Аквариум - Bonifacy 7 стр.


Самоистязания Адриана излишни, но ему делалось легче, что в эту минуту он, хоть и в гораздо меньшей степени, но разделяет боль Маринетт. Даже если она этого не узнает, не оценит, он хотел, чтобы она не была одинока в своем испытании. Он встречал этот вызов судьбы на выносливость вместе с ней.

Когда хвост русалки начал разделяться надвое, вот так, резко, будто ножем от таза до плавника рубанули с плеча, она вынырнула, глотнула воздуха, в котором уже стала нуждаться, прильнула ладошками и грудью к холодному стеклуи до того пылким, огненным оказалось ее дыхание, что стекло запотело.

Адриан не на шутку испугался за ее состояние: вдруг, у нее жар, как в тот раз?

Он, гонимый предчувствием чего-то, опрометью бросился к ней, скорей взабрался по лестнице, залез на крышку аквариума, нагнулся и с трудом дотянулся до ее макушки.

Она уловила невесомое касание его пальцев и выгнулась на встречу его руке, подобно ребенку, ласкающемуся к родителю. А когда она медленно открыла глазадлинные ресницы раскрылись и встрепенулись, точно крылья бабочкиАдриан ахнул: ее взглядом словно журчало и говорило целое море.

Такую нагую, честную, ничем не испорченную и не омраченную признательность и преданность он всем существом прочувствовал в ее взгляде, что замер, пораженный.

Ее взглядмиллион чистосердечного спасибо. Спасибо, которого он едва ли заслуживал. Он поступил по долгу совести, так, как посчитал правильным, не рассчитывая ни на что, но здесь впервые понял, как это, оказывается, многое для нее значило, и какую жестокость это разумное существо знало от людей до его помощи.

Ему сделалось совестно; совестно оттого, как ранее он чудовищно недооценивал все, через что ей пришлось пройти.

Девушка медленно отпрянула от стекла и на ощупь схватила его за руку, потянув за собой в пучину морскую. Агрест, не ожидавший такого выпада, потерял равновесие и поначалу даже испугался. Он рухнул в шёлк воды, и сердце его будто бы размножилось и било в пятках, за пазухой и пульсировало на шее. Ах, это пульс! Но до чего же бешеный, право, сейчас его душа вылетит от страха.

Он чуть не захлебнулся и не пошел на дно, но когда русалка приобняла его за плечи и легонько похлопала, как матери подталкивают малышей к самостоятельным первым шажкам, по спине, Адриан сам всплыл на поверхность. Маринетт обвила его шею руками и прижалась к его щеке своейи тогда все сомнения, безумные выдумки в приступе панике вылетели из головы Адриана немедленно: он уверелся окончательно и навсегда, что бояться ему нечего.

Это же Маринетт. Его милая, родная, хвостатая Маринетт.

Их лица находились в паре сантиметров друг от друга, и русалка чуть отплыла в сторону, и прерывистое дыхание ее задолжало у Адриана на устах, и он дышал с ней одним кислородом на двоих, и осознание этого порождало другое, ещё более теплое чувство.

Распаленность Маринетт, точно сладкий недуг, перешла и на него вскоре.

И Адриан занемог. Такая нежность по отношению к Маринетт овладела им, что ему немедля и без возражений хотелось расцеловать ее в обе щеки, в ее прелестные руки, лоб, а может, и в менее целомудренные места

Эти мысли всё ещё граничили с расчётливым разумом, но парню окончательно снесло крышу, когда девушка обвила его ноги своими, недавно выросшими вновь, словно по волшебству. А это оно и было, самое настоящее волшебство.

В словах не было необходимости. Она отпала, стоило Мари обхватить его лицо в свои маленькие ладошки и неуверенно чмокнуть в нос. Теперь ее намерения ясны. Нет смысла ей отказывать в этом желании, если оно обоюдно, не так ли?

Да разве это поцелуй? Адриана умиляла это неловкая невинность, и он тут же, с новой силой, будто только что возродившийся из пепла феникс, взмахнул могучими крыльями и взмыл в небоклюнул в рот Маринетт, требовательно протолкал свой язык ей в рот, расцеловал всю, наверное, а она мычала что-то нечленораздельное, поражаясь новизне новых ощущений.

Она отвечала на его ласки неловко, неумело, но с завидным пылом.

Ее ноги подкашивались, едва держались на плаву, и она хваталась за Адриана как за спасательный круг. А он, напоенный адреналином, весь источал силу и мужество.

