Лишь в полдень аура наконец отозвалась, впервые позволив прокачать через неё часть маны из резерва. Через час я сумел поднять телекинезом мелкий камушек, а в ауре появились простейшие конструкции: Сферы. К восемнадцати часам по гарнизону Мириса я снова стал бакалавром: замкнутые конструкции Сфер обзавелись плетениями наполнения, рядом повисли заготовки Копья и Секиры.
Пробный удар заклинаниями показал удивительную вещь: даже в самом Астрале блоки создания псевдоматерии работали точно так же, как и в материальном мире. Словно ничего для меня не изменилось, и вокруг не руины, заметаемые красным песком, а предгорья Зелона, и над головой не плывёт шар Артилиса.
К закату я уже мог считать себя младшим мастером магии. Будто только что приехал в Дальний рог и начал свою службу. Секиру сменили Хлысты воздуха, место простых Сфер занял Улей. В этот момент впервые задумался над тем, что делать дальше. Было два пути. Первыйпо-прежнему упорно заниматься аурой, восстанавливая её отзывчивость и наполненность маной, чтобы снова стать полным мастером. Второйперестать подгонять этот процесс и сосредоточиться на другой стороне своей силыартефакторике. Всё-таки у меня в наличии два разных истока, которые нужно активировать и разом увеличить запас маны для заклинаний. Что важнее у меня ещё есть разладившийся Орб. Если сумею исправить его, то это будет намного выгоднее. Уж слишком я привык к тому, что в нём находится набор заклинаний на все случаи жизни. Привык рассчитывать на его запас маны и его Родник. Четыре заклинания в ауреэто не то, на чём стоит строить планы в схватках.
С трудом поднявшись на затёкшие ноги, решил не выполнять для разминки очередную тренировку с мечом, а просто пройтись и разогнать кровь. Правда, сначала вложил эспадон в щупальце Хлыста. Не стоило забывать, где я нахожусь, тем более что первый же шаг за кольцо осыпающихся стен напомнил мне: время, отпущенное Стражем, истекает. Ветер гнал мелкий красный песок под ногами, набивал его в трещины, испещряющие камень бесконечным узором. А кое-где из этих трещин уже поднимались ростки зелени. Присев, я осторожно тронул ближайший ко мне. Твёрдые, плотные листья, собранные в тугую розетку, больше похожие на молодой бутон розы. Красноватая кайма лишь подчёркивала сходство.
Вслух, просто чтобы размять горло и напомнить себе, что здесь не один, я приказал своему спутнику:
Не наступай на зелень.
Пока что это легко выполнить: ростки разбросаны редко, поднимаются только из самых больших трещин. Но можно представить, сколько здесь будет растительности, если зелень будет продолжать прорастать и место и впрямь превратится в оазис. С другой стороны, тогда и смысл беречь одиночные «цветы» исчезнет. Если он вообще есть, этот смысл.
Ведь вся эта растительность лезет сама, явно не нуждаясь ни в каком уходе. Да и что за уход должен быть в Астрале? Полив? Бред. Стражи лишь освобождали «кости» Артилиса от песка и исчезали, спеша к следующему месту. Хотя руины за спиной говорят, что как минимум один раз Стражи здесь обосновывались надолго.
Так, размышляя о тайнах этого места, я повторял свой вчерашний обход, двигаясь по спирали. В центре, возле руин, ростков было больше всего, зато в отдалении стали попадаться не только «цветы», но и другие необычно выглядящие растения. Эдакие серые толстые бочонки с зеленой метёлкой на макушке; пучки рвущихся к небу остроконечных листьев, чьи края словно окрашены кровью; Другие напоминали толстые и шипастые щупальца какой-то морской твари. Место явно оживало.
И появившийся в Сети огонёк говорил об этом убедительнее всех этих изменений.
Меня смущал лишь его цвет. Ярко-зелёный, он сообщал мне, что приближающийсячеловек. Не может же быть так, что безотказно работавшее в обычном мире заклинание поиска, отшлифованное на невидимках Зелона, дало сбой в Астрале? Ведь оно всегда выделяло тёмных, отличая их огоньки от людей Гардара. хотя я и искал привычно гниль химер при взятии посёлков и деревень.
Как бы там ни былоя готов к встрече. Гвардеец за спиной, заклинания выплетены и ждут лишь наполнения маной.
