Это совсем загнало в тупик. Но спустя несколько часов упорной и терпеливой работы Джона со мной я была поражена тем, какие простые существуют уловки, чтобы дать заведомо ложный ответ, не произнеся ни капли лжи. Даже фантазию особо привлекать не требовалось. Лишь подобрать точные слова. Я никогда не думала о таких вещах, но сегодняшний урок стал открытием. Я словно начала прозревать и думать в нужном направлении.
Несмотря на ощущение простоты и легкости в нахождении слов, трудности обнаружились в следующие дни, когда я тренировалась обманывать всех, кто был в моем окружении. Задания Джона заставить поверить в мою ложь Антона, Светлану или Бориса проваливались каждый раз, как только я открывала рот, чтобы произнести ее.
Дари, сканер уже не видит лжиэто отличный результат. Но ты слишком стараешься, поэтому ложь чувствуется людьми, которые тебя хорошо знают, и хомони ее тоже распознают. Ее слышно, заметил Джон. Ты притягиваешь много лишнего. Будь краткой и непринужденной.
Думаю, надо потренироваться на наших друзьях. А то родители в курсе, вот и ловят ее на всем подряд, предложила Лада.
И на ком? озадаченно почесала висок я.
Это неплохая идея, согласился Джон, но как ты будешь отслеживать ее чип контроля?
Ты дашь мне свой сканер, заявила Лада.
Допустим, я его доверю тебе, нахмурился Джон. Но Дари должна находиться на расстоянии не более трех шагов. Сканер могут увидеть. Нужно ограниченное количество объектов и удобное место.
Доступ к телу ограничим, место найдем, решительно кивнула Лада и, подмигивая, одновременно щелкнула языком. Завтра в обед идем в парк. Ты, Джон, будешь неподалекуследить за показателями чипа. А я буду рядом с субъектомзавлекать объектов.
Я выдавила скептичную улыбку и погладила шею, там, где вживлен чип. Джон и Лада еще немного поговорили о том, кого она пригласит и где мы расположимся для беседы. А я лишь сидела и переводила растерянный взгляд с одного на другого со странным чувством неверия, что все это происходит со мной.
Удивительно, но на встрече со знакомыми и бывшими однокурсниками я успешно справилась с волнением и была крайне убедительной, что даже Лада несколько раз переспросила меня потом, а где была ложь. Джон был доволен результатом.
Еще пару дней мы тренировались в Латуке, в Тоусэле, в Торго, когда Лада завела меня в порт в зал прилета и оставила одну, чтобы я разыскала хоть одного мужчину хомони и обманула его в чем угодно. Я даже не успела воспротивиться ей. А потом просто решила, что если не смогу солгать сейчас, то не смогу и перед комиссией. Терять было нечего.
Но это стало настоящим испытанием. Ведь я даже смотреть в сторону хомони не могла. С того времени, как открылась правда о Макроне Босгорде, я со страхом оглядывалась на всех мужчин хомони, если они оказывались в поле зрения, всматриваясь в их лица, когда те того не замечали, представляя, что и они могут творить такое со своими женщинами. Однако ни одна из них никогда не расскажет, потому что всё, что происходит внутри семьи, не подлежит огласке и решению на общем суде. Но как же несправедливо, что чистокровные хомони, наделенные невероятной красотой, умом, физической выносливостью и долгожительством, отличались жестокостью и равнодушием к другим народам. И всё ли было связано с нарушением генетического кода из-за вируса, после которого они едва не вымерли
Собравшись с духом, я отыскала в толпе прибывших мужчину хомони. Не глядя ему в лицо, но столкнувшись, будто случайно, и вынудив заговорить со мной, я смогла обратиться к нему. Ничего другого не придумала, как притвориться, что встречаю именно его для сопровождения в медицинскую клинику. Тот был крайне удивлен. Я растерянно назвала его вымышленным именем, а когда хомони назвал свое настоящее, то извинилась со всей искренностью и сделала вид, что ищу нужного мне гражданина.
Это было короткое представление. И я отдавала себе отчет, что мне лишь неприятно с ним говорить и находиться рядом, потому что теперь испытывала презрение к их народу. Но ничего похожего с волнением, чувством стыда или настоящей растерянностью не испытала. Ведь я играла по правилам Джона, и все было в рамках кодекса. Меня не на чем было поймать. Но выйдя из зала прибытия, ощутила разочарование: я все еще не знала, в чем солгать комиссии так, чтобы семья Босгордов даже и не взглянула в мою сторону, при этом не подведя свою семью.
