Прикрыв глаза рукой, Безымянная села и осмотрелась по сторонам. Колоссальный каменный колодец тянулся вверх, а крышкой служила решетка, тень от которой расчертила землю внизу огромными квадратами. От нестерпимой жары стало душно, пот струился по лицу, по спине, заливал глаза.
Стены окаймляла тонкая лента лестницы.
Поднявшись на ноги, Безымянная поняла, что иномирца не было и здесь.
Куда же он подевался?! Не растворился же в воздухе, в самом деле!
Только она открыла рот, чтобы подать голос, как звенящая тишина обрушилась на плечи. Даже песок под подошвами сапог не шуршал. Стоило сделать шаг в сторону, как нога провалилась во что-то мягкое. Глянув вниз, девчонка непроизвольно вскрикнула и дернулась от отвращения. Щиколотку обвил черный скользкий щупалец.
Под чернильной шкурой мерцали и перекатывались странные блестки, словно звезды застыли во мраке и пристально наблюдали за происходящим.
Чтобы вырваться, пришлось дернуться что было сил и отступить к лестнице. Лужицы черноты растекались тут и там, стоило только сделать шаг.
Чуть не упав на первой ступеньке, Безымянная поднялась выше. Через секунду чернота уже покрывала весь песок. Она бурлила, колыхалась, раскачивалась подобно волнам неспокойного океана.
Дитя.
Знакомый голос хлестнул ледяной плетью.
Клаудия двигалась через черное море так равнодушно, будто даже не замечала его. Мрак растекался в стороны, не решался коснуться ног женщины. Все та же серая одежда и пристальный взгляд зеленых глаз. От раны, оставленной Шянтом, не осталось и следа.
Что это за чары? Обман? Она же умерла!
Все может закончиться прямо сейчас. Брось оружие.
Точно в сердце нацелилось острие черного клинка. Точно такого же, как тот, что Шянт недавно сломал.
Нет, это все иллюзия. Кошмар и только!
Сдавайся, дитя. Такова твоя судьба.
Я не умру здесь, прошипела Безымянная, это мое тело. Оно никому не достанется!
Ты не можешь сбежать, лицо Клаудиибезмятежное и спокойное, как лицо ребенка, дрогнуло, озарилось изнутри. Ты рождена для этого. Ты ведь хотела сделать в этой жизни что-то полезное. Быть нужной. Так будь! Послужи миру, спаси его от уничтожения.
Слова болью отдались в голове. Ведь она и правда хотела стать чем-то важным. Частицей чего-то большего! И все повернулось вот так
Впереди только смерть и забвение. Роль сосуда.
Безымянная отстегнула клинок.
Собираешься сражаться? в голосе Клаудии слышалось неподдельное удивление.
Всегда, последовал твердый ответ.
Женщина атаковала стремительно. Меч в ее руке будто ожил, превратившись в смертоносную змею.
Безымянная отражала удары, сыпавшиеся со всех сторон, и при этом медленно поднималась по лестнице, ступенька за ступенькой.
В глазах женщины мелькали самые разные чувства, от ненависти до жалости, но рука оставалась твердой. Каждый выпад был четким, стремительным, слишком мощным, будто нечто чужеродное отдало ей часть сил, превратив в машину для убийства.
Чернота ужалила в плечо, и рукав окрасился красным.
Жидкий мрак за спиной Клаудии постоянно поднимался, хотя и не касался женщины. Первые ступени поглотила мерцающая тьма. Стиснув зубы, Безымянная развернулась и бросилась бежать. Ступени мелькали под ногами, свет белого солнца отблескивал на поверхности живой темноты. Стук каблуков за спиной медленно, но уверенно приближался.
Лестница казалась бесконечной, решетка не сдвинулась с места, не приблизилась ни на фут. Грудь горела огнем, а воздух со свистом срывался с губ.
Как же я слаба!
Слаба и бесполезна.
Споткнувшись, Безымянная растянулась на ступеньках. Рот наполнился вкусом соли и железа, а в затылок уперлось холодное острие клинка.
Бежать некуда, дитя.
Перекатившись в сторону, она ударила наотмашь, отчаянно, из последних сил. Так, что затрещали мышцы. Клинки столкнулись, высекая искры. Клаудия нахмурилась и зло бросилась вперед, впечатывая меч в камень, всего в дюйме от лица.
Над головой мелькнула тень. Ударив еще раз, Безымянная заставила наставницу пошатнуться, выиграв несколько драгоценных мгновений. Сорвавшись с места, она рассмотрела узкий каменный выступ, зависший над морем черноты.
