Стражники напали слаженно, дадао одного летело в ноги Думейну, дадао другого в грудь. Думейн сумел отбить оба. Одним ловким движением, использовав силу первого меча, чтобы ускорить свой прут.
Именно он сейчас интересовал меня куда больше, чем схватка. Что мне до неё? Подобных тренировок я и сам провёл сотни. С Виликор, с Гуниром, с Вартусом и Мириотом. Плевать. Кирт и Хилден скалятся в ожидании когда меня пнут? Плевать.
Стражники назвали эту палку над моей головой цзянем. Почему? И На самом деле ли я хочу знать ответ? Нет. Поймал себя на том, что сжал губы и нахмурился. Это плохо, что все мои мысли по мне видно. Расслабил лицо, изображая испуг, а не то странное выражение, только что бывшее у меня на лице.
В этот миг меня пнули в спину. Сам Думейн и пнул, а лезвие дадао просвистело над головой.
Брат Думейн, весело заорал хозяин меча, неужели ты переметнулся на сторону разбойников?
Не считается. Что поделать, если возница такой увалень, приходится ему помогать.
С террасы раздался недовольный голос Кирта:
Тогда и без денег обойдёшься.
Как скажешь, брат Кирт, как скажешь.
Меня тут же вздёрнули за шиворот, через миг швырнули на задницу. Над головой снова зазвенела сталь, а мои глаза так и не отрывались вглядом от оружия в руках Думейна. Привычная рукоятка меча, обтянутая кожей; навершие, больше похожее на крохотную тыкву; гарда в виде позолоченной пасти яростного зверя; четырёхгранное стальное тело с гравировкой по граням сверкало в лучах низко опустившегося солнца. Цзянь. Я с трудом удержал губы, которые так и норовили разъехаться в улыбке.
Пусть я пренебрежительно отнёсся к Возвышению Думейна, но в схватке с оружием он оказался очень и очень хорош, пусть и извалял меня всего в пыли брусчатки. Не настолько хорош, чтобы я бы сравнил его с Виликор, но мне самому бы очень хотелось сойтись с ним в звоне стали. Схватка продлилась дольше шести сотен вдохов и завершилась поражением разбойников. Никто из них так и не сумел ни коснуться меня клинком, ни пнуть, заставив Кирта выругаться и убраться к себе. Не задержался на улице и Хилден. Запыхавшиеся же, но странно довольные стражники сложили руки в приветствии идущих:
Брат Думейн, твоя слава и слава твоего Ломателя Мечей скоро затмит славу брата Кирта.
Думейн захохотал, но я заметил его быстрый взгляд на закрывшуюся дверь на террасе. Между тем один из стражников ещё раз впечатал кулак в ладонь:
Спасибо за урок, брат Думейн, мы уйдём первыми.
Смеющиеся стражники отошли уже шагов на десять, когда Думейн вернул свой странный цзянь в ножны и перевёл взгляд на меня:
Чего замер? Солнце уже почти коснулось стены. Или ты хочешь остаться тут один на один с братом Киртом?
Я подскочил с камней:
Старший, спасибо за напоминание и милость.
Пятясь и кланяясь, лишним не будет, я отошёл от Думейна и только потом бросился бежать. Думейн напомнил мне о времени. Я и впрямь задержался дольше возможного с этими зельями. Дольше даже, чем тогда, когда замывал кровь в зале Павильона. Как назло, в большой беседке между воротами и главным зданием суетились господские слуги. Стоит кому-то из них увидеть меня, донести до того же Симара Дарсов Кирт. Ругать Думейна и его тренировку я не стал, слишком ему был благодарен. Дважды благодарен, ведь не просто же так они принялись тренироваться напротив дверей Кирта.
Плохо то, что двор стражи вдоль правой стены поместья, а двор слуг вдоль левой. Мне только и оставалось, что пробираться дальними дорожками вдоль ограды, позади господского дома, чтобы не попасться никому из его слуг, а тем более Саул на глаза. Вот там-то, недалеко от двора наказаний из-за поворота и выскочила на меня девочка. Даже младше Лейлы. Может быть семь или восемь лет. Просто одетая: тонкий халат без узоров, с вплетёнными в волосы голубыми лентами, босая. С несколькими контрактами. И я даже не слышал её шагов. Пару мгновений мы глядели друг на друга, а затем девочка быстро огляделась и спросила:
Ты кто?
У меня с языка просился такой же вопрос. Я её впервые видел в поместье. Впрочем, я редко встречал господских слуг и тем более их детей.
Слуга помедлив, на всякий случай добавил:Уважаемая.
