Ешь, пробурчал он. И эль пей. Давай, давай.
И, глядя на то, как девчонка послушно подносит к губам горлышко баклаги, ощерился. Следовало самому до всего этого додуматься.
Домик. Дом у ворот
На самом деле это недолго. Для ярлов и конунгов, которых зовут морскимипотому что у них нет поместий, где можно провести зимовьеперевернутые драккары становятся домами. Опрокинуть корабль вверх килем, поставить его у ворот. Снять несколько досок с обшивки, чтобы получился вход
Драккаров у него полно. Можно установить один у ворот, и штук шесть вдоль стен. Загнать под них стражу. И пусть сидят тихо, прислушиваются. А остальных запереть в домах. Всех, и мужиков, и бабкто его знает, этого Тора. Вдруг ему и баба сойдет, когда во дворе не будет воинов?
А на ночь и впрямь стоит выпустить из загона псов. Все надежней.
Позови стражника, приказал Харальд.
Вставать ему не хотелось. К тому же девчонка все еще была в платьетак что ничего страшного, если выглянет за дверь
Сванхильд метнулась к двери. Потом порог перешагнул Хаген, один из ее стражников.
Для вас троих поручение, коротко сказал Харальд. Я хочу видеть здесь всех своих хирдманов. Прямо сейчас. И найдите их быстро. Бегите, а не шагайте.
Хаген кивнул, унесся к двери, тяжело, по-кабаньи топая. Сванхильд, когда он ушел, подошла к кровати. Спросила, стоя рядом:
Мне уйти? Твои воины придут
Да что ж она все убежать-то пытается, с досадой подумал Харальд. И взглядом указал на то место, где девчонка только что сидела.
Нет. Садись. Когда придут мои хирдманы, сядешь на сундук. Но останешься здесь.
Он взял еще кусок мяса, на этот раз с ребрышком. Мрачно вгрызся в него. Покосился на Сванхильд, присевшую на краешек постели.
Ешь.
Она отломила от надрезанной головки сыра краешек, посмотрела на него, потом оглянулась на дверьи запихала в рот.
То прыгала туда-сюда, хмуро подумал Харальд, то сейчас сидит в ожидании его людей так, словно готова вот-вот вскочить. И ест как-то урывочно, не подметает все подряд, как сам он. Показалось ему или нет, что пальцы у нее подрагивали, когда она взялась за сыр?
Нельзя мужиков уму-разуму учить, грустно думала Забава, вспоминая, как Харальд оскалил зубы после ее словэто когда она сказала, что всех бы запереть, а к воротам домик бы поставить.
Мужики это не любят.
А жена мужа должна почитать. И вперед не высовываться, вести себя скромно. Потому и снимает в первую ночь молодая жена сапоги с ног мужачтобы почтение выказать
Забава вдруг осознала, что кусок сыра, который она уже сунула в рот, для нее великоват. И щеки у нее теперь раздулись, как у хомякаа жевать приходится под взглядом Харальда.
И ведь учила же ее Рагнхильд брать по крошечке, понемножку. А она
Но что делать, если живот вдруг заурчал голодным зверем? Даже ночью есть не особо хотелось. После сна желание поесть и вовсе улеглось, утихло. Первый кусок она съела не спеша. И второй тоже.
А потом вдруг есть захотелось так, что рот наполнился слюной. Вот и поспешила с куском.
К тому же сыр у нартвегов вкусный. Ломкий, со слезой.
Взгляды, которые Харальд кидал на нее, были задумчивыми и хмурыми. Потом за дверью опочивальни затопали, в опочивальню вошел сначала ее приемный отец, Кейлев, следом за ним еще один мужик.
Забава успела вскочить прежде, чем те переступили порог. Подхватила миску, баклагу подмышку сунуладаже крошки с покрывал стряхнула, в два быстрых взмаха рукой.
И забилась в угол.
Понималахирдманы, это те, которые тут отрядами командуют, пришли к своему ярлу. Ее тут и быть не должно, по их обычаям. Главное, молчать, слова не говорить.
В памяти у нее вдруг ожила та ночь, когда сгорел прежний дом, и они с Харальдом чуть не погибли. Толпа мужиков перед женским домом, плачущие девки в середине
И слова Харальда, сказанные им после этогокогда я говорю со своими воинами, ты должна молчать. И Гудню с Тюрой уж сколько раз твердили, что когда беседуют мужчины, женщины держат рот закрытым.
Она чуть покраснела, поймав взгляд Кейлева. Опустила миску на сундук, сама присела рядом.
