- Ты вполне могла поесть и в келье, заметил десятник, давясь кашей.
Я пожала плечами. Могла. Но поговорить с братом Раинером все равно было нужно, и уж лучше проделать это здесь, чем потом искать уединенное местечковсе с тем же риском попасться кому-нибудь на глаза.
- Но тебе до того необходим этот труп, что ты готова терпеть даже местных блюстителей чужих обетов, вздохнул десятник, смирившись с невозможностью достучаться до моей совести раньше, чем до инстинкта самосохранения. А тебе не приходило в голову, что труп может возражать против перевозки? Нам ведь нужно, чтобы его нашли нищие, и только потом уже мы упокоили, как положено.
Бежать с моей больной идеей к вышестоящим брат Раинер, похоже, не собирался. Должно быть, слишком хорошо понимал, что после этого получит приказ транспортировать-таки нахцерера (если он все-таки в мертвецкой) на кладбищеа сам оттуда уже не вернется. Храму ни к чему лишние свидетелиа потому чем меньше народу знает об этой авантюре, тем лучше.
- Вот это-то меня и беспокоит, встряхнулась я, спрятав излишне благодарный взгляд. Я знаю, что будет делать нахцерер, предоставленный сам себе, но вот как он отреагирует на людей в мертвецкой?
- Судя по предыдущему опытузаорет, буркнул Раинер, ничуть не воодушевленный такой перспективой. Но у меня как-то не было настроения выяснять, с какой целью он собирался вылезти из могилы.
- У меня есть одна идея, неуверенно сказала я, уставившись в почти не тронутую тарелку. Но, во-первых, нужно, чтобы нас никто не видел, включая попрошаек и храмовников, а во-вторых, нам придется совершить набег на отпевальную.
- На отпевальную, устало повторил десятник и прикрыл глаза. Думаешь, нахцерер пойдет за саваном?
- Он за ним побежит, мрачно напророчила я, потому как саван будет улепетывать со скоростью перепуганной девицы.
Раинер усмехнулся и покачал головой.
Рискну предположить, что перепуганный храмовник доставит нахцерера на погост куда быстрее. Но, во-первых, никто эту погоню не должен видеть, а во-вторых, нужна готовая яма, куда можно будет бросить саван, и потом в темпе закопать его вместе с мертвецом. Днем на кладбище постоянно снуют нищие, так что рыть могилу придется с наступлением темноты.
Я прикинула перспективы и обреченно вздохнула.
Если выбирать между рытьем могилы впотьмах и бегством от целеустремленного нахцерера, я предпочла бы оказаться на другой планете.
Но такого шанса мне никто не предоставил.
До эпидемии отпевальная была небольшой комнаткой с прилегающей тесной кладовкой в задней части Собора. В ней обычно читали заупокойные молитвы для зажиточных, но все же недостаточно богатых горожан, чьи родственники не могли позволить себе вызвать храмовника на дом и провести церемонию в собственной гостиной. Бедняков отпевали старухи из Нищего квартала, а самими попрошайками занималась бессменная мамаша Жизель.
Но чума устанавливала свои порядки. Нищий квартал превратился в Мертвый, а мамаша наотрез отказывалась вылезать из своей лачуги, да и гостей перестала жаловать. Под напором горожан храму пришлось открыть отпевальную для всех, и очень скоро она переполнилась, вынудив священнослужителей работать в две смены, но соседние залы все равно вскоре оказались набиты не отпетыми еще трупами, и они все прибывали.
Едва протиснувшись в дверь, я подавила рвотный позыв и поспешно зажала нос рукой. Такими миазмами не мог похвастаться даже Мертвый квартал: тела лежали штабелями вдоль стен, тщательно завернутые в гниющие тряпки, и отнюдь не все безутешные родственники позаботились о том, чтобы их омыть или хотя бы переодеть. В дальнем углу из отдельного штабеля высовывались обугленные кости, укутанные в старые лохмотья.
За освященный саван храм просил целый медяк, но их тоже не хватало.
- Стой за дверью, скомандовала я. Я сама.
- Не забудь заплатить, не стал спорить Раинер. Я раздраженно отмахнулась и решительно ступила внутрь.
Дверь кладовки перегородили чьи-то причудливо изувеченные босые ноги, и я, нервно сглотнув, отпихнула их в сторону специально прихваченной палкой. К моему ужасу, мертвец будто бы выдохнул и скатился с кучи трупов, неестественно запрокинув голову. На шее темнели ожоги. Кто-то пытался прижечь ему чумные бубоны в надежде спасти, и, по всей видимости, именно это его и добило.