Лестница плавно переходила в своеобразный пирс и обрывалась всего в сотне футов от решетки.
За спиной Клаудии плескался мрак, и путь к свободе отрезан. Медленно двигаясь над бездонной пропастью, Безымянная бросала по сторонам затравленные взгляды, но на этот раз спасать ее было некому.
Зал испытаний воли
Чего ты боишься больше всего?
Испытание воли. Сражайся или умри!
Мама не гаси свечу, я боюсь темноты!
Боюсь темноты
Глубокий вдох, и чужой голос в голове. Зовет ее.
Тьматвой лучший друг.
Остановись, дитя! вскрикнула Клаудия и рванулась вперед, но ее пальцы ухватили лишь пустоту.
Тьмамой лучший друг, раскинув руки, чтобы встретиться с мраком лицом к лицу, Безымянная упала вниз.
***
В Энкуле не было белого снега.
Холодные хлопья, падавшие с небес, были совершенно черными. Будто невидимый гигант, рассматривавший угрюмый мир с недостижимой высоты, сгорел, и пепел его тела укрывал землю раз в год, на два коротких месяца.
Отмечать сезоны в мире, где почти ничего не меняетсяневыполнимая задача. Энкулиты со временем поняли, что когда приходит «лето», то небо над головой светлеет, становится молочно белым, пенится и двигается, перекатывается волнами от края до края.
Ближе к «зиме» небо наливалось красным соком, превращалось в кровавое полотно, сверкающий монолит, застывший в ожидании.
И сейчас небеса над головой были багровыми и неподвижными. Гладкими, как шелковая простыня.
Площадь перед замком, вымощенная черным камнемполе боя. Окруженное скелетами низкорослого кустарника, заваленное обугленными телами.
Чья-то рука тянулась к Шянту. Черная, испещренная трещинами, в которых проглядывала красная плоть. Тело все еще тлело. В воздухе повис густой смрад паленого мяса. Если бы глаза трупа не были выжжены, то смотрели бы на него с укором. Коснувшись пальцев, Шянт вздрогнул, стоило плоти и костям превратиться в пыль и осесть на стали перчатки.
Он чувствовал запахи утихшего боя. Горечи, магического огня и изувеченных тел. Чувствовал, как ветер, холодный и безжалостный, трепал волосы и бросал в лицо черную снежную крупу, смешанную с сажей.
Но ощущение нереальности было сильнее. Это лишь отголоски памяти, которые башня вытащила из самых дальних уголков, для испытания воли. Память о давних битвах, пережитых и забытых, отброшенных на окраину сознания и присыпанных пылью прожитых лет.
Не хватало только последнего штриха в этом театре абсурда.
За спиной что-то хрустнуло. Нарочито громко, чтобы привлечь внимание. Даже сдавленный возглас удивления прозвучал как по заказу. По камням застучали каблуки, зашуршала ткань.
Обернувшись, Шянт скрестил руки на грудион не ожидал ничего другого. Если башня копается в памяти, чтобы вытянуть на поверхность страхи и воспоминания, то результат предсказуем, но сердце дрогнуло и застучало быстрее, игнорируя сигналы здравого смысла.
Во имя мрака, он даже чувствовал знакомый запах! Болью обожгло горло, порыв ветра будто выбил из головы все мысли, оставив лишь пепел и горечь.
В его памяти она осталась молодой и прекрасной. И явилась такой же.
Белоснежные волосы заплетены в тугую косу и перетянуты серебристой лентой, подол платья тянется позади, безжалостно пачкаясь о черный снег и гарь. На высоких скулах проступил легкий румянец, губы влажно поблескивают, а в серых глазах застыл немой вопрос.
И ответ на этот вопрос явно проступил на лице Шянта. Девушка замешкалась, смешалась и даже открыла рот, чтобы сказать банальность.
Наверное, это было бы что-то вроде: «Что с тобой, Шянт? Ты будто призрака увидел». Или что там еще могут выдать иллюзии?
И улыбка обнажила бы ровные жемчужные зубы, а голос был бы точь-в-точь, как у настоящей Хмель. От него подкашивались ноги.
От него сердце могло остановиться.
Так себе иллюзия, процедил он, нахмурившись.
Серьезно? Хмельа точнее кто-то, нацепивший личинуудивленно вскинула брови и осмотрела испачканный наряд. Специально покрутилась на месте, медленно разглядывая почерневший подол, мне казалось, что я все сделал правильно.
