же не замечали, скользнули безразличными взглядами, словно по элементу местного, совершенно привычного пейзажа, и просто ушли. Тэммо, собственно, на них тоже внимания ни капли не обратил. Алво обратно так и не вышел, видимо был занят теперь в доме. Мастер-алхимик поселения. Что он может предложить своим людям, кроме скупых слов поддержки и утешения, в которые и сам-то не слишком верит? А они Бездна, как многое я готов был сейчас отдать, чтобы хоть на мгновение заметить то любопытство, нормальное, человеческое любопытство к чужестранцу, присущие всем до единого гражданам Великих Домов. Такое состояние людей, такая беспросветная пустота, в которой не остается места ни радости, ни даже уже печалиэто совершенно ненормально. Она пугала меня не меньше, уверен, чем наличие Детей Нитей или бездновых лошадей в деревне пугало местных жителей. Страхединственное чувство, которое я увидел от них за все это время. Ида по сравнению с другими казалась живой, настоящей, она хоть смеяться и улыбаться еще не потеряла умения. Только, боюсь, в таких условиях это слишком быстро пройдет.
После полудня из дома вышел Иръят. Уселся на скамью, забил трубку и принялся задумчиво вертеть ее в руках. Я подошел и присоединился к нему, решительно позволив себе минутку отдыха. В конце концов, дров я за это время нарубил побольше, чем все, что видел запасенным в стареньком, крошечном сарайчике их семьи.
Что там? Я покосился на друга. И где Ида?
Снадобья готовит на вечер, отозвался Иръят и тихо добавил: Выкарабкается он. С нами двумя теперь точно. Она молодец, Рэго. Не думал, что скажу такое об алхимике, но с ней, бездна меня забери, просто приятно работать. Много знает, а то, что я объясняю, влет усваивает. Будь она моей ученицей, вышел бы великолепный врач. Хотя ей ничего и не надо, кроме ее зелий. Онивсе ее существо, а Нити так, средство, без которого не обойтись. Странно это, первый раз такое у мага встречаю.
Ты назвал ее магом, Дитя Нитей? ехидно улыбнулся я, жутко довольный оценкой друга.
А она и есть маг, он тяжело вздохнул. Такой же, как я сам. Только вот
Что?
Кокон у нее странный.
Иръят, мрачно предупредил я, не лезь ни к ее кокону, ни к ее зельям, слышишь? Вы, Дети Нитей, сделали уже более чем достаточно. Я, слава богам, не маг Разума, но скажи-ка мне, друг, тебя их эмоции нисколько не пугают?
Как тебе сказатьон печально усмехнулся и зажег, наконец, трубку. Может ли пугать то, чего в помине нет? Ничего там нет, кроме страха. Даже отчаянья, и того уже нет. Ида в сравнении с остальными еще живая, а отца я ее в коридоре встретил или вон, мальчишка этот Я присутствие-то чую, и на этом все. Даже в животных есть хоть какие-то зачатки эмоций, а эти двое Они уже и не боятся. Спокойствие мертвецов.
Так с какой бездны, Иръят? холодно процедил я. Чем они хуже вас?
Не знаю, глядя в пространство, тихо выдохнул друг. Пока не встретил близко, все казалось очевидным, а теперь Рэго, это до сумасшествия неправильно.
Ну хоть до одного дошло, мрачно бросил я.
А сам-то, дружище? Он приподнял бровь и смерил меня ехидным взглядом. Для тебя-то самого что изменилось? Только что они Эльину шкуру взялись спасать? Или скажешь, тебе всегда было не плевать на алхимиков?
Нет. Я мрачно улыбнулся. Всегда было плевать. До вчерашнего дня. И дело не в Эльине, как бы я ни был им благодарен. Это люди, Иръят. Люди, которых мы сами, или кто-то с нашего согласия загнал в сумасшедшую пропасть. А изменить теперь ни ты, ни я ничего не можем.