В последний день я решила написать Пауло. Я понимала, что если Босгорд вступит в торги за меня, то Лодаро не победить, ведь даже на первый взнос у семьи Пауло не было таких кредитов. Но наш с ним договор в силе, и я все же надеялась на чудо.
«Что с твоим настроением?» поинтересовался Пауло.
«Я начинаю волноваться», неопределенно ответила я. Что ему сказать? Чем я занималась всё это время без него? Училась лгать!
«У тебя все будет хорошо, Дари! Не волнуйся!»
«Конечно, будет, улыбнулась я сквозь слезы, только прилетай скорее. Мне будет спокойнее».
«Есть серьезная причина для беспокойства?»
Ну конечно, ты же ничего не знаешь! саркастично усмехнулась я вслух. Тебя не было рядом, Пауло! А я не смогу тебе все рассказать. Просто не смогу!
Я пожевала губу и с внутренним сопротивлением написала:
«Ничего определенного ощущения».
Молчание Паулокак падение в бездонную пропасть. Но потом луч света из темноты:
«Ты умница, Дари. Переключись на то, что больше всего любишь, и просто потерпи. Я уверен, все сложится, как нужно».
Кому нужно? зарыдала я и упала лицом в подушку. Ты же ничего не знаешь!
Вечер перед днем прихода комиссии я решила провести у Хворостовых. Джон тоже должен прийти на ужин, чтобы дать последние инструкции.
Как успехи? спросил Борис, пропуская меня в дверь.
Я молчаливо пожала плечами. Тут же рядом оказалась Лада и чмокнула в щеку.
Худо-бедноврать о ерунде она научилась, ответила Лада вместо меня. Она прошла обучение быстрее, чем я.
Ты тоже училась лгать? округлила глаза я.
Ага, «безбожно врать», как говорит мама, захихикала Лада и проводила меня в гостиную, где уже сидели Светлана, Антон и Джон.
Я покачала головой подруге и кивнула всем присутствующим.
Сканер молчит. Это большое достижение. Но вот сегодня надо бы потренироваться, как отвечать на вопросы комиссии, заметил Джон, непринужденно попивая вино.
Я осторожно посмотрела на Антона, а потом на Бориса и Светлану.
Антон уже все знает, фыркнула Лада и потянула меня за собой к креслу. Не волнуйся.
Я присела, посмотрела на всех и устало спросила:
И что у них за вопросы? Кто знает?
Вопросы интуитивно понятные, ничего сложного, сообщил Джон. Это не профессиональный итоговый тест, время не ограничено, но затягивание с ответом наведет на подозрения. Можно выиграть время за счет легкой странности, этакой непосредственности или туповатости Тут надо смотреть на тематику вопросов Никто не скажет тебе, что именно они спросят.
Туповатости? громко хохотнул Антон. Дариотличница! У нее стажировка на КНИС согласована, какая вам туповатость?
Умник, усмехнулась Лада, но по ее выражению лица было ясно, что она согласна с братом.
В целом я понимала, о чем говорил Джон, но, как поведу себя на месте в тот день и час, было непредсказуемо даже для меня.
Светлана пригласила всех на ужин. За столом мы все говорили только на одну тему: моделировали ситуацию прихода комиссии. Все задавали мне самые разные провокационные вопросы, а я пыталась сыграть в свою пользу. Но то прокалывалась на глупом ответе, то сбивалась с дыхания и сканер показывал положительный результат, то сам вопрос ставил в тупик.
В какой-то момент я просто упала лбом на стол и затихла. И все замерли.
Дари? костяшками пальцев легонько постучала Лада по моему затылку. Есть кто дома?
Ничего не выйдет! выдохнула я, не поднимая головы.
Дари, соберись! Ну что с тобой? строго сказала она.
У меня не получается, ты же видишь! рассердилась я, но не на неена себя. Всё было хорошо, даже с тем хомони я справилась. Но сейчас опять чувствую себя ни на что не годной. Я могу напридумывать всё, что угодно, но как все это отразится на семье?