Уважаемая? Девочка прыснула в кулачок. Ну ты даёшь. Чего такой? Девочка покрутила рукой в воздухе. Грязный и мокрый. Подрался?
Я кивнул:
Ага.
Это плохо. теперь мне погрозили грязным пальцем:Слуги не должны драться.
Иногда приходится.
Ладно, не бойся меня. Я никому не скажу. Держи, станешь сильным!
Пусть это и случилось неожиданно, но яВоинсумел поймать горошину, которую девочка ловко выхватила откуда-то из рукава и метнула мне в грудь. Не успел даже сказать спасибо и спросить, что это, а девчонки уже и след простыл. Зато из-за живой изгороди послышались чьи-то торопливые шаги. Три человека, две женщины и мужчина. Техникой Шагов я бы убрался отсюда в один вдох, а так Я ещё сильнее пригнулся, чтобы ненароком не показаться из-за кустов и юркнул в густые заросли. Теперь я очутился у самой стены поместья, в узком промежутке между ней и барбарисом изгороди. Сдерживая проклятия, прижался к камням спиной, чтобы не порвать одежду и сполз на землю. Кто так сажает сад? Даже не развернуться толком. Как эту стену осматривать и чинить? Но сейчас мне это оказалось только на руку.
Пережидая суету за зарослями, я осмотрел горошину, что бросила мне девочка. Теперь ошибиться было нельзя. Пилюля. Пилюля у девочки такого возраста. Она явно не могла быть дочерью господских слуг. Или могла? Золак говорил, что сектанты во Втором появляются намного чаще. Значит охотникам на них достаётся и больше трофеев. Может ли алхимия сектантов дёшево продаваться во Втором? Может, так оно и есть в других местах. Но Ясень особый город.
Он почти пуст, я сам видел его безлюдные улицы. Время его расцвета давно миновало. Сейчас, кроме поместья Саул, в нём обитают лишь слуги фракций. Они ухаживают за домами и поместьями, где останавливаются приезжающие к Вратам посланники их фракций. Изредка, когда тем удаётся заинтересовать перешедших, поместья оживают, принимают тех, кто согласился пойти под руку фракции. Тогда, на несколько недель, в городе и его лесах появляются скучающие бездельники: редко когда фракции упускают случай проверить новичка в деле. Это время они либо тренируются, либо уходят в лес за Зверями, показывая свою силу. Как, наверняка, делает это тот Мастер, которого взяли к себе Тамим.
Да и старик Фимрам говорил о сектантах как о беде, а не о добыче для охотников.
Так что, нет. Если уж здесь и появляется алхимия сектантов, то она не может быть повседневной. Это редкость. Или я ошибаюсь?
Вспомнив Кирта, я поднёс пилюлю к носу, принюхался. Тонкий аромат. Сначала слышен сладкий цветочный запах, напоминающий квонг. Потом ещё что-то терпкое, как шафран в зале трав. И странный аромат, знакомый, тяжёлый, который висит над самой поверхностью пилюли Я резко убрал в сторону руку. Подальше от себя. Потому что опознал этот запах. Мог бы и раньше догадаться. Кровь. Пилюля отправилась в небольшой карман в рукаве. Наверняка из такого и достала её девочка.
Дождавшись, когда погоня за странной девочкой затихнет вдали, вылезать я не рискнул, опасаясь, что они развернутся, а на длинной дорожке и спрятаться некуда будет. Так и двинулся вдоль стены, через сотню вдохов уже проклиная свою осторожность. Иглы барбариса так и грозили оставить меня без одежды, а больше такой удобной лазейки через кусты не встречалось. Я дошёл до угла, свернул вдоль стены и уже был близок ко двору наказания, когда мне улыбнулась удача: ветви барбариса впереди оказались раздвинуты у корней, словно там устроил лаз зверь, размером с Дымчатого Леопарда, не больше. Но мне хватило: несколько вдохов усилий и, на миг раздвинув ветви, я выскользнул на дорожку. Отсюда до двора слуг рукой подать.
На полпути, на границе зелени крыла слуг я встретился с Арнузом. Он недовольно буркнул:
Ты где пропадал? Я уже шёл к старшему насчёт тебя. Если собираешься задержаться, то предупреждай. Я за тебя отвечать не собираюсь.
Я огрызнулся:
И не нужно, я задержался с зельями, по поручению старика Фимрама. Старший стражников мурыжил, проверял всё, чуть ли не считал.
Арнуз лишь кивнул:
Как знаешь. Я предупредил.
Уже поднявшись на нашу террасу, в дверях, пропуская Арнуза, спросил у него:
В поместье есть девчонка лет восьми, бегает босой
Арнуз быстро оглянулся, перебил, не дав договорить:
Тебя видели с ней?