Он подхватил ее за зад, прижал лопатками к стеклу и спустился ниже, покрывая трепетными поцелуями ее нежную шею, покусывая, постонывая.

Она дрожала в его объятиях, не зная куда себя девать меж перерывами в ласках, поэтому просто закрывала глаза, отдаваясь наслаждению только так, как и умелана максимум.

Честно говоря, устав от однообразия и даже несколько заскучав, Маринетт принялась стягивать с Адриану майку, и, разорвав поцелуй и проследив за полосочкой смешанной слюны, тот захохотал. Уж он не знает, какие фильмы ей врубал Феликс, но они явно не прошли даром.

Блондин нырнул, чтобы девушке было легче снять мешающий элемент одеждыи Маринетт распрощалась с ней, кинув куда подальше: некоторое время она была на плаву, но потом потонула, как и эти двое в порочном омуте сладострастия.

Она смотрит через плечо партнёра из-под полуприкрытых век и внутренне истерически смеётся: как комично! Она занимается сексом в своей тюрьме. Выходит, и умрет в этом проклятущем аквариуме?

Русалка провела рукой

по обнаженным плечами Адриана, его груди, прессу и восхитилась: русалы отличаются от человеческих мужчин больше, чем она предполагала ранее. На этом русалка не остановиласьочертив бедра парня ногами, словно обезьянка, она принялась стягивать с него трико и заодно боксеры, и ее попытки так забавляли Адриана, что он не спешил ей помогать.

Так сосредоточенно было ее лицо. Он горячо и чувственно прижался губами к ее ключице и, наконец, распустил туго перевязанные трико, а следом за ними и боксеры.

Мокрая ткань и так оттягивала вниз, так что избавиться от нееоблегчение. Брелок в форме Эйфелевой башни, некогда подаренный отцом, выпал из кармана и шлепнулся на дно аквариума.

Маринетт увернулась от очередного припадка страсти, чтобы удоволетворить свое любопытство: она беззастенчиво уставилась на продолговатую, пульсирующую плоть, и обхватила ее рукой, вырвав изо рта Адриана, пожалуй, самый резкий, громкий и отрывистый стон.

Она провела вдоль всего пениса, надавив на головку, и на лице Адриана отразилась такая истома, что Маринетт поколебалась с выводом: нравится ему это или нет?

Но в следующую секунду, когда он осторожно оцарапал кожу на внутренней стороне бедра, развел ноги в сторону, она поняла, что все делает правильно. За все время этого безумия он посмотрел на нее совершенно прямо, с немым вопросом, и Мари, хоть и чуть поразилась тому, как увеличились его зрачки, кивнула: и этого хватило, чтобы он проник в нее всю до основания.

Ее хриплый, приглушённый его стоном, вскрик повис в воздухе, словно тягучая нега.

Он вошёл медленно, плавно, и она откинула голову назад, прислушиваясь к себе, к своим ощущениям. Приятного мало, но это ни в какие подмётки боли от перевоплощения не годится.

Адриан замерон хотел, чтобы она привыкла, но к боли по всему нутру, будто тебя давят, рвут и режутпривыкнуть нельзя.

На глазах Маринетт навернулись слёзы, и она заёрзала. На этой ноте ей перестал нравиться сей процесс. Она кусала губы, давя жалобные, хнычущие стоны и мольбы о прекращении, но от хозяина комнаты не укрылась борьба на ее лице.

 Маринетт  шепнул он в ужасе от ее отчаянной попытки сохранить контроль; меньше на свете он хотел принуждать ее к чему-то, особенно к сексу. Каким чудовищем он будет, если решит, что может брать то, что заведомо принадлежит женщинеее тело, ради ублажения собственных грязных желаний?  Я должен остановиться, если тебе это не нравится.

 Стой,  ее тонкий голос шелестел тихо, мягко, но настойчиво,  я привыкла заканчивать начатое. Этоне исключение.

 Как скажешь.

О, он был знаком с этой интонацией. Это неслыханное упрямство, сохранение «лица» до последнего.

Адриану ничего не оставалось, кроме как продолжить: он начал двигаться в Маринетт все с той же робостью, неуверенностью, но, почувствовав, как она расслабилась, выдохнул с облегчением и нарастил темп. Он вбивал ее в стекло аквариума, и чувствовал, как силы покидают его: он вот-вот кончит.

