В общем, убивать Аполлона было глупо и, собственно, не за что. Я, во всяком случае, не мог назвать ни одной причины, как ни напрягал голову.
Чтобы ты опять не вздумал сомневаться, что это убийство, я тебе сразу скажу, что по этому поводу двух мнений быть не может, заявила Афина. Его нашли утром в криминальном районе с многочисленными ножевыми ранениями и пробитой головой. Ни денег, ни ценных вещей при нем не было. Явное разбойное нападение с летальным исходом.
Бедный глупец, грустно заметил Прометей. Он был слишком зациклен на самом себе, чтобы сообразить, что происходит вокруг. Если бы он хоть на минутку отвлекся от самолюбования, то понял бы, где живет, и что ходить одному ночью по такому кварталу не стоит. Удивляюсь, как его раньше не убили.
И снова он был прав. Я этот момент как-то упустил из виду. Аполлон был абсолютно безвреден для окружающихэто верно. Зато окружающие вполне могли нести потенциальную угрозу для него. В гетто не любят смазливых юношей с манерами педерастов, а именно это всегда отличало Аполлона.
Все равно непонятно, тем не менее, возразил я. С чего вы решили, что опасность угрожает всем олимпийцам? И не только олимпийцам, если исходить из присутствия здесь Геракла и Прометея. Мне эти два убийства совсем не кажутся взаимосвязанными. Скорее, случайное совпадение.
Ты сам веришь в то, что сказал? Афина презрительно посмотрела на меня.
А я не могу верить или не верить. Я не был ни в Афинах, ни в Чикаго. Не видел ни одного из мест происшествия. Поэтому могу полагаться только на то, что услышал. И мне кажется, заметь, я говорю «кажется», что эти два случая между собой никак не связаны. Разный почерк, разные персонажи, разные мотивы. Даже континентыи те разные. Хотя последний фактор в наше время ни о чем не говорит. Просто две нелепые трагические смерти, совпавшие по времени, не более. Но ведь мы здесь все знаем, что такое бывает. Мойры очень изобретательны и в этом смысле обладают тонким эстетическим вкусом.
Все верно, согласился Прометей. Геракл, допивший пиво, выбросил пустую бутылку в урну и отправился за следующей. Ему было неинтересно то, что собравшиеся хотели сообщить мнеон все это знал. Еще менее ему было интересно слушать результаты наших умствованийкак мыслитель он был слаб и не любил загружать голову лишней работой. Эти два происшествия сошли бы за случайное совпадение, если бы не одно «но». На прошлой неделе в Мельбурне была убита Афродита.
Бред! вырвалось у меня. Если Аполлон был личностью до крайности аморфной, на внешние раздражители практически не реагирующей, но и негативных эмоций почти не вызывавший, то Афродита, обладая последним качеством в не меньшей степени, на внешние раздражителисиречь людейреагировала бурно и однозначно, вызывая всеобщую любовь. И, главное, щедро отвечая на нее своей собственной. Причем, Пенорожденной было все равно, на чьи чувства отзыватьсямужчины или женщины, старика или юнца, который только-только осознал, для чего ему природа между ног сардельку приделала. И вот кому понадобилось убивать ее, если даже обманутые жены, вместо того, чтобы враждовать, становились ей любовницами?
Бред, согласился Прометей. Вряд ли среди людей найдется хоть кто-то, кто смог бы поднять на нее руку. Тем не менее, она убита. Справедливости ради отмечу, что ее смерть больше, чем две предыдущих напоминает несчастный случай. Ей в висок угодил мяч от гольфа, когда она принимала солнечные ванны, сидя в шезлонге у бассейна. Она упала и раскроила о гранитный вазон другой висок. Но согласись, что, если две смертиЗевса и Аполлонаеще можно принять за случайное совпадение, то три, последовавшие одна за другой, совпадением назвать крайне сложно.
Пожалуй, можно попробовать согласиться, я решил слегка сдать позиции. Поэтому вы и решили, что опасность угрожает всем, кто так или иначе связан с Олимпом?
Да, хмуро сказала Афина.
А почему до сих пор не разобрались, кто убил их? Зачем было выжидать столько времени, к тому же звать меня?
А как бы мы разобрались во всем этом? Мы тоже не были ни на одном из мест преступления.
