Надо было высадить дверь во что бы то ни стало. Раз за разом бились самые крепкие белые и черные о дверь, пытаясь выбить ее вместе с косяком. Косяк начал еле заметно поддаваться, обрадованные, мы решили отдохнуть, прежде чем продолжить. В этот момент снаружи послышался шум, слышно было, как проворачивается ключ в замке, звякнул металлический засов, откинутый с дужки замка и дверь открылась. В проеме стоял Аруба с винтовкой наперевес.
Он посмотрел на нас и дал команду на своем языке. Черные фигуры проскользнули в дверь, двинувшиеся белые были остановлены выстрелом вверх.
Я вышел из массы людей сзади и оказался перед маконде в трех метрах, ствол смотрел мне в живот.
Ты нашел алмаз IsoleSilo, теперь на улице лежат трупы девяти людей и их смертьтвоих рук дело. Ты предпочел купить свободу, а не завоевать, и все равно решил остаться среди рабов. Я спас тебе жизнь, думая, что ты боец, но я ошибся. Ты обыкновенный торгаш, как и все белые. Я закрою за вами дверь, через час вы сможете выбить ее и убраться отсюда или ждать, пока вас снова сделают рабами. Я все сказал, прощай.
С этими словами он отступил, не сводя с меня глаз и не опуская винтовки, один из его собратьев взялся за дверь, начиная ее прикрывать.
Аруба, позвал я Маконде, ты спас мне жизнь, но сейчас ты ее отнял, если мы встретимсяя убью тебя!
Негр усмехнулся, давая знак закрыть нас.
Дверь закрылась, проскрежетал ключ в замке, голоса Аруба и его товарищей стихли. Мы с удвоенной энергией стали вышибать дверь и примерно после полчаса адских усилий дверь рухнула вместе с косяком, выдирая и выворачивая кирпичи из кладки стены. Мы выбежали наружу, не дожидаясь пока рассеется пыль. На улице была следы настоящей бойни.
Палатка владельца шахты была прострелена в нескольких местах, бурые пятна и небольшие лужицы высохшей крови были повсеместно. Сам толстяк лежал половиной тела снаружи, ноги оставались в палатке, еще семь трупов мы насчитали, но выстрелов ночью точно было девять.
«Наверное, в одного стреляли дважды», решил я, прочитывая варианты действий. Исчез грузовик, на котором были основные запасы съестного и воды, машин не было ни одной. Я попросил обыскать палатки и всю территорию в поисках воды и еды. С учетом того, что мы сами сэкономили за два дня, у нас набралось тридцать литровых бутылок воды, несколько гроздей бананов, две буханки несвежего хлеба и остатков вчерашнего ужина на дне котла военно-полевой кухни. Кроме этого, нашлась соль. Запасы были ничтожны, но Нат объяснил, что за Драконовыми горами раньше жили, возможно, и сейчас живут белые и цветные фермеры, которые будут рады нам помочь, главное, дойти до них.
Племянник Ната Пит обыскал раненых и начал снимать кандалы, найдя ключ в кармане охранника. Обыск трупов нам дал пачку сигарет, перочинный ножик, кулек марихуаны, которую я сразу развеял по ветру. Остатки вчерашнего ужина мы поглощали в темпе, не подогревая. Часть охранников, перебивших своих товарищей и владельца рудника уехала, но, возможно, вспомнят и вернутся за нами. Времени у нас немного, после быстрого холодного завтрака стали держать совет. Из двадцати четырех освободившихся, шестнадцать решили остаться в ЮАР и пойти в Кейптаун, где позиции белых были наиболее сильны. Восемь человек вместе со мной и Айманом, среди которых был Нат с племянниками и Руд, решили попытать счастья за пределами этой страны. Квестор Роот, несмотря на все уговоры Ната, решил остаться в ЮАР и продолжить борьбу за права белых. Двое оставшихся белых я не знал, скорее всего, это были отец с сыном, как и оказалось в дальнейшем.
Со слов одного из белых им предстояло пройти на север около восьмидесяти километров, где они попадали в зону преимущественного проживания цветных, среди которых большинство сочувствовали белым и старались помочь. В то время как нам предстояло пройти, по разным оценкам, от пятисот до семисот километров, преодолевая горные хребты и безводные территории, практически полностью заселенные племенами зулусов, ведущих традиционный образ жизни.
Освободившись от цепей Айман воспрял духом, теперь это был человек, готовый немедленно пуститься в путь. Он в третий раз пробежался по трупам, заглядывал во все углы, но ничего стоящего не нашел. Аруба с товарищами забрали то, что еще оставалось после охранников, даже оружие.
Одежду восьми трупов было решено отдать тем, кто уходит за границу: это были полноценные шорты до колен с двумя карманами по бокам, как у брюк, и двумя накладными карманами сзади. Наши же прежние шорты, скорее, были плавками без карманов. Кроме этого, охранники были одеты в светлые хлопковые рубашки с короткими рукавами и с двумя карманами для мелочёвки на груди. Рубашки были в крови, но их можно будет отстирать в водоеме по пути, что касается дыр, то в Африке так одевается половина населения.
Группа из шестнадцати человек потянулась на север, мы проводили их взглядами и двинулись в сторону юго-запада к Драконовым горам. Пройдя метров семьдесят, мы наткнулись на труп девятого убитого, который лежал на животе, накрыв своим телом винтовку. Кевин бросился к нему, вытаскивая оружие, проверяя магазин.
Всего четыре патрона, парень был разочарован, судя по ловким движениям, оружие ему было знакомо.
У этого охранника еще обнаружилась пачка местных сигарет и зажигалка, наполненная газом наполовину. Вспомнив, что у повара мы видели большой тесак, посла Пита и Руда поискать. Труп найденной девятой жертвы тоже раздели, запасная одежда пригодится. Пит и Руд вернулись через пять минут, в руках у Пита был большой тесак с лезвием под тридцать сантиметров, а Руд тащил банку кофе и железную кружку вместимостью около литра. Кофе я обрадовался не меньше найденной винтовки.
Двое белых, оказавшихся отцом и сыном, настаивали на Намибии, упирая на то, что Намибия была колонией ЮАР и две станы связывают вполне дружеские отношения. Нат с племянниками упирал на необходимость двигаться в Ботсвану, у которой были напряженные отношения с ЮАР, но которая благосклонно относилась к миграции белого населения из ЮАР. Я и Айман не принимали участия в споре, не имея представления о этих странах, Руду было наплевать на все, этот парень потерял интерес к жизни после изнасилования и убийства жены.
Наша восьмерка разделилась. Отец и сын решили идти в Намибию и, несмотря на все уговоры Ната, взяли три литровые бутылки воды, одну зажигалку и четверть хлеба, попрощались с нами и зашагали в сторону юго-запада. У нас на шестерых осталось десять литров воды, почти полная буханка хлеба, гроздь бананов, зажигалка, кружка и банка кофе, не считая винтовки с четырьмя патронами, висевшей на плече у Пита.
Вперед, глубоко вздохнув, скомандовал я.
Нам предстояло преодолеть примерно семьсот километров по диким местам. Посмотрев на наши босые ноги, вспомнил про четыре вида смертельно ядовитых змей Африки, и мне стало не по себе. Это не считая всякой нечисти в виде опасных хищников и насекомых.
LsoleSilo, попробовал я на слух имя алмаза, ставшего неожиданной причиной нашей свободы.
Глава 14. Бушменская ходьба
Наша колонна, уменьшившаяся до шести человек, взяла курс на северные отроги Драконовых гор. Основные хребты этих гор располагаются севернее и восточнее, но даже того, что нам предстояло преодолеть, хватало с лихвой. По словам Ната, Драконовые горы так были названы бурами из-за труднопроходимости: протянувшись в длину больше тысячи километров, они не образуют горную цепь. Это конгломерат гряд раскинутых хаотично, в наиболее широких местах достигающих в глубину до семисот километров.
На наше счастье, нам предстояло преодолеть западные отроги, самые невысокие и самые узкие в ширину. Не успели мы тронуться и пройти несколько сотен метров, как я понял, что путешествие может закончиться не начавшись. В босые ноги больно впивались неровности почвы. Когда дошли до края травы, стало еще хуже. Сухие острые травинки, выгоревшие под солнцем, доставляли неприятности, а я умудрился получить колючку в подошву.
Нат огляделся и заметил небольшой карьерчик, в стороне от основного. Попросив нас подождать, он пошел в разведку, и вскоре мы услышали его голос, зовущий нас. На самом дне карьерчика была вода в углублении, этот карьер начали разрабатывать, но, наткнувшись на глиняный пласт, забросили. Алмазы не бывают там, где глина, это аксиома. Африканер набрал в руки глины и стал размачивать ее в воде, затем мять, словно гончар, готовящийся к производству изделий. Получив мягкую пластичную однородную массу, Нат стал втирать в подошвы ног.
Это, конечно, не обувь, но на первое время будет защищать пока защитный слой не сотрется, пояснил африканер свои действия.
Мы все дружно последовали его примеру. Получив вязкую однородную массу, я втирал ее в подошвы ног в несколько этапов, стараясь добиться толстого слоя. Но Нат предупредил, что только тонкий слой будет держаться, чем толще слой, тем он быстрее раскалывается на куски после высыхания. Через полчаса у нас получилось что-то вроде импровизированных носков из глины.
Теперь трава не беспокоила ноги, но, если попадался камешек, было все равно больно. Стараясь ступать след в след, мы шли в боевом порядке. Впереди с винтовкой шел Пит, следом Айман, потом я. Руд и Нат в середине, а замыкал шествие Кевин с тесаком в руках. Через час ходьбы я понял, почему Нат говорил о двух неделях. Прямо на дороге попадались чащи колючих кустарников, похожих на наши акации, иногда дорогу преграждали небольшие лужи с глинистыми берегами, служившие зверям водопоем. Мы обходили их слева или справа, стараясь не сбиться с курса.
Через три часа заболели ноги, а теперь приходилось идти в небольшой, почти незаметный подъем. Мы сделали привал, когда солнце достигло зенита. Идти в такую жару было невозможно, пот лил ручьем и нам грозило обезвоживание, запасы воды надо было беречь. Пока нам не встретился ни один источник воды, пригодный для питья. Те лужи, что мы обходили, были грязно-серого цвета, и несло от них, как от мусорной свалки. Практически у каждой лежали скелеты животных, попавших на закуску хищникам. Самих животных мы пока не видели.
На мой вопрос Нат ответил, что это не лучшие места. Половина растущей травы непригодна для поедания, и звери сюда, скорее, просто на водопой приходят. Расположившись в тени большого дерева, напоминавшего акацию с ее рассеянной тенью, мы пережидали жару. Нат строго запретил пить воду сразу после привала, сказав, что жажду так не утолить. Вначале надо было немного охладить тела в тени, тогда воды потребуется меньше.
В вопросах выживания в дикой среде он имел наибольший опыт, никто не стал возражать, даже когда он объявил, что ужинать будем только ночью, обед на сегодня был отменен. Понимая, что наших скудных запасов не хватит, все согласились. Это были люди, привыкшие терпеть и обходиться малым. Все, кроме меня. Голод меня донимал уже пару часов, но я терпел, понимая, что если поддамся, то скоро ничего не останется вообще.
С нашего места отдыха хорошо проглядывался покинутый нами рудник, расстояние было еще слишком малым, чтобы чувствовать себя в безопасности. Будь у нас машина, мы могли бы проехать до начала скал тридцать пять-сорок километров. Словно издеваясь над нами, показалось облачко пыли со стороны дороги на Блумфонтейн. Минут через пять машина заехала на место кровавой бойни. Модель разглядеть было невозможно.
Сколько мы прошли? спросил я африканера, который, сложив ладошки наподобие бинокля, пытался разглядеть машину.
Максимум километров восемнадцать, Нат продолжал смотреть не отрываясь.
Блин, я думал, что мы за пять часов прошли примерно двадцать пять, а мы за полдня прошли совсем мало. Словно прочитав мои мысли, Нат продолжил:
Сегодня сможем пройти примерно тридцать пять, завтра и послезавтра еще меньше. Потом, если будет воды и еда, скорость увеличится, потому что пойдем на спуск и организм начнет привыкать к нагрузкам.
Машина размером коробок спичек стояла неподвижно. Мне казалось, что разумнее начать движение, увеличивая между нами дистанцию в случае возможной погони.
Они сейчас осматривают окрестности в бинокль, если мы шевельнёмся, нас заметят. Неподвижных в рубашках под цвет окружающей выгоревшей на солнце травы, нас нелегко увидеть. Пока сидим, отдыхаем, можно немного поспать. Кевин, смотри за машиной, увидишь, что тронулись, скажи мне, с этими словами Нат растянулся на траве, прикрыв руками глаза от солнечных лучей.
Спать мне не хотелось, но я все равно решил последовать его примеру, вытянув ноги, которые гудели от непривычной ходьбы. Так мы пролежали около двух часов, пока Кевин не окликнул дядю:
Машина тронулась, они, кажется, уезжают обратно.
Никому не вставать и не шевелиться! Это может быть уловка, чтобы мы обнаружили себя, команда африканера остановила мое начатое движение.
Тем временем машина, по словам Кевина, продолжавшего наблюдения, скрылась за холмами, но пылевого облачка в сторону Блумфонтейна не было видно. Нат оказался прав, я восхитился умом и прагматизмом африканера, который в ответ на мое удивление неторопливо пояснил:
Они не нашли следов обуви, но знают, что мы ушли. Босиком мы не могли уйти далеко, зулусы быстро поняли, что мы их видим и просто затаились. Сейчас они подождут немного, потом вернутся и останутся на ночь. Утром пойдут по следам, и передвигаясь на машине, лишь изредка останавливаясь, чтобы найти след, довольно быстро нагонят нас в предгорьях. Зачем им идти в погоню вечером, когда мы просто сможем спрятаться? Завтра все будет зависеть от того, успеем мы добраться до предгорий или нет.
Наши преследователи, видимо, поняли, что мы не собираемся выдавать свое местоположение и машина, как и предсказывал опытный Нат, вскоре вернулась во двор. Спустя полчаса африканер скомандовал подъем:
Сейчас они, скорее всего, сядут есть и забьют свои мозги марихуаной, считая, что до темноты мы не посмеем тронуться с места. Мы находимся на небольшой возвышенности и, если пойдем дальше, все равно себя обнаружим до темноты, упростив зулусам задачу. Вместо этого мы возьмем на запад, доберемся до вот того малого распадка в трехстах метрах ниже и пойдем по нему на запад. Через пару километров, когда между нами окажется чаща кустарников, африканер показал на темную полосу далеко от нас, мы свернем восточнее и продолжим путь. Ужинать будем на ходу, остановимся, лишь когда выбьемся из сил. Если мы сможем идти всю ночь, как бы это трудно ни было, к утру окажемся в предгорьях, лишая наших преследователей преимущества.
Нат, сколько мы пройдем, если идти до утра? мой вопрос заставил улыбнуться африканера.
Примерно тридцать пять-сорок километров, если все выдержат темп, ночью идти и легче, и тяжелее. Легче, потому что нет жары, тяжелее из-за плохой видимости. К тому распадку спускаться будем по одному, интервал сотня метров, одиночное передвижение менее заметно. Первым идет Пит, остальные в порядке нашего сегодняшнего передвижения.
Получив команду, Пит скользнул вперед. Он бежал легкой трусцой, держа спину горизонтально земле и опустив к ней руки. Когда он достиг распадка, я почти мог поклясться, что его можно принять за лань, если сильно не всматриваться.
Бежим в таком же положении, как Пит. Поверхностный взгляд на таком расстоянии даже в бинокль не распознает человека, Нат дал мне отмашку, вперед Алекс.
Я бежал, чувствуя себя идиотом и пытаясь сохранить равновесие, что оказалось нелегко в таком согбенном положении. Когда пробежал эти триста метров трусцой, было ощущение, что пробежал несколько километров. Когда до распадка добрался замыкающий Кевин, Нат скомандовал:
Пользуясь тем, что нас теперь не видно, будем бежать трусцой, переходя на шаг, называемый бушменской ходьбой. При ходьбе наклоняете тело немного вперед, упор на ночки, пятки практически не участвуют. Ваше тело толкает вас вперед, чтобы не упасть, переставляете носки, это экономит силы и добавляет скорости.
Первые полчаса никак не мог понять ритма такой ходьбы, постоянно сбиваясь с шага, потом дело пошло. С удивлением обнаружил, что не приходится выкидывать вперед уставшие ноги, прилагая усилия, тело само влекло, и надо было только успевать переставлять ноги.
Пройдя по распадке пару километров, мы приблизились к чаще кустарников, после которой снова свернули восточнее.
Сам Нат и его племянники шли вообще без видимых усилий, Руд и Айман пыхтели, но тоже вроде справлялись. Тяжелее всех было мне, я все равно сбивался с ритма и снова начинал его с небольшой пробежки. Пот лил по всему телу, дважды Нат разрешил остановиться и попить по паре глотков воды. Мы шли и бежали трусцой, дыхание у меня, наверное, было седьмое, но я терпел. Помимо всего, было стыдно оказаться слабее всех.
Когда солнце скрылось и наступили сумерки, африканер перешел на обычный шаг. Теперь приходилось осторожнее идти, все время смотря под ноги. Подъем уже начал ощущаться, скорость еще упала. Часа три спустя после захода солнца африканер смилостивился над нами, объявив получасовой привал и ужин. Хлеб решено было не трогать, все получили по одному банану, который даже не коснулся стенок моего желудка. С трудом удалось погасить его бунт, норовящий перейти в прямое неподчинение, грозящий уничтожением съестных припасов.