Но я оставил их в покое и снова обратился к памяти, выплетая блоки совсем не боевого заклинания Ока. Оно послушно приблизило ко мне гостя, вполне обычного на вид человека. Мужчина в широкополой шляпе. Кажется немногим старше меня, лет, может быть, тридцати. Привычного вида чешуйчатая безрукавка, вздетая поверх кольчуги тонкого плетения, бросала мне в глаза блики. Никаких других отличий от тех патрульных, что встречались мне на улицах Гара. Кроме однойв руке у гостя знакомый на вид короткий посох, скорее даже жезл, который выдаётся всем, кто достиг ранга Магистра. Или, если забыть об армейской классификации ступеней, а вернуться к той, которой придерживались преподаватели в училищеискатель.
Человек. Гардарец. Птенец того же училища, что и я. В этом не было никаких сомнений.
Вскоре мне и без Ока стали заметны детали: лежащая на полях шляпы красная пыль, щетина, играющая на губах лёгкая улыбка, вычурный амулет на груди. Я убрал заклинание и тронул рукой свой подбородок, ощутив там привычную шероховатость. Выходит, волосы продолжают расти. Удивительно.
Приблизившись, незнакомец первым задал вопрос:
Ты кто такой, парень?
Аор де Ранид, помедлив, дополнил, выпускник второй ступени Таладорского училища.
Второй? Незнакомец склонил голову набок, оглядывая развалины за спиной Гвардейца. И много вас сюда прислали?
Одного.
Забавный эксперимент. Что-то мне подсказываеттакое могло произойти только волей директора Рагнидиса.
Вместо ответа я лишь улыбнулся, а незнакомец покачал головой:
Учитывая твою силу и каменюку, Гравой, верно, был в ярости.
Кто такой Гравой?
Наш вечно недовольный садовник тебе даже не представился?
С досадой на свою непонятливость я сопоставил то, что услышал от Стража о его прошлом, когда он выращивал леса. Теперь-то понятно, что гость говорит именно о Страже и, возможно, оазисах, один из которых он зародил вчера на моих глазах. И насмешка в словах незнакомца мне не понравилась, заставив язвительно хмыкнуть в ответ:
Как и ты.
Ох! Извини. Ты Аор де Ранид, незнакомец произнёс моё имя с расстановкой, словно пытаясь припомнить, не слышал ли его прежде, прищурился, верно я расслышал?
На мгновение мелькнула мысль, что я зря упомянул приставку к имени, но лишь на мгновение. Да, между собой мы, поступившие в училище, очень редко упоминали их. Учителя в первые дни строго следили за тем, чтобы среди нас, собранных со всей страны, не возникло ни одного спора из-за того, что один сын рыбака, а другой всю жизнь прожил в столице. Но уже через две недели, когда у нас и на сон не осталось времени, это стало неважно. Хотя я, позже узнавший полное имя друга, взял в привычку ехидно именовать его именно им. Сейчас у меня вышло кичливо, но почему я должен стыдиться того, что по праву мною заслужено? Тем более, представляясь в первый раз? Я уже не бывший школьник, уехавший из дома и сам в себе сомневающийся. Так что я лишь кивнул, подтверждая, гость запомнил моё имя верно. А он сорвал, взметая облако красной пыли, шляпу и, прижав её к груди, чуть опустил подбородок, представляясь:
Ильмар, искатель Воздуха, Эфира и Жизни.
Я обратил внимание, что представился он без второго имени. Обиделся, действительно решил, что я ткнул его в лицо приставкой к имени и заслугами? Зря. Каждому своё. У него талант, данный при рождении: три стихии в редком сочетании. К тому же, из того, что я знаю, окончить третью ступень обучения уже искателемредкий случай. А жезл говорит об этом однозначно. Окажись Ильмар на землях Зелона, то быстро бы получил именование «де». Или Я даже вздрогнул от пришедшей в голову мысли. Или остался бы ледяной скульптурой в охранении архимагов на улице Кеура. Как все старшие маги первой фемы.
Наверное, я не удержал мысли и эмоции в узде, позволив им проявиться на лице, потому что черты Ильмара заледенели, он склонил голову и, глядя на меня исподлобья, отрывисто бросил:
Что?
Я примиряюще поднял ладони:
Прости. Неприятные воспоминания мелькнули. У нас в армии последнее время было тяжело со старшими магами. Там
Запнувшись, задумался: едва не сказал «там, наверху», собираясь указать на шар планеты, что висел в фиолетовом небе. Но разве это не иллюзия, призрачная картина созданного пласта Астрала? Как же мне сказать о Гардаре? Внизу? Ведь вчера Страж Гравой сказал, что камень под ногамиэто «кости» Артилиса. Позади? В материальном мире? Но Ильмар, услышав моё объяснение, оттаял лицом и, не дожидаясь, пока я разберусь в своих мыслях, опередил, понимающе протянув:
Да, слышал вы в Гардаре повеселились, и устроили неплохую взбучку зелонцам.
