Отплываю на лодке, весел у меня нет, но течение и так несет меня в нужном направлении. Я все же подгребаю ладонью, стремясь выгрести на стремнину. Проплаваю еще два спящих селения, расположенных на берегу реки. Как я говорил ранее, речная долина очень густо населена. Никаких Танаисов, конечно, не наблюдается, но небольшие селения рыбаков и прочих поселенцев попадаются здесь довольно часто. Через час начнет светать, но пока я все еще никак не могу попасть в донские плавни, чтобы в них укрыться от любопытных взглядов. А это не просто хреново, а архихреново.
Вот и рассвет озаряет чистое небо на востоке. Уже давно должно было показаться долгожданное устье Дона, но его все нет и нет. Похоже, сейчас Азовское море несколько меньше и маловодней, а река Дон соответственно длиннее, чем была в мое время. А это несколько рушит все мои грандиозные планы. А поскольку народ по берегам реки живет все больше «душевный и дружелюбный» и меня скоро заменят, а так как грести из-за отсутствия весел мне нечем, то я лихорадочно готовлюсь к предстоящей стычке. Рассветы на Дону сколь изумительны, столь же и скоротечны. Пора. Я достал сухой лук и положил рядом. Приготовил стрелы, их у меня осталось всего 9 штук, две ушли в фонд четвероногих друзей человека. Чтобы не терять времени, смазал наконечники двух стрел своим ядом, не даром же я все время таскаю его с собой. Если повезет, то скоро я буду в дельте Дона, берега, чем дальше, тем больше зарастают камышом, предваряя водные лабиринты устья реки.
Не повезло. «Твою мать», невольно вырвалось у меня. На берегу я вижу еще одно селение. Рыбаки уже готовятся выйти в плавание, чтобы поставить сети. Мое появление на реке, вызывает среди прибрежных жителей какое-то нездоровое оживление. Какие-то люди снуют на берег и обратно в поселение, похожее на разворошенный муравейник. Я уже почти поравнялся с деревней, когда увидел, что от берега по мою душу отходит выдолбленный челнок, в котором горделиво восседают четверо мелких громил, потрясающих своими копьями в мою сторону с явными угрозами. Мол, мы сейчас тебе покажем, почем у нас фунт лиха! Приперли меня к стенке. Копейщики это ерунда, более всего меня волнует лучник, сидящий в носовой части вражеской лодки. У моих преследователей весла имеются, так что они стремительно приближаются ко мне, тогда как я вынужден полагаться исключительно на силу течения.
Ладно, выжидать нет смысла, как и экономить стрелы. Они на том свете мне не понадобятся. До упора натягиваю свой лук, ощущаю возле правого уха шероховатую тетиву, выбираю человека во вражеской лодке, располагаю конец стрелы прямо между ним и своим правым глазом, отвожу лук чуть вправо, чтобы компенсировать отклонение, учитываю направление ветра и оправляю в полет первую отравленную стрелу. После всех этих манипуляций она с шумом падает в воду, немного не долетев до неприятельской лодки. Минус одна. Враги пока еще не стреляют в ответ, далеко. Что же, Вам же хуже.
Еще раз натягиваю тугой лук и без раздумий, инстинктивно отправляю в самостоятельный полет вторую стрелу. На этот раз более удачно, та вонзается в деревянный борт челна моих противников. У неприятелей, в отрывистых восклицаниях, слышится нотки недоумения от такого сильного выстрела. Да уж, мои длинные обезьянние руки тут пригодились. Каждый раз до упора натягивая лук, стрелок прикладывает такое усилие, какое требуется, чтобы поднимать на руках взрослого мужчину, и всю эту мощь тетива отдает смертоносной стреле. Враг тоже стреляет, но пущенная конкурирующим лучником стрела вполне ожидаемо падает в воду, несколько не долетев до моего плавсредства, дрейфующего по течению.
Что же, будем продолжать так удачно начатое дело. Макаю в яд еще одну свою стрелу и оправляю ее в убийственный полет. Остается всего шесть. На этот раз мне сопутствует удачастрела вонзается в руку лучника. Его суровое бородатое лицо искажается болезненной гримасой. Враги сидят в лодке довольно тесно, уворачиваться от летящих стрел им фактически невозможно. Яд подействует очень нескоро, ближе к вечеру, или вообще ночью. Но я уже победил, лучнику стрелять в мою сторону больно, другим желающим воспользоваться его луком трудно, мешает впереди сидящий, а маневрировать бортами лодкизначиттерять время. А в это время я смогу без особого труда подстрелить еще кого-нибудь из любителей халявных скальпов. Так что, немного посовещавшись, покричав друг на друга злыми голосами, мои враги отвернули прочь и пошли обратно к своему селению, загребая против течения.