Значит, надо придумать такие ответы, которые будут полуправдой, чтобы вроде бы ты и не обманываешь, но все же даешь себе худшую характеристику Эх, проблема в том, что ты слишком правильная и положительная
Я так устала и была расстроена, но смех Антона и Светланы на эту иронию отчего-то рассмешил и меня. Насмеявшись, я вытерла слезы с глаз и посерьезнела. Лада обняла мою руку и положила подбородок на плечо.
Ты что? обняла меня Светлана с другой стороны.
Смеятьсякажется преступлением, снова ощутив тяжелый ком в груди, прогоняя лицо Лю Мин из мыслей, проговорила я.
Какие глупости, милая! Ты живой человек. Ты должна смеяться, радоваться. Без этого нельзя жить
И ты такая красивая, когда смеешься, заметил Антон, глядя на меня внимательным и добрым взглядом.
Я натянуто улыбнулась и откинулась на спинку стула.
Я пойду заниматься, отчего-то смутился Антон и поднялся из-за стола.
Я проследила, как парень вышел из столовой, и посмотрела на остальных.
Ладно, что мы можем сказать обо мне, такой «хорошей и правильной», чтобы загнать в тупик комиссию? иронично выделила я свои добродетели.
И потом мы до самого глубокого вечера «разбирали меня», что называется, по косточкам, чтобы придумать полуправдивые ответы на разные вопросы комиссии, примеры которых приводил Джон из своего секретного списка. Мы и смеялись, и плакаливсё казалось чем-то не реальным. А завтра наступало с каждой минутой.
Главноене завалиться на индивидуальном блоке вопросов, вертя чашку с чаем, сказал Джон.
Что это значит? чуть не упала со стула я, вытянувшись в его сторону.
Джон подпер голову ладонью и ответил:
В конце комиссия может задать любые вопросы на свое усмотрение, если почувствует какой-то подвох.
Значит, не должна почувствовать! решительно заявила Лада. Дари, тебе нужно быть убедительной! Не дави на жалость, покажи, что ты не раскаиваешься из-за того, какая ты нехорошая, и Лада изобразила кавычки пальцами в воздухе.
Мне бы ее уверенность
Сегодня Лада не отпустила меня домой одну, а проводила до самого порога. Я была уставшей и опустошенной, с ощущением того, что завтра и вовсе не настанет. Просто будет одна длинная, длинная, длинная ночь
Перед дверью Лада повернула меня к себе и серьезно произнесла:
Только не смей говорить про то, что ты завалила итоговый тест. Накажут не только тебя, но и твоего преподавателя за то, что он тебе помог его пересдать. А хуже того, если Босгорд проиграет торги, ты не сможешь попасть на КНИС.
Я готова пожертвовать КНИСом, если он проиграет, отрешенно заявила я: казалось, терять уже нечего.
Я бы тоже тебе так посоветовала, если бы это было наверняка! Дари, не делай глупостей, прошу тебя! уговаривала Лада. Это притянет кучу проблем!
Буду смотреть по обстоятельствам, с равнодушием ответила я. А ты лучше не приходи с утра. И Антону передай, чтобы не совался. Мне нужно собраться с мыслями.
Не придем. Но как только с тобой закончат, сразу дай знать, строго потребовала Лада.
Дам.
Люблю тебя, Дари, обняла подруга и не отпускала целых пять минут. Обычно так долго ее не заставишь обниматься.
Всё, убирайся, устало сказала я и отстранилась. До завтра.
Лада молча кивнула и ушла.
Я легла на кровать, сложила руки на груди и уперлась взглядом в потолок. В голове стало пусто. Полная апатия. Я начала дышать, как учил Джон, и следить за малейшим напряжением в теле.
А ночь была долгая долгая долгая
Утро наступило незаметно. Казалось, я закрыла глаза, открыла, а день уже настал. Мой двадцатый день рождения.
На коммуникаторе мелькало уведомление о множестве сообщений. Но я открыла лишь одноот Пауло. Поздравление, как всегда, было красивым и добрым. И я скучала по нему так, как никогда в жизни.
Чуть помедлив, я открыла и сообщение от ненавистного хомони и с презрением прочитала его почти поэтичные признания. Он откровенно радовался этому дню и тому, что после окончания заявок сможет свободно посещать меня без каких-либо осуждений.
Дыхание помогло сосредоточиться. Конечно, ответ Босгорду написала с неспокойным сердцем, но справилась. Джон донес-таки до моего слишком «правильного» разума, что перепискаэто самое идеальное средство для обмана: есть возможность взять паузу, подобрать слова, стереть ненужное, ведь никто не видит тебя, а все сомнения адресата станут лишь домыслами. Я выразила признательность за поздравления и вполне вежливо сообщила, что слишком много дел впереди, поэтому не смогу уделить ему должного внимания. И как это «мило», что Босгорд отнесся с пониманием.
Швырнув коммуникатор под кровать, я пошла в душ.
Под струями теплой воды я стояла целую вечность, боясь выйти из этой маленькой комнатки в огромный мир, потому что возникло непреодолимое чувство, что от меня уже ничего не зависит.
Несмотря на то, чему научил Джон, я все еще была на перепутье: с одной стороны, если достанусь Босгорду, то не переживу, с другойбудет гораздо хуже, если меня определят, как непригодную к браку, потому что жертв станет больше. Моя семья будет опозорена. Сестер вообще могут не включить в список претенденток на торги. Надо мной станут смеяться, меня перестанут уважать, мало кто захочет продолжить общение со мной, а значит, и с моей семьей. О гамони и хемани я и не говорю. Но вот люди Даже если свои понимали, что это неправильно, то мнение большинства (и в первую очередь кодекс хомони) не позволит им разрушить устоявшийся порядок. Мне не хотелось жертвовать собой, но и близкими тоже. Выбор был несправедлив. И я не могла заставить себя выбрать.
Я вышла из ванной, когда в дверь постучали. Кисло посмотрела на зеленое платье, аккуратно разложенное мамой на кресле, и надела свои домашние штаны и растянутую майку с рисунком розового муравья.
С днем рождения, солнышко! вошла мама с красивым пирожным в руках и сразу расстроилась. Ты не надела платье?
Спасибо, ма, вымучено улыбнулась я, ведь совсем было не до веселья. Время еще есть, не хочу его помять.
Уже девять, а ты еще не спускалась. Там подарки принесли от Хворостовых и Савельевых. Может, позавтракаешь перед мама запнулась и протяжно вздохнула. Волновалась.
Перед приходом комиссии? бодро закончила я вместо нее.
Я знаю, что тобой очень заинтересовался этот хомони из семьи Босгордов, но все равно страшновато, скрывая дрожь в голосе, прошептала она. Вдруг появится кто-то другой
«Уж лучше, чтобы появился!..»
Но вместо этих слов я обняла маму и ответила:
Перестань, все будет хорошо!
Она так и замерла с пирожным в руках, смиренно вздыхая, словно уже зная, кому отдает. Я ласково гладила ее по спине и смотрела в окно, а саму будто в омут затягивало полное до онемения мышц равнодушие.
Я давно знала, как это случится. Отец откроет дверь и пригласит войти группу мужчин и женщин, одетых в зеленую форму. Я буду сидеть на диване со сложенными на коленях руками и смотреть прямо перед собой. Пятеро представителей комиссии сядут напротив, а одинрядом со мной. Они будут задавать вопросы, яотвечать честно без времени на раздумья. Родители будут стоять в стороне и молчать. На их лицах будет выражение, говорящее, что всё происходит, как и должно быть, вежливость и согласие. А в глазах мамыбеспокойство.
Только вот сегодня не смогу быть честная буду лгать. И если солгу фальшиво, то они сразу узнают об этом, потому что чип контроля выдаст им мою психофизиологическую реакцию. Но меня тренировали профессионалы. И это испытание неизбежно. В любом случае меня ждет наказание. Поэтому я выбираю путь сопротивления до последнего. Потому что так у меня есть хотя бы слабая надежда на спасение
Едва я закончила завтрак, как в дверь позвонили. Папа вышел из столовой, а мама кивнула на мою одежду, мол, «беги оденься», и тоже вышла. Но я никуда не пошла, а закрыла глаза и начала дышать. Через несколько минут меня окликнул папа.
Я вытерла желтый соус с пальцев о майку, на нее же медленно вылила остатки крепкого чая из своей чашки, поднялась, отыскала на полке с чистящими средствами серую присыпку для удаления пятен с плиты и, намочив кончики пальцев, окунула их в смесь. Затем вытерла руки о светлые брючины и посмотрела на ногти. Вид был такой, будто я регулярно копаюсь в грязи: под ногтями черным-черно. На ходу в гостиную я потянула за резинку на волосах, но не до конца. Половина прядей выпала, а половина осталась висеть в растрепанном хвосте.