Отправь сюда своих ребят, неожиданно попросил серионец и мрачно ухмыльнулся. Генерал согласится, он за Эльина на что угодно согласится. Пусть им хоть капля безопасности достанется, хоть этим, раз остальным мы помочь не в силах.
Без тебя уже решил, что отправлю, бросил я и с издевкой добавил: Дитя Нитей безднов.
Иръят коротко, печально хмыкнул и продолжил задумчиво курить трубку.
Во двор вышла Ида и окликнула Тэммомальчишку звал отец. Когда он убежал, травница подошла к нам, уселась между мной и серионцем и покосилась на трубку.
Потушить? с мягкой улыбкой уточнил Иръят.
Она помялась секунду и тихонько попросила:
Можно попробовать?
Друг ухмыльнулся и протянул ей такое невиданное чудо. Ида принялась курить. Я ожидал, что девчонка закашляется и вернет трубку со словами, что эта редкая гадость, только вот она, кажется, была вполне себе в восторге. Иръят наблюдал за ней с веселой иронией, а яс какой-то странной нежностью и почти благодарностью. Просто за то, что в этой беспросветной, мертвецкой пустоте и отсутствии всяких добрых чувств вдруг образовалось такое сокровище. Любопытная, даже временами веселая девочка с командным голосом и сумасшедшей выдержкой, которую, с какой-то бездны, пока еще не сломала окружающая безысходность.
Ида поймала мой взгляд, улыбнулась с какой-то почти детской озорной радостью и заявила:
Запах вкуснее. Но и на вкус тоже вполне ничего.
Хочешь, тебе оставлю? неожиданно предложил серионец.
А ты как же?
Кажется мысль о том, что безднову трубку можно просто купить новую, в голову девушке даже как самый маловероятный исход не пришла. Иръят задумчиво ее рассматривал некоторое время, затем спокойно заверил:
Придумаю что-нибудь. У Эльина вон отберу, если понадобится.
Она хихикнула. Смешок вновь вышел каким-то сдавленным, словно девчонка всеми силами старалась его сдержать. Я болезненно поморщился, чего, кажется, травница не заметила вовсе, а вот серионец вполне себе обратил на меня внимание и тяжело вздохнул.
Мы посидели какое-то время в тишине. Ида продолжала курить и с каждым вдохом все сильнее уходила в себя, становилась задумчивой и понурой.
Устала? С сочувствием спросил я.
Да. Отозвалась она каким-то очень странным голосом. Устала.
Прошу, не выматывай так себя, я на секунду коснулся ее плеча и почувствовал, как она вздрогнула. Эльин выберется, с вами двумя точно. Даже я уже вижу, что ему лучше.
Дело не в твоем брате, девчонка дернула плечом. Хотя, может, если я продолжу в том же духе, все просто поскорее закончится.
И она принялась рассказывать. С каким-то сумасшедшим отчаяньем говорила обо всем, что, кажется, наболело в ней за те малые годы, что она ходит по земле. Про свою деревню и постоянный страх. Про безразличие окружающих, которым не на что надеяться. Про то, что грамотных среди нихона, отец да брат, а остальные просто сил не находят, чтобы учиться. Алхимики умирали, так никому и не передав своих исследований, потому что у них не было детей-магов или они не выживали, пропадали бесценные крупицы знаний, которые с сумасшедшим старанием собирали многие поколения. Про свою мать, которая точно так же ушла, едва Тэммо исполнилось два года, и унесла в могилу десятки семейных рецептов, что кормили их и давали возможность помогать родичам. Про своих братьев и сестер, девятерых, из которых остались только двое младшихона и Тэммо. Про Алво, за которого она бешено волнуется всякий раз, когда он вынужден идти через лес, чтобы обменять зелья на товары местных ремесленников, которые раз за разом все выше задирают цены и требуют все больше и больше. И никого, естественно, кроме мастера-алхимика поселения даже близко к своим лавкам видеть не желают вовсе. Про то, что Тэммо слабый ребенок, всегда был слабым, часто болеет и вновь всю прошлую ночь кашлял, что она боится потерять и его тоже. Там не было ни слова о нужде или голоде, о желании богатства или равного статуса с магами. Там был только лютый, совершенно безудержный страх за семью, за весь Миртсин, и, отдельно, за свое искусство, которое, казалось Иде, медленно умирает и всем, абсолютно всем на это наплевать глубочайше. Она не плакала и не кричала, ни разу не повысила голоса, говорила ровно и тихо. А я слушал и чувствовал, как во мне вскипает какой-то совершенно неуемный гнев. На лицо Иръята я старательно не смотрел, потому что, если честно, мне было совершенно не по себе от тех эмоций, которые я читал в его глазах.