Харальд встал, перекинулся парой слов с пришедшимиа потом смолк. Замер, дожидаясь остальных.
Все семь хирдманов наконец собрались. Последним явился Бъерн, самый молодой из всех. Заскочил в дверь, запыхавшись от бегавидно, был на дальнем конце крепости, когда его позвали. Бросил любопытный взгляд на Сванхильд, и тут же торопливо отвел глаза.
Харальд нахмурился, сказал громко:
Крепость теперь будем охранять по-другому. На двор ночью больше не выйдет никто. Убби, Кейлев, подберите людей, которые встанут на страже у дверей домоввсех, и женского, и рабских, и мужских. К каждому выходучеловек по шесть. И чтобы после заката никого не выпускали, даже по нужде. Пусть готовят ведра, если не хотят, чтобы наутро в домах воняло. Дальше. Возьмите семь драккаров. Пригоните назад те два, что мы отогнали к мысу, чтобы не вмерзли в лед, когда фьорд покроется льдом. Снимите еще пять с катковно выберите самые старые. Проломанный не трогайте, он не подойдет. Снимите с кораблей носы, мачтовые крепления. И установите вдоль стен, вверх килем. У каждого сдерите с обшивки тройку досок, чтобы можно было подлезть внутрь. Один драккарк воротам. Еще двоек концам стен. Остальные четверо раскидайте вдоль крепостной стены. Еще до того, как стемнеет, под каждым кораблем должно сидеть не меньше двадцати человек. Их задачасторожить. Пусть сидят тихо, прислушиваются, если услышат что-тоорут и бьют в щиты. Наружу не высовываться. Я ночью буду ходить по крепости, если что, прибегу. За это отвечаете вы все, но главным пусть будет Свейн. К закату драккары должны стоять под стенами, люди в них должны сидеть. Ночью ни на стенах, ни у ворот не должно быть никого.
Да, ярл. Свейн наклонил голову. Но не опасно ли это? Когда твориться такое, оставлять стены на ночь без присмотра?
Я выпущу ночью псов, спокойно сказал Харальд. Подумала узнай Свейн и все остальные, что это подсказала девчонка, без косых взглядов в ее сторону не обошлось бы. И сам буду ходить по крепости, как я уже сказал. Идите. К вечеру чтобы семь драккаров стояло у стены, кверху килем. И люди сидели под ними.
Он дождался, пока хирдманы выйдут, потом повернулся к тому углу, в который забилась Сванхильд. Сказал чуть насмешливо:
Вылазь, жена ярла. И в следующий раз при моих людях не смущайся. Держи голову высоко. Если ночью ничего не случиться, я скажу им, что это придумала ты.
Она подошла, посмотрела серьезно.
Зачем? Ты сам говорилженщина должна молчать. И Гудню с Тюрой тоже
Моя жена может говорить, проворчал Харальд. С моего позволения, конечно.
Сванхильд медленно кивнула, не отводя от него взгляда.
Он вернулся на кроватьона тут же подсунула ему под руку миску с едой. Сама присела рядом
Иди ко мне, глухо велел Харальд.
И торопливо вытер о подштанники жирные после мяса руки. Девчонка подскочила.
Полотенце, Харальд?
Поздно уже, бросил он. Когда встану, все равно одену чистую одежду. Иди ко мне, говорю.
Сванхильд обошла кровать, забралась на нее с другой стороны. Сказала, усаживаясь рядом с нимна подогнутые колени, осторожненько:
Тебе спать надо
Харальд дернул ее за локоть, заваливая себе на грудь. Прихватил за плечи, чуть приподнялтак, чтобы она смотрела ему в глаза.
Нам надо поговорить, Сванхильд. О твоей сестре. Слушай и не перебивай.
Ее плечи под его ладонями напряглись.
Кресив вернулась не такой, какой была, медленно проговорил Харальд. Это хорошо, что ты знаешь о колдуне. Думаю, Кресив, когда я отправил ее к новому хозяину, встретилась где-то с этим колдуном. Кресив говорит по-нашемухоть ее никто и не учил.
Синие глаза расширились.
Кресив хочет подобраться ко мне, продолжил он. И я ей это позволю. Немного, но не до конца. Нет, я не приведу ее в свою
Харальд вдруг осознал, что до сих пор называет эту опочивальню своей. И только своей. Быстро поправился:
В нашу опочивальню она не войдет. И я не лягу с ней в постель. Но мне нужно понять, что в ней сидит. Отчего Кресив изменилась. Понимаешь?
Понимаю, отозвалась Сванхильд горестным шепотом.
Ты не должна думать о том, о чем думаешь сейчас, негромко сказал он.
И сжал ее плечи. Крепко, может, и до болино она даже не вздрогнула. Только посмотрела тоскующе.
Как же так, думала Забава. Опять Красава. И Харальд хочет с ней
Ее вдруг затошнило. Она сглотнула, пробормотала:
А если колдовство, что на ней, на тебя, как это перепрыгнет? Может?
И это может произойти, молча признал ее правоту Харальд. Все может случитьсяпоэтому и нужно сейчас устроить эту возню с Кресив. Чтобы понять, на что способны боги.
Сегодня изменилась темноволосая, и он, пусть и с подсказки Сванхильд, но что-то сообразил. Что, если завтра изменится один из его хирдманов? Или даже сама Сванхильд?
Не бойся за меня, объявил он с уверенностью, которой не чувствовал. Я сын Ермунгарда. Вряд ли меня берет чужое колдовство. А вот тебяможет. Скажи, Сванхильд тебе приходилось болеть?
Золотистые брови взмыли вверх.
Болеть? Кашлять?
Нет, кашель тут не подойдет, решил Харальда. Его еще надо суметь изобразить. И ночью, и днем. Нужно что-то более простое. Нечто такое, чего не определишь с первого взгляда.
Живот, объявил Харальд. Этой ночью, когда я уйду, ты объявишь своей рабыне, что у тебя болит живот. Потом, завтра утром, я вернусь, и скажу, что тебе делать и говорить дальше. Но помнито, что я сказал сейчас, твоя рабыня знать не должна. Ни она, ни стражники, ни кто-то другой. Никому ни слова. Обещаешь мне это, Сванхильд?
Она кивнула, но в синих глазах все равно плескалась тоска. И страх. Пробормотала вдруг:
Слово жены ярла
Харальд улыбнулся. Хоть радоваться пока было нечему.
И, перевернувшись, улегся на нее. Поцеловал, прикусывая мягкие губычуть дрогнувшие, податливые. Подумал, ощутив, как жаркой волной накатило желаниедавно я этим не занимался. Два дня, три? Уже и не вспомнишь
А потом перекатился к краю кровати, по дороге подхватывая с покрывала миску и баклагу, едва не опрокинувшуюся от его движения. В два шага переправил все на сундук. Торопливо начал скидывать одежду, не оглядываясь на Сванхильд. Которая тожеХаральд это слышалвскочила с кровати.
Он двинулся к ней, уже обнаженный. Шагал тяжело, ощущая, как прогибаются половицы под его босыми ступнями. Сванхильд, пока он шел, стянула с себя платье. Взялась за подол рубахи
Не успела. Харальд сделал последний шаг.
Руки Харальда обхватили ее стальными обручами. Вздернули над полом.
Забава уставилась на него сверху вниз. Коленями наткнулась на вздыбленное мужское копьеи услышала, как он просит:
Поцелуй. Сама.
Она поспешно обхватила ладонями запавшие, с выпирающими скулами и желваками, щеки. Потянулась к нему.
И не знай зачем, сначала попробовала на вкус нижнюю губу. Твердую, сухую, с царапающими корочками. Коснулась ее языком, запоминая вкус.
Солоноватый. С похмельной горчинкой эля.
Губы ХаральдаЗабава это не увидела, а ощутиларастянулись в подобие улыбки. Одна из его ладоней скользнула вверх, надавила на затылок.
И рот ее оказался смят его ртом, жадным и безжалостным. Целовал Харальд как всегдакак будто душу хотел из нее вытянуть.
Он оторвался от нее только тогда, когда уложил на постель. Рывком задрал подол, быстро погладил ногии раздвинул ей колени.
Серебро горело под веками, истончившиеся губы чуть разошлисьнамеком на оскал. Щекотно прошлись по лицу Забавы косицы, когда Харальд улегся сверху.
Он не ласкал, и Забава понимала, почемуустал. Но мягкое, смутное удовольствие бродило по телу, пока его мужское копье вдавливалось в нее.
И рывок шел за рывком, точно волной ее качало. И дыхание Харальда обжигало лоб. Тело, тяжелое, словно каменное, прогревало жарким теплом сквозь рубаху, задранную до пояса.
Мягкий трепет нарождался в животе под скольжением его плоти. Дрожью отдавался в раздвинутых коленях
Красава сидела на краешке нартех самых, на которых спала три ночи назад. Молча ждала, что же будет дальше.
А потом в рабский дом вошла Неждана. И Красава, поднимаясь с нар, подумала с легким спокойствием, к которому уже привыкла за последние два днявот и ладно.
И ежу понятно, что девка нынче прислуживает гадине Забавке. Потому и явилась днем в рабский дом днем, хотя остальные рабыни сейчас хлопочут по хозяйству. Видно, Харальд, как только приехал, тварь Нежданку отослал. А сам
А сам сейчас с разлучницей Забавкой милуется. Сокол ясный. Ей предназначенный. Стервой-сестрой отбитый.
Ее обожгло привычной ненавистью, но почти тут же над ухом словно кто-то вздохнул.
Красава не обратила на это внимания, однако мысли снова потекли спокойные, ровные.
Сейчас. Вот сейчас. Еще немного. Рабский дом почти пустой. А даже если кто их и увидитничего не заподозрит. Главное, разговаривать тихо, без крика
Она дождалась, пока Неждана подойдет к ней. Сказала на родном наречии, пропуская девку мимо себяприветливо, по-доброму:
Постой-ка, Неждана
И та застыла.
Так оно и должно быть, довольно подумала Красава, глядя на враз окаменевшую Неждану. Приказала:
Ну-ка, давай рассказывай, что делается промежду Харальдом и моей сестрой
Две рабыни, прислуживавшие нартвежкам в женском доме и отпущенные до обеда за ненадобностью, посмотрели из своего угла на двух славянок.
Но ничего такого не увиделии отвернулись. Подумаешь, разговаривают две бабы
Хмурое небо над Йорингардом быстро темнело. Где-то над морем, за пологом серых туч, догорал закат. Синие тени вокруг домов поместья густели, наливаясь чернотой
Неждана шла к хозяйскому дому, прислушиваясь к хрусту снега под ногами. Шла и пыталась вспомнить.
Сегодня что-то случилось. Да такое, что по хребту до сих пор зябкие мурашки ползали.
Но что именно, Неждана вспомнить не могла. Знала одночто-то было.
Вроде бы день прошел хорошо. Она вернулась в рабский дом, подремала, сходила на кухню, поела. Потом сбегала в баню. В ту самую, куда нартвеги избегали заходить.
Краем уха Неждана слышала, что там отравилась какая-то девка. Из местных, дочка прежнего хозяина Йорингарда. И кому-то из нартвегов уже один раз вроде привиделась белая тень в углу. С тех пор они тудани ногой.
Но Неждана помершей нартвежки не боялась. Живых надо бояться, они пострашней мертвых будут. Так что она помылась и постиралась, заложив на двери щеколду. И ее никто не потревожил. Правда, побыла она там недолго. Все делала в спешке, водой окатилась чуть теплойно зато у огня.
И все же в этот день произошло еще что-то. А что именно, она вспомнить не могла.
Только в памяти как заноза сиделабыло что-то, было
Занятая этими мыслями, Неждана даже не заметила, что по двору наперерез ей идет, почти бежит нартвег.
А когда налетела на него, не успела увернуться от руки, сжавшейся на плече.
Вот ты и опять сама ко мне подошла, довольно заявил тот самый мужикхозяйский брат. Да ты, похоже, за мной бегаешь.
Не до тебя мне сейчас, мрачно сказала Неждана. К хозяйке иду пусти.
Она дернулась, пытаясь вырваться из жестких пальцев. Плечо высвободилано складки шерстяного плаща так и остались у него в горсти.
Людей вокруг не было, крепость как вымерла. Даже стража, караулившая вход на хозяйскую половину, стояла теперь внутри, за дверью
Хватит брыкаться, сказал нартвег. И, оглянувшись, притянул ее к себерезко выпустив одежду и ухватив уже за локти. Глупые слова, сказанные в прошлый раз, я тебе прощаю. Как только эти смерти кончатсяувидимся. И тогда непослушания я не потерплю.
Он притянул Неждану к себе еще ближе, так что она уткнулась подбородком в косматую шкуру на плаще.
Вот только ей и впрямь было не до него. И она, даже не задумываясь над тем, что говорит, бросила:
Мужик ты вроде взрослый, но ума как у ребенка. В крепости люди мрут, вот-вот стемнеета ты за бабой гоняешься. Совсем смерти не боишься?
Хозяйский брат тут же сжал Неждану так, что она задохнулась. Сказал угрожающе:
Забываешься, рабское мясо. Я таких слов и от свободной женщины не потерпел бы.
Да свободная тебе такого и не скажет, выдохнула Неждана. Себя побережет
И все, что она носила внутри долгие шесть лет рабства, вдруг всплылои затопило черной волной. Полной ненависти, злых воспоминанийи осознания того, что проживет всю жизнь, а потом и умрет рабыней, чужой вещью в чужом краю