Он не может причинить мне вред. Шянт не сделает мне больно. Не сделает! Не сделает
И каковы же выводы? слова срывались с его губ, точно камни.
Ты пережил много страданий. Мне жаль, что так вышло.
Мне не нужна твоя жалость, иномирец оскалился. Оставь ее себе, смертная.
Я не хотела, чтобы так получилось! Это же всего лишь сны. Если бы я знала, что это так заденет твои чувства
Ты ничего не знаешь о моих чувствах! рявкнул Шянт, заставив Безымянную вжаться в стену, не испытывай судьбу. Не лезь туда, где тебе места нет. Я только один раз предупреждаю! И советую запомнить, что мне необязательно причинять физический вред, чтобы заставить мучиться.
Алые глаза недобро сверкнули, и пещера погрузилась во мрак. Иномирец скрылся в тенях.
Губы дрогнули, на глаза навернулись слезы горькой обиды.
Я не боюсь тебя, обхватив колени руками, Безымянная зажмурилась, не боюсь.
***
Она едва ли понимала, сколько времени прошло.
Полудрема сменялась болезненным пробуждением, когда тело затекало.
Нитка связи на груди иногда болезненно вспыхивала, натягивалась и опадала через мгновение.
Шянта и след простыл, сколько бы Безымянная не звала, а иномирец хранил мрачное молчание. Чернота сгустилась, журчание воды рядом ушло на второй план. Яростно утерев выступившие слезы, она широко распахнула глаза.
Тьмамой лучший друг, шептала Безымянная как заклинание, медленно продвигаясь вглубь каменного мешка, скользя ладонью по холодной стене.
С размерами вышла ошибка.
В первый раз она не поняла, что пещерана самом деле часть туннеля. Просто мрак скрыл от нее едва заметный поворот, куда, скорее всего, ушел иномирец. В нос ударил запах сырости и гнили, слабой сладости и дыма, под ногами хрустели мелкие камешки.
Потолок то падал вниз, заставляя ползти на четвереньках, то поднимался, позволяя встать в полный рост. Коридор петлял, скручивался, уходил под чудовищную каменную толщу и поднимался вверх под таким углом, что к концу подъема ноги ныли и молили о пощаде.
Когда в голову закралась предательская мысль вернуться, то, наконец, повеяло свежестью. Коридор расширился, открыв совершенно фантастический вид.
Впереди поблескивала овальная платформа, гладкая, как зеркало, не меньше доли в длину и столько же в ширину. Стены расселины огибали это место, будто заключали зеркало в каменную рамку. Поверхность светилась изнутри, точно кусочек янтаря, в котором нашли последнее пристанище тысячи светлячков.
Шянт замер у самого края. Вокруг иномирца сплелась настоящая паутина из светящихся красных линий. Кроваво-красные огоньки крутились над его головой, потом улетали прочь и скрывались где-то за стенами.
Иномирец не обернулся, даже когда Безымянная подошла вплотную и принялась с интересом наблюдать за его движениями, стараясь не встречаться с оледеневшим взглядом. В горле встал тугой комок страха, но назад дороги не было.
Упрямо рассматривая огоньки, она переминалась с ноги на ногу и открыла рот, чтобы задать вопрос, но иномирец заговорил сам.
Я ищу путь, пробормотал он, подбрасывая в воздух алый полупрозрачный сгусток. Тот крутанулся на месте и взмыл в небо, моментально превратившись в крохотную точку, тут есть выход наверх. Замаскированный.
Расколотые будут преследовать нас?
Не должны, Шянт беззаботно пожал плечами, в теории, они вообще не должны были нападать. Их деловысасывать соки из корней, охотиться на сны. Люди, попавшие сюда во плоти, им не интересны. Что-то явно подтолкнуло тварей к атаке.
Они охотятся на сны?
Ты об Изнанке совсем ничего не знаешь?
Безымянная качнула головой. Странное мельтешение привлекло внимание. Только сейчас, стоя у кромки платформы, она рассмотрела, что та не совершенно гладкая, а рябит и изгибается, стоит только задержать взгляд.
Удивленно моргнув, Безымянная опустилась на корточки и протянула руку к камню. Пальцы замерли всего в дюйме от поверхности. Зеркальная гладь задрожала, чуть подалась вверх и коснулась раскрытой ладони, точно влажный язык прошелся по коже. Сдавленно ойкнув, Безымянная резко отклонилась назад и растянулась на земле.