Простите. Ида вдруг встрепенулась, коротко тряхнула головой и едва слышно всхлипнула. Просто вы такие живые. Я не смогла удержаться. Но, кажется, я вас только злю своим нытьем. Простите.
Эй, Иръят не выдержал, притянул девчонку к себе и обнял за плечи, не говори чепухи, сестренка. Мы злимся не на тебя, и ты сама поймешь это, если совладаешь со своими эмоциями. Сюда придут Равелы, и хоть за безопасность родных ты сможешь не переживать, ты же знаешь, что чувствует Рэго на ваш счет.
Не не уверена, сдавлено, словно нехотя выдавила она и уткнулась серионцу в рукав.
Я хотел было возмутиться такому недоверию, но Иръят бросил на меня короткий взгляд, четко говорящий, чтобы я заткнул рот и не влезал. Я предпочел подчинитьсяон у нас, в конце концов, лекарь человеческих душ, который чует эмоции.
Ты знаешь, что он не лжет, когда говорит про защиту деревни, правда? мягко уточнил серионец.
Девчонка кивнула.
А на твоего брата я взгляну сам, продолжил Иръят спокойно.
Нам нечем расплатиться, Ида судорожно вздохнула, выбралась из-под руки серионца и печально усмехнулась. Даже если мы всю деревню продадим, нечем будет.
Маги Разума со своих плату не берут, весело заверил он.
Девчонка недоверчиво на него посмотрела, а после перевела взгляд на меня:
А ты позволишь?
Ида, я не в том статусе, чтобы спорить с двумя магами, насмешливо напомнил я.
Она улыбнулась. Коротко, но настолько счастливо, что мы с Иръятом не сдержались и обменялись бесконечно довольными взглядами.
Спасибо, тихо сказала девчонка. За то, что выслушали. Я пойду, нужно проверить, как там Эльин.
Кажется, я впервые услышал, что она назвала его по имени. Ида поднялась, попыталась вернуть трубку Иръяту, но серионец сделал вид, что совершенно не заметил ее жеста. Он тоже встал и молча пошел за травницей в дом. Я проводил их взглядом, коротко усмехнулся и снова взялся за топор. Магия магией, а обычную бытовую работу тоже кому-то выполнять нужно, в конце-то концов.
Глава 4. Символы и смыслы.
Ужин в этот день, если единственный прием пищи вообще можно назвать ужином, был даже праздничным. В понимании алхимиков, конечно. Тэммо умудрился найти немного времени, чтобы сходить на рыбалку, так что мы с аппетитом съели по порции зажаренной рыбы с травами и овощами. Есть все еще хотелось, но я сдерживал мысли о еде и просто с благодарностью воспринял тот факт, что она все-таки была. Кстати, довольно вкусная, после целого-то дня физической работы.
Днем Иръят успел еще и осмотреть Тэммо. Он лечил, подробно объясняя, что именно делает, Иде и Алво, которые следили за каждым его движением, словно завороженные. Сам мальчишка отныне принял мужественное решение не отлипать от серионца вовсе и каждую редкую свободную минуту проводил с ним или со своим новым питомцем, выслушав мои наставления по поводу того, как за ним следует правильно ухаживать.
Казалось, все идет как нельзя лучше, а в жизнях этих людей появилось хоть что-то, помимо сумасшедшей нужды и ощущения собственной беспомощности. Но я понимал, как скоро их мир снова вернется в то же русло, в череду серых, одинаковых дней, наполненных исключительно тяжелой работой. И чем больше я смотрел, с каким восторгом и счастьем они наслаждаются происходящим, тем больше осознавал, что они и сами это понимают прекрасно, что пытаются вытянуть из странных событий, непривычных им, всю радость до последней крупицы, ибо потом веселиться повода уже не будет вовсе.
Мне до ужаса хотелось уберечь их всех от этого кошмара. Алво, который за свою долгую жизнь не видел и капли помощи, а только вечно помогал сам. Тэммо, любопытного ребенка, честного и доброго, пусть даже начало нашего знакомства вышло немного дурным. Иду. Особенно Иду. Любая улыбка или шутка от этой девчонки были для меня словно лекарство. От всего, что я наблюдал, от всего, что я понимал, глядя на их жизнь. Я не взялся бы сказать, как много времени пройдет прежде, чем от той девушки, что я встретил на поляне, девушки, которая стала бездновой надеждой для меня и моего брата, не останется и следа. Ей не место в таком мире и в таком мраке. Когда она говорила о своем искусстве, я видел до сумасшествия увлеченного исследователя, на которого многие Дети Нитей могли бы еще попытаться ровняться. Бесконечная преданности алхимии, стремление помогать людям, сильный характеркак многое это могло бы дать нам всем, всему Востоку, если бы только не исчезало день за днем здесь, в деревушке с красивым названием, которая медленно стиралась под гнетом чужих законов и норм. Таких как она я не встречал в жизни. Да, серионки были влюблены в свои Нити, изучали их со старанием и преданностью, но ощущение собственной значимости и уверенность в статусе делали их закрытыми, гордыми и до невозможного холодными. Нашим же девчонкам, боевым магам Разума Равелов, сильным и смелым, временами до ужаса не хватало гибкости и мягкости. А Ида Ида умела быть разной. В тяжелой ситуацииспокойной и уверенной, твердой, словно безднова скала. А послесмешливой и очаровательной, с задорной улыбкой и каким-то безграничным теплом во взгляде. Светлая девочка, честная, умная и просто до бесконечности справедливая, умеющая плевать глубочайше на обстоятельства или свое отношение даже к неприятным вещам, лишь бы сделать так, как следует. Теперь, после нашего короткого знакомства, я до безумия боялся оставить ее здесь, чтобы однажды, вернувшись, не найти вовсе.
Вечером, еще до наступления сумерек, я ушел во двор. До этого был с Эльином, его лекари позволили мне такую роскошь. Теперь же Иръят решил отдохнутьэтой ночью он собирался сменить меня на посту, о чем, к слову, даже намекать не пришлось, а потому друг надеялся немного вздремнуть. Тэммо куда-то убежал, кажется, Алво отправил парня с поручением. Самого старика тоже видно не было, он, вроде, упоминал какой-то эксперимент и просил ему не мешать. Я побродил немного в гордом одиночестве, понаблюдал, как медленно деревушка готовится ко сну, а после решил полюбопытствовать, что находится слева, в той части двора, которую от основного отделяли колючие кустарники да пара высоких, старых деревьев миртериума.
Там я нашел алхимический огород. Повсюду грядки с растениями, тяжелые глиняные горшки, бесчисленное множество инструментов, бережно и аккуратно уложенных на простеньком столе или развешенных по стене дома. Я и раньше замечал сегодня этот до ужаса приятный пряный запах лекарственных трав, но теперь, ближе к вечеру, аромат стал куда сильнее. Очень умиротворяющее место, этакий уголочек отдыха. Живи бы я так, как алхимики, я бы отсюда не вылезал, пожалуй. Помер бы быстро, конечно, но зато счастливым.