Мужчина?
Испытание воли подпитывается внутренними страхами. Но я не боюсь.
Самоуверенный лжец, пухлые губы растянулись в мерзкой усмешке. Настолько отвратительной, что Шянта передернуло. Если бы ты не боялся, то башня не создала бы это место!
В руках Хмель сверкнул меч, материализовавшись просто из воздуха. Люзовый, конечно. Начинало казаться, что в этом долбаном мире, даже бездомные таскают за пазухой люзовый кинжальчик!
Личина скрыла оружие, а незнакомец не воспользовался преимуществом? Странно. Почему бы не отыгрывать роль до самого конца? Подобраться тихо, ударить в спину. Попытаться убедить Шянта в том, что Хмельэто Хмель, а не плод воображения. Усыпить бдительность.
Нет! Тварь собралась встать с ним лицом к лицу.
То ли самоубийца, то ли идиот.
Не обманывайтесь, ваше величество, подняв клинок, незнакомец направил острие в грудь Шянта. Госпожа приказала позаботиться о вас. Никаких игр и уловок, мне просто нравится представлять, как вы умрете от руки любимой женщины.
Влажный красный язык прошелся по нижней губе. Почему-то показалось, что он раздвоенный, как у змеи. Сжав в руке подол платья, Хмель отсекла его одним взмахом руки, обнажив крепкие бедра.
А девочка? Ты и о ней позаботишься? сжав руки в кулаки, Шянт внимательно следил за легкими движениями клинка в тонкой руке. Острие выписывало причудливые дуги, которые висли в воздухе. Мало того, что умелый мечник, так еще и маг, хоть и слабый.
Ловушка, которую он вычерчивал, могла разорваться от одного касания.
Он не знает. Или не уверен, вернул ли я себе силу. Вот и будет проверять на мне разные уловки, пока нужная не отыщется.
Незнакомец презрительно поморщился.
Башня сломает ее без моей помощи! Да и мне запрещено вредить будущему телу госпожи.
Перед глазами мелькнула картина незнакомого места. Будто кто-то забрался в голову и подбрасывал чужие видения. Стиснув зубы, Шянт обжег Хмель ненавидящим взглядом, но выбросить чужака из сознания не мог. Тварь вцепилась крепко: запустила невидимые лапы в разум, точно паук.
Девчонка бежала по бесконечной лестнице, а за ее спиной мелькнуло лицо Клаудии. От неожиданности Шянт вздрогнул и отступил назад, будто женщина могла переступить тонкую грань и оказаться прямо перед ним.
Картинка медленно теряла четкость: малявка упала, попыталась отразить удар клинка. Тот врезался прямо у ее головы, высекая из камня искры.
Клаудияпреданный помощник, Хмель слабо улыбнулась. От нее не сбежать.
Грех недооценивать противника, Шянт самодовольно оскалился. Моя девочка разорвет ее на части.
Слишком много веры для иномирца! женщина расхохоталась и подняла клинок. Светящиеся дуги вокруг нее вспыхнули, разрослись, отгораживая площадь от всего остального мира.
Недостаточно, тихо ответил он и тряхнул головой, долго будем болтать? У меня дел по самое горло накопилось.
Хмель вскинула голову и рванулась вперед. Клинок взвыл, точно живое существо, разрезал воздух всего в дюйме от лица Шянта.
Шаг в сторону и удар, золотистая дуга прокатилась снизу вверх.
Столкнулись когти и люз. Повалил пар, будто на морозный узор кто-то вылил кипяток. Пухлые губы растянулись в оскале, красный язык вытянулся, как у змеи, и коснулся кончиком перчатки. Содрогнувшись от отвращения, Шянт толкнул ее назад, но существо даже не качнулось.
Под личной что, выточенная из камня статуя?!
Еще один удар.
И еще один, и снова.
Хмель двигалась быстро, буквально скользила по камням, уворачивалась от когтей, вертелась ужом и изгибалась под такими углами, что человек давно бы переломился.
Тряпичная кукла, напрочь лишенная костей.
Люзовый клинок превратился в желтую молнию и безжалостно жалил, когда острие дотягивалось до тела. Случалось это куда чаще, чем Шянту хотелось, но слишком велика была скорость. Противник оказался напорист и обучен. Вся его бравада и самоуверенность не были простой шуткой.
Шянт отступил назад, избегая выпада, и рассек когтями воздух там, где Хмель стояла всего мгновение назад, но ухватил только белесую дымку.