Ты ей нравишься, голос Шянта прозвучал прямо над головой. Она и пикнуть не успела, как иномирец одним рывком поставил ее на ноги и подтолкнул к краю.
Поверхность снова пошла рябью, будто соглашаясь.
Ей?
Хильгладэ, иномирец шагнул вперед, остановился, словно высматривал что-то. Выходи! Я вас познакомлю.
Рябь усилилась, возле мужчины возник зыбкий образ из золотистого света и стыдливо спрятался за его спиной. По черной перчатке скользнули тонкие девичьи пальцы. На Безымянную уставились совершенно невероятные серые глаза, в обрамлении черной бахромы ресниц. Лицо девочки постоянно менялось, будто она не могла решить, как хочет выглядеть. Золотистый свет обвил тонкую фигурку, превратившись в простое платье, едва прикрывавшее острые коленки. Длинные волосы разметались по плечам.
У Ильды, королевы северно-западного стигая, были дети. Как ни странно, Шянт многозначительно ухмыльнулся и коснулся головы девочки, прижавшейся к его боку. Все мы знаем, как выглядит Ильда. Упокой мрак душу того мужчины, что попал к ней в постель, а затем в пасть. Я, кстати, делаю ставку, что родила она от Вескуда, черного короля.
Безымянная поперхнулась.
Они же брат и сестра!
Если ты почти бог, то какая разница? Кто посмеет тебя осудить? иномирец протянул ей руку, безмолвно призывая подойти ближе. Золотистая поверхность пружинила под сапогами, точно натянутое покрывало, детишек она назвала Морен и Хильгладэ.
Девочка улыбнулась, разметались в стороны золотистые локоны. Видение прильнуло к перчатке, будто довольная кошка. Губы иномирца тронула улыбка, полная тепла и участия.
Так отец мог бы улыбаться при виде любимой дочери. Безымянная замерла, наблюдая, как черные когти осторожно коснулись полупрозрачного плеча.
Хильгладэ была прекрасна, девочка смущенно пихнула иномирца в бок, но тот лишь улыбнулся шире, не было девушки красивее ни в стигае Ильды, ни в любом другом, но мать такой красоты не ценила. Она не смогла привить дочери любовь к оружию или тягу к насилию. Ничего из того, что было ее пламенной страстью. А вот сынишка не подкачал! Стал капитаном личной стражи Ильды. Вот только был в мальчишке изъян.
Какой? Безымянная протянула к видению дрожащие пальцы и нерешительно коснулась. Девочка перехватила руку и юркнула под локоть, обвилась вокруг талии, стиснула в объятиях. Все тело пробрала крупная дрожь, когда существо завибрировало, почти замурлыкало.
Он отчаянно, до беспамятства, желал собственную сестру. И, как истинный сын Ильды, взял то, что желал. Ведь если ты почти бог
И вышел сухим из воды? Неужели Ильда ничего не сделала?!
Шянт посмотрел на нее с сочувствием.
Любимый сын, малявка. Она бы простила все, что угодно. Онвоин. Ее гордость. А Хильгладэ красива, нобесполезна. Ильда не заключала союзов, ей не нужны были связи с другими стигаями. Хильгладэ бы так и осталась фарфоровой статуэткой в пыльном шкафу. Обреченная на медленное увядание в ледяном дворце.
И что же дальше?
Девчонка сбежала. Она была сообразительна. Кто-то даже обучил ее паре магических фокусов. Правда, не потрудился объяснить, как правильно пользоваться вратами, но Хильгладэ смогла разобраться. Она попала в мои владения.
В Энкул? Как же она там выжила?
Иномирец усмехнулся.
Мы не дикари какие-то! Не пожираем девственниц и кровавые жертвы не приносим. И не пьем кровь младенцев каждый третий вторник месяца. Поверь, она была там в большей безопасности, чем дома.
Ты дал ей кров? Безымянная бездумно перебирала волосы девочки. Мягкое переливчатое золото скользило по ладони. Иномирец смотрел на это исподлобья, внимательно, и в его глазах будто вспыхивали золотистые звезды.
Я попытался, Шянт тяжело вздохнул, тело можно заштопать, а вот душунет. Она ненавидела себя. Не желала иметь с физическим миром ничего общего. С любым физическим миром. И я привел ее сюда.
Девочка освободила Безымянную и снова прильнула к Шянту.
Она редко выходит ко мне вот так. В облике человека. Иногда это место принимает форму замка. Иногда водопадов. Порой здесь шумит кронами вековой лес. Хильгладэ может принимать тысячи тысяч обликов на Изнанке. Этот мир принял ее с распростертыми объятиями, позволив избавиться от ненавистной оболочки.
Безымянная приблизилась к иномирцу и мягко сжала его руку. Страх рассыпался, развалился, точно яичная скорлупа. И не было ничего естественнее этого мимолетного жеста ободрения.
Ты поступил благородно.
Я фактически помог ей самоубиться. Так себе благородство.
Думаешь? она кивнула на девочку, обхватившую Шянта за пояс. На ее изменчивом лице не было ни ужаса, ни недоверия. Хильгладэ смотрела на мужчину своими огромными серыми глазами, и в глубине этого странного взгляда плескалось восхищение.
Молчание, повисшее между ними, быстро загустело и налилось напряжением. Безымянная уже собиралась сказать хоть что-нибудь, чтобы разрядить обстановку, но тут один из красных огоньков вернулся и коснулся щеки Шянта. Он чуть склонил голову, прислушался. Огонек несколько раз мигнул, что-то пропищал и рассыпался радужными искрами.
Нашелся выход! иномирец слабо улыбнулся, одна беда с этими дрейфующими секретными проходами: они вечно не там, где надо.
Глава 9. Тернии сплетают руки
Крохотный огонек осознания забился в дальний угол черепной коробки. Он едва теплилсявот-вот угаснетно Клаудия из последних сил цеплялась за реальность, даже когда глаза закатились, а голова превратилась в камень, слишком тяжелый для ослабевшей шеи.
Жизнь утекала по капле. Тяжело падала на землю, срываясь с осколка черного клинка.
Сколько еще?
Минуты? Мгновения?
Почему, госпожа? шептала она. Почему ты оставила меня?
Кровь пузырилась на губах, сворачивалась колючей тошнотворной горечью на языке и булькала глубоко в горле. Последние мгновения перед полным забвением, и она проведет их в одиночестве.
Утих голос в голове, осталась только тянущая пустота и непонимание.
Разве она была негодной слугой?
Разве не делала она все, что хотела богиня?
Ушла из восточного стигая, предала все, во что верил ее народ, отдала всю себя поискам достойного сосуда, ночи не спала, расшифровывая дневники иномирской суки-прорицательницы, и все, чего она удостоиласьодиночество?
Холодное и насмешливое, как сама Первородная
Нечестно
Это все такнелепо.
Глупость и гордынявот что меня сюда привело. Следовало попросить помощи, дождаться Базель, остановиться. Подумать. Нет же! Я все должна была решить сама! Одна. И вот итог. Как же здесь отвратительно холодно
Веки наотрез отказались подниматься. Все, что осталось ей перед смертью, кромешный мрак.
От удара в плечо Клаудия тихо застонала, но не подняла головы. Просто не осталось сил. Щеку опалило холодом. Не просто прохладой внезапного ветерка, а жгучей изморозью, какая приходит в столицу лишь в середине зимы. Что-то стянуло волосы на затылке и дернуло назад.
Холод проник под веки, потянул их вверх, отчего из груди вырвался болезненный стон. Клаудию скрутил острый спазм, желудок перевернулся и судорожно сжался.
Перед глазами расплылось незнакомое лицо. Гладкое и белоснежное, как у фарфоровой куклы. Острый подбородок, впалые щеки, один глаз был прикрыт кожаной повязкой, а второй внимательно рассматривал Клаудию. Радужка настолько светлая, что почти сливалась с белком. Белоснежные брови нахмурены, а тонкие губы поджаты, точно незнакомец пытался решить, что делать дальше.
Ты, кажется, мир собиралась спасти, пробормотал он, а валяешься здесь, как порванный мешок.
Кто
Боль пронзила живот раскаленной стрелой. Жидкий огонь растекся по венам и сорвался с губ оглушительным криком.
Незнакомец отбросил в сторону осколок меча.
Клаудия завалилась на бок, как скошенный пшеничный колос. Самое время мраку забрать ее! Отправить прочь, к самому Пожинающемугде бы он ни былпрекратить, наконец, агонию и утихомирить боль, захватившую каждую частичку тела.