Их дыхания сплелись, как цветы в венке: такие разные, но отныне составляют одно целое. Он излился в нее, и они глубоко вдохнули одновременно.

Адриан поцеловал Маринетт в висок и утер каплю пота с ее лба. Незабываемые ощущения. И хотя не так он представлял свой первый раз, оно того стоило.

***

 Разве мы будем есть не здесь?  Маринетт демонстративно очертила пальцем круг вдоль всей комнаты, не обнаружив ни намека на скорую праздную или хотя бы скромную трапезу: ни пищи, ни ее остатков, ни подносов, ни столовых приборов.

Она уже переоделась в предложенное ей платье и тапочки и теперь с вопросом воззрилась на Адриана, который выжимал в цветок свои мокрые трико. На его плече висело махровое полотенце, которым он свободной рукой вытирал шею и лицо.

 Как видишь, нет. Сегодня у меня для тебя сюрприз.

 Да что ты?  Русалка, сидевшая в кресле, хлопнула себя ладошкой по коленке и метко заметила:Не все сюрпризы в радость.

 Тебе нужна гарантия, что тебе понравится?

 Да.

 Извини, гарантировать я тебе ничего не могу, но клятвенно обещаю, что ты не пожалеешь.

Адриан закончил свои занимательные махинации с трико и, наконец, оставил несчастную вещь в покое, повесив ее на вешалку вместе с майкой.

 Ладно-о,  прищурив глаза, с шутливым недоверием протянула девушка.  Поверю тебе на слово.

Чуть покачиваясь, она встала с кресла, подошла к Адриану и повисла на его шеи. Он, не готовый к такому порыву телячьей нежности, неловко приобнял ее за плечи. Его руки всё ещё влажные и прохладные. Маринетт поёжилась и, привстав на носочкиах, как приятно утопали ее ступни в ласковом бархате пушистых тапочек!  порывисто чмокнула парня в щёчку. А он горячий. Она провела языком по кончику его губ, и ее поразил этот контраст холода рук и жара лица.

 То, что мы делаемэто неправильно,  аккуратно возразил Адриан, предприняв слабую попытку вырваться из кольца рук русалки.

Маринетт властно возложила руку ему на грудь и взглянула так пронзительно и остро, что он нервно сглотнул. А когда она заговорила, то ее голос эхом отдался во всем сознании, разительно ясный и внятный:

 Адриан, если ты честно проанализируешь свою жизнь, то ты пожалеешь как минимум о половине своих поступков и поймёшь, что они были неправильными.

 Философия на русалочий лад,  нервно хохотнул он, запустив пальцы во взъерошенную от недавнего купания шевелюру.

 В некоторых аспектах мы гораздо счастливее, чем вы,  с той же пугающей серьезностью продолжала русалка, будто бы не обращая внимания на дискомфорт Адриана; отшучиваясь, он уходил от темы.  Мы свободны. Свободны от сомнений. А вы, люди, слишком много думаете.

 Приму к сведению.

 Уж постарайся.

Маринетт, наконец, ослабила напор и перестала грузить парня своими мрачными нравоучениями, и когда она отошла от него, всем видом излучая любопытство и уверенность в предстоящем сюрпризе, Адриан почувствовал к ней даже некоторую зависть; до того неприятна была щекотка под боком.

Как бы неприятно для него не звучали уроки, которые она в него настойчиво вливала, он не мог отрицать, что в них совсем уж не было смысла.

Поправив зелёный в полосочку галстук, что так выгодно подчеркивал цвет его глаз, он отточенным движением выставил руку вперёд в приглашающем жесте следовать за ним. Маринетт с энтузиазмом подхватила идею его пафосного официоза и склонилась в смелом, несколько неуклюжем реверансе, приняв руку блондина.

Агрест старший попросил Феликса заранее доложить ему, как обстоят дела в доме, преимущество на первом этаже: Хлоя утомлена играми с Феликсом и без задних ног спит в своей комнате, кухарка и горничные тоже разошлись по своим жилищам, а Натали запаслась кофеином и будет работать сверхурочно, не выходя из своего кабинета (разве что в туалет), так что никаких препятствий типа столкновения с кем-то из работников возникнуть было не должно.

Парень отомкнул замок, про себя молясь, чтобы тот щёлкнул как можно тише, ведь кабинет секретарши всё-таки неподалеку; дверь скрипнула и приоткрылась, и ребята выскользнули из комнаты, точно длинные тени, незаметно ползущие по стенам в безлюдных коридорах.