Я медленно ответил:
Нет, не видели. Кто она?
Драгоценная маленькая госпожа Саул. Дочь господина Домара.
Этому ответу я не удивился: пилюля достаточно меня подготовила.
Ты был уважителен?
Вполне.
Вполне?
Отвечать я не стал, а оставляя недовольного Арнуза у дверей его комнаты, лишь коснулся кулаком слабой правой руки ладони:
Спасибо, старший над слугами, за мудрость и советы.
Мне в спину раздался досадливый возглас Арнуза:
Дни с господином Фимрамом меняют тебя. Научился плести лесть на пустом месте и молчать, когда старшие спрашивают.
Я лишь пожал плечами: я всегда был такой. Знал бы ты, Арнуз, как я выпрашивал своё первое наставление по Возвышению или как льстил простой дочке кузнеца, чтобы купить копьё. Не отвечая, я юркнул к себе. Если бы такая лесть могла спасти меня от разговора с мамой
Поэтому я ничего не стал объяснять, а точно так же пожимал плечами на все вопросы и отделывался короткими фразами: хорошо, ничего важного, поручение старика, задумался. Я и впрямь весь погрузился в мысли, на еду, которую мне отложили, даже не взглянул и поторопился улизнуть к себе.
Сразу забился в свой угол, укрылся с головой, сжимая в кулаке жетон. Раз за разом принялся зажигать в своём теле сияющее созвездие. Траты энергии не важны. С утра повинюсь перед стариком Фимрамом: мол ученик переусердствовал в тренировке новой техники, капните кровью на цепь. Не думаю, что в такой мелочи он мне откажет. Жаль, нельзя нацедить крови Саул про запас.
Когда я вернулся из леса жетона в настоящий мир, то вокруг уже сгустилась зеленоватая полутьма: Светочи потухли и, судя по тишине вокруг, давно. Уже с кисетом в руке я устроился в углу, натянул плотное покрывало на гвоздики. Давно сделал вывод из тренировки в обеденной зале и принял меры, чтобы вспышек света от техник не было видно. Нужно лишь делать размер обращения Клин того созвездия меньше обычного, чтобы он не выглянул краем из-под покрывала.
Не глядя, зажмурив веки, достал цзянь. Перед глазами упорно держал образ той железной дубины, что сегодня держал перед моим носом стражник Думейн. В моей руке цзянь-дубина. Это то оружие, что Указы разрешают мне использовать. Как нож или кинжал. Или топор, которым я уже молотил по цепочке. Железная дубина.
Вуаль. Два вдоха на то, чтобы нарисовать в теле красивое созвездие. По-настоящему, а не в лесу жетона. Но какая разница Небу, где будет гореть одно из его созвездий?
Есть!
Сквозь веки пробилась голубая вспышка, стирая образ цзяня-дубины, через миг свет догнала боль, заставляя меня выгнуться и захрипеть, с трудом дотянулся до кисета на поясе, рука опустела и стало чуть легче. Я сразу закусил губы, сдерживая стон. Вуаль истекла и нельзя тревожить тех, кто сейчас спит вокруг. Даже дядям и Рату не стоит знать лишнего. Они слишком много времени проводят с другими слугами, ведь их то и дело кидают на разные работы в помощь. То в сад, то чинить стену, то перекладывать дорожки, то красить беседки. Достаточно глупого слова и у кого-то из слуг могут появиться вопросы. Ни к чему взваливать на плечи родных лишние заботы и сложности.
Ещё не открывая глаз, я зналполучилось. Слишком уж «саднило» меридианы и узлы первого созвездия Звёздного Клинка.
Отдышавшись, потянул цепочку, вывернул голову, чтобы увидеть свои оковы.
Целая.
Как так?!
Потрясённый, я потянул цепочку из стороны в сторону, наконец отыскав след от удара техникой. Крошечную царапину. Скользнул по ней пальцем, убеждаясь, что след и впрямь есть, но едва ощутим.
Это сколько же ударов мне понадобится, чтобы перерубить хотя бы наружную часть звена?
Чуть успокоившись, хмыкнул и снова закрыл глаза. Сколько бы ни понадобилось ударов, я нанесу их все.
Хуже то, что за всю ночь я сумел использовать Клинок лишь трижды. Если спешил, то помнящие боль тело и разум подводили меняя не мог в таком случае обмануть себя до конца и техника срывалась до срока. Образ цзяня Верного не удавалось полностью заменить цзянем дубиной и Указ просыпался раньше времени. Но, если мне чего и хватало всегда, так это упорства в тренировках. И раз уж мой разум так долго «остывал» от Клинка, то к утру я всё средоточие спустил на тренировку новых лечебных техник.