Душа моя ликовала, хотелось сплясать, но не было необходимого места. Победа! А мое путешествие, похоже, скоро заканчивается- впереди насколько охватывает взглядстоит зеленая стена из камыша, разрезаемая многочисленными речными протоками.
Глава 5
Два часа я убил, блуждая в лабиринтах речных проток в поисках подходящего островкасухого и с наличием деревьев и кустарников, но скрытого в дельте реки от посторонних глаз. Таких тут было немало, но в густых камышовых зарослях сразу обнаружить искомое было затруднительно. Кажется, нашел то, что мне нужно. Вокруг шумел густой камыш, сплошной стеной окружавший поляну на берегу залива. Далее виднелись кусты и небольшие деревья. Эта поляна, казалось, самой природой была предназначена для моей стоянки.
Берег был топким и болотистым, под ногами хлюпала болотная жижа. Надо ли говорить, что местные комары меня тут грызли как проклятые. Ничего, грызут меня- значит отпугнут других людей, а я уж как-нибудь перетерплю. Наконец, найдя что-то похожее на мои требования, я высадился на островок, выгрузил вещи, выплыл на лодке и поставил сеть в протоке- теперь о еде можно не беспокоится, впереди у меня рыбные дни. Рыбы сейчас на Дону и в Азовской море- громадное количество, превосходящее всякое воображение. Сейчас даже в безжизненном Черном море бродят такие косяки рыбы, каких в мое время уже не встретить даже на знаменитой Ньюфаундленской банке.
После чего я, с чувством выполненного долга, собрался спать, компенсируя недосып прошедшей ночи. Но всласть выспаться мне не удалось. Проснулся я от начавшейся грозы. Гроза была по-летнему теплой, но мощной. Вода падала потоком с неба, как из ведра. Я сразу промок, так как на островке не было места, где бы можно было укрыться от ливня. Вещички, тоже уже порядком намокшие, мне удалось спрятать под перевернутую и вытащенную на берег лодку. Мне же оставалось только тупо сидеть мокрому и пережидать, когда кончится этот дождь. Да уж Тут я обратил внимание, что я все еще нахожусь в теле варвара. Теперь же и некоторые воспоминания дикаря присутствовали у меня в голове. Все несколько путано, но одно мне теперь понятно, что сознанием парня всё-таки управляю яОлег Николаев, человек из 21 века. Но некоторое количество воспоминаний варвара у меня тоже есть. Что же, придется как-то приспосабливаться к данному обстоятельству, смирившись с неизбежным
Самое главное, что я узнал имя своего аватара. Парня звалиЗарин. Типазолотой, от слова Заря. Якобы, заря золотит, вот и золотой. Кстати, персидское имя Дарийявно из той же оперы. Как вы понимаете язык тут не русский, но какой-то древнийпрародитель многих языков, в том числе русского, а так же славянских, германских, балтийский, иранских и индийских. В общем, зная русский язык, с пятого на десятое можно понять, что тебе говорят. Что же, мне пригодится эта информация. Кроме этого, особо ничего полезного я не вспомнил.
Какую, к примеру, пользу мне даст имя вождя селения, из которого меня изгнали? Ишпакайэто значило Вожак. По-русски «собака», а по-местному «спака», «кай»главарь или царь. Получается собачий главарь. У индусов и персов второе слово превратится в «кшатрий»слово означавшее власть над наделом, территорией. А собаки или волки степей наш тотем, священное племенное животное. Естественно, что и племя наше называлосьстрауматы. Крепкие словом. Тоже все понятно, без всякого переводастроем ходятзначит крепко держаться друг за друга и все время матерятся. И что мне делать с этими знаниями? Лучше бы информация о местных растениях и животных вспомнилась, охотится было бы легче.
К счастью, летом дожди сильные, но не долговременные. Через час из-за туч выглянуло жаркое солнце, и округа начала подсыхать. Белесый парок понимался над влажной землей, и вернулись бесчисленные комары. Они меня и так порядком отделали за время сна, а тут снова принялись за свою кровожадную работу. Я достал свои вещи и переоделся в более или менее сухую трофейную одежды. Свое одеяние и прочие намокшие вещички развесил по кустам, сушится. Костер разжигать пока не было смысла, пусть найденный хворост обсохнет на солнышке, так что обед сейчас откладывается. Пока же я сплаваю на протоку и проверю свои сети.
