Что это было, Варна?
Знала бы я. она прищурилась. Ну-ка, посвети сюда.
Дарий опустил факел и морок рассеялсядлинная цепочка детских следов ведет прямо к лесу. Варна принюхаласьконфетами пахнет и дегтем. Машка здесь шла, точно она, но сколько времени с тех пор прошло?
Путаясь в полах плащей, побежали по следам. Что за представление у костра былонепонятно, но об этом подумают позже, когда найдут ребенка или то, что от него осталось.
Спящие деревья скрипят, с веток елей то и дело падает снег, да не куда-нибудь, а прямо за шиворот.
В третий раз стряхнув с плеча небольшой сугроб, Дарий сказал:
Оно играет с нами.
Считаешь? Варна раздраженно стерла с лица холодные капли. Мне вот ни черта не весело!
Шутки у нечисти своеобразные. Дарий остановился. Видишь?
Кровь на снегуплохой знак. Несколько капель, за нимиеще несколько, а потом и целую лужу нашли. Тянется, тянется кровавый след. Кто-то раненый пробирался сквозь чащу, причем упорноветки сломаны, будто
Тащили кого-то. последняя надежда найти Машку живой растаяла. Найдем тварь, убьем и дело с концом. Хоть бы косточку найти, чтобы родителям принести.
Вперед продвигаются осторожно, неторопливо, а куда теперь спешить? Крови все больше, сломанных деревьев тоже, печально, но одна из тварей лесных явно полакомилась человечиной, а остатки трапезы в логово потащила. Судя по придавленным к земле деревцам, животное большое, не медведь ли?
Погоди. Дарий остановился. Слабоумное животное какое-то, погляди, по собственным следам ходит, и мы за ним. Три раза мимо этого места прошли.
Подождем здесь тогда. Варна присела под большое голое дерево. Не помереть бы от холода только.
Дарий сел рядом, расстегнул плащ и накинул на нее, будто укрыл большим черным крылом. Теплее не сталооб мертвеца не согреться, наоборот, от него веет холодом и воняет чем-то гнилым. Но жест Варна оценила, легко толкнула его плечом и нахохлилась. Можно силой воспользоваться, от нее по телу жар разливается, но к Зверю обращаться не хочется.
Где-то рядом затрещали ветки. Она выхватила меч из ножен и приготовилась к схватке. Дарий встал за ней, цепь на серпе мелодично позвякивает.
Мимо, шаркая ножками в крошечных валенках, прошла девчонка в красной шубке. Все бы ничего, да только она за хвост тащит огромного волка-перевертыша. Пасть у твари раскрыта, глаза выпучены, из брюха кровь сочится, оставляя на снегу жирный кровавый след.
Девочка их не заметилапрошла мимо, шмыгая носом. Откуда у нее силы, чтобы перевертыша тащить? Непохоже, чтобы ей было очень тяжело.
Что за чертпрошептал Дарий.
Дай-ка.
Варна взяла у него факел и пошла по кровавому следу за девочкой. Нагнала ее, медленно поднесла огонь к ребенку, та остановилась, подняла голову, уставилась на нее затянутыми лиловым мороком глазами. Моргнула, еще раз, вдруг охнула и пошатнуласьколдовство вспыхнуло синими искрами, вспорхнуло дымными птичками и взмыло в воздух. Глаза у Машки как у отцаголубые-голубые.
Что делаешь здесь? осторожно спросила Варна.
Потерялась язахныкала девчонка. Потеря-я-ялась!
Хныканье превратилось в полноценный ревперевертыша отпустила, ручки в кулачки сжала, пытается слезы сдержать, но они водопадом льются по красным щекам, заливают шубку и цветастый платок. Глаза теперь точь-в-точь как ручей звенящий, оттаявший по весне.
Будет плакать, строго сказала Варна, отведу тебя домой, только ныть прекрати.
Маменька не велит ходить с незнако-о-омцами. Машка обхватила себя ручонками и заревела пуще прежнего.
Она-то нас и прислала. Так, хватит, хватит рыдать. Как тут оказалась, помнишь?
Увидела волка в окно, большого-большого, решила прикормить, чтобы охотники убить его смогли. Он наших козочек таскал, мою Ми-и-илку загрыз
И снова рыдания.
Варна выпрямилась, схватила девчонку за платок, повязанный вместо пояса, и закинула на плечо. Рев прекратился, Машка только взвизгнула от неожиданности. Они с Дарием обменялись непонимающими взглядами и пошли прочь из леса.
