Как мы разберемся, кто прошел дольше, кого слушать? спросила Мана.
Мой взгляд забегал по стволам и недостижимым высоким ветвям в поисках решения. Дарсис отошел в сторону и вытягивал из рукава очередную аксамитовую «гусеницу». Яркое гладкое волокно переливалось в редком свете.
Я улыбнулся.
Легкоотныне следуем местной моде на кричащие цвета и плохой вкус.
Когда я с Маной обмотали правые руки пестрыми продуктами секреции Дарсиса, бразильянка почти нежно погладила повязку и улыбнулась:
Хорошая идея.
В эту минуту у нее в животе проснулась нехилая львица. Я изо всех сдержал улыбку. Моя бедная бунда не выдержит встречи с еще одной корягой.
На обратном пути мы встретили новых двойников. Эти явно вынырнули из прошлого: на руках вторых меня и Маны еще не краснели повязки.
Санта Мария! вскричала Мана без повязки.
А я думал, что один у мамы такой, сказал Стас без повязки, уставившись на меня как на зеленого человечка или белого морлока.
Сдержался, все же я старший, объяснил, что прямо идти нет смысла, и предложил двойникам сообща разведать лес.
М-м-м-мвозможно, засомневался Стас без повязки. Но с чего вы решили, что бродите дольше нас? Ни у вас, ни у нас часы не работают. Вы легко можете быть нами из прошлого, а не из будущего.
Мы с Майной одновременно вытянули руки с повязками. Мана детально, со слоновьим терпеньем все объяснила, но ее двойник вдруг взбесилась:
Что за идиота, дурацкая идея
Метать громы и молнии наша Мана тоже не стеснялась. Землю по колено залило черным ливнем злости. Губка в моей голове зашевелилась, опасно зачавкала в предвкушении. Я заставил шеренги черных векторов маршировать подальше в лесок. В это время две валькирии учили нас, как изъясняться с бразильскими сапожниками, если вдруг занесет в Сальвадор.
Аос пейксис нао си енсина а надарЯйцо курицу не учит
Вай пру инферно! Вот и иди сохни в ад! Восе ам ковераде! Мокрая курица!
Не хотите верить повязкам и черт с вами! прервал я лингвистический ликбез и без задней мысли привел замечательный довод про прайд ручных львов Маны. Не оценила та, от кого не ожидалнаша Мана с повязкой. Еще и набросилась на своего сзади, предательница. Моя правая рука заныла в ее чугунном захвате. Терпел мужественно, пощады не просил. Вот еще!
Когда Мана остыла, двойники пропали. Скорее всего, укатились обратно в прошлое.
А мы поплелись дальше, держа взглядом как ориентир больной чарок со сгнившим стволом. Листва по-вечернему шумела над головами, когда снова наткнулись на двойниковцелую группу. Десяток Ман и Дарсисов. Десяток неповторимых меня.
Волосы у нескольких Ман были растрепанными, в лепестках спиреи и в листьях, словно дрались.
Привет, сказал я. Мы с повязками, а вы?
Двойники молчали и как назло либо стояли левым боком, либо закрывали друг друга.
Чего просто стоять? я пошаркал ботинком по опавшей листве. Прочешем лес вместе?
Помолчи, зеленый, сказал мой двойник в середке группы и поднял руку. Ниже запястья вплотную друг к другу рдели пять повязок. Мы сейчас решаем и твою проблему.
Здесь несет стариками, сказала наша Мана с одной повязкой. Вообще, Стас, уже вечер, пора надеть еще по повязке.
Эй! Мана с двумя красными полосами на темном рукаве выступила из толпы бразильянок. Две уже заняты.
Так-то у нас жесткая иерархия, сказала Мана с тремя повязками. Кто дольше в лесу тот главнее. Нельзя ни с того ни с сего обматываться аксамитом.
Танто фаш, а пофиг, сказала наша Мана. Я заслужила, я давно таскаюсьвон живот урчит как прайд ручных львов.
Девочкисказал я.
У меня дольше урчит. И громче! рявкнула Мана с двумя повязками. Разве может быть несколько нас с одинаковым количеством повязок? Если ты обмотаешься второй, что будет со мной? Исчезну? Фиг!
Да почему кто-то исчезнет? сказал я, сам уже не рад своей идее. Это всего лишь повязки
А у тебя почему живот не урчит? одна из бразильянок поодаль, в тени громадного чарока сощурила взгляд на Мане с пятью повязками.
Потому что я второй день брожу среди треклятых деревьев, ответила пятиповязочная Мана. И уже три раза поела.