Намокшие тяжелые сети меня порадовали богатой добычей, даже это могучее тело испытывало проблемы с их подъемом. Килограмм 120 рыбы там точно есть. И что мне с ней делать? Солитьтак соли нет, хранить негде- испортится, а мне столько одному не надо. Да и вообще сеть велика для меня. Так что я отобрал себе только десяток больших жирных донских чебаков, а остальную добычу выкинул обратно в воду. С продовольствием, до самого Черного моря, вопрос решен, да и там голодать не буду. Выпотрошил и почистил себе три экземпляра, а остальные погрузил в воду у берега, просунув рыбе бечеву через жабры. Пусть дожидается своего часа.
После этого разложил на берегу сети для просушки, соображая, как бы без особого ущерба для конструкции, отрезать от них, по меньшей мере треть. Бечева мне нужна, так как гвоздей нет, клей варить не в чем, так что придется все вязать веревками.
Когда топливо просохло, я устроил себе царский пир, зажарив на вертеле трех жирных чебаков, а заодно и вчерашнего зайца, чтобы тот не испортился. Пиршество для желудка. Надо же мне кровопотерю от надоедливых насекомых восполнять. После чего, вплоть до самой вечерней темноты, я облазил свой островок, срезая необходимые мне ветвипойдут на жерди и палки и камыш- просушу и буду делать камышовые маты. Так до вечера и потрудился, после этого поужинал парой рыбок и лег спать, устроив себе мягкую лежанку из камыша и трофейной одежды.
На следующий день я с грустью констатировал, что все еще нахожусь в теле варвара, и принялся за работу. Стрел у меня оставалось всего шесть, но у меня был в запасе каменный наконечник, найденный в Левенцовской крепости. Так что, я захотел сделать себе седьмую. Я срезал веточки необходимого размера и потом упорно скоблил их ножом, пытаясь сбалансировать и стандартизировать с остальными, имеющимися в наличии. Угробил десяток потенциальных стрел, пока не воспользовался мышечной памятью варвара. Все же он был лучник и стрелы делал для себя очень часто. После этого, седьмая стрела, а пару перьев для ее оперенья я нашел на островке, при регулярных обходах своих владений, заняла свое законное место в моем колчане. Я так измучился с этим делом, что наложил для себя запрет на охоту на водоплавающих птиц, которые кишели в протоках. Пищи у меня река и так дает более чем нужно, а при охоте легко стрелу потерять или утопить. А делать их самому мне очень не понравилось, больно уж мороки с этим делом много.
После обеда, я на лодке объехал несколько проток, и посетил соседние острова- я все так же заготовлял необходимые мне длинные жерди. В общем, мне нужно много чего, для предстоящего путешествия по морям. Во-первых, весла. Здесь, в протоках на мелководье, я с успехом применял в качестве отталкивающего шеста трофейное копье и успешно передвигался почти в любом нужном мне направлении. Возможно, и в мелком Азовском море этого приспособления также будет достаточно, но в Черном море без весел мне никак не обойтись. Кроме того, нужно было подумать о мачте, парусе и балансире на челнок. Даже казаки, в своих походах за зипунами, изменяли конструкции своих челнов.
Для остойчивости лодки, чтобы она не перевернуться на волне, казаки укрепляли борта, привязанными пучками высушенного камыша. Я же решил, что к тому же сделаю балансир по типу малайских океанских каноэ, чтобы уж точно не перевернутся. Малайцы были прямыми предками великих полинезийских мореплавателей, которые водили свои проапарусные каноэ с двойным корпусомна огромные расстояния по Тихому океану, используя знания о звездах, пассатах, течениях, волновых режимах и перелетных птицах, передаваемых от поколения к поколению. А камыш можно будет уже приделать как бортам челнока, так и к самому балансиру- получится устойчивая конструкция, почти плот, но более быстрая.
Но трудностей быловыше крыши. Гвоздей нет, плотницких инструментов нет- как все крепить? В наличии имеется только верный томагавк и нож. Мудрил с подпорками, с распорками, с деревянными клиньями. На парус извел всю трофейную одежду, и то, тот был какой-то лоскутный и жалкий. К тому же непрочный, сшитый на живую нитку, которые были в большом дефиците. В общем угробил я на все эти кораблестроительные потуги несколько дней, несколько раз все переделывал, пока не оставил все так как есть. Лучше уже не получится.