Да, если бы только старик Фимрам догадывался, как быстро я могу освоиться с его даром
Глава 7
Теперь утром я всегда старался оказаться в Павильоне пораньше. Жертвуя иногда завтраком, но показывая своё усердие старику Фимраму. Так он гораздо меньше ворчал, когда резал палец. Вот и сегодня, когда в алхимическую вошёл старик Фимрам, то я уже вовсю колотил каменную крошку. И не ту, что идёт на подкормку сада, потому как содержимое горшков для главного садовника я уже отлично изучил. Этой крошки нужно меньше, но она ещё крепче и твёрже. И до сих пор не знаю ни названия материала, ни в какой рецепт он идёт. Всё же что Маро, что я только начали изучать составы зелий. Старик оглядел уже заполненные готовым порошком горшки и поманил меня пальцем. Я отложил тяжёлый пестик, привычно потянул халат, показывая цепь. Едва сдержал вздох облегчения, когда в тело скользнули первые нити энергии Неба. Затем обнажил правое плечо, искоса оглядывая старика. Вроде в хорошем настроении, но начать всё же лучше издалека и так, чтобы ему было приятно, улестить старика своим усердием. Нерешительно начал:
Этот ученик хотел спросить.
Старик Фимрам помял моё плечо, наклонил голову ближе, словно плохо видел, буркнул:
Ну? Этот старик долго будет ждать вопроса?
Ученик открыл вчера свиток Синей Жемчужины, но так и не нашёл в описании, а сколько же она сдерживает стихийный яд?
А? Фимрам отстранился, с удивлением на меня глянул. Старик думал, что его будут спрашивать про рану.
У этого ученика есть глаза.
И я заметил, что шрамы заметно уменьшились. Иногда я, когда старик Фимрам или Умар точно не могли видеть меня, перехватывал пестик правой рукой, тренируя её, чтобы она восстановила силу и готовилась держать Пронзатель.
Старик видит, что этот ученик всё не забудет про погибших?
Я невольно кивнул. Стражники ещё не раз приносили раненых. Намного меньше, чем в прошлый. Да и погибли всего двое. Здесь, в Павильоне двое. А до этого, в лесу они обходились одними зельями и не всегда успешно. Когда старик Фимрам говорил мне больше месяца назад, что Домар ищет лекаря в отряд, это так и было. Прошлый ученик старика, Эрой, оказывается, перешёл в отряд Аймара. То ли он предложил большую плату, то ли просто забрал лекаря у племянника, не особо считаясь с его мнением. Но сейчас стражники с символом меча на груди не углублялись в лес дальше дня пути и без меры расходовали зелья, присылая стражника за ними в само поместье едва ли не каждую неделю. И вряд ли такие выходы засчитывались Зотару. Иначе свои десять он давно бы уже совершил. Может теперь ему нужно отслужить оговоренное время? Или Домар не считал нужным менять условие контракта, и такая же двуличность ждёт и меня самого, и родных. Или же он и не станет заниматься со мной подобным? Ведь есть ещё тот год, о котором он говорил с отцом. Жаль я тогда не расслышал большего.
Опомнился я от того, что старик Фимрам вытащил из рукава крошечный горшочек, принялся втирать из него мазь мне в плечо. Что он там спросил? Про погибших? Нет. С тем я уже смирился, не моё дело, как относится старик к людям Домара. Он и сам Саул. Но не говорить же ему об этом? Я спросил потому, что глупо было бы задавать другой вопрос. О зельях, к примеру. День за днём показывать свою отличную память, пересказывая рецепты зелий и вдруг начать что-то переспрашивать? Поэтому мой ответ снова звучал расплывчато:
Возможно. Тогда учитель сказал этому ученику, что действовать Жемчужины будут время горения двух больших палочек.
Этот старик сказалдействовать столько будут Жемчужины Эроя. Глупый ученик мог бы подумать и сам. Во-первых, его техника предназначена для стихии дерева. Во-вторых, многое, Старик поднял блестящий от мази палец к Светочу над нашими головами, зависит от чистоты и количества влитой лекарем стихии и духовной силы, которая будет скреплять саму стихию. И даже я, отдавший долгие годы этому пути, не могу сказать, какая из этих двух составляющих важнее. Тебе не нужно переживать о чистоте стихии. Я видел и не раз, как лекари, чьи волосы были так же густо окрашены стихией, как и у тебя, создавали Старик замолчал, морщины на его лбу на миг стали глубже, затем он решительно кивнул. Упростим. Их Жемчужины держались вдвое от тех, что создавали более одарённые стихией идущие. Я ведь не зря говорил, что в искусстве лекаря главноесила его духа.