- Чего ты там застряла? обеспокоенно поинтересовался Раинер, приоткрывая входную дверь, и на глазах побелел.
- Подожди в коридоре, пожалуйста, терпеливо попросила я и, подождав, пока недовольная физиономия десятника не скрылась в темноте, сунулась в кладовку.
Она оказалась почти пустой. На одной из полок лежала тощая стопочка саванов, а рядом стоял тяжелый ящик с мелкими медяками. Я зачерпнула горсть и ссыпала ее обратно. Покосившись на открытую дверь, обреченно вздохнула и кинула еще одну монетку в «кассу».
Саваны на ощупь были грубоватыми, и пахло от них лежалыми тряпками и сыростью (вероятно, из-за процедуры освящения, которую должны были проводить под солнечным светомно провели под дождем), но выбирать не приходилось. Я взяла верхний из стопки и быстро вышла в коридор, сразу же захлопнув за собой дверь. Удовлетворенное выражение лица Раинера подсказало мне, что десятник старательно вслушивался в медный звон, пока я была в кладовке.
Я протянула ему честно оплаченный саван и поинтересовалась:
- А как мы попадем в мертвецкую?
Брат Раинер печально вздохнул и вытащил из-за пазухи мой набор отмычек и «коготков».
* * *
Стеклянный офисный монстр оказался идеально приспособлен для нужд храма. Конференц-залы превратились в молельные, офисные закуткив мастерские, цоколь отвели под кельи, а холодные коридоры технического этажа прекрасно подошли для склепа.
Разумеется, электронные замки давно пришли в негодность, а охранные заклинания, если они здесь вообще были, благополучно выветрились. Низкую дверцу, ведущую на лестницу технического этажа, украшал тяжелый навесной замок типично тангаррского видадопотопный и ржавый.
Поверить не могу, что я этим занимаюсь, пробормотал брат Раинер.
Справедливости ради, он ничем таким не занимался, а просто маячил у меня за спиной и озирался со страдальческим видом праведного параноика, которого впервые в жизни попросили постоять на стреме. Не верить в происходящее полагалось скорее мне самой, но, увы, это был не первый склеп, куда я столь целеустремленно ломилась. Если бы не одна небольшая деталь, придающая определенную остроту всей эпопее, я бы, наверное, уже вся иззевалась.
Но даже несколько часов, потраченные на препирательства с Раинером, наотрез отказавшимся ждать меня на кладбище, и незапланированное расширение братской могилы на северной окраине погоста не вымотали меня в достаточной степени, чтобы притупить страх.
Если я была права, то по ту сторону двери разгуливал нахцерер. А рядом упрямо торчал принципиальный идиот, помешанный не то на кодексе чести, не то на твердой вере в женскую неполноценность, и, в отличие от меня, вполне способный заразиться чумой!
- Ты все еще можешь отказаться от участия, напомнила я ему, отложив отмычки. По большому счету, Раинер был нужен только в качестве рабочей силы: я бы ни за что не успела вырыть подходящую могилу за столь короткий отрезок времени. Забросать ее землей, пока нахцерер грызет вожделенный саван, куда проще, и провернуть это вполне реально в одиночку. Зачем тащить за собой храмовника? Это мне нужно, чтобы все прогнозы сбылись в точности, а он-то тут причем?
- А ты так уверена, что все пройдет по плану? насмешливо поинтересовался брат Раинер, словно подслушав мои богонеугодные эмансипистские мыслишки, и ненавязчиво-естественным жестом положил руку на рукоять храмового меча.
Выглядел он в этот момент словно сияющий рыцарь с лубочной картинки (да и чувствовал себя, судя по всему, так же), и мне бы радоваться, что можно не лезть на рожон, но
До мысли, что какая-то ничтожная женщина может переживать за чью-то сурово-брутальную мужскую шкуру, не говоря уже о том, что какая-то женщина способна справиться с погребением нахцерера в одиночку, Тангарре оставалось еще пять-шесть веков планомерного развития. Раинер подобный подход точно не оценил бы.
Я удрученно потерла лоб. Там давно уже ничего не болело, но ощущение утраченных возможностей (хотя бы оглушить чертова упрямца и утащить куда-нибудь подальше!) саднило куда хуже лопнувшего магического канала.
