Тонкие губы растянулись в усмешке.
Я знаком с вашим прошлым хозяином, да примет Саджа его душу.
Ши заметно вздрагивает и опускает взгляд. Сейчас она выглядит такой беззащитной, что сердце в груди каменеет.
Первый клинокэто почетно. Это признание силы и умений, но ячеловек деловой. Мне нужны доказательства. Проверка на практике.
Фэд вскидывает подбородок, его черты заостряются, как у хищного зверя. Я вижу вокруг него красноватое свечение и разноцветные вспышки, а ворон в груди топорщит перья и угрожающе щелкает клювом.
Задание будет простое. «Зорянке» поручено забрать груз из колонии Гулан-Дэ. Путь долгий, но работенкапростая. Сможете все сделать тихо и без происшествийи я лично вручу тебе знак Звездной гильдии. Будет тебе и работа, и крыша над головой.
Что нужно забрать?
Красные всполохи усиливаются, я вижу, как у ног Фэда крутится мохнатый зверек и раздраженно пищит, тыча лапой в мою сторону.
Груз засекречен. Мне стоит говорить, что вскрывать егострого запрещено?
Не слишком ли опрометчиво отправлять за неизвестно чем новичка?
Сомневаешься в ее умениях?
Я этого не сказал.
Но имел в виду, Фэд изогнул смоляную бровь и перевел взгляд на Ши, вам так не кажется?
Герант видел меня в деле, спокойно отвечает девчонка, откинувшись на спинку кресла, он не поставит под сомнение мои навыки.
Уверенность в ее голосе пробирает меня до самых костей. Это какое-то безусловное, безоговорочное доверие, от которого подкашиваются ноги.
Лицо Фэда неуловимо меняется, в глазах мелькает искреннее удивление. Он склоняет голову на бок и рассматривает Колючку так пристально, что я готов схватить ее в охапку и бежать без оглядки.
Тогда задание не составит труда! говорит он. У Бардо есть вся необходимая информация, контакты связного, карта местности, описание груза. Я так понимаю, что ты, Герант, тоже в деле?
Есть возражения?
Никаких, Фэд пожимает плечами, только помни, что у тебя прав трогать груз еще меньше, чем у твоего друга. Нарушишь прикази я тебя выпотрошу прямо на центральной площади города.
К горлу подкатывает кислое раздражение, а зверек у ног Фэда насмешливо пищит и корчит мне рожи.
Свободны! гаркнул магистр. Можете проваливать к едрени матери. Бардо предупредит вас о дате вылета.
Когда Ши вышла из кабинета, голос Фэда прибил меня к месту раскаленными гвоздями:
Сладкая тебе попалась малышка, Ворон, магистр выразительно облизнулся, будто пробовал на вкус конфету. Я буду рад с ней развлечься. Чуть позже.
Волосы на затылке становятся дыбом от одного только взгляда на эту нахальную, самоуверенную рожу.
Я буду рад, когда мой кулак развлечется с твоим лицом.
Угрозы? Мне? Ай-яй-яй! Фэд качает пальцем перед моим носом и широко улыбается. На ней нет твоего знака, а значит малышка ничейная.
Мы с ним одного роста, разделены лишь несколькими дюймами раскаленного воздуха, и от хищной ухмылки внутри закипает, скручивается тугими узлами ярость.
Онамоя женщина. Попробуй оспорить выбор ворона, и безумие тебе гарантировано, усек? Даже руки пачкать не придется.
Я в эти старые сказки о наказании душ не верю, так и знай, голос Фэда проседает, всего на мгновение, но я замечаю. В нем теперь куда больше холодной угрозы, а вся насмешливость испарилась.
Я слышу, как у тебя голосок дрожит, магистр, тяну последнее слово и смотрю вниз, где беснуется енот, и тварюшку свою боевую в узде держи, а то он от возмущения ковер тебе испортит.
Поворачиваюсь и выхожу в коридор. Выдыхаю, только когда дверь за спиной плотно закрывается, но все еще чувствую пристальный взгляд магистра даже через стеклопласт. Он будто прожигает мне затылок.
Стоит только сделать шаг, как я сталкиваюсь взглядом с Ши, что подпирает плечом стену всего в футе от кабинета.
Твоя женщина?
Она вопросительно изгибает бровь, а я думаю, что, наверное, сама Саджа пытается подсказать тупому мне, что вот оновремя для разговора.
Шиповник
Я совру, если скажу, что мне совсем не страшно.
Еще как страшно! Непривычно, странно, непонятно. Раньше я боялась не вернуться домой, потерять человека в дозоре, не уследить, не успеть, не спасти. Миллионы разных «не» разной степени тяжести. Но ни одно из них не касалось чувств.
В моем мире их не было. Разве что радость и облегчение: наступал рассвет, и дозор его встречал без потерь. Это настоящее чудо.
Сейчас же я в незнакомом море, над головой неизвестные мне звезды, и я вообще не умею управлять кораблем. Могу только глазеть по сторонам и ждать, когда очередной шторм расколет посудину моего разума и разбросает его щепками по темноте.
Внутри непривычно тянет и горит, жжется крохотный уголек, и каждое новое слово двоедушника только раздувает его сильнее, оставляя на коже невидимые отметины.
Зал вокруг переполнен людьми, но Герант урвал стол в самом углу, где над головойтолько сциловая желтоватая лампа, а на стенах пляшут причудливые тени.
Местечко называлось «Голубятней»двухэтажный дом, сложенный из искусственных брусьев, прижался к зданию Звездной гильдии с другой стороны от площади, как раз у самой границы торгового квартала.
Сюда частенько захаживали пилоты: обменяться новостями и услугами, а иногда и просто сыграть в голографические карты.
Внутриискусственные деревянные столы, стулья с высокими спинками, у противоположной от двери стены жаркой охрой потрескивает очаг, к потолку летит искристый смех и чья-то безудержная ругань. Галдеж не утихет ни на секунду, а кто-то даже показывет фокусы со своим зверем. Двоедушники в этом городе не редкость.
Воздух так упоительно пахнет гвоздикой, крепкой шанарской настойкой, жареным мясом и перцем, что почти невозможно вздохнуть.
От такого количества народа становится зябко, но Герант сжимает мои пальцы в руке и уверенно подводит к столу. Рядом, будто из-под земли, сразу вырастает юркая кареглазая девчонка и записывает заказ, из которого я понимаю аж целый ничего. Она лихо подмигивает двоедушнику, разворачивается на пятках и бежит к кухне, а я невольно всматриваюсь в лицо Геранта, пытаясь уловить там тень хоть какого-то интереса, но он смотрит только на меня.
Садится напротив, впивается пристальным взглядом и, сложив ладони, будто в молитве, прикладывает их ко рту. Думает о чем-то, ни слова не говорит.
Секунда. Вторая.
Невыносимая третья.
Я невольно ерзаю и пытаюсь отвернуться, но получается паршиво. Барахтаюсь только, как рыба на крючке, не могу соскочить. Желтые глаза примораживают меня к сидушке, внимательно изучают, выворачивают наизнанку, перетряхивают все мысли и царапают не хуже раскаленных колючек.
Утыкаюсь взглядом в стол. Вывожу пальцем узоры на гладкой поверхности, черчу круги и спирали, постукиваю ногтем по каждой новой завитушке и вздрагиваю, когда Герант ловит мою ладонь и подносит к губам.
Все еще ничего не говорит, только слабая ухмылка ломает его губы, а на дне зрачков плещется искрящаяся красным чернота.
Ты хотел поговорить, сглатываю, а он только шире улыбается, и меня пробирает крупная дрожь при виде острых крупных клыков.
Давно надо было, кончики пальцев очерчивают его рот, я чувствую, как теплое дыхание ласкает кожу. Ятрус, Ши.
Чего это вдруг?
Желтая глубина темнеет, вспыхивает в свете лампы.
Потому что не могу сказать женщине, что хочу ее.
Будь я на твоем месте, то никогда бы не смогла это сказать.
Ухожу от ответа, от очевидного признания. Я верчусь ужом в отчаянной попытке свести все к простой шутке, но не выходит. Его глаза не дают мне отвернуться, некуда бежать, не отвертеться от сказанных слов.
И, где-то под толстой коркой из страха и сомнений, совсем уж не к месту вспыхивает огонек облегчения. Давлю улыбку, сжимаю губы, чтобы ничем не выдать охватившее меня смятение.
Он не приходил не потому, что я ему противна. Вовсе нет.
Кареглазая девчонка ставит на стол бутылку темно-зеленого стекла, два стакана и фрукты, а я вздрагиваю от неожиданности и отнимаю руку. Прячу ее под стол, стискиваю ткань штанов так, что вот-вот услышу треск.
Ты же, вроде как, меня не боишься, тянет Герант и разливает пряный напиток. Золотистый, густой, остро пахнущий барбарисом и мятой.
Решил меня споить?
А если я отвечу «да»? видимо выражение моего лица было таким ошарашенным, что Герант тихо рассмеялся. Это виранское вино. Самое легкое, что здесь есть. Я не поклонник крепкого алкоголя.
Осторожно тянусь к стакану, принюхиваюсь и от одной только сладости голову ведет, а в теле разливается приятная истома. Когда я пила в последний раз? Лет пять назад, не меньше. Север ввел сухой закон: никакого алкоголя, особенно среди дозорных. Каждому следовало быть готовым к бою, в любой момент.
И я совсем не знаю, что могу натворить, если выпью
А меня это вообще волнует?
Шальная мысль пронеслась в сознании раскаленной кометой, разметав огненным хвостом все мысли и сомнения.
От первого глотка во рту становится нестерпимо сладко, даже приторно, а потом приходит кисловатое послевкусие, сдавливает корень языка и скатывается по пищеводу обжигающей волной.
Жар растекается крохотными пузырьками от макушки до самых пальцев ног, а по ладоням рассыпаются приятные холодные колючки, точно зачерпнул пригоршню рыхлого снега.
Мир будто расцвечивается яркими красками. Невидимый художник брызгает на холст густые пятна охры и зелени.
Что ты знаешь о «выборе зверя», Ши?
Его голос ласкает кожу, и я прикрываю глаза от удовольствия, аккуратно ставлю стакан на стол и ловлю взгляд Герантауже совсем не такой страшный, как минуту назад.
Двоедушники с нами не откровенничали, не знаю, почему меня тянет оправдаться. Мы обсуждали что-то нейтральное, чтобы очистить головы от проблем. А выбор, как я понимаютема личная. Интимная.
Так и есть, Герант кивает и отпивает немного вина. Всего полглотка. Если в двух словах, то душа зверя, по каким-то своим неведомым критериям, может выбрать двоедушнику партнера. Как он это делаетнеясно, но выбор может произойти в любой момент. Встретил ты человека ибах! зверь указывает на него.
И человек не может противостоять?
Мужчина пожимает плечами.
В теории. Кому-то даже удавалось, но исключения только подтверждают правило. Выбор нельзя оспорить. Это сведет тебя с ума. Герант выразительно покрутил пальцем у виска и как-то совсем уж натянуто улыбнулся.
Я знаю, куда дует ветер этого разговора, но оттягиваю момент.
Неосознанно. Просто из-за внутреннего упрямства и колючего страха перед неизвестным.
Двоедушник откашливается, и я с кристальной четкостью понимаю, что ему так же тяжело, как и мне.
Нет
Во сто крат тяжелее.
Я вижу это по упрямой складке на лбу, по закушенной губе, по нервному постукиванию пальцев. По тихой, затаенной мольбе во взгляде, по словам, что вот-вот должны сорваться, упасть камнями на стол, прокатится по нему и удариться об меня.
Ворону ты очень нравишься
Говорит и отпивает снова, ставит стакан на стол, потом подвигает его на середину и с легким звоном ударяет об бутылку.
Но ведьэто не твой личный выбор, слова даются тяжело, я будто выталкиваю их сквозь влажную вату. Это его чувства.
Так и быловначале. Я хотел противостоять, видит Саджа, у меня есть на то причины. Мои личные тараканы, которым я много лет не могу дать бой, но
Он чуть наклоняется вперед, а я впиваюсь свободной рукой в краешек стула, будто это может удержать мир от вращения, а мое сознание от полного коллапса.
Ты мне очень нравишься.
Герант
Признать не так уж и сложнослова сами слетают с языка, а с души срывается в темную пропасть неподъемный груз. Даже дышать становится легче, а под кожей сплетаются тонкой сеткой горячие узелки облегчения. Ворон внутри довольно ворчит и расправляет крылья, но праздновать рано.
Потому что я плохо знаю Ши.
И вижу, как ее глаза расширяются от удивления, а рот приоткрывается и остается в таком положении несколько долгих минут.
Стоит мне выдохнуть и немного успокоиться, как на смену удивлению приходит недоверие. Зыбкая тень корежит черты, губы сжимаются, превращаясь в тонкую нить. Рука тянется к волосам и заправляет за ухо медную прядь.
Колючая, неуверенная и трогательная, но только когда дело касается ее лично.
Тела, внешности, переживаний.
В кабинете Фэда она ни секунды не сомневалась, что я не оспорю ее боевые навыки. Твою мать, конечно! Посмел бы я что-то вякнуть о ее подготовке. Тут просто не с чем было спорить.
Но сейчас я влезал на запретную территорию сокровенного и тайного.
Разве такое может быть? смуглые пальцы нервно подрагивают, а слова ломаются, оседают невидимой пылью на стол.
Ши тянется к стакану и осушает его одним глотком. Морщится, отставляет в сторону и жестом просит повторить.
А почему нет?
Я не человек, слова вылетают резко, врезаются в меня испуганными птицами, а Ши сцепляет пальцы в замок и опускает голову, чтобы не смотреть на меня.
Ты вытащила с планеты одного самоуверенного идиота и слепую девочку, ставлю перед ней стакан и думаю, что не стоит налегать на вино, но сумрачный взгляд из-под сведенных бровей и дрожащий острый подбородок говорят яснее любых слов. И если она решит, что сегодня отпустит мертвых, поддастся скорби и расставит все точки над утраченным прошлым, то я сделаю что угодно, чтобы этот путь облегчить. Не должна была, но вытащила.
Это стоило мне дома и звания.
В голосени капли злости или разочарования, только сухой вывод.
Сожалеешь?
Серые глаза обжигают, бьют по нервам раскаленной плетью.
Нет, золотистая жидкость касается губ, и Ши делает жадный глоток. Никогда.
Тогда ты точно человечнее многих моих знакомых.
Это лишь слова, она раздраженно отмахивается. Посмотри вокруг. На все этих людей. Они смеются, играют, шутят, ругаются. Ведут себя свободно, Ши наклоняется ко мне, и нос щекочет умопомрачительный аромат ягод и вина. Думаешь, они вели бы себя так, зная, что рядом сидит такое отродье?
Кто внушил тебе эту несусветную чушь?
Даже не знаю, вызывающая улыбка настолько сильно меняет ее лицо, что я чуть не давлюсь своим напитком. Как насчет детства, проведенного в трущобах? Где тебя могли закопать заживо просто для развлечения. Или трахнуть в уголке, жестко, разрывая внутренности, а ты даже не мог пожаловаться, потому что уже утром кормил бы крыс в канаве.
Здесь совсем другие законы.
Эти законы не вернут мне крылья, она со звоном ставит пустой стакан на стол. Они не сотрут шрамы с моей спины и рук. Ты не подумай, я не цепляюсь за жалость к себе. Я готова принять новый мир, но не распахну ему объятьявот так сразу. Кому, как не тебе, это понять, вольный.
Хочешь интересную новость?
Она недоверчиво косится на меня и подталкивает стакан к бутылке. В моей крови уже плещется сладкий дурман и жари я не отказываю.
Бардо попросил Фэда об услуге, и тот не отказал. Разузнал, как прошло собрание Совета.
Ши вся обращается в слух и даже невольно касается моей руки, отчего по коже бегут мурашки.
Бурю вышибли с треском.
Она удивленно моргает, пытаясь осмыслить услышанное. Откидывается на спинку кресла и давится смехом, будто я только что рассказал лучшую в мире шутку.
Ох, Саджа, вот это фокус! выдыхает она, утирая выступившие слезы. Как же так?!
Да все просто! Как Бардо и говорил, Буряничтожество без планеты, реальной силы и власти. Онбеженец, лишившийся всего. Не видать ему место в Совете. Осталось только поместье, деньги его отца ивсе на этом. Может быть кто-то захочет его попользовать в личных целях, пообещав выгоду, но сомневаюсь.
Он будет мстить, тянет Ши. Буря злопамятен.
Да за что?
Она пожимает плечами и подпирает подбородок кулаком.
За все. За то, что оказался здесь, за то, что брошен. Буре не нужны конкретные причинытолько объект для мести.
Он к тебе не прикоснется, заявляю уверенно, а губы Ши изгибаются в слабой улыбке.
Да! Улыбайся. Открывайся мне. Я хочу видеть все, что ты можешь показать.
Это странная жажда. Старый голод по живому общению, будто я сто лет ни с кем не разговаривал, а тутдорвался.
Я могу о себе позаботиться, Герант.
Глоток. Запах сладости и горечи только усиливается, отчего ворон внутри все беспокойнее, неуправляемеея едва могу держать его в узде.