- А где это?
- На юге, на границе с Пустошью.
- Девочки, слышали? Стряпуха что ли важная?встревожились женщины.
- Не-е,отмахнулась Тома.
- Ну, и хорошо, а то мы извелись, думали, стряпня не нравится наша.
- Стряпать хоть умеешь?
- Не знаю,честно призналась Томка.
- Сейчас узнаем!рассудительно подытожила Маена, втянув носом воздух.Лила, горит! Мешай! А ты раздевайся, раздевайся - в слоях тряпок долго не продержишься. Потом мой руки и в кладовую.
- Как вы, я точно не смогу. А давно тут работаете?
- Я и Лесель с молодости, Калила на замену матери пришла недавно. Соседка с дочкой пытались наняться, но отказали им. Не всех местных в крепость пускают, а чужим и подавно не попасть. Поди стряпуха?!кухарки снова с подозрением покосились на нее.
- Да какая стряпуха? Мануак нашинковать смогу и лепешки замесить. Наверно. Ну, как надо я знаю, осталось сделать.
- Дома не готовила?жуя, спросила другая женщина, по-видимому, Калила. Она работала недавно, поэтому из всех троих стряпух была самой стройной.
- Да у меня с две четверти назад память отшибло, не помню, может и готовила.
- М-да, неисповедимы решения братьев,подытожили женщины, с сожалением оглядывая Тамару.
Пока поварихи переговаривались, Тома развязала ленты и стянула платье, представ перед ними в шортах по колено и длинной тунике с глубоким вырезом и без рукавов.
Оглядев ее стройное тело, они уверенно подытожили:
- Не стряпуха!
- Чего вырядилась?
- Нет у меня больше ничего, - вздохнула Томка.
- Ладно, пойдем выбирать,поманила Лесель.
Подойдя к стене, потянула рычаг, и дверь из толстых досок, накрывавшая люк, поднялась, обнажив крупные ступени, ведущие вниз.
- А там грызунов много?
- Отродясь не было!оскорбилась проводница. - Всех кошки переловили. Пошли!и уверенно ступила в проем.
- А дверь не захлопнется?
- Как захлопнется, так и откроется. И внизу есть рычаг. Но хотела бы поглядеть на силача, который голыми руками сдвинет эту тяжесть.
Присмотревшись, Тамара поняла, что добротные толстые доски толщиной с кулак с набитыми поперек железными реями без помощи механизма с места просто так не сдвинуть. Тяжеленная дверь лежала на огромных каменных глыбах серого цвета, из которых были сотворены ступени и стены хранилища.
- Ух, ты!восхитилась она, оценив размер кладовой и количество хранимого съестного. Огромная прохладная зала, заставленная высоченными сосудами, бочками, мешками, кадками, с подвешенными к крюкам вялеными окороками и колбасами, произвела неотразимое впечатление.
- Туши и скоропортящиеся припасы в холодной со льдом. Ты раздета, поэтому смотреть не будем. Видишь, в ближнем углу от лестницы кадки, там и выбирай. То следует употребить скорее, иначе стухнет. Остальное по мелочи можно добрать.
- А что вы обычно стряпаете?
- Лепешки, булки, жаркое, каши, пироги, рагу.
- И чем недовольны сорванцы?не понимала Тамара.
- Скоро узнаешь!сердито буркнула Лесель.
Полазив по кадкам и горшкам, Томка нашла скисшее молоко, топленое масло, начавшие портиться ягоды и много другого, о существовании которого раньше и не подозревала. Поклянчив, выпросила меда и немного подобия сахара. Приготовить компот и кашу было проще простого, но непонятно откуда взявшийся энтузиазм, скорее всего из желания выпендриться и утереть нос, подбил на подвиг. Она решилась сделать оладьи или пончики, или блинчики, потому что от страха все, чему учила тетушка Са, безвозвратно испарилось, и от новоприобретенных кулинарных знаний этого мира не осталось и следа.
Стряпухи с интересом поглядывали в ее сторону, наблюдая, как Тамаа творит подобие фартука из полотенца, рыскает по сковородкам, выбирая подходящую, а потом месит какую-то невообразимую жижу.
- Муки добавь!поучительно подсказывали женщины.
- Неа, не надо!возражала Томка.
- И чего будет?скептично покосилась Маена.
- Если получится, увидите, если нет, то не знаю.
- Ну-ну,послышалось в ответ.
В положительном результате Тамара сомневалась, потому что впервые за долгое время ее допустили до печи и позволили делать то, что считала нужным. Однако печь была не та, к которой привыкла, и, тем более, совсем не плитой. Древняя сковорода явно отродясь не видела тефлоновых покрытий. И еще Тома допускала, что здешние продукты имеют некоторые специфические свойства.
Вздохнув и мысленно перекрестившись, под внимательными взглядами посмеивающихся кухарок, принялась месить тесто из расчета на семнадцать человек.
Когда вымесила огромный ком, мокрая рубашка прилипла к спине, руки и плечи ныли. Еще бы немного, и она рухнула бы в месиво лицом. Маена сжалилась и, отодвинув доходягу с тощими руками, домесила сама.
- Благодарю,промямлила Томка.
- Не благодари, лучше забери себе отроков. А то отправишься к звезде раньше времени от натуги,подмигнула другая.
- Маленький поганец всегда верно подмечает, чего переложили или не доложили. Знаешь ли, это сильно задевает и доводит до кипения. Тутэто не там, не императорские харчи! Чего дальше?
- Да мелочь!пофигистично бросила Тамара.Всего-то тазик ягод от косточек отделить.
На нее посмотрели, как на пришибленную.
- Может, взвар ягодный приготовишь?
- Да там их столько, что и на взвар хватит!вздохнула она и, вооружившись самым маленьким ножом, принялась за дело. Уже через несколько минут перемазалась кисловатым оранжевым соком, не говоря уже о порыжевших по локти руках.
- Что за ягода?озадачилась Томка впопыхах.
- Флоя.
- Знать не знаю. При варке хоть цвет не меняет?
- Меняет. Кровавой становится.
«Пусть!наплевательски отнеслась Томка. - Лишь бы не на поносно зеленый, вот позорище будет!»
Женщины с большим удовольствием продолжали наблюдать за ее трудами, больше смахивающими на мучения.
- Может, все-таки взвар?подначивали со смехом.
- Нет!упрямо отрезала Тамара, в душе уже сомневавшаяся в правильности выбора.
Пересыпав ягоды сомнительным сахаром зеленоватого цвета, Томка молилась, чтобы из сочетания красного и зеленого не случилось неожиданного коричневого, потому что иначе не только отроки ее засмеют, но и тётки, и вся цитадель. Потом принялась резать и раскатывать тесто. На сороковом кружке поняла, что переоценила силы, на сотом бранила себя спесивой дурой, решившей выпендриться, а на сто двадцатом истерично вопила под нос:
- Дура, ох, дура! Надо было кашу с изюмом варить, так нет же! Самая умная, талантливая! Зачем мне советы каких-то теток, которые тут всю жизнь ишачат на орден, да еще поколениями! Буду потом, после всех мучений, давиться варениками с коричневой разваренной слизью под дружный смех народа! Идиотка!
- Чего там бубнишь?
- Молитву!
- А, ну да, полезное дело. Молись, не отвлекаем!
Томка хмыкнула и заголосила во всю глотку на русском:
- О, Боже, помоги мне, дуре спесивой, приготовить что-нибудь приличное. Очень молю! Ну, чего тебе стоит?! Пжааа-луста! Я ж тебя не забываю!
От жалости к себе и расстройства она раскисла. Когда закончила лепить, красные руки нестерпимо чесались. А вареники предстояло еще сварить и успеть выловить все сто двадцать штук, пока не переварились.
«Есть ли тут дуршлаг или ложкой придется? Ежели поштучно ловить, охренеть же можно!»
Выяснилось, что дуршлага у них нет, зато есть дырявая старая кастрюля, увидев которую Тамара довольно заулыбалась.
- Девочки, да она сумасшедшая!услышала Тома, когда, тихо приблизившись к столику у прохода, на котором стоял горшок с маслом. Стена скрывала от чужих глаз, а ветер хорошо доносил слова, произнесенные шепотом.На ее одежу гляньте, проще у нее ничего нет! А к кастрюле прохудившейся радости сколько? Точно со двора, они там такого отроду не видали!
Продолжать подслушивать Томка не стала: было некогда. Пусть говорят, чего хотят, а ей пора воду сливать. Поставив худую кастрюлю в другую, приступила к вылову вареников и очень удивилась, обнаружив, что они не переварились. Добавив масла, накрыла крышкой и принялась за блины.
Молитва повторилась:
- О, Боже, помоги дуре спесивой - жарить молча было невозможно: неимоверная духота, ноющие ноги, а ведь еще половины не сделала.
«Каша, в следующий раз только каша! И побольше, чтобы сразу на два дня хватило!» - обещала сама себе Тамара, горько сожалея о самонадеянности и дурости.
Дожарив, плюхнулась на стул и принялась сворачивать блины. Вроде бы хорошо справилась, и даже красные вареники, пропитавшиеся соком, получились съедобными, но жаждала душа еще подвигов. Оглядевшись по сторонам, заметила шкафчик с мелкими склянками. Порывшись, выяснила, что это местные специи, среди которых нашла сушеные травы, мелкие ягоды и цветы. И в голове созрел план
- Пусть думают, что хотят. Из двора, так из двора! Выпендриваться, так по полной!
Постучав пальцами по столу и окинув фронт работ, Томка бросилась творить красоту, исходя из того, что дети, они и в Африке (империи Благоденствия) дети.
***
- Не знаю, что хуже: отказываться от еды, перемешанной грязной ложкой, или давиться квакушами?
- Ты не довольна моими кваками? - Палаис остановился и пристально посмотрел на Халлу.
- Вкусно, но они же квакуши!смущенно заметила девочка, опустив глаза. Ее курносый нос и щеки, покрытые веснушками, покрылись румянцем.
- Зато мои кваки лучше, чем их месиво.
- Но есть-то хочется. И ели же, пока не узнали про ложки и все остальное?
- А кто предложил тренироваться на них, а?серые глаза Палаиса с презрением смотрели на брата Халлы, высокого худого мальчишку, похожего на сестру.
- Кто ж знал? Да и не много узнали! Если бы ты не залез на кухню, жили бы как раньше.
- Я, к слову, сидеть до сих пор не могу!
- Ну, перестарались.
- Перестарались вы, а виноват я?не унимался знаток кухни.
- Это ты начал кричать, что они готовят из несвежих запасов! Раньше ели и ничего, а теперь?
- Это потому что ты лучше ничего не ел.
- Не ел, хоть сейчас поем! Это ты все привередничаешь!
- А я не виноват, что они кухарят из старых, не свежих припасов!
- Тебе бы поумничать! Не все же при дворе живут.
- Я не жил, а трудился, спины не разгибая, ночами напролет! Помогал родителям и хорошо помогал! Вот твой па занимается обувью, ты бы одел обувку, что причиняет боль?
- Нет. Можно стопы испортить.
- Угу. А я хочу, чтобы они готовили разумно, на совесть. Если пропало, путь выбросят или собакам скормят, но зачем старым куском портить все кушанье?
- Да хорошо они готовят!
- Это потому, что ты не понимаешь, что они делают. А я вижу!
- Научил бы их!
- Слушать не хотят, считают, что не дорос указывать тем, кто в крепости готовит. Куда уж всем до них?скорчил высокомерное лицо высокий тощий мальчишка. - А у меня в семье поколениями чудеса творят!
- Да куда уж нам до вас, семейной династии личного кухаря императора!передразнил Вастис, маленький, темненький, жилистый и бойкий на язык.
- Зато ты готов есть протухшее, подгнившее и перетушенное. Хрю-хрю.
- Выскочка!
- Замолчите уже! Мы пришли! - прикрикнул Хелл.
- Но я не могу больше грызть печеную кислятину и квак. Не лезут!чуть не плача жаловалась Халла. - Может, сегодня съедим?
- Посмотрим.
Отроки притихли и расселись за длинным столом.
- И где еда? Не успела?Палаис разочарованно поджал тонкие губы.Не успела подать, уже разочарование.
- Зазнайка! Тебя испугалась! Ей рассказали про твои выходки.
- Будет лентяйничать, еще не так испугается!
- Опять? И так на боку сидишь!
- И пусть!
- Умолкните! Идет!
- А чего это на ней балахон такой странный?спросила Халла, разглядывая приближавшуюся к столу, уставленному мисками, уставшую Тамару, наспех перетянувшую платье лентами.
- У нее спроси!
- А вот и спрошу!
***
Томка чувствовала, как её прожигают семнадцать пар глаз, не говоря уже об остальных в трапезной, и совсем смутилась. На нее смотрели кто с затаенной надеждой, отчаянием, кто с высокомерием, недоверием - полная гамма противоречивых чувств.
- Ну, что, готовы к опасному испытанию?спросила, окинув почти каждого внимательным взглядом. От неуверенности и испуга потряхивало, но она изо всех сил старалась скрыть смятение.
- Неужели все столь плохо?
- Первая булочка не поднимается!перефразировала Тома пословицу про блин комом.
- Смотря, какая булка, какая печь, и какие руки ее туда ставят!огрызнулся Палаис.
- Не знаю, я не училась на стряпуху, но старалась.
- Ладно, подавай. Мы рассудим,услышала снисходительное разрешение.
- Ой-ой-ой!передразнила Томка мальчишку.Это ты тот одаренный стряпух, стряпок или как там верно?
- Кухарь,невозмутимо ответил наглец.
- Не зазнавайся! Понятно, что мои умения твоим не ровня, но, если пожелаешь помочь, я не против.
После ее слов воцарилась безмолвие.
- Да неужели?!глаза у мальчишки округлились и заблестели. Тома могла поклясться, что уловила в них радость предвкушения.
- Ну, да. Главное время подобрать, чтобы другим не мешать. Я пока одна месила, катала, чуть сознание не потеряла! А про ягоды флои вообще молчу! Ненавижу теперь этот цвет!
- Снова взвар ягодный?спросили дети.
- Неа!покрутила головой Томка.Хуже.
Она еще раз оглядела всех разновозрастных отроков-послушников, потом улыбнулась самому младшему и подала ему тарелку.
- Мышь!огласил радостный детский крик трапезную, и все обернулись.
- Кхе-кхе - поперхнулась Тамара от свалившегося на нее внимания.Ты бы не кричал, а то
- И правда! Мышь, мышь!наперебой закричали довольные дети.
«Едрит твою мать!выдала Тома.Влипла!»
Пока она раздавала тарелки, отроки верещали и скакали, сравнивая, чья мыша симпатичнее. К тому времени, как поставила семнадцатую миску, к галдящей толпе послушников стали подтягиваться неравнодушные Братья и Сестры, решившие, что темная действительно подала дохлых грызунов.
- Что за крик! Всем угомониться!раздался громогласный оклик тщедушного, сухонького старца с седой бородой. Если бы Тамара не видела лично, что голос принадлежит ему, ни за что бы не поверила, что такое возможно.Где мыши?!
- Вот!подали тарелку послушники, и взор Старшего Брата Клахема упал на нечто, имевшее ушки, глазки, носик и усики, как у настоящего грызуна. Тельце импровизированного зверька было сделано из чего-то неизвестного, полито маслом и медом.
- Что это?!на Томку уставился пронзительный колючий взор, пробирающий до дрожи.
- Блинчики с медом, украшенные под мышь,пропищала она. Старик не сводил с нее глаз.Это съедобно и к настоящему грызуну никак не относится.
- Да я понял. Это из чего?узловатый, морщинистый палец ткнул в блин.
- Молоко, мука, яйца, масло,растерянно перечислила она.Хотите попробовать?
- Мышей я еще не ел!
- Так это ради детской забавы!быстрыми движениями Тамара стряхнула уши, глазки, и протянула блин.
Старик, окинув послушников тяжелым взглядом, взял двумя пальцами многострадальный блинчик, обнюхал и осторожно куснул. Потом замер на мгновение, во время которого Томино сердце остановилось.
- Вкусно!наконец, произнес старик.И сладко!а потом запихнул в рот полностью весь кусок.
- Ефли фы, паршифцы, бутете ноф - он проглотил,будете нос и от этого воротить, сам выпорю! Ясно!?
- Да мы не собирались! - раздался хор детских голосов.
- Быстро есть!
- Жалко, красиво!пропищала Халла.
- Я вам еще напеку!
- Мышек?
- Угу. Жуйте, вам еще вареники пробовать,она вновь почувствовала на себе тяжелый взгляд старика.Они красные, но тоже сладкие. Хотите?
- Хочу.
- Сейчас,пропищала Тамара и убежала на кухню.
Протягивая грозному старичку красные вареники, она ожидала чего угодно, но не довольного потряхивания за косу.
- Умница!поразила резкая перемена в его настроении: пугающий взор оттаял и стал спокойным, внимательным, даже ласковым.А я подумал!ему самому стало смешно.
- Ешьте, проказники!он сжал руку и помахал сухим, жилистым кулаком. На прощание еще раз дернул Томку за косу и ушел.
- Ты бы ягоды в масле обжарила, прежде чем варить, - шепотом посоветовал Палаис и с аппетитом откусил мыше голову.
- Учту, спасибо.
- А приготовишь еще мышек?
- Конечно, но через пару дней. Одной устраивать такие подвиги на семнадцать человек тяжело.
- А тебе не помогали?
- Помогали. Глазами и обещаниями не засмеять. Наверно, боялись, что позор ляжет на их плечи,грустно заметила Тамара. - Я буду очень стараться, но не все получается с первого раза, поэтому если уж чего, сильно не привередничайте. На вечер приготовлю много сладкой каши, чтобы и на утро хватило, зато завтра придумаю еще чего-нибудь интересного.