Что потом было-то? спросил Дарий. Машка, а Машка? Что с волком стало, помнишь?
Заборола я его, с гордостью в голосе ответила девочка.
Ага, Варне показалось, что она вот-вот с ума сойдет, ты, значит, с волком дралась?
Так он первый начал! возмутилась девочка. Я попросила его уйти и козочек наших больше не трогать, а он полез драться!
И что ты сделала?
ЯМашка замолчала. Не могу сказать.
Почему это?
Слово надо держать.
Какое еще слово? Говори, не то родители тебе уши оборвут! пригрозил Дарий.
Яхорошая девочка. если бы Варна могла, то увидела бы, как упрямо сжались ее губки. И я ничего не скажу. Хотя
Хотя? Дарий нагнал их.
Суженый там мой был.
Ноги заплелись, Варна чуть не упала лицом в снег, но вовремя успела отставить руку в сторону, чтобы сохранить равновесие. Дарий тихо рассмеялся.
Какой еще суженый? впереди показалась деревня.
Царевич! звонко выкрикнула Машка. Он помог мне волка побороть.
Варне захотелось ударить себя по лицу. Морок, ребенка околдовали и попытались сожрать, но что-то пошло не так. Да и не пользовались колдовством перевертыши никогда, Зверь им только способность обращаться даровал. Так что случилось в лесу? Какой «царевич» Машке помог? Глупо думать, что она сама зверюгу одолела.
Он был на нас похож, царевич твой? спросил Дарий.
Нет, ни капельки. Машка заерзала на плече.
Значит, не на охотника наткнулась, задумчиво протянул он.
Черт знает что происходит. Варна склонилась к его уху и прошептала: Останемся в деревне на ночь, может, она вспомнит что-то еще.
Пока они шептались, Машка извернулась, достала из кармана шубки несколько диковинных монет и стала бросать их в свои следы, чтобы царевич нашел ее. Их хватило как раз до деревни, теперь точно не заблудится.
Отнекиваться от благодарных родителей оказалось бесполезноСветлана затащила Варну в дом, Василий Машку с рук не спускает, кружит, обнимает. Даже завидно немного.
У Дария семьи никогда не было, а у Варны была, но такая, что лучше уж быть сиротой. Тепло дома, любовь, заботавсе это им незнакомо. Зато Машка как сыр в масле катается, залюбленная, заласканная девчонка.
Светлана решила, что им лучше у них остаться, раз уж первый день Коляды сикось-накось прошел.
Завтра-то устроим гуляния! пообещала женщина. Прости, отец, но мы староверы.
Ефим рассмеялся, кивнул и сказал:
Крестом я вас пугать не стану, а коль разрешите, еще и вокруг костра станцую.
А как же бог твой? прищурилась Светлана.
Он не имеет ничего против плясок и песен.
Дарий стоит у окна, в тени, подальше от посторонних глаз. Непонятно, узнали ли хозяева, кто он, но пугать их ему не хочется, даже капюшон не снял.
Останемся тут, попробуем узнать, что за чертовщина творится. Варна потянула его за собой. Нам комнату личную выделили, представляешь? Говорят, перина мягкая, подушки пуховые.
А завтра гадать будем! подхватила Светлана. Вам ведь можно гадать?
Нам все можно. кивнула Варна.
Царевич! вдруг выкрикнула Машка.
Спрыгнула с коленей отца, кинулась к окну, оттолкнула Дария и прижалась носом к стеклу.
Кого тыон прищурился, вглядываясь в темноту.
Кто там? не поняла Светлана.
Нашел! довольная Машка повернулась к собравшимся. Теперь ничего плохого не случится, он нас всех защитит.
О ком она говорит? тихо спросил Василий.
Это нам и предстоит узнать, шепотом ответила ему Варна.
Глава 2. Святослав
Он был ветром, снегом, пеплом, всем сущим, дыханием мира. Свобода, которую никогда не познать смертным, ощущение безграничности Яви, осознание себя частью чего-то большеговот что он испытал, обратившись.
Исчезло время, исчезло расстояниеони пересекали эпохи, жизни, алой линией прорезали небо, приводя в ужас тех, кто видел их. Кто-то называл их падающими звездами, кто-тодурным знамением. Но они были прекрасны, как лучшее творение Бога, и безжалостны, как истинные слуги Зверя.
Путешествие оборвалось резко, его потянуло к земле. Он рухнул в траву, как подбитая птица, заметался, забил крыльями, но они вдруг исчезли. Тяжесть плоти, необходимость дышатьвсе это так обременительно! Воистину быть человекомсамое жестокое наказание.