Вязанная ремешками и веревками плавучая конструкция поражала своей неустойчивостью, палки ходили с большим люфтом, весла сделанные по дикарской технологии, с помощью деревянных клиньев в проделанные дырки и обмотанные сверху ремнями, готовы были рассыпаться в скором времени, устанавливаемая мачта на треноге также гуляла взад и вперед. От распорок, упертых в борта долбленки, к которым все и вязалось было жутко неудобно, мне некуда было деться, все время о что-нибудь упирался спиной или коленями. Ладно, потерпим. В Меотийском болоте я и шестом поработаю, а там, дальше, затрачу пусть не пять дней, но попутное морское течение работает как часы, и так меня понесет.
Последний раз выловил рыбу, просушил сеть- кормилицу. Провизии с собой много не беру, только на один день, иначе все испортится. Загрузился, отмахнулся последний раз от надоедливых комаров, уже изгрызших мое бедное тело до жуткого состояния и, отталкиваясь от илистого дна шестом, заскользил по речной глади вниз, в Таганрогский залив. Течение и тут тоже работало на меня. Как говорят мудрые китайцы: «Дорога длинной в тысячу ли начинается с первого шага». Путешествие начинается! Поехали! Скоро зеленая стена камыша расступилась, и я вышел на более большую речную протоку, где меня подхватило относительно быстрое течение. Великая река несла свои воды так сонно и лениво, что камыши возле берегов, казалось, даже не шевелились. Впереди уже виднелся морской простор, голубая синь, сливающаяся на горизонте с лазоревым небом. Всех комаров сразу как ветром сдуло!
Теперь о планах на будущее. Как Вы понимаете, одинокий человек в чужих краях- легкая добыча. Тут можно легко стать жертвой или же попасть в тяжелое рабство. Подрежут сухожилия на ногах, выкалят тебе глаза и сбивай масло-сыр для хозяина до самой смерти. Как говорится: «С медведем дружись, а за топор держись». Какие могут быть варианты для путешествующего? Таких немного. Можно выдавать себя за жреца, бродячего менестреля, сумасшедшего или религиозного паломника, что, в прочем, по большому счету, одно и то же. Но это все на юге, а не в наших краях, тут и сумасшедшего не пощадят, у него драгоценный для местных жителей скальп ничем не отличается от скальпа нормального человека. Может быть, только какого жреца-колдуна, знаменитого и общеизвестного, чья слава гремит на больших территориях, пропустят. Все это мне не подходит.
Дружина воинов в походе, пробивающаяся с боями также отпадает, по вполне понятным причинам. Другое дело- купец. Еще в каменном веке, за десять тысяч лет до Рождества Христова, через все Европу, от Балтийского моря до Адриатического, пролегала большая торговая дорога. С севера купцы возили янтарь, с юга красивые морские ракушки. А в центре шла активная торговля солью из Краковских соляных рудников. Как Вы понимаете с янтарем у меня глухо, как и с ракушками, но соли я смогу набрать. Поплыву по над северным берегом Азовского моря, которое сейчас несколько меньше как по площади так и по глубине, и попаду в северный Крым.
Туда, где находится Гнилое море- Сиваш. А там должно быть немало соленых озер и лиманов. В конце концов, мне этой соли нужен не рефрижератор- пару мешков вполне хватит, для создания нужного антуража торговца. Другое дело, что эту соль нужно вести на север, где ее не хватает на Восточно-европейской равнине, там за нее заплатят ценными мехами. Но мне какая разница? Товар есть товар, все же какую-то денежку везде стоит. А что везу на юг, где ее и так полно и торгую в себе в убытоктак мне, под маской торговца, главное добраться до цивилизованных мест. А как наберу соли, так и рвану на юг, в пролив Босфор Киммерийский, а оттуда, вдоль Черноморского побережья Кавказа попаду в Малую Азию.
Скоро я уже плыл по акватории Таганрогского залива. Тут течение мне уже не помогало, но я стремился держаться мелких мест, чтобы помогать себе шестом. В конце концов, в мое время самая большая глубина Азовского моря составляла 11 метров. Большая белая акула если сюда заплывет, то, касаясь хвостом дна, она сможет высунуть нос из воды. А сейчас уровень моря на два или даже на все пять метров ниже, чем в мое время. Так что двух метров шеста мне вполне хватит, чтобы чувствовать себя вполне комфортно на трети площади этого моря, главноене заплывать очень далеко от берега. Недаром же древние греки называли это море МеотидойБолотом. При этом северная зона Азовского моря особенно мелководна. Тут километр зайдешь в воду, и все равно воды будет по колено. Если кто меня с берега заприметит и заинтересуется, так пока они добегут, я всегда смогу благополучно уплыть в сторону.