Не совсем понял, я недоверчиво посмотрел на нее. Вы так хорошо осведомлены о подробностях, и хотите сказать, что не побывали нигде?
Не побывали, заверила она. И с досадой поправилась: Вернее, я опять не так выразилась. Просто однажды мы почувствовали, что не стало Старика. ПотомАполлона. Ты же знаешьмы можем чувствовать друг друга. И даже определять примерное местоположение. Жалко, что не совсем точное. Наверное, поэтому и собрались во Владивостоке в таком количествев глубине сознания хотели быть ближе. Но я отвлеклась. Потом исчезла Афродита. Мы с Гермесом сумели разыскать друг друга здесь, и Гермес побывал в Афинах, Чикаго и Мельбурне. И скупил там все местные газеты. Это было самым простым и быстрым способом узнать, что произошло. А, узнав, мы решили, что неплохо было бы собрать военный совет с участием всех, кто находится в пределах досягаемости. И, коль скоро во Владивостоке нас собралось целых шестеро, то совет проходит здесь и сейчас. Наблюдая за ней во время этого монолога, я не без удивления отметил, что она, собственно, тоже женщина, а не то колючее, надменное и погрязшее в интригах создание, что запомнилось мне со времен Горы. Видимо, неожиданно вставшая перед всеми неразрешимая загадка заставила даже ее отбросить то искусственное, во что она укутывалась долгие тысячелетия, вынужденно неся бремя девы-воительницы. Да еще в таком не самом здоровом с моральной точки зрения обществе, каковое представлял собой Олимп. А может, поспособствовало и двухтысячелетнее пребывание среди людей. Адаптация, знаете ли. К сожалению, Артемиду отыскать не удалось. Видимо, шляется сейчас где-то со своими любимыми оленями и тиграми.
Ланями и львами, ностальгически закатил глаза вернувшийся с новой порцией пива Геракл.
Если ты найдешь мне во всем Приморье хоть одного льва, категорично проговорила Афина, я живьем съем мою сову.
Это я Грецию вспомнил, успокоил ее Большой Гера, но сова тревожно кулдыкнула и на всякий случай перелетела с правого плеча Афины на левое. Хотя в качестве защиты от поедания этот маневр никуда не годился. Впрочем, я уже говорил, что не понимаю, почему она стала символом мудрости.
Не надо вспоминать Грецию, отрезала Афина, снова ставшая сама собойвернее, той, какой ее все из нас помнили. Греция осталась далеко. И в прошлом, и по километражу. Нам сейчас нужно определиться, что делать дальше. Каким образом избежать других смертей.
Предупредить всех нужно, сказал Шустрый Гера. Самое ожидаемое предложение с его стороны. Кому, как не ему, Вестнику Старика, могла прийти в голову эта мысль? Тысячелетиями проживая на Олимпе, он отыскивал тех, кого поручал найти Зевс, и передавал им то, что поручал передать Зевс. Мальчик на побегушках. Правда, не у кого-нибудьу самого Громовержца.
Зачем? резко спросил я.
Что ты имеешь в виду?
Зачем предупреждать их об опасности? Если вы можете чувствовать друг друга, значит, все уже знают, что Зевса, Аполлона и Афродиты больше нет. Спорюони пришли к тем же выводам, что и вы?
Они не знают подробностей, возразила Афина.
Для того, чтобы насторожиться, подробности не нужны. К тому же обстоятельства смерти у всех троих разные. А при таком раскладе подробности только повредят, потому что каждый будет примеривать их на себя. Убийца жеесли он естьдовольно умен и каждый раз изобретает новый способ устранить жертву. Поэтому, если я буду опасаться мяча для гольфа, пули или грабителей в темном переулке, меня очень просто будет отравить или подстроить автокатастрофу.
Что ж, ты прав, согласился Прометей. Но нам все равно нужно что-то предпринять.
Я не знаю, что вы могли бы предпринять, честно признался я. И я не знаю, как вы меня нашли
Я тебя тоже могу чувствовать, Шустрый Гера скромно потупился.
и зачем вообще меня сюда позвали, проигнорировав его признание, докончил я.
Что значит«зачем»?! неприязнь Афины, которая на протяжении всего разговора ощущалась почти физически, растворилась в ее безмерном удивлении. Ведь ты один из нас!
Давно?
Но ты все равно олимпиец!
Брось! я поморщился. Никогда и никто из вас, родственников Зевса, не считал меня полноправным обитателем Горы. Да это, наверное, так и есть. Я прожил среди вас долгие тысячелетия, но не научился чувствовать других на расстоянии. Я чужак. Я из Фракии. Я из другого Пантеона. Так что, говоря начистоту, ваши проблемы меня не касаются.
Иными словами, ты думаешь, что убийца до тебя не доберется, раз ты не наш кровный родственник?
Не самое тонкое замечание для богини мудрости, а? На самом деле мне все равнодоберется он до меня или нет. Я прожил огромную и, на мой взгляд, не самую плохую жизнь. Если мойры решат, что она должна закончитьсячто ж, так тому и быть.
Мойры определяют направление, а не путь, мягко проговорил Прометей. Только тебе решать, какой дорогой ты в этом направлении пойдешь. Выберешь ли разбитый проселок или великолепный автобан? А может, вообще предпочтешь идти пешкомчерез горы и овраги? Выбор за тобой. И уж тем более мойры не могут сказать, на каком километре своего пути ты закончишь движение.
Угу, проворчал я. Они мне как-то об этом же толковали. Но мне все равно.
Неужели ты ничего не понимаешь? грозно нахмурилась Афина. Явно забыла, что мы восседаем не на Горе и она уже давно не зам Зевса по организационным вопросам. Это люди, умирая, попадают в царство Аида и сохраняют надежду возвратиться под солнце. Богам такая роскошь недоступна. Умирая, мы исчезаем навсегда. Просто растворяемся во Вселенной.
Я знаком с этой информацией, я скупо улыбнулся. Но не вижу, как это согласуется с тем, что я должен участвовать в решении вашей проблемы.
И после этого ты удивляешься, что на Олимпе тебя считают чужаком?
С чего ты взяла, что я этому удивляюсь? В конечном счете, я сам всегда старался сохранять дистанцию и не слишком сближаться с вами, чтобы не потерять право на собственное мнениетолько что говорил об этом, забыла, что ли? Но пока я еще могу распоряжаться собой. А потому разрешите откланяться.
Я поднялся и действительно склонил перед ними голову. Просто жест вежливости, не более.
Не зря я была против того, чтобы приглашать тебя, в ярости прошипела Афина.
Прометей, Геракл, я проигнорировал ее выпад. Рад был с вами повидаться. Берегите себя. Мне будет очень жаль, если убийца доберется и до вас. Если, конечно, какой-то убийца действительно существует, а не является плодом фантазии и я многозначительно посмотрел на Афину. Та вспыхнула и открыла было рот, но так ничего и не сказалаБольшой Гера, сам того не заметив, перебил ее и поставил точку в нашей беседе:
Ты тоже себя береги.
Он выглядел весьма кисло. Ему не понравилось, что встреча завершилась безрезультатно. Даже пиво сделалось вдруг не таким вкусным. Но повлиять на ситуацию он, увы, не мог.
2
Возможно, постороннему мое поведение могло показаться странным. Посторонний, возможно, решил бы даже, что я струсил. Однако мое знакомство с нынешними собеседниками длилось не одну тысячу лет, и можно было с уверенностью сказать, что они подобных глупых выводов делать не станут. На Олимпе я слыл кем угодно, только не трусом. Впрочем, от Афины порой можно было услышать и обратное мнение, но от нее в мой адрес вообще что угодно можно было услышать. Даже то, что моя постель заправлена бельем из кожи поверженных недругов. Она, интересно, сама пробовала спать на кожаной простыне, укрываясь кожаным одеялом? Ну да ладно. Я давно научился не принимать близко к сердцу ее выпады. Хотя порой сдержать себя бывало трудновато.
Гипотетический посторонний, опять же, вполне мог упрекнуть меня за то, что я самоустранился, оставив общую проблему ярмом висеть на шее соратников. На что я мог бы ответить этому гипотетическому, что, во-первых, проблему общей не считаю и вообще не очень уверен в существовании какого-то там убийцы; а во-вторых, называть кого-то из обитателей Горы моими соратниками просто нелепо. Я всегда выпадал из обоймы, поэтому сейчас искренне не понимал, с чего вдруг им приспичило пригласить на совет меня, чужака. С Прометея взятки гладкитот к ратным делам фактически никогда отношения не имел. А остальным? Чтовсем сразу стратегическое чутье отказало? Воткнуть в тщательно подогнанный и четко работающий механизм чужеродную детальи ждать, что после этого механизм заработает еще лучше? Глупость. Согласись я на сотрудничествои принесу скорее вред, чем пользу. Ко всему прочему, я всегда старался сам принимать решения, а они на это не пойдут. В первую очередь, Афина, которая с удовольствием заблокирует любое предложение, исходящее от меня. А я в отместку буду принимать в штыки все, что исходит от нее. Да, я могу быть мстительным. Трудно не заразиться этой дрянью, прожив столько тысячелетий на Горе.