Увы, сделать с Раинером я ничего не могла, а на препирательства времени не оставалось, так что я беззвучно сняла открытый замок с петель.
Из склепа пахнуло застоявшимся воздухом, заставившим нас одинаково сморщиться и побледнеть. Ступеньки уводили вниз, в темноту. Я машинально пошарила рукой по стене, и щелчок выключателя прозвучал пушечным выстреломно светлее, естественно, не стало.
- Что это было? бдительно спросил Раинер, оттеснив меня в сторону, и провел факелом из стороны в сторону.
Я промолчала, смущенно пожав плечами, и прижалась к стене. Идти вперед он мне предсказуемо не позволилда и саван не отдал. Оставалось только плестись в арьергарде и предаваться ядовитым размышлениям на тему корреляции средней продолжительности жизни мужчин и патриархальных тезисов о проявлении благородства.
В мертвецкую при храме попадали в основном самоубийцы, жертвы несчастных случаев, неопознанные и обвиненные в ересисплошь клиентура карателейа потому с погребальными церемониями здесь не слишком заморачивались. С тем же успехом можно было выбросить труп на помойкуразве что считалось, что освященная земля не позволит покойнику подняться, потому мертвецкая была несколько более популярным местом.
Поначалу каратели все-таки соблюдали какое-то подобие порядка. Самые старые тела аккуратно лежали вдоль стен, завернутые в саваны, но эпидемия устанавливала свои правила. Спускаться в рассадник чумы ради правильного погребения каких-то неудачников, Темным облаком помеченных, каратели определенно не горели желанием.
Трупы посвежее валялись у подножия лестницы.
Я думала, что три года учебы в Иринейской школе младших целителей и двапериодических подработок у мамаши Жизель подготовили меня к подобным зрелищам, но переоценила крепость своей нервной системыи, что немаловажно, желудка.
- Ты в порядке? осторожно спросил брат Раинер, обернувшись на характерный звук и чуть опустив факел.
Трепещущее пятно света подползло ближе к его ногам, выпустив обратно в темноту переплетение мертвых тел.
- Нет, честно ответила я и сплюнула на лестницу.
Брат Раинер убедился, что очень даже да, и отвернулся. Пятно света снова поползло вперед, и я машинально отвела взгляди разозлилась сама на себя.
Еще ведь собиралась сюда в одиночку лезть!
- Ничего не слышно, удрученно вздохнула я.
- Этому-то нахцереру чавкать нечем, заметил брат Раинер и вытащил меч из ножен. Помедлил на нижних ступенях лестницы и обернулся. Подожди-ка лучше здесь. Или наверху, заодно последишь, чтобы в коридоре никого не оказалось в самый неподходящий момент.
Похоже, наши мнения о том, кому нечего делать в мертвецкой, расходились еще кардинальнее, чем я думала поначалу. Я честно попыталась представить ситуацию с его точки зрения: все привычные приемы и тактика рассчитаны на десяток боеспособных храмовников за спиной, а туткакой-то перепуганный довесок (хуже: женщина!), темнота и теснота душного склепа.
Пожалуй, если бы не один нюанс, я бы с ним даже согласилась. Но вместо этого запустила руку за ворот и выразительно покачала погнутой монеткой на грубой храмовой нитке.
Монетка не одобрила подобную фамильярность и зловеще окуталась густым, полночным темно-синим ореолом. Пламя факела затрепетало, словно от внезапного сквозняка, и погасло, а откуда-то из переплетения технических коридоров донесся высокий вскрик, отозвавшийся эхом в каждом пустом закоулке.
Вырвавшийся у Раинера комментарий явно не входил в десятку рекомендованных храмом, но я с перепугу выразилась еще крепче. Это, кажется, напомнило храмовнику, где он и зачема потому десятник отбросил бесполезный уже факел и обмотал освободившуюся руку саваном. В блеклом свечении монетки я различала только белую ткань и отблески на клинкеа стоило Раинеру уйти на пару шагов вперед, как и вовсе потеряла его из виду.
- Ты хоть видишь, куда идешь?
Судя по почти беззвучным шагамвидел, еще как. А я предпочла замереть на нижней ступеньке, судорожно вслушиваясьправда, слышала я только свое собственное дыхание и истерически частый стук сердца.
А Раинер, похоже, в прошлой жизни был котом.
- Ты уверена, что нахцерер должен бежать за саваном? уточнил онсовершенно не из той точки, где я предполагала его обнаружить.
- Нет, честно ответила я, заранее сжавшись в комочек.
Но Раинер только хмыкнул.
- Хорошо. А то он, кажется, бежит от.
* * *
Думаешь, от савана, а не от монетки? с сомнением уточнила я и в порядке эксперимента спрятала «артефакт» под рубаху.
Это тоже оказалось опрометчивым шагом. Тьма мгновенно сгустилась, и Раинер, до сих пор прекрасно ориентировавшийся в синеватом сумраке, незамедлительно обо что-то запнулся (нет, не хочу знать, обо что!) и звучно загремелне то клинком, не то чем похуже. Вырвавшийся у десятника возглас волне мог бы посрамить даже нахцерерано тот предусмотрительно отмалчивался и вообще драпал совершенно беззвучно.
Я поспешила снова вынуть монетку. Раинер добавил пару ласковых, окончательно выпав из образа праведного последователя храма, поднялся с пола и брезгливо отряхнулся.
- Дай сюда, скупо велел он и протянул ладонь.
А ясдуру, не иначевзяла и послушалась.
В мгновенно опустившейся кромешной темноте третий по счету нецензурный комментарий Раинера прозвучал как-то особенно удрученно.
- Вернемся за факелом? предложила я, безуспешно пытаясь нащупать его руку.
- Нет, мрачно отозвался храмовник почему-то опять совершенно не оттуда, где я ожидала его обнаружить, он слишком сильно сужает поле зрения. Возьми монетку и держись позади меня. Не отставай.
Нащупал он меня в итоге сампоходя мазнул жесткими пальцами по ключице и плечу, смущенно кашлянул и вложил монетку обратно в мою ладонь, где она тут же налилась зловещим, потусторонним сиянием. Глаза наконец-то привыкли к сумраку, и лицо Раинера показалось мне каким-то беспомощно-обескураженным, но, не успела я спросить, в чем дело, как он отвернулся и деловито пошел вперед.
Коридор пронзал весь технический этаж насквозь. Каждые несколько метров в стенах зияли одинаковые проемы, и из них тянуло застоявшимся воздухом и сырой пылью. Я ничего не слышала и старалась идти след в след за храмовникомпотому как любая вольность незамедлительно заканчивалась тем, что я спотыкалась, осознавала, что совершенно не хочу знать, обо что, и с испуганным всхлипом цеплялась за рукав Раинера. На третий раз он не выдержал и сам задвинул меня себе за спину, велев держаться за ленту десятника, переброшенную через плечо.
Я вцепилась уже в нее. От грубой холстины умиротворяюще веяло теплом, и я подстроилась под шаги храмовника, постепенно успокаиваясьразумеется, рано.
- Тупик, ровным голосом сказал Раинер и плавно развернулся. Поскольку я не отпускала ленту десятника, то волей-неволей обошла его кругом и уперлась в шероховатую стену.
Первым порывом было уткнуться лбом в спину Раинера, но я героически сдержалась.
Нахцерер оказался где-то между нами и выходом. Оптимизма это по понятным причинам не внушало.
- Я его не слышу, напряженно сказал Раинер. Замри!
Я послушно задержала дыхание, но по одной только напряженной спине десятника поняла: он по-прежнему не знает, где затаился нахцерер. Тогда я все-таки уткнулась лбом ему в лопатку и обреченно сказала:
- Отсюда должен быть еще один выход.
Лопатка дернулась так, как не заставил бы ее и нахцерер, явись он перед нами во плоти. Раинер медленно обернулся, ни на секунду не выпуская клинка, и в этот момент как никогда был похож на первого сына Старшого, когда тот на повышенных тонах рекомендовал отцу вышвырнуть «ведьму» за городскую стену.
До сих пор десятник до того адекватно реагировал на все мои странности, что я уже расслабилась и совершенно забыла, что, с точки зрения местных, это было ни черта не адекватно. Правильную реакцию он выдал только сейчас, когда нацелил острие мне в горло.
- Брат Раинер! жалобно пискнула я, отлично понимая, что словосочетания вроде «требования пожарной безопасности к максимальному расстоянию до эвакуационного выхода» приведут к весьма прискорбному нарушению правил пожарной безопасности в отношении одной отдельно взятой ведьмы. Но куда еще мог деться нахцерер, если не проскользнул мимо нас?