Сел и поднял лицо к темному небу. Его сопровождающие опускаются на землю элегантно, легко принимая свой временный облик. Звезды, птицы, клубы паравсе они обратились в женщин. Их фигуры скрывают плотные плащи, сотканные из мрака, лишь бледные лица сияют, освещенные луной.
Одна из них поманила его за собой, мрачная процессия двинулась к лесу.
Встал, ощутил тяжесть тела, пожалел, что не смог остаться ничем. Как было бы просто развеяться по ветру, забыть о деле, которое привело его сюда. Но память вернулась, а вместе с ней вернулся страх.
Гореслав с самого начала знал, что Свят не такой, как другие. Возможно, чувствовал, что клинок рекрута, которого он растил с самого детства, прервет его жизнь. Но все равно ничего не сделал, чтобы этого избежать. Святу нравится думать о том, что нападение не стало для наставника неожиданностью, иначе придется признать, что Гореслав был последним дураком.
Очередной человек, решивший, что сумеет обуздать силу, во много раз превосходящую его собственную. Гореслав дрессировал его, как собаку, взял под опеку сопливым щенком, надеясь вырастить очередного ярчука. К псам он относился намного лучше.
Смахнул волосы с лица, собрал их и начал плести косу. Ведьмы плывут бесшумно, не касаясь ногами земли, а под ним трещат ветки. Мог ли он подумать, что будет идти с ними без страха? Что сам решит оставить меч, разящий нечисть, чтобы примкнуть к ним? Наверное, догадывался, что так и будет. Что-то внутри подсказывало, что дорога, освещенная божьим светом, не для него. Его путь лежит сквозь мрак.
Убежище ковеназемлянка, выкопанная меж корней огромного многовекового дуба. За крепкой дверью изба, добротная, теплая, пахнущая ворожбой и травами. Ведьмы, словно тени, разбрелись по углам. Лишь одна осталась рядом, та, с которой началось его существование, выкопавшая его из земли.
Мы будем ждать, пока Навь подойдет ближе, сказала она.
Как долго?
До зимы.
И что я буду делать все это время?
Готовиться. ведьма пожала плечами. Кем бы ты ни был рожден, рос ты как смертный. У тебя будет всего один шанс, Святослав. из-под складок рукава показался скрюченный костлявый палец. Никто не может войти в Навь дважды.
Значит, я справлюсь с первого раза.
Справится или умрет, затеряется среди мертвых, станет одним из них. Страшит ли его такая участь? С недавнего времени нет.
Где я окажусь?
Неправильный вопрос. ведьма подошла к щербатому столу и положила на него старую книгу. Не «где», а «когда».
Ковен учил его терпению. Ведьмы часами стояли неподвижно, перемещаясь по миру с помощью птиц и зверей. Им не нужно выходить из убежища, они просто вселяются в тварей земных и используют их как извозчиков.
Он пытался понять, как это сделать, но ничего не вышло. Его сознание оказалось настолько напряженным, настолько нестабильным, что при попытке выйти из тела он никогда не знал, где окажется. Несколько раз почти получалось, но звери мгновенно дохли. После очередной попытки одна из ведьм демонстративно швырнула ему на колени зайца, из ушей и носа которого сочилась темная кровь.
Ты убил его. тон осуждающий, ему не нравится такое обращение.
Мне действительно пригодится это в Нави?
Там пригодиться может что угодно, вмешалась в разговор Старшая.
Вы никогда там не были, сказал он.
И это нас не шибко расстраивает, хрипло хохотнула ведьма. Думаешь, есть дуры, которые добровольно туда пойти хотят? Мы только храним Знание и довольны этой участью.
Ведьмы боятся его, держатся неприветливо и отстраненно, но он чувствует дрожь, мурашки, пробегающие по сморщенной коже, когда его взгляд останавливается на них. Они сделают то, о чем с ним договорились, и будут надеяться, что из Нави он не вернется.
Старухи хотели научить его терпеть боль, но он едва не рассмеялся, когда увидел розги в руках Старшей. С готовностью разделся и подставил ей спину. Что бы она ни собиралась с ним сделать, Гореслав делал вещи во много раз хуже. Его кожу испещряют шрамы, она огрубела. Визг розог, рассекающих воздух, не страшит, боль от ударов похожа на обжигающее касание лезвия, но он даже зубы не сжал, а потом обтерся рубахой и кинул ее в печь.
Большую часть времени они проводили в тишине, нарушаемой лишь треском огня и воем ветра. Этот ковен ведет тихую жизнь, хранит знания о Нави и о том, как туда попасть. Как сказала Старшая, за всю ее долгую жизнь они проводили в иной мир лишь двух человек, которые так и не вернулись. Его возвращения она не просто не ждала, она боялась, что он вернется.
Навь приблизилась к Яви зимой, как и обещали ведьмы. Ночью Старшая разбудила его и поманила за собой. Она подвела его к окошку и указала на мерцающие силуэты, идущие сквозь лес. Эти бесплотные существа походили на призраков, эхо, оставшееся от людей.
Пора. ведьма вышла в общую комнату, а он еще несколько минут смотрел на неспешное шествие душ.
Они погасили огонь в камине, единственный источник светаинфернальное сияние духов, проходящих сквозь стены дома. Старшая указала на сложенную одежду. Он быстро надел рубаху, узкие штаны и высокие ботинки. Одна из ведьм поднесла ему плотные кожаные нарукавники, которые должны защитить его предплечья от острых зубов. Вторая помогла закрепить что-то вроде корсета из того же материалаон закрыл живот до самой груди. Кто-то собрал его волосы в затейливую прическу из кос, кто-то нацепил наколенники и накладки на бедра. Бледные руки закрепили ремень с ножнами, а затем повесили на него серп. Тяжелый плащ застегнули крупной брошью, он оглядел себя и понял, что собирают его не в бой, а в могилунадели все самое лучшее, чтобы похоронить во всем воинском великолепии.
Ни крика, ни стона, заунывным голосом произнесла Старшая, не услышит Явь, отныне твой путь лежит через Навь. Отринувший Бога, заплутавший во тьме, по собственной воле он бродит во мгле. В царство безмолвия ты держишь путь, запомнить дорогу назад не забудь.
Ни крика, ни стона, ни слова, ни шепотапрошелестели ведьмы.
Ни крика, ни стона, ни слова, ни шепота
Цепкие пальцы обхватили ноги и руки, его поставили на колени. Он попытался вырваться, но оказался скован колдовством. Кто-то потянул его за волосы, голова запрокинулась, над ним склонилась Старшая. Твердой рукой она сжала его челюсти, рот открылся сам собой, и ведьма вылила в него содержимое резного кубка.
Он не смог даже закричатьобжигающая масса выжгла его дотла. Что-то затвердело в горле, прижало язык, заполнило рот. Показалось, что он сейчас задохнется, но Старшая не отпускала его. Совладав с паникой, Свят уставился на ведьму слезящимися от боли глазами, та кивнула и отошла.
Теперь твои уста запечатаны. Навьместо тишины. Тот, кто скажет слово, разбудит мертвых. Мы не можем этого допустить. Пойдем, отринувший Господа, пойдем с нами. Мы проведем тебя к дороге, на которой ты можешь встретить как смерть, так и спасение.
Они влились в поток сияющих душ и бесшумно двинулись вперед. Свят застыл, когда перед ним выросла бревенчатая стена, но ведьмы подтолкнули его и тело легко прошло сквозь преграду. Границ больше нет, колдовство стерло их.
Ночь показалась ему настолько прекрасной, что он не смог сдержать слез. Яркие звезды сияют над головой, свет луны ласкает его, как любовника. Ее лучиэто руки, они гладят его, обнимают, согревают сердце. Ему показалось, что он снова влюблен, и что ему, наконец, ответили взаимностью.
«Так вот, каково это»,подумал он и эта мысль отозвалась болью во всем теле.
Если бы мог, усмехнулся бы, но воск, залитый в рот, стянул губы. Отринул Бога, поддался тьме, готов спуститься в глубины Нави, но так и не познал человеческой любви. Мертвая мать признала только Златослава, ведьма, взявшая его на поруки, вообще не знала, что такое любовь, Гореслав видел в нем только средство для достижения собственных целей, а она
Из ноздрей вырвались облачка пара.
Он знает, что такое боль, и может с уверенностью сказать, что сердце всегда болит сильнее всего.
Они остановились у реки. Духи входят в ее воды, она поглощает их, уносит в иной мир. Ведьмы выстроились в ряд, Старшая вышла вперед и сказала:
Иди вдоль реки и придешь куда следует. Не оглядывайся, не говори, отринь людское. Но помни имя свое, ибо оноединственная нить, связывающая тебя с Явью. Забудешь имясгинешь, пропадешь среди немых и забытых. Память нужно хранить бережно. Ты жив, пока помнишь себя или пока тебя помнят. Ступай, Святослав, найди то, что ищешь, и возвращайся.