Вот почему мы все еще здесь, забурчал голос валькирии, скрытой за черными кудрявыми головами. Потому что кто-то пикники устраивал вместо того, чтобы выбираться.
Дарсис, дай две повязки, наша одноповязочная Мана повернулась к ананси. Пока тратила время, болтая с этими, заслужила места повыше в их идиота иерархии.
Треснуло дерево: Мана с тремя повязками сломала ствол ольхового куста. Голыми руками.
Только через мой труп! взревела трехповязочная бразильянка.
Нет, сначала пусть уделает меня, размяла кулаки двухповязочная.
Одноповязочная ухмыльнулась. Ком муйту гошту, с удовольствием, сказала она. Берите номерки и вставайте в очередь.
Драться с собой? успел я сказать. Рехнулась? Все ониты. Только раньше или позже максимум на день. А кто-товсего на пару минут.
Одноповязочная только отмахнулась. Толпа Ман забурлила. Вереница валькирий потекла на открытую поляну перед стеной полуодревесневшей спиреи. Кипящее облако мелких, колючих черных градинсердце гнев-ливняокутывало сверкавшие амазонские глаза и лохматые кудри.
Я растерялся и повернулся к Дарсису. Великий командир, ваши идеи?
Но Дарсисов также интересовали только сами Дарсисы. Пришельцы недвижно застыли по двое, вонзив острый взгляд в светло-медовые глаза пары.
Че это они? прошептал я.
Только двойников увидели, сразу встали столбняком, сказал пятиповязочный я. Словно поединки самураев: кто первый дернется, тому кранты.
Бр-р-р Ладно, Маны и Дарсисы, повернулся я к толпе своих двойников. Но мы-то все с котелками. Нужно решать общую проблему.
Никто из моих клонов на меня даже не посмотрел. Из-за того, что повязка одна? Краем глаза заметил, что двойников все прибавляется из лесу, и покрался к дальнему Дарсисууже неважно, своему или чужому, лишь бы на отшибе ото всех.
Повязки дай, а? спокойным тоном, в сторону, будто и не ананси, сказал я. Дарсис не шелохнулся, как и его пара по гляделкам. Что за больное самолюбование? Я рискнул и развязал на локте ананси повязку. Будто с холодного манекена снимал. Затем еще одну, затем еще и еще. Засунул десяток красных тряпок в карманы, одну натянул на руку впритык к надетой, и насвистывая вернулся к толпе себя.
Двойники собирались в небольшие группы и переговаривались. Я также прибился к одной. Слышал, как в другой группе рядом двойник кричал:
Ах вы мерзавцы, скоты! надрывался бедняга. Надуть самого себя, какая подлость!
Временами я отбегал за лохматый кустарник, чтобы завести новый знак различия из аксамита и подрасти в местной иерархической лестнице.
А потом увидел, что за тот же кустарник временами отбегают все из моей группы. И на рукаве каждого после прогулки пестрит новая повязка.
Я заорал:
Ах вы мерзавцы, скоты! Надуть самого себя, какая подлость!
Все немного пристыдились, даже я сам, решили наконец забить на повязки, и искать как освободиться из древесного плена. Всей группой из шестерых меня побрели проведать стойбище Ман.
У зарослей спиреи вытоптали настоящую первобытную арену. Черные кудрявые головы зрителей заслоняли двух дерущихся Ман. Посреди ринга на ветвях кустарника избивались ветром снятые куртки и красные лентынаграда поединка. Хлопали кулаки об выставленные блоки. Бойцы-Маны словно вытанцовывали быстрые отточенные па. Сверкали белые майки и белесые шрамы на бронзе рук.
Мимо нас промчался мой двойник из чужой группы, прижимая к груди гравипушку и черный шерстяной или волосяной клок. Следом вылетела одна из бойцов-Ман. Ладонь сжимала кудри над ухом. Блеск молний в глазах обещал убийственную бурю бегуну. А с этими что?
Я подошел к группе зрительниц.
Одолжите гравипушки, сказал я. На пять минут.
Тут нет времени, хмыкнула ближайшая бразильянка. Зачем тебе?
Хочу достать шишки чарок, соврал я. Слышал, вкуснота.
Пообещав поделиться добычей, получил пять гравипушек. Из леса вышла одноповязочная тройка из Маны, Дарсиса и меня.
Привет, прицепился одноповязочный олух с моим лицом. Мы с повязками, а вы?
Я промолчал: вдруг сам отстанет. Но нет:
Чего просто стоять? Прочешем лес вместе?