Если он думал, что успокоит меня, то ошибался. Скулы свело от воспоминаний.
Вот под стенами Пеленора бушует море химер, а позже ветер рвёт покрывала на сотнях сложенных вдоль дороги тел. Вот в небе лопается струна, и первая рота третьей превращается в ледяные скульптуры. А здесь Вид с рыком срубает башку химере, но огромная тварь даже мёртвая пробивает ему горжет и шею лапой-клинком и утягивает за собой со стены. Тлеет Светляк в ладони, заставляя решётки камер расчерчивать квадратами гнилую солому и подопытных Равра.
Да. Повеселились.
Ильмар тряхнул головой, расчесал длинные, волнистые волосы пятернёй, вытряхивая из них пыль, вздохнул:
Отправляясь сюда, я думал, что наконец проявлю себя, принесу пользу Гардару и Создательнице. Кто же знал, что нужно было отказаться? Именование ты заслужил там, в Зелоне, верно понимаю? Неплохо. Как оно там было?
Я растянул непослушные губы, хриплым голосом, сам не узнавая себя, ответил:
Не так хорошо, как ты себе представляешь. Мороз, ночёвки в снегу, а едва выглянуло солнце и потеплело, так пришлось днями шагать в грязи, которая к вечеру замерзала на сапогах.
Ну, Ильмар хохотнул, лучше поверю тебе на слово. От одного описания уже бросает в дрожь. Здесь, выходит, приятнее, и нет ничего подобного: тепло, дождя можно не опасаться. Единственное, что будет тебя выводить из себяураганы, когда идёт очередной штурм.
Хотя я и был зол, но умом понимал, что мой старший однокашник лишь пытался поддержать разговор, а потому заставил себя отбросить эмоции. Несколько мгновений в Сах, и я снова смог нормально улыбаться и даже задавать вопросы:
Ильмар, откуда ты вообще знаешь о том, что происходит в Гардаре? Вы же здесь уже давно, ещё до войны с Зелоном. Мне сказали, что никаких способов связи с этим местом не существует.
Ильмар надел шляпу и усмехнулся:
Ты чего? У нас не существует, это верно. Но поверьлишь пока. А вот у самих Стражей нет с этим никаких проблем. Проблемы у нас, потому что заслужить, чтобы с тобой хотя бы начали разговариватьцелое испытание.
Они разговаривают только при первой встрече?
Ильмар помедлил с ответом, а затем и вовсе задал встречный вопрос:
Для чего ты здесь оказался? В Астрале?
Я не видел смысла скрывать правду, но, невольно вспомнив себя в далёком прошлом, выглядывающим во двор Ретрошена сквозь прозрачный кусочек витража, ответил, насмехаясь то ли над Ильмаром, то ли над самим собой:
Мечтаю обратить на себя внимание Создательницы.
У Ильмара мой ответ вызвал взрыв смеха. Успокоившись, он уточнил:
Надеюсь, ты не сказал это Гравою? Ну, тому кто тебя встретил?
Отвечать я не стал, ограничившись усмешкой. Пусть понимает как хочет. То, что случилось в первые минуты встречи со Стражем, слишком моё. Да и сомневаюсь, что Ильмар-весельчак поймёт меня. И это странная уверенность. Ведь одновременно у меня нет сомнений в том, что друг Динис ра Чалом, весельчак ещё больший, чем этот Ильмар, понял бы всё, что произошло в том зале. И почему я опустился на колено перед Стражем Гравоем.
Как и ожидал, Ильмар сам додумал мой ответ и довольно кивнул:
Мне кажется, что сама судьба столкнула нас здесь, а я не зря увлёкся прогулкой. Отойдём?
Безразлично пожав плечами, я двинулся следом за Ильмаром, гадая, чем ему не нравилось место, где мы стояли до этого. Оказалосьтем, что там мало было песка. Наш путь окончился с подветренной стороны каменного зуба, там, где песка намело уже по колено.
Ильмар остановился лишь когда его сапоги коснулись его подножия, выкинул руку. Я привычно скользнул в Сах, наблюдая, как сплетаются рунные цепочки заклинания, которое Ильмар и не думал от меня скрывать. Очень простые и смутно знакомые последовательности. Мне хватило нескольких мгновений, чтобы определить блоки и разложить заклинание. Ничего сложного для того, кто сначала старательно запоминал его в училище, а затем несколько месяцев пользовался гораздо более сложными аналогами. Одно из начальных заклинаний в арсенале строителя.