Парень наивно верил, что опасность миновала, но когда они с Маринетт, по-прежнему держась за руки, проходили мимо двери, за которой Сёнкер печатала так быстро, что это слышали даже ониэтот мирный, убаюкивающий звук, прекратился.

Адриан замер, укушенный страхом. Маринетт остановилась тоже, не осознавая всю глобальность возможной трагедии, а потому смотрящая на спутника с угадываемым укором.

Благо, растерянность отступила, и блондин настойчиво схватил русалку за локоть и скорей поволок за собой, в тень.

Его опасения подтвердились: вскоре тонкая полоска света прорезала тьму коридора, расширилась, и оттуда вышла бледная, худая, непривычно неряшливая Натали. Она с осунувшимися плечами прошмыгнула в туалет.

Ее вид оставил Адриана биться в сомнениях; так ли хорошо обстоят дела в компании, если секретарша его отца работает, изводя себя до такой степени?

Впрочем, думы об этом вопросе стоит отложить на дальнюю полку сознания. Сейчас он посвятит себя всего дорогой гостье.

Пока Натали не вернулась, он и русалка вышли на лестницу. Девушка сделала широкий шаг вперёд, но Адриан придержал ее, уточнив:

 Ты точно сможешь спуститься с лестницы?

 Конечно,  ее губы дрогнули в хитрой улыбке,  ведь ты со мной.

Что правда, то правда. Заручившись опорой в виде Агреста, Мари смело и бодро спускалась по ступенькам, а он весь источал томительное напряжение, как если бы один посреди пруда ходил по тонкому льду, который грозил надломиться при одном неверном движении.

Адриан весь был на иголках, пока они спускались, но как последняя ступень осталась позадион расслабился и теперь с рокочующим предвкушением отсчитывал шаги до кухни; столь интересна ему реакция Маринетт на его старания.

Наконец, они переступили порог кухни, и Маринетт сразу окунулась в домашнюю атмосферу человеческого быта; изысканные свечи освещали стол и ароматные блюда на нем; стулья, обтянутые дорогими тканями, выглядели поистине роскошно и величественно, точь-в-точь такие Маринетт видела в фильмах про средневековые королевства.

 Прошу,  любезно промолвил Адриан, когда они очутились подле этого праздного великолепия, и отодвинул стул.

 Ах, благодарю,  елейным голоском прощебетала русалка, старательно пародируя интонацию светских барышень из просмотренных ею фильмов.

Они с Адрианом тихо рассмеялись, и какой-то это вышел глупый, но искренний смех людей, у которых один секрет на двоих, и понять его могут лишь они. Адриан разлил по бокалам заранее открытое шампанское и поднял тост:

 За нас.

 За нас,  поддержала Маринетт, стукнувшись с парнем бокалами.

Не имея опыта и не зная, как пить, она выпила все разом, залпом и, опустошив бокал, икнула, испуганно схватившись за горло.

 Что это ик со мной?

 О, не переживай,  добродушно хохотнул Адриан, но смешок его потонул в глотке алкогольного напитка,  такое случается, когда слишком быстро пьешь.

Девушка едва сдержала желание цокнуть и озвучить мысли о том, какие же всё-таки люди хрупкие, но вовремя прикусила язык.

Они неторопливо беседовали о том и о сем, иногда вступая в перепалки, ведали друг другу о своих памятных событиях в жизни, и, милостивый создатель, как же хорошо текли эти минуты, прямо как в детстве, таком беззаботном, веселом и ярком. Адриан с благовейным трепетом относился к своим детским воспоминаниям; они были для него священны. Во многом благодаря матери, в любви и заботе которой он буквально-таки купался.

Здесь, с Маринетт, он так легко выставил свою душу на распашку, и размеры этой открытости были такие всеобъемлющие, что Адриан, давясь смешками, представлял, как он рвёт на себе рубашку, обнажает грудь, раскидывает руки в стороны и кричит: «Вот она, моя душа! Смотри, это я настоящий!..»

Но счастье, по закону жанра, не длится долго. Благо, Адриан поспал днём, поэтому сейчас был на веселе, но он видел, что Маринетт уже клонит в небытие, да и слушала она его вполуха, глаза ее уже закатывались, и она время от времени опиралась щекой на ладонь, видимо, чтобы не клюнуть носом без сил прямо в тарелку.

А когда Адриан глянул на время, его догадки подтвердились: уже почти два часа ночи, пора сворачивать это мероприятие.

Назад Дальше