Впереди меня бежал худощавый седоволосый мужчина, на половину головы ниже меня самого, но бегал отчего-то он куда быстрее. Он же и вытащил меня из толпы, оставалось лишь гадать кто он такой, зачем помог и почему не под чарами, как все остальные.
Вскоре, миновав ещё один дом, мужчина остановился, и стал оглядываться по сторонам. Но улица была совершенно пуста, а в окнах домов не было видно ни одного любопытствующего лица.
Тогда он завернул за угол, прямо в узкий просвет между двумя домами. Был бы я на десяток дюймов шире, не втиснулся. В кои-то веки я был благодарен голодным вечерам последних лет.
Дойдя до тупика прохода, мужчина склонился к земле и принялся откидывать в сторону камни и наполовину сгнившие доски. А затем обернулся ко мне, бодро кивнул, и ступил вниз, уходя под землю почти всем телом. Я ринулся вперёд помочь старику, но пока добежал, тот уже полностью скрылся под землёй.
Не долго думая я ступил следом, и мгновением позже оказался в узком рыхлом тоннеле. Здесь пахло влажной землёй и плесенью.
Мужчина оттянул меня в сторону, а затем принялся изнутри перекрывать ход камнями и древесиной.
Всё так же молча он повёл меня вперёд в совершенно непроницаемой тьме. Такой путь мне был уже привычен, а в теле не осталось сил на страх, и я смирно брёл следом за человеком, прислушиваясь к его шагам и ведя рукой по земляным стенам.
Мы шли долго, да так, что я успел продрогнуть до костей, и зевал едва ли не с каждым шагом. Не расслышав как шаги прекратились, наткнулся на своего спасителя, и тут же смущённо отпрянул прочь.
Сейчас я открою дверь, мальчик. Ты никому не должен говорить о том, что видел за ней.
Я кивнул, но быстро исправился, пробормотав:
Я никому не скажу.
Заскрежетали замки один за другим, затем мужчина стукнул по двери трижды, и с той стороны послышался шум. Плотная дубовая дверь отворилась, и тёплый свет свечи открыл вид на пожилую женщину, которая держала её в руках.
Она посмотрела на моего спасителя долгим, тяжёлым взглядом, а затем на меня, и поцокав отошла в сторону, пропуская нас внутрь. Проходя мимо, я услышал её тихое бормотание: теперь и детей им подавай.. какое бесчестие.
Мы вновь шли по земляным тоннелям, но теперь в свете свечей, расположенных на стенах. Тут и там виднелись деревянные скамьи, и всякие сколоченные наспех предметы мебели, стоящие в вырытых в земли нишах.
Здесь жили люди, под землёй. Те, кто не был околдован и не слышал зова.
Вскоре мы добрались до просторной пещеры, вырытой людьми. Тут кипела жизнь. Дети носились, играя в догонялки, едва ли не сбивая с ног взрослых. Женщины штопали и ткали на лавках в углу. Мужчины сколачивали новую мебель и древесную отделку для стен.
Это место было одновременно и обнадёживающим и разочаровывающим. Сбившись в кучку, в тесноте и темноте, едва ли вдыхая свежий воздух, они не жили, а существовали. Но всё же все они были подвластны своей воле, а не кому-то иному, их разум был чист и свободен.
Один за другим люди замирали, замечая меня, в их глазах отражался неподдельных страх. Возможно они считали что я приведу беду в их дом из рыхлой земли.
Садись. Сказал старик, что привёл меня, указывая на одну из лавок в углу. Голоден?
В животе настойчиво заурчало. Мужчина внезапно тепло улыбнулся и похлопав меня по плечу, отправился к женщинам. Остальные всё так же не шевелясь, встревоженно переглядывались.
Мужчина вернулся, принеся кусок сыра, воду в глиняной чаше и горбушку твёрдого чёрного хлеба.
А когда я доел, люди вновь взялись за свои дела.
Мужчина присел со мной рядом, и устало провёл по коленям руками, разминая кости. Только сейчас, внимательно рассмотрев его, я понял, что он куда старше чем показалось мне с самого начала. Вероятно он был старше даже отца моего отца, давно отправившегося в землю, вслед за женой.
Как же ему удавалось так долго бежать, да ещё быстрей меня самого?
Что ты здесь делаешь, мальчик, в стране марионеток? Расскажи мне свою историю, я это заслужил, приведя тебя в самое сердце подполья.
Смотря в глаза старика я не стал юлить и рассказал все коротко, начиная с того как моя мать ушла на зов, и заканчивая дорогой сквозь звёздное зеркало.
Ты поступил благородно, но тебе не спасти подругу. Тебе никого не спасти.
Мужчина понурил голову, глядя на свои морщинистые руки в коричневых пятнах.
Я не стану спорить с вами, возможно вы и правы. Но сдаваться не намерен, не тогда, когда прошёл так много. Домой мне все равно уже не вернуться, да и не ждёт меня там ничего.
Мужчина кивнул, и не думая поднимать меня на смех.
Что вы знаете о чарах и о королезахватчике? Где я могу его найти?
Мне не терпелось поскорее отправиться на поиски, но старик остудил мой пыл.
Мало что. Да и не видели мы его никогда, никто не видел, только быть может его стража, они то не околдованы. Знаю лишь что одни для него под чарами оружие куют, другие с ним управляться учатся, а женщины еду им готовят. Армию он собирает, и все его солдатымарионетки.
Мои руки безвольно упали вдоль тела. Надежды найти правду развеялись прахом по ветру.
Неужели никому ничего не известно? отчаянно заглядывая в глаза своему спасителю спросил я, и мужчина в ответ нахмурил брови, глядя на меня так, словно чего-то недоговаривал.
Ну хорошо, спустя долгие минуты сказал он и потёр лицо ладоньюесть одна ведунья в Северном лесу, она знает многое, почти всё и обо всем. Но путь к ней опасен. Эти тоннелидрожащей рукой старик неопределённо махнул в сторонубыли вырыты гоблинами ещё до того, как сверху вырос город. Они уходят далеко вдаль, туда, куда смертным вход заказан. Гоблины не терпят нас в своих владениях, разве что в качестве пищи.
Я посмотрел на мужчину, чувствуя как в груди просыпается любопытство, вперемешку со страхом. Неужели сказки и басни, что рассказывала мне мать и Ба правда и гоблины всё таки существуют.
Старик улыбнулся, заметив что-то в выражении моего лица.
Ох парень, ты непременно собираешься направиться прямо к ним, верно?
Ответ и не был нужен, все было ясно заранее по моим горящим глазам.
Время под землёй текло медленно. Когда не знаешь день сейчас или ночь, все превращается в одно целое, монотонное и однообразное. Часть жителей пещер спали, часть бодрствовали, продолжая работать. Меня отправили в один из широких переходов, где обнаружилась узкая лежанка у стены с тонким матрасом, набитым конскими волосами. Не в силах сопротивляться усталости, я уснул, едва голова коснулась простыней.
Меня разбудил старик, в его руках была грязно-белая тканевая котомка с куском хлеба и сыра.
Держи, мальчик. Мужчина поднял меня на ноги и вручил еду. Иди. А я помолюсь за то, чтобы ты остался живым и не попал в лапы ни гоблинов ни королязахватчика.
Он указал мне путь и вручив длинную толстую свечу в скрученной из тонкого металла подставке, удалился обратно к своим людям, уже привыкшим существовать под землёй.
С каждым часом пути тоннель становился все холоднее и больше пах плесенью. Мне не нравился этот запах, да и холод пробирался под тонкую рубаху, но поворачивать назад было поздно. Я дал обещание и я его выполню. Надо лишь найти выход из тоннеля в лесу, и отыскать дом ведуньи, а она уже поможет одолеть короля Чартоха и снять его чары. Во всяком случае я старался верить в это изо всех сил, ведь больше идти мне было некуда.
Сыр закончился, как и хлеб, меня мучил голод и жажда, ноги нестерпимо горели, но я продолжал путь, надеясь что таки найду выход, хоть старик ничего и не обещал.
Ощутив под ногами странный гул, я замедлился, но затем поспешил вперёд, начав улавливать в отдалении шум голосов. Видимо я все таки нашёл выход, и где-то там есть люди, к которым я смогу обратиться за помощью.
Спеша и сбиваясь с ног, я выскочил в широкое пространство, с виду гигантскую сводчатую пещеру, уходящую резким обрывом вниз прямо у моих ног. Потолок терялся где-то далеко вверху. На каждой стене красовались статуи странных животных, и созданий, схожих с людьми, но лица их, как и уши, были острыми и вытянутыми, а тела долговязыми и жилистыми. Пещера была обрамлена многими ответвлениями тоннелей, как тот, через который выбрался я, но нигде не было видно выхода наружу.
Внизу зазвучали голоса, и я, припав на всякий случай к стене, стал всматриваться. Там, внизу, быстро передвигались создания, и тут я понял, что это их скульптуры обрамляют стены. Кто же они, гоблины? Мама не так описывала их в своих сказках. Сейчас они казались мне куда более схожими с людьми, лишь более пугающими со своими вытянутыми лицами и совершенно чёрными глазами.
Стоило ли мне спуститься по стенам и обратиться за помощью, или следует убраться как можно скорее из их владений и продолжить путь. Только отступать было некуда, можно было лишь перебраться в один из новых тоннелей, но для этого придётся карабкаться по стенам. А так меня точно заметят.
В спину что-то врезалось и я полетел вниз, даже не успев ничего осознать. Земляной пол пещеры стремительно приближался и лишь в последнюю секунду меня резко перевернуло, вновь подбросив в воздух на несколько ярдов над полом, и лишь тогда я упал на спину, ощутив резкую боль в рёбрах.
Хрипя и задыхаясь я едва мог бы подняться на ноги, но один из обитателей пещеры, с длинными, до пояса, волосами цвета первого снега, рывком поднял меня, и отступил на шаг.
Вблизи их лица были ещё менее схожи с человеческими, чёрные глаза без век шире, кожа неестественно бледная, отдающая синевой, многосуставные пальцы длинные с толстыми когтями как у медведя.
По спине побежали мурашки, когда круг этих существ сузился. Все они с интересом и в то же время яростью рассматривали меня.
Прошу прощения за вторжение. Начал я, так как мама всегда говорила, что вежливость и горы свернёт. Я искал выход на поверхность, в лес, там где живёт ведунья.
Коленки затряслись, когда один из существ утробно зарычал.
Кто ты? спросил беловолосый, поднявший меня на ноги. Его речь звучала как-то неправильно, как будто слова давались ему с огромным трудом.
Тимми. Ответил я, украдкой посматривая на остальных.
Знаешь ли ты, Тимми, что ждёт людей в подземельях гоблинов?
Значит они всё таки гоблины. Ксана была бы в восторге услышав мою историю встречи с ними.
Нет. Ответил я, расправляя плечи. Чтобы они для меня не приготовили, я приму это с достоинством.
Люди, отличные землекопы, и могут служить долгие годы, пока их руки и ноги не ломаются, а сами они не рассыпаются в прах. Но есть и иные, которые выбирают путь гибели, дабы не сдаваться в рабство вовек жизни. Но самые особенные, те, что приходятся по нраву кому-то из народца, становятся жёнами и мужьями, навечно оставаясь под землёй, а взамен мы даруем им бессмертие. И что-то мне подсказывает, Тимми, что ты бы приглянулся одной из моих сестёр.
Сердце ухнуло в пяты, едва я представил себя заточенным под землёй навечно, в памяти всплыл образ Ксаны, её рыжие локоны, тёмные глаза, таящие смешинку. Я не оставлю её, уж лучше стану рабом, и попытаюсь сбежать, чем заключу сделку с гоблинами и стану чьим-то мужем.
Беловолосый гоблин всё понял по моему лицу, и вскоре, не дожидаясь от меня никаких ответов, остальные, подхватив меня под руки, потянули вперёд, к очередному тоннелю.
Я дам тебе время подумать, Тимми, не спеши отказываться, не всем людям выпадает такая честь.
С этими словами остальные гоблины уволокли меня в темноту, но вскоре, в пространстве освещённом тусклом факелом показались узкие тесные комнатушки, закрытые решетчатыми дверьми, а внутри находились люди. Одни спали на койках, другие расхаживали взад-вперед, кто-то плакал. Как же они здесь оказались, знают ли какие порядки царят теперь там, наверху?
Меня подвели к одной из комнат, отворили дверь и молча оставили одного. Я опустился на мягкую лежанку и закрыл глаза. Решения о том как мне выбраться не было.
Эй, Тимми. Тонкий, нежный голос, так схожий с человеческим, заставил меня встрепенуться.
По ту сторону решётки стояла девушкагоблин, одетая в те же просторные светлые ткани, что и мужчины, которые встретили меня в пещере. Я считал всех гоблинов отторгающе-ужасными, но она показалась мне даже красивой, путь нечеловечески, но её черты притягивали взгляд. Струящиеся прямые белые волосы, стянутые шнурками, почти касались пола, руки и ноги, пусть и были длиннее человеческих, но выглядели гораздо симметричнее чем у мужчин гоблинов, губы были розовыми, а не белыми, и уши не выпирали острыми углами из волос.
Я Мара. Она улыбнулась, при этом показались клыки, явно длиннее и острее человеческих. Я невольно отпрянул вглубь камеры и девушка-гоблин сжалась.
Прости, не хотела пугать. Сказала она тихо, чёрные омуты глаз увлажнились.
Мне стало стыдно за себя, и я приблизился к решётке, протянув руку навстречу Маре для рукопожатия.
Озадаченно пожимая мою ладонь девушка пристально изучала мои руки, хотя сложно было сказать точно, когда ни белков ни зрачков у этих созданий видно не было.
Ты похожа на человека. Сказал я, хотя мог и обидеть её этим заявлением, однако Мара широко улыбнулась.
А я наполовину человек, по маме. На последнем слова её лицо помрачнелоМой отец похитил её из мира людей, когда она упала в колодец. Протащил по подземным рекам и заставил выйти за него замуж.
Мне очень жаль. Ответил я, внезапно остро ощутив как мало мы, люди, знали о гоблинах, считая их лишь мифами.
Она умерла несколько лет назад.
Я протянул руку через решётку и сжал худощавое плечо девушки-гоблина.
Моя мама тоже ушла, как и отец.
Мы посидели в молчании, после чего Мара подобралась ко мне поближе и зашептала с таким отчаянием, с которым могли шептать лишь умирающие молитвы:
Я помогу тебе сбежать, Тимми, а ты покажешь мне мир людей, поможешь мне там. Хорошо?
Я изумлённо посмотрел на девушку, и та замотала головой из стороны в сторону, растрёпывая волосы.
Я не могу здесь жить, я не чувствую себя гоблином, я чувствую себя человеком. Мама тайно читала мне сказки людей на ночь, рассказывала о мире над землёй, о солнце и море, о траве и деревьях. Я ничего не жажду так сильно, как оказаться там, наверху, но они ни за что меня не отпустят. Отец намерен выдать меня замуж завтра же, и я больше не могу надеяться на то, что смогу смириться с этой жизнью.
Но как же остальные люди, что застряли здесь?
Мара поджимает губы, ей не хочется рисковать помогая сбежать всем, но вскоре она принимает решение:
Если это твоё условие, я принимаю его. Решительно говорит девушкагоблин и поднимаясь на ноги добавляетЯ приду после того, как вас покормят к ночи.
Время тянется мучительно долго и я успеваю уснуть, потирая руки и стараясь согреться. Здесь, под земелей, так холодно, что я не могу сообразить как кто-то может жить тут годами.
Меня будит лязг метала, и сквозь приоткрытые веки я вижу как рослый, широкоплечий гоблин ставит миски с водой и едой на пол, а затем уходит прочь, вновь запирая замок.
Я съедаю всё до последней крошки и выпиваю воду до последней капли, так я голоден. А затем я просто жду.
Часы текут один за другим, и люди в камерах по соседству перестают ходить или стенать, почти все они спят, посапывая.
Наконец-то шелестит ткань, и перед моей камерой появляется Мара, за её плечом связка, кто знает что в ней, а на бледном лице отражается внутренняя готовность. Она поднимает длинную, тонкую руку и я вижу в ней тяжеловесную связку ключей. Она выбирает сразу один ключ и вставляет в замок, дверь отпирается и теперь я гляжу на девушку не через решётку. Странно, когда нас ничего не разделяет.
Она быстро направляется к остальным камерам и я спешу следом. Она отпирает замки, а я бужу людей и говорю им, что Мара поможет нам сбежать.
Всего в камерах оказалось чуть меньше двух дюжин, все слабые и отчаянные, все хотят домой.
Мы тихо и осторожно двигаемся за Марой тоннель за тоннелем, отпирая одну решётку за другой, прислушиваясь и дрожа от страха. За каждым шорохом нам мерещится преследование, но спустя менее чем с десяток часов напряжение стихает и мы начинаем переговариваться. Многие рассказывают кем были раньше, чем занимались и Мара слушает их, проглатывая каждое слово.
Далеко за нашими спинами раздаётся гул и мы замираем, как перепуганные маленькие кролики, а затем все как один, срываемся на бег.
Мы не кричим, но всем нам страшно, даже Маре, это видно по тому, как она рвётся вперёд со всех своих длинный нечеловеческих ног. Перед нами путь расширяется, даже издалека мы видим, что там есть свет, слабый и тусклый. Мара счастливо улыбается.