Песок потёк, на моих глазах истлел красным дымным облаком, поднявшимся на высоту пояса. Но его не снёс порыв ветра: через мгновение облако сгустилось, меняя цвет и застывая уже в другой формекаменная, серого цвета скамья. Достаточно широкая, чтобы позволить поместиться на ней нам обоим.
Ильмар приглашающе повёл рукой:
Поговорим?
Глава 11
Я откинулся на спинку сотворенной скамьи, с удобством расположившись в ожидании долгой беседы. То вглядывался в лицо Ильмара, задавая вопросы, то скользил взглядом по небуот одного фиолетового смерча к другому. Это было не слишком вежливо, но увлечённый рассказом Ильмар не обращал внимания на этикет, и я последовал его примеру, сосредоточившись лишь на том, что он говорил.
Страж, что встречает всех в храме
Я, заставив Ильмара прерваться, с удовлетворением протянул:
Всё же храм, я был прав.
Скажу больше. Там есть её статуя.
На миг опустив на него глаза, я пожал плечами:
И?
Согласен. Ильмар усмехнулся:Так мои слова не звучат. Это нужно видеть. Но вслушайся ещё раз. Статуя. Высотой метров сто, выполненная самими Стражами, да ещё и с натуры.
Услышав это объяснение, я замер. Не так уж много людей в истории Гардара видели Создательницу. Ещё меньше нашлось среди них тех, кто обладал достаточным талантом, чтобы достойно передать увиденное на холсте или в камне. Очень давно жил такой человек, как Стен Агост. Он ребёнком пережил Крушение Мира, лично видел сошествие Создательницы и вознесение Стражей. Стен Агост стал скульптором. Самым знаменитым скульптором Тёмных веков. Его талант был настолько велик, что в эпоху, когда больше всего ценились навыки работы с мечом или умение вырастить зерно, за право пригласить его к себе боролись те немногие города, что сумели уцелеть после падения Артилиса.
Его руке принадлежат самые старые, самые известные и самые лучшие статуи, изображающие Создательницу. Всё, что я видел в храмахчаще всего лишь новоделы, созданные молодыми поколениями скульпторов, искавшими вдохновения в его работах. В главном храме Гара точно стоит работа Стена Агоста, но я туда ни разу не попал. А теперь у меня есть шанс увидеть скульптуру, созданную не по детским воспоминаниямпусть и гения, а изваянную с натуры. Я не смог удержаться от вопроса:
А ты видел Создательницу?
Ильмар покачал головой. А я почувствовал странную смесь чувств в груди: радость, предвкушение, азарт. Недовольно нахмурился и нырнул в Сах, пытаясь разобраться в себе. Мой недавний ответ Ильмару был не более чем шуткой, насмешкой над самим собой и своими давними мечтами. Так почему же я сейчас словно готовлюсь к соревнованию, в котором призвстреча с Создательницей? И почему я так уверен, что сумею победить? Мастерискателя? Вернее даже один, едва появившийся здесь мастер, три десятка уже проявивших себя искателей? Наивно. Ещё более наивно, чем те детские мысли, что пришли мне в голову, когда я прочёл первые страницы мемуаров героев Тёмных веков: повторить их подвиги и превзойти. Мне ли не знать, что этот путь не так приятен, как описывается по памяти спустя десятки лет?
И не так лёгок, что в очередной раз подтвердил Ильмар своим ответом:
Это, верно, привилегия Императора. Даже Стражи, что годами торчат в пределах Таттвыврат в наш мир, через которые идут тёмныевидят её лишь пару раз в десятилетия.
Выходит, есть те, кто не участвует в защите этого места?
Плана. Плана Артилиса. Да, есть. Ильмар кивнул, переходя к подробностям.
В день Крушения мира, который я когда-то у костра описывал солдатам, как день, когда сильнейшие маги пришли на площадь Артилидии и потеряли свои способности, на самом деле всё произошло не совсем так. Впрочем, я и сам бы об этом догадался, если бы когда-нибудь задался тем, чтобы поразмыслить над этим вопросом всерьёз. Тогда на площади у Храма оказались очень разные маги. И архимаги, что в Искусстве почти сравнялись с Отступниками, и их гораздо более слабые собратья по Искусству.
И после преображения силы каждому из появившихся Стражей досталось по-разному. Самые слабые погибли в первые годы. Услышав эти слова, я не поверил своим ушам: