В центре комнатыстол, тоже недавно сколоченный, по обеим сторонамдлинные скамьи. У дальней стеныочаг, и перед ним брошен мягкий ковер, сотканный Кочевниками, и несколько подушек. Я вижу грубо сделанную кровать, но развешанные над ней цветные фонари делают комнату почти уютной.
«Это же кибитка Мамы Рилы!» наконец-то доходит до меня.
Ловец Душ занимается едой, и я должна бы ему помочь, но я просто сижупредсказания джиннов не идут у меня из головы. Только у Таса еще осталась энергия: он стучит тарелками, расставляет чашки, пока Ловец Душ не приказывает ему тоже сесть.
Мне всегда нравилась стряпня Элиаса, и то, что он приготовил сейчас, сытное и вкусное. Но я не чувствую вкуса пищи. За столом царит молчаниепохоже, что и у остальных та же проблема.
После ужина мы по очереди пользуемся небольшой комнаткой для мытья, и несмотря на то, что вода просто ледяная, я с наслаждением соскребаю с себя налет морской соли, въевшийся в кожу за неделю плавания. Когда я возвращаюсь, Муса, Дарин и Тас уснули прямо на полу. Харпер тоже раскатал свою подстилку и лежит с закрытыми глазами. Но если он спит, то я тогда морж. Мне хочется узнать, что наговорили ему джинны, но я не спрашиваю.
Вместо этого я подхожу к Лайе. Она сидит на ковре у огня, скрестив ноги, и расчесывает свои длинные волосы, подчеркнуто не обращая внимания на Элиаса, который моет посуду. Рукава его рубашки закатаны, большие ладони ловко чистят песком кастрюлю из-под тушеного мяса. Его волосы отросли и начали завиваться, но в остальном он такой же, как прежде. И мне кажется, что он вот-вот обернется и, расплывшись в улыбке, начнет рассказывать какую-нибудь историю, от которой я начну хохотать как ненормальная.
В последний раз, когда мы трое находились в одном помещении, я собиралась тебя убить, обращаюсь я к Лайе. Мне очень жаль.
Я тебя прощукогда-нибудь, Книжница улыбается, но взгляд у нее печальный. Ты хочешь поговорить об этом?
Я качаю головой. И только потом понимаю, о чем она спросила: джинны ей тоже что-то наплели, и теперь это ее изводит.
А а ты?
Лайя обнимает руками колени и сжимается в комок.
Я была одна, шепчет она. Все погибли. Князь Тьмы забрал Дарина. Тебя. Таса. Афию Ара-Нур. Даже Эли Ловца Душ. И еще была буря. Смерч. Но смерч был живым и
Голодным, договариваю я. Пасть, готовая пожрать весь мир. Я тоже это видела.
Ловец Душ оборачивается к нам. На мгновение наши взгляды встречаются, потом его холодные серые глаза останавливаются на Лайе.
Ты говорила о голоде, Кровавый Сорокопут, произносит Ловец Душ. Что это было? Как выглядело?
Я некоторое время размышляю над ответом.
Это была буря. Могучая. И воронка, она была чтоб мне провалиться, я не могу это описать
Почему ты спрашиваешь, Ловец Душ? Ты что-нибудь об этом знаешь? резко выпрямляется Лайя, и когда хозяин дома не отвечает, она в нетерпении привстает на месте. Ты тоже это видел. Где?
Но Ловец Душ качает головой.
Во сне, бормочет он.
Ты должен что-то знать, настаиваю я. Иначе для чего задаешь эти вопросы?
Ловец Душ подходит к очагу и устраивается у огня, как можно дальше от Лайи.
Об этом говорил Пророк, помолчав, признается он.
Пророк? переспрашиваю я. После того, как джинны оказались на свободе, Пророков больше никто не видел. Каин? Что он тебе сказал? Он что, здесь, на Землях Ожидания? Он был здесь все это время?
Он мертв, сообщает Ловец Душ. Пророки мертвы. Князь Тьмы убил их всех, когда освободил джинновкроме Каина. Он умер несколько дней назад. Я присутствовал при этом.
Умер? Я не могу уложить в сознании эту мысль. Пророки бессмертны. И пусть я ненавижу их всем сердцем, они обладают неслыханным могуществом.
А если они действительно мертвы? Что это может означать для Закариаса? Пророки назвали Маркуса Предреченным: «Величайший Император, гроза наших врагов, всесокрушающий предводитель народа». Они узаконили права его династии на трон. Их поддержка жизненно важна для Императора.
За что Князю Тьмы было их убивать? шепотом спрашиваю я.
За то, что Каин и другие Пророки сделали с джиннами.
Мы с Лайей непонимающе переглядываемся. Ловец Душ изучающе смотрит на нас и все же решается. Он рассказывает о нападении Каина на страну джиннов и о предательстве Шэвы. О том, как отчаянно Князь Тьмы пытался спасти свой народ. Эта часть истории мне так близка, что я до боли сжимаю кулаки, сочувствуя ему. Я хорошо знаю, что значит не оправдать ожиданий своего народа.
Когда Ловец Душ завершает свой рассказ, на языке у меня вертится множество вопросов. И в памяти всплывает то, что сказал мне Каин до того, как Антиум пал.
«Князь Тьмывовсе не чудовище, дитя мое! Хотя порой он и совершает ужасные вещи. Он одержим своей скорбью и обречен жить, чтобы причинить большое зло».
Значит, Пророки были Книжниками, ошеломленно произносит Лайя. Она потрясена не меньше меня. В первый раз, когда я встретила Каина, он сказал мне но я ничего не поняла. Он сказал, что виновен. Что все Пророки виновны.
Он знал, что скоро умрет, говорю я. «Придет час последней расплаты за наши грехи», так он сказал. Я помню, потому что с тех пор, не переставая, думала об этом.
Джинны перед смертью изрекают пророчества. Ловец Душ подносит руки к огню, и это так странно. Вот уж не думала, что он способен чувствовать холод.
Когда Пророки присвоили себе могущество джиннов, им пришлось заплатить за это, продолжает он. Они превратились в живых мертвецов. Они лишились сна, отдыха, и умереть Пророки тоже не могли. Но они могли видеть будущеепричем с большей определенностью, чем под силу любому из джиннов. И в этих видениях был только один путь к свободе.
Свободе для них! восклицает Лайя. А как же все мы? Он назвал меня и тебя угольками в пепле, Ловец Душ. Он сказал, что Сорокопут
Факел в ночи. Если только решусь запылать. О небо, какой же я была наивной. Все ложь. Они манипулировали нами для каких-то своих целей.
Возможно, откликается Ловец Душ. Но, как бы то ни было, Пророк оставил для вас послание. Для вас обеих.
Темные брови Лайи лезут вверх.
И когда ты собирался нам об этом сказать?
Я говорю сейчас. Невозмутимость Ловца Душ выводит Лайю из себя, и у нее раздуваются ноздри. Прежде чем умереть, Каин тоже произнес пророчество, продолжает Ловец Душ. «Это не один человек. С самого начала их было трое. Кровавый Сорокопутпервая. Лайя из Серрывторая. А Ловец Душпоследний. Мать присматривает за всеми тремя. Если один потерпит неудачу, потерпят неудачу все. Если один умрет, умрут все. Возвращайтесь к началу и там найдите истину. Сражайтесь до конца, иначе все будет потеряно».
Он бубнит, точно писарь, читающий скучный документ, а не передает последние слова того, кто породил все это: неслыханные бедствия и смерть.
Это все, говорит Ловец Душ после паузы. Потом он умер.
Первая последний? Лайя качает головой. Какая-то бессмыслица.
Пророки известны своими туманными высказываниями, замечает Ловец Душ. До того, как Он пожимает плечами. Я никогда их толком не понимал.
Будь они прокляты, яростно шипит Лайя. Джинны убивают ни в чем не повинных людей. Флот Князя Тьмы под флагом Керис идет на Садх. Если не остановить Меченосцев, земли Кочевников тоже будут захвачены. Нет времени расшифровывать эти загадки. С другой стороны размышляет она. Кое в чем Каин все-таки оказался прав. Я буду сражаться до конца. Я не сдамся, пока не увижу Князя Тьмы мертвым.
Проблемы мира людей меня не касаются, равнодушно изрекает Ловец Душ. Безразличие в его голосе действует на меня как холодный душ. Пророк попросил меня передать послание, я передал. Он умирал, и я не мог отказать ему в последней просьбе.
Он поднимается с пола и идет к своей кровати, небрежным жестом сбрасывая с себя рубаху. Я молча смотрю ему вслед: золотистая кожа, рельефные мышцы, широкие плечи, испещренные многочисленными шрамамиу меня самой на спине почти такие же.
Если бы он по-прежнему был Элиасом, я бы запустила ему в голову подушку: пусть так бессовестно не хвастается своим телом. Но сейчас я испытываю лишь печаль.
Лайя рассеянно развязывает свой спальник, быстро вытирает глаза. Что я могу ей сказать? Это настоящая пыткалюбить без надежды на взаимность. Таких невозможно утешить, исцелить, заставить забыть.
Я тоже устраиваюсь рядом и ложусь к Лайе спиной, давая ей возможность выплакаться.
Огонь постепенно угасает, и я пытаюсь уснуть, но, закрыв глаза, снова слышу пронзительные вопли джиннов: «Ты жаждешь убить его и сама взойти на трон». Если Закариас умрет, то лишь потому, что я не защитила его. Я не смогу жить в мире с собой, если не смогу его уберечь.
Без поддержки Маринна придется тяжело. Цель Керисубить Закариаса и Ливию. Гримарр хозяйничает в Антиуме. Те, кто не успел убежать из города, оказались в аду. Отцы Дельфиниума сомневаются во мне, в своем решении нас поддержать. У меня не хватает и людей, и оружия. Скоро закончится продовольствие. А у Коменданта у нее всего предостаточно. К тому же, на ее стороне войско джиннов.
Мой взгляд падает на Харпера. Кроме Лайи все спят. Никто не увидит, что я его разглядываю, любуюсь его прекрасным лицом и сильным телом. Но я заставляю себя отвернуться.
«Тывсе, что сдержит тьму». Я пытаюсь черпать силу в прощальных словах отца. Эти слова будут служить мне девизом до самой смерти. Я буду повторять их себе каждый день.
Я найду союзников. Я уберегу свою семью от происков врагов. Я куплю оружие, возьму в долг или просто украду. Я найму еще солдат.
Мой племянник взойдет на трон Империи Меченосцев. И я увижу это.
13: Лайя
Огонь в очаге угасает, Кровавый Сорокопут постепенно погружается в сон, но я не могу сомкнуть глаз, ворочаясь с боку на бок. Не в силах избавиться от назойливых мыслей, я выскальзываю наружу, чтобы не разбудить остальных своей беспокойной возней.
Ночью подморозило. Черное небо сияет серебристой россыпью огней. Над кромкой леса проносится и мгновенно гаснет «хвостатая звезда» комета, и я вспоминаю другую ночь. Мы стояли с Элиасом у другого домика И он наконец меня поцеловал. Это было год назад.
Нам было так весело вместе тогда, и еще много ночей потом. Из-за Маута, когда мы целовались, у Элиаса каждый раз страшно болела голова. Но иногда нам все же выпадало несколько часов покоя.
Как-то раз, пока Дарин приходил в себя после пребывания в Кауфе, мы с Элиасом отправились пешком к водопадуего шум разносился на несколько миль вокруг. Предполагалось, что Элиас будет учить меня плавать, но вместо этого мы узнали много нового друг о друге.
Маут требовал от Элиаса хранить целомудрие, и мы частенько перебрасывались шутками по этому поводу. Сегодняшний день не стал исключением, а потом мы до отвала наелись груш и сыра и пускали камешки по воде. Мы долго говорили о городах и землях, которые хотели бы увидеть. Мы уснули прямо на солнце, сплетя пальцы рук.
Та Лайя из прошлого хочет окунуться в эти воспоминания. Но Лайя сегодняшняя хочет забыть.
Каждая минута, проведенная в хижине Ловца Душ, настоящая пытка. Когда мой взгляд падает на существо с мертвыми глазами, вселившееся в тело моего бывшего возлюбленного, мне хочется спалить эту хижину дотла. Взять его за широкие плечи и хорошенько тряхнуть. Поцеловать его. Стукнуть его. Я хочу заставить его испытать злобу или грусть. Заставить его почувствовать хотя бы что-то.
Но все это бесполезно. Элиаса Витуриуса больше нет. Остался только Ловец Душ. А Ловец Душ мне безразличен.
Лайя?
На цыпочках из дома выходит Тас. Он дрожит от холода в тонкой рубахе, и я набрасываю на него свой плащ. Мы смотрим на темно-синие верхушки деревьев Сумеречного Леса, на туман, клубящийся вокруг стволов.
Где-то за границами Земель Ожидания Князь Тьмы со своими джиннами сеет ужас и мрак. Керис готовится к нападению на Кочевников. На западе Гримарр и его карконы тиранят жителей Антиума.
Столько зла. Столько врагов.
Тас плотнее запахивает плащ.
Новый, говорит он. Он, конечно, теплее. Но мне больше нравился твой старый плащ. Он напоминал мне об Элиасе.
Я не отвечаю, Тас поднимает голову и смотрит мне в глаза.
Ты отказалась от него.
Я отказалась от мысли, что смогу найти решение, говорю я.
Почему? не понимает Тас. Ты не видела, что творили с ним в Кауфе. Что делал с ним Надзиратель. Они пытались его сломать, Лайя, но он не сломался. Он продолжал верить. В то, что спасет Дарина. В меня. В тебя. Элиас боролся. Он все еще где-то здесь, он ищет выход.
Когда-то я надеялась, что так оно и есть. Но оставила эту надежду. «В конце концов, все мынедолгие гости в жизнях друг друга».
Я думал, ты другая, Лайя. Мальчик сбрасывает плащ. Я думал, ты его любишь, и, по-прежнему, надеешься.
Тас, я надеюсь И в ту же секунду понимаю, что я лгу. Я столько времени провела во тьме. Надеждаудел глупцов. Того Элиаса, которого мы знали, больше нет.
Может, и так, пожимает плечами Тас. Но если бы ты оказалась в плену у колдовского леса, Элиас не отвернулся бы от тебя. Если бы ты забыла о том, как сильно любила его, он нашел бы способ заставить тебя вспомнить. Он продолжал бы сражаться, пока не вернул бы тебя.
С этими словами Тас разворачивается и уходит в дом. Мои щеки горят от стыда. Мне хочется крикнуть ему вслед: «Ты еще ребенок. Ты понятия не имеешь, о чем говоришь».
Но я молчу. Потому что он прав.
* * *
Ловец Душ будит меня на рассвете тычком в плечо. Впервые за много месяцев он прикасается ко мне, и его жест так небрежен Мне хочется, чтобы он разбудил меня проклятьями и пинком под ребра, как когда-то это делала Кухарка.
Пора.
Прямо у моей головы шлепается мой заплечный мешок, уже упакованный и застегнутый. Остальные поспешно собираются. Тас с надеждой смотрит в сторону плиты, но там ничего нет.
Ну и хорошо, обойдемся.
Ты в порядке? Дарин подхватывает мою поклажу, пока я натягиваю сапоги. Глупый вопрос, конечно.
У него такой унылый вид, что я выдавливаю улыбку.
Все хорошо, отвечаю я. Я даже рада, что увидела его таким. Я нуждалась в этом напоминании.
Всего за несколько минут мы добираемся до границы Земель Ожидания. За деревьями я вижу цепочку невысоких пологих холмов, из-под слоя снега торчат стебли пожухлой травы. Когда я ступаю на земли Империи, меня словно придавливает железной плитой.
Ловец Душ топчется среди деревьев. Он рассеянно вертит в руках какую-то вещь. Мое сердце начинает колотиться, когда я замечаю, что это. Мой браслет. Когда-то Элиас вырезал его для меня, а потом я вернула его подарок.
«Он все еще где-то здесь, он ищет выход».
Джинны почувствуют, что вы покинули Лес, говорит Ловец Душ, не переставая теребить браслет. С наступлением темноты они придут за вами. Поторопитесь. У меня нет желания встретить кого-либо из вас на Землях Ожидания.
Он отворачивается, чтобы уйти, но маленькая рука останавливает его.
Элиас, обращается к нему Тас. Ты меня не помнишь, верно?
Ловец Душ смотрит на мальчика сверху вниз, и я вдруг вспоминаю, как он говорил с Тасом после нашего бегства из Кауфа. Тогда он опустился перед ребенком на колено, чтобы их глаза находились на одном уровне.
Мое имяЛовец Душ, дитя.
Я подхожу к Тасу, чтобы увести, но он крепко держится за рукав Ловца Душ.
Я Тас, восклицает он. Это ты дал мне имя. На садейском это означает
«Быстрый», перебивает его Ловец Душ. Я помню.
И внезапно он исчезает, а на опушке леса повисает тяжелое молчание.
Кровавый Сорокопут отворачивается и смотрит на запад.
В десяти милях отсюда один из наших гарнизонов, говорит она. Там мы найдем лошадей, пополним запасы и отправимся дальше в Дельфиниум.
Все следуют за ней, даже Тас, но я задерживаюсь. Ноги у меня как свинцовые, каждый шаг дается с трудом. «Что со мной такое, во имя неба?» Краем глаза я замечаю уже знакомое золотое сияние и с облегчением вздыхаю.
А я все думала, где же ты? бормочу я. Твоя работа? Я киваю на ноги, которые отказываются мне повиноваться. Нельзя ли это прекратить? Мне нужно догонять остальных.
Твое нежелание идти по дороге, не предназначенной для тебя, не имеет ко мне никакого отношения, говорит Рехмат. Твое сердце знает то, что ему положено знать.
Допустим, но я этого не знаю, так что, пожалуйста, просвети меня.
Рехмат отвечает не сразу, но когда существо заговаривает снова, голос звучит сурово. И мне вспоминается лицо Поупа в те минуты, когда Дарин проявлял особенное упрямство.
От тебя и твоей силы зависят судьбы миллионов, Лайя из Серры, вещает Рехмат. Ты бросила вызов Князю Тьмы. Ты разбудила меня. Вместе мы должны его остановить, потому что Князь Тьмы замыслил ввергнуть мир в апокалипсис. Закрывать глаза на очевидные вещи недостойно тебя. Ты не желаешь покидать Элиаса Витуриуса. Прими это.