Вот почему я не бросил все дела (которых, кстати, все равно не было) и не помчался сломя голову помогать олимпийцам. А отнюдь не из-за того, что своя рубашка ближе к телу. Что до рубашки, то я вовсе не рассчитывал избежать контакта с убийцей, если таковой существует. Это в компании олимпийцев я мог назвать себя чужаком. Или они меня. А для гипотетического постороннего я был вполне полноправным членом Пантеона. Ведь столько тысячелетий вместе со всеми ввязывался в разные авантюры и безумные предприятиякакой же я после этого чужеземец? Вместе с другими обитателями Горы мужского пола не устоял перед чарами Афродиты и наставил рога Гефестуда разве я чужеземец?.. Впрочем, нет. Последний довод никуда не годится. Афродита и на землю частенько спускалась, наслаждаясь обществом людейкак мужчин, так и женщин. К тому моменту, как я пал ее очередной жертвой, рога Гефеста достигли такого размера, что лично моя шея подобного давления точно не вынесла бы. Единственное утешениепод этой тяжестью он едва ли заметил, что я подкинул ему еще пару отростков. Но, в общем и целом, для убийцы я являюсь такой же мишенью, как и все, кто имеет отношение к Горе. Так что о рубашке, которая ближе к телу, больше ни слова.
Существовал убийца или нет, сказать с уверенностью было невозможно. Зато я наверняка знал, что вероятность его существования отрицать нельзя. Поэтому, вернувшись домой, первым делом занялся разработкой оборонительной стратегии.
На Горе меня частенько обвиняли в безрассудстве. Но это чушь собачьябезрассудные боги войны живут до первой серьезной заварушки. Потом, как правило, народ, что поклонялся такому богу, в полном составе перебирается в царство Аида, а сам бог распыляется по Вселенной, исчезая из памяти людской. Бывают исключениякогда встречаются два в равной степени безрассудных бога. Тогда в царстве Аида праздниктам отмечают новоселье сразу два народа.
Я же на оборонительные мероприятия никогда не смотрел свысока. Потому что, грамотно осуществленные, они являются альфой и омегой решительного и успешного наступления. В сложившейся же ситуации моя задача облегчалась еще больше. Я наступать не собирался. И, коль скоро обитель свою покидал крайне редко, оставалось лишь превратить ее в неприступную крепость. Плевать, что это будет выглядеть так, словно я сам себя заключил в блокаду. Я уже двадцать лет веду почти затворнический образ жизнии еще не устал от него. Пусть с сегодняшнего дня это называется блокадойя-то перемены не почувствую.
К тому же блокаду полной не назовешьпоходы в магазин, к примеру, отменять никто не собирался. Погрызть краюху хлеба иногда хочется даже самым аскетически настроенным богам. Как обезопасить себя на время подобных вылазок, можно будет придумать позже. Пока же следовало заняться квартирой.
Первым делом я установил сторожокнатянул перед дверью леску, один конец которой обмотал вокруг горлышка пустойчтобы звону больше былотрехлитровой банки, водруженной на верхнюю полку настенной вешалки, а второйк ручке двери. Теперь от внезапной атаки с этой стороны я был застрахован. Что касается оконте были забраны решеткой. Это украшение досталось мне в наследство от прежних владельцев квартиры, и у меня ни разу не возникало желания избавиться от него. Сейчас оставалось только похвалить себя за предусмотрительность.
Задернув, на всякий случай, плотные шторы по всей квартире, вдруг убийце придет в голову расстрелять меня через окно, я отправился в маленькую комнату, где давным-давно оборудовал небольшой уютный спортзал. Бог войны, пусть и отошедший от дел, должен постоянно поддерживать себя в форме. А иначе какой он бог?