Помолчи, зеленый, поставил я на место приставучего «духа». Мы сейчас решаем и твою проблему.
Новоприбывшая и многоповязочные Маны заругались. Под шум свары моя «группа меня» утекла в тихое место.
Дистанция для марш-броскапятьдесят метров, командовал один из двойников. Лимит гравипушкидесять. У нас пять стволов. Сообразили? Ну, полетели.
Мы встали в ряд, повернулись вправо. Каждый, кроме последнего, навел гравипушку на впередистоящего. Одновременно щелкнули пружины пяти спусковых крючков. Я вместе с тремя двойниками впереди взмыл к зеленому пологу. Навел ствол на все еще далекие ветви. Следуя за квадратным дулом, двойники передо мной понеслись дальше вверх. Двое тоже дернули над головой руки с гравипушками. И последний пронзил плечами и головой ширму из листвы. Скрылся в зеленом шелестящем шаре. Только ноги торчали, как у засунутой в печку ведьмы из сказки Гензель и Гретель.
Когда последний крикнул, все мы медленно опустили гравипушки. В подошвы моих ботинок уперся твердый дерн.
Ну? вся группа бросилась к последнему. Тот вдруг сорвался с места в центр арены. Бойцы-Маны все еще выделывали смертоносный танец. Мой двойник дернул клок волос у ближайшей Маны и понесся спасать свою бунду от ошалелой валькирии.
Мы одновременно пожали плечами. Пока нашли другого двойника взамен спятившего, ветвяной свод почти потемнел. День сменялся ночью, но по неведомому графику. Мы повторили операцию.
Следующий последний двойник тоже сбрендил. И позаследующий. И позапозапозаследкющий
Наконец последним вспарил я. Тяжелые ветви ударили по лицу и рукам. Красные лучи заката обожгли глаза. Верхушки чарок в серебряных нитях паутины закачались под ногами как огромные холмы.
Я огляделся. Бесконечные небоскребы-деревья бежали от самого высокого древа во все концы света. Кроме направо.
Направо, закрепил я, и крикнул вниз: Спускайте.
На земле пришла мысль: нельзя такой оравой Дарсисов, Ман и меня выходить из Вихревого леса. Целой ордой клонов привалим к унголам? А затем вернемся к Лене? Сестренка, угости-ка братца двумя сотнями чашек чая!
Не говоря ни слова двойникам, я бросился на арену. Маны снова устроили поединок за ленты. Застать сзади врасплох одну из них вышло легко. Вырвать торчащую мокрую кудряшку тоже. А вот убежать не совсем.
Преследуемый объятой черным злобным пламенем валькирией, я сделал крюк к Дарсисам-истуканам. Недолго думая, пнул по бунде первого попавшегося ананси. И погнал усталые побитые ноги дальше направо от памятного чарока. А сзади опасно близко били по ушам крики на португальском и языке ананси.
Колени все медленней сгибались и разгибались. Мочевой пузырь кололо сотней игл. Глаза покрыла пленка режущего солью пота. Я рвался из последних резервов истасканного организма. Не соображая, туда ли бегу. Только бы спастись от безжалостной погони. Только бы выжить.
Низкие сучья хлестали по лицу. Зеленый полог над головой исчез. Выглянувшее солнце ударило в глаза.
Стас, Стас! Остановись!
Только не останавливаться.
Умник, тормози!
Только бы не попасть под выстрел смертельной бозпушки. Скрыться от бронебойного смуглого кулака.
Ногу зацепил торчавший корень. Земля хлопнула по лицу, рот забился травой и листьями. Беспощадные глаза Маны оказались рядом. Взглянув в темно-карие зрачки, я увидел свой конец.
Бронзовый кулак навис. Внезапно расслабился и раскрылся.
Ты нас вывел.
Жесткая ладонь погладила меня по лбу.
Наш супергерой.
Нахлынула тьма, и позволила отдохнуть от нашей бешеной сказки.
Глава 17
Мы встретили его после привала и сна. Едва взглянув на него, я все понял. Эта скривленная над ослепительно-белыми зубами верхняя губа. Будто сейчас на тебя смачно плюнет. Эта гордая осанка, как у лермонтовской грузинки с кувшином над головой. Эти тонкие черные брови. Этот подбородок, острый, как лезвие сюрикена. Эта прямая черная челка над бледно-голубым лбом. Эти бесящие медово-желтые глазасейчас под ними вспухли от усталости темно-синие мешки.
Нет, не сейчасдва с половиной или три года назад.
