Первым к нему подбежал Свальд.
Мой драккар и мои люди готовы. Вся казна Веллинхела уже на кнорре. Драккар Ларса мы тоже загрузили. Только твой корабль не тронулина нем и так вся казна Йорингарда
Со стороны причалов поднимались остальные хирдманы. Размашисто шагавший Убби поймал его взгляд, громко объявил:
Все готово к отплытию, ярл.
Пусть Свейн и Ларс снимают своих людей со стен, приказал Харальд. И уберут стражу от того угла, где держат людей Веллинхела. Мы уходим.
ГЛАВА 6. Путь в Йорингард
Проведать Сванхильд Харальд зашел только тогда, когда его корабли уже вышли из залива.
Дуло с запада, паруса драккаров и кнорра, развернутые по ветру, хлопали, раздуваясь. В темноте взлетали и опускались веслаХаральд торопился уйти от Веллинхела.
К обеду, подумал он, подходя к кожаным занавесям, его корабли уйдут достаточно далеко. И люди проведут на берегу весь остаток дня и ночьдостаточно, чтобы отдохнуть после боя и дороги.
Девчонка, укачанная волнами, спала. Харальд ненадолго присел рядом, скользнул рукой по телу, прикрытому меховыми покрывалами. На ощупь нашел в темноте ее голову, погладил.
Сванхильд тут же проснулась. Спросила с дрожью в голосе, на наречии Нартвегра:
Кто тут быть?
Я, отозвался он. Я, Харальд
Скрипнули половицыона приподнялась, прикоснулась сначала к его плащу, потом к лицу. Харальд обнял тело, выскользнувшее навстречу ему из-под покрывал.
И опять, как на берегу, пообещал:
Все будет хорошо.
Сванхильд молча прижалась к нему.
Об остальном, подумал Харальд, мы поговорим после. Сказать надо будет многое. Правда, она не все поймет
Забава снова плыла на корабле Харальда. И опять одна.
Харальд зашел к ней за занавеси ненадолго. Обнял, заявил, что все будет хорошо, поцеловал крепкои ушел.
После его ухода она лежала без сна, глядя на одинокую звезду, сиявшую в щели между занавесками. Думать ни о чем не хотелось. Но в уме все время звучали слова бабушки Малени.
И мысли все-таки наплывали.
Их всех забрали из-за нее. Рабынь и бабушку Маленю. Выходит, она тем змеям зачем-то нужна?
Но сама-то она кто? Да никто, сирота без роду-племени, из далеких краев.
Одно лишь отличает ее от других рабынь, которых тут полноХаральд зачем-то решил на ней жениться.
Забава вдруг вспомнила то, что случилось, когда он пришел к ней с серебряной мордой на лице, после боя в Йорингарде. И тогда, когда она наткнулась на змею в опочивальне, а Харальд засветился. Всякий раз после этого он был с ней, как муж с женой. Стыдным делом занимался
Иуходило, угасало серебряное сияние-то.
Может, все из-за этого? Или нет?
Измучившись от мыслей, Забава наконец уснула.
Во сне ей привиделось, будто она висит на конце одного из щупалеци оно уходит в воду вместе с ней. Забава дергалась, пытаясь от него оторваться, но так и не смогла.
Тонула молча. Пыталась закричатьа крик изо рта не шел. И губы не шевелились. Тонула снова и снова
Спас ее от этого кошмара Харальд, снова зашедший за занавеси. Забава проснулась в холодном поту, разглядела сероватое небо в щели между занавесками. И Харальда, присевшего рядом. Следом ощутила на щеке его рукуи тут же вскинулась, не обращая внимания на боль в плече. Вцепилась в крытый шкурами плащ, замерла, уткнувшись лбом ему в грудь.
И почувствовала горячую, тяжелую хватку его рук.
Подними, сказал он.
Следом добавил еще слово, которое она сначала не поняла. Вот вроде бы и узнала, а что оно значит, не вспомнила.
И только когда его пальцы надавили на подбородок, Забава сообразила, что он велел ей поднять голову.