Обернулся он как раз вовремя, чтобы избежать удара в спину. Паутина вокруг площади сжималось, стягивалась в тугой узел.
Хмель всего на мгновение застыла, клинок взвился, острие прочертило длинную полосу по лентам на груди. Даже через плотную ткань Шянт ощутил, как печет проклятый минерал, готовый разъесть его кости.
Скорости не хватает, ваше величество? чужак криво усмехнулся и рубанул снова, снизу вверх, целясь в лицо, но промахнулся.
Будто нарочно.
Игриво отпрыгнул в сторону и, вильнув бедром, принялся обходить Шянта по дуге, едва касаясь паутины.
Неудачи его совершенно не расстраивали. Тварь играла, это читалось во взгляде. Ждала, когда стянется ловушка, накроет площадь куполом и оплетет врага. Замедлит его еще сильнее.
И достаточно будет одной секунды, чтобы всадить люз в сердце.
С вашим последним вздохом я разорву связь, Хмель почти мурлыкала как сытая кошка, девочка освободится. Я доставлю ее госпоже, палец прошелся по горлу, выразительно очерчивая дрожащую жилку, и буду слушать, как маленькая сучка верещит, когда Первородная сомнет ее разум и память. Как думаете, она будет звать вас в свои последние мгновения? Она будет умолять спасти ее? Кровь таких малышек самая сладкая. Буду рад ее попробовать.
Шянт застыл, паутина коснулась спины, но он ее не заметил. В груди жгло, дернулась и натянулась нитка связи.
Вижу, как у вас глаза загорелись, Хмель плотоядно облизнулась, только не говорите, что сами не хотели бы откусить сочный кусочек.
Паутина стянула запястья, вцепилась в щиколотки. Чувствуя собственную безнаказанность, Хмель шагнула вперед и уперла острие в грудь Шянта, чуть ниже ключицы. Пахнуло гарью, ленты прогнулись, разошлись в стороны. Люз на дюйм вошел в бледную кожу.
Твоя девочка не будет мучиться. Наверное, расхохотавшись, она хотела надавить сильнее, но холодная волна хлестко ударила по лицу, запорошив глаза черным снегом.
Паутина застыла, нитки задрожали и покрылись колким инеем.
Глаза Хмель расширились от удивления.
Под ногами рождалась и ширилась лютая зима: острые льдинки раздвигали швы между камнями, рвались вверх. Чуть подрагивали, точно трава, задетая порывом ветра.
Ты посмотри, пробормотала она, откуда только силы взялись
Стиснув зубы, Хмель шагнула вперед, желая завершить бой, но было поздно.
Клинок выскользнул из тела как раз вовремя, за мгновение до того, как его придавила к земле гладкая ледяная стена. Стоило только отступить, как такая же выросла за спиной.
Просвет над головой затянулся ледяным кружевом.
Путы разорвались, как бумага, одним точным движением.
Руки Шянта любовно прошлись по ледяной поверхностие. Полупрозрачная синева светился изнутри, утолщалась, тянулась к немубудто здоровалась со старым другом. Запястья пронзила острая боль, холод медленно пробирался под кожу.
Хмель иступлено колотила по преграде, но без оружия оставляла только царапины, капельки крови и сломанные ногти. Потеряв самообладание окончательно, она обрушила на препятствие магические удары, но и они не сдвинули льдины ни на дюйм.
Первородная не рассказывала тебе, почему меня называют Безумная Зима?
Шянт наслаждался представлением. Нарочно медлил, хотя мог бы насадить тварь на колья одним движением пальца. Сила переполняла его, каждый мускул дрожал от восторга и предвкушения.
Вернулось далеко не все, но внезапный скачок, что греха таить, спас ему жизнь. Мелкая что-то наколдовала, или внезапный гнев разбудил дремавшую силу, но факт оставался фактом.
Он на части разорвет самоуверенную мразь. Прямо сейчас!
Наклонившись, Шянт почти коснулся губами ледяной стены.
Ты не будешь мучиться, не сдерживая хищную усмешку, он прошелся когтем по льду, высекая голубые искры, наверное.
Самодельную ловушку пронзили тысячи игл. Низкий гул прокатился по площади, даже снег застыл в воздухе, не долетев до земли.
На стены брызнула кровь, а Хмель взвыла, забилась изломанной птицей. Можно было бы сказать, что ей страшно, но постепенно вопли смешались с булькающим смехом, отчего по спине побежали мурашки.