Мы не выбрались из Вихревого леса. Из вороха петель времени.
Я понял это, когда из-за высокого бурелома навстречу вылетел новый двойник Дарсиса. Худой, узкоплечий, почти на полторы головы ниже нашего «великого командира», парень сразу выставил вперед треугольное дуло бозпушки. Точно нам во лбы.
Ни с места
Миленький какой! бесстрашная Мана кинулась лицом прямиком на дуло, на голубой палец на спуске и схватила недоросля-Дарсиса. Он попытался вырваться. Мана перехватила голубые запястья. Поцеловала в черную макушку. Какой раньше ты был хорошенький, Дарсис! Я и забыла!
Бразильянка прижала младшего Дарсиса к груди, словно мать ребенка. Он рычал, дергался, сверкал глазищами. Но худой длинный палец соскользнул со спускового крючка на скобу и назад больше не поднимался.
Лицо нашего «великого командира» потемнело. Дарсис молчал. Меня осенило. Если в детстве он действительно встретил нас троих, то знал о нашем походе все дватри года.
«Ты не знаешь местность, умник Нам суждено идти прямо»
Суждено? Еще в роще тяждеревьев Дарсис проболтался, но я списал напыщенную фразу на его говеный надменный характер.
Недоросль-ананси подогнул колени и выскользнул ужом из плотных тисков бразильянки. Отпрыгнув подальше от Маны, школота выдохнул:
За мной гонятся.
«Великий командир» даже не посмотрел на младшего себя.
Нас не касается. Идем дальше.
Ты не понял, сказал недоросль. Я предупредил. Через четверть часа Мишаба будет здесь.
Мишаба? спросил я. Это не тот отряд «теней прошлого», который мы видели, когда только вошли в лес?
Какой отряд, умник? Дарсис-младший повернулся ко мне.
Никакой, буркнул Дарсис-старший. Убирайся.
Четверть часа, повторил двойник и бросился в заросли.
Едва высокие стебли скрыли худую спину, наш Дарсис рыкнул:
Чего стоите? Не слышали: погоня!
Мы бросились меж кустов. Понеслись по пологим слонам и низинам, Мана впереди сшибала гравиволнами сплошную стену листвы. Я бежал последним, пару раз оборачивался, видел далекий блеск красного аксамита.
Дарсис-то с нами, просипел я.
Не время острить, умник, сказал ананси передо мной.
Не тыкоторый «миленький и хорошенький».
Дарсис оглянулся назад. Скрипнул идеально-ровными зубами.
Он хочет навести погоню на наш след. А сам сбежать.
Откуда ты знаешь? спросил я и вдруг допер. Ну и козел же тыбыл.
Вскоре позади в листве засверкало белое.
Аксамит унголов? выдохнул я. Дарсис ответил невнятно. Я заставил его повторить.
Или их топоры.
Защелкали стволы справаотколотые щепы полетели нам в лица. Мана ругнулась.
Или их ружья.
Я помолчал.
Слушай, Дарсис, ты случайно, не помнишь: суждено нам выжить?
Ананси только взглядом обжег.
Низину впереди стелила утренняя дымка. Мы нырнули в тонкий туман, надеясь скрыться в полупрозрачном облаке. А трещавшая от пуль листва над головой будто говорила: не-а, все равно достану.
Бурый бурелом из раскромсанных стволов закрыл нас от салок со смертью. На время. Сбросив со спин рюкзаки, мы упали в траву, спрятали головы за покрытой мхом древесиной.
Сразу за буреломом полукольцом тянулся глубокий овраг. Дарсис пополз вниз.
Сидите здесь, приказал ананси. Выскочу на них с другой стороны и поведу мимо бурелома. Понятно?
Нет, сказала Мана. А мы?
А вы бейте по их спинам гравиволнами. сказал Дарсис. Точно по черепам. Понятно?
Меня передернуло, а Мана оскалилась как голодная пантера.
Веди их.
Я и не заметил, когда Дарсис исчез: будто ананси съели широколистные гиганты-папоротники на дне оврага. Я и Мана сели и вслушивались в шум леса. Пули застрекотали где-то далеко. Очень далеко.
Провел! зашипела Мана. Он нас провел! Решил сам!
Бразильянка вскочила.
А вдруг нет? я до рези в глазах вглядывался в хвойные лапы вдалеке в дымке: дрогни же хоть одна! Если бросимся за ним, то план точно к чертям. Жизни наши к чертям! И Дарсиса тоже
Держи, Мана бросила мне гравипушку и в один прыжок сиганула через весь бурелом.