Харальд дернул ее вверх, притягивая к себе. Поцеловал, заставив раздвинуть губы. Язык его хозяйничал во рту, оставляя вкус соли.
И сон, в котором Забава висела на конце щупальца, начал как-то расплываться в памяти.
Он оторвался от нее резко, рывком. Помолчал, глядя ей в лицо, затем подхватил стоявшие в углу сапожки, один из которых был разрезан. Сунул ей в руки. Забава послушно обулась. Уже начала вставатьно Харальд вдруг накинул на нее меховое покрывало, вскинул на руки и понес.
За занавесями стоял хмурый день, корабли стояли у изогнутой подковы берега. С двух сторон поднимались гористые склоны, поросшие деревьями. Там, где корабли причалили, склоны отступали, оставляя у воды каменистую пустошь, покрытую бурой травой.
На берегу было полно людей. Разгорались костры, где-то в стороне коротко взвизгнула и умолкла свинья. Забава разглядела нескольких мужиков у одного из костров, заголившихся до пояса и умывавшихся из ведер.
Подумала безо всякого удивления, как-то безучастнохолодно ведь. Как терпят?
На Харальда, который ее нес, люди на берегу почти не смотрели. Но ей все равно было не по себе. Она шевельнулась, ощутив, как ноет щиколотка, попросила:
Я идти.
Идти-идти, проворчал Харальд.
Но на ноги не поставил, понес куда-то в сторону, по кромке берега. Остановился не скоро, возле густых зарослей. И уже тут опустил на землю. Сказал, махнув рукой перед собой:
Кусты.
Забава, густо покраснев, похромала вперед, подбирая повыше покрывало, лежавшее на плечах широченным плащом.
А когда вернулась, Харальда уже не было.
Первое, о чем она подумаламожет, с ним случилось что-то? Море плескалось рядом, всего в двух десятках шагов
И сразу все вспомнилосьбабка Маленя, змеи те. Мысль вспыхнулаа Харальда-то нет.
Забава, кривясь и чуть не плача, заковыляла к воде. Остановилась, замерла с бьющимся сердцем, глядя с ужасом то на далекие корабли по левую руку, то на пологие, забирающиеся в небо скалы по правую, за которыми исчезала лента фьорда.
В обе стороны берег был пуст.
Забава замотала головой, оцепенело уставилась на сине-серые волны, катившиеся перед ней
А потом услышала короткий свист. Обернулась.
Харальд топал по бережку со стороны кораблей, неся ведро, над которым вился пар. В другой руке был факел, на шею накинуто тряпье, с двух сторон падавшее на грудь. Подошел поближе, объявил:
Мыться. Стой здесь.
И, коротко кивнув, пошел дальше вдоль берега.
Забава подумала-подумалаи осторожно похромала следом. Понятно, что он помыться решил а ей велел остаться.
Только стоять одной рядом с водой Забава не хотела. Колотило ее как-тои сон все вспоминался.
А еще слова бабкины о том, что всех их забрали из-за нее
За Харальдом с ее ногой было не угнаться. Тот исчез где-то впереди, среди невысоких деревьев, росших на пологом скальном склоне. Снова появился, зашагал к нейуже без факела, без ведра, без тряпья на шее.
Я сама, пробормотала Забава, когда Харальд подошел поближеи встретился с ней взглядом.
Она захромала быстрей, хоть нога и подворачивалась, а в щиколотке что-то похрустывало. Ступню Забава почти не чувствовала, наступала на нее, как на деревянную. Одно ощущалаболь.
Но всем своим видом показывала, что может идти сама, и незачем ее на руках таскать, утруждаться
Хоть и жалела про себя втихомолку о сказанном. Все-таки хорошо, когда тебя, как маленькую, нянькают. Приятно.
Ностыдно. И потому, что она уже взрослая баба, вот-вот мужней женой станет. И потому, что Харальд всю ночь не спал, сначала из-за боя, потом из-за того, что корабль по морю шел