Губ коснулось что-то холодное, влага просочилась в горло. Невыносимая сладость заполнила рот, а вместе с ней пришло и избавление. Унялась дрожь в руках, тело наполнилось странной легкостью. Еще мгновение, и можно будет оттолкнуться от земли и помчаться ввысь, к кровавому небу Изнанки.
Но легкость прошла, обратившись привычной тяжестью одежды, оружия и плоти. Внутри больше не пульсировал огонь. Коснувшись рукой живота, Клаудия нащупала прореху там, куда угодил осколок, но под тканью чувствовалась совершенно гладкая кожа. Ни раны, ни шрама, который напоминал бы об атаке.
Резко поднявшись, она завозилась, пытаясь расстегнуть куртку. Пальцы одеревенели и не слушались, но с третьей попытки застежки поддались. Куртка распахнулась, обнажив совершенно здоровое тело.
На плоском животе ни следа. Будто и не было ничего.
Как же пробормотала Клаудия и уставилась на незнакомца.
Тот склонил голову набок, оценивая деяния рук своих, и слабо улыбнулся. И улыбка эта холодными мурашками пробежала по затылку. Клаудия поспешно застегнулась и шагнула назад, прижавшись спиной к дереву.
Кто ты?
Рука помощи, безучастно ответил незнакомец. В его словах не было ни капли эмоций, ни крупицы чувств. Только странная улыбка кривила губы, а звуки непринужденно слетали с языка, формируя фразы, смысл которых будто не имел для мужчины никакого значения.
Ростом он был выше Клаудии на голову. Крепкая фигура затянута в белое.
Только сейчас она заметила, что все на незнакомце было белым: сапоги, штаны, рубашка и надетая сверху жилетка, плащ. Ни постороннего оттенка, ни пятнышка. В кровавом свете Изнанки подобная белизна не просто резала глаз. Она ослепляла.
Он вырвал из меня клинок голыми руками, а одежда совершенно чистая. Даже на пальцах ни одной алой капли.
Имя у тебя есть?
Незнакомец встрепенулся. Что-то человеческое проступило под белоснежной безучастной маской.
Но только на миг.
Я свое имя давно отдал, отчеканил он, я здесь по велению партнера.
И кого же?
Мужчина удивленно моргнул и посмотрел на Клаудию, как на сумасшедшую.
По велению Первородной, конечно.
Рука коснулась груди. Под пальцами мелькнула тонкая алая нить, похожая на паутинку. Она уходила в сторону и терялась где-то вдалеке.
Проследив взглядом за тонкой паутинкой, Клаудия тяжело сглотнула.
Темная громада башни Беренганд медленно вырисовывалась в воздухе. Пока только контуры, едва уловимые отблески на боках.
Как же она не заметила ее раньше? Ведь при переходе башня исчезла! Ее точно не было рядом всего минуту назад.
Она откроется лишь на исходе дня, незнакомец будто прочитал мысли, через стекло ты прошла слишком рано.
Клаудии показалось, что он презрительно поморщился, осуждая невежество, но это могло быть игрой воображения. Не отрывая взгляда от башни, она содрогнулась всем телом, чувствуя, как нечто смотрит в ответ. Нечто куда больше, чем сама Клаудия. Большее, чем мир вокруг, чем весь Рагурен.
И оно улыбалось ей, как мать может улыбаться ребенку, наполняя душу невыносимой, немыслимой благодатью. Настолько сильной, что когда Клаудия коснулась щеки, пальцы стали мокрыми от слез.
Госпожа зовет ее.
Значит, еще не все потеряно. Есть шанс исправить ошибки! Преподнести величайший дар.
Даже если придется вырвать его из груди иномирского короля!
***
Голова была совершенно пуста, ни единой мысли. Взгляд скользил по стенам расселины, подмечая крохотные зарубки и зигзаги на, казалось бы, идеально гладкой поверхности. Среди надписей проскакивали имена, названия городов, сорта вин, цветов, деревьев Рагурен. Огромный золотистый холст, где расколотые, когда еще были просто странниками, оставляли свои мысли и воспоминания.
Стоит такому страннику умереть во сне, как Изнанка поглотит его. Превратит в чудовище охочее до чужих снов и воспоминаний.
Девчонка вышагивала рядом, уперев взгляд в землю. Даже по сторонам не смотрелабудто не здесьи думала о чем-то своем. Хотелось бы знать, о чем, но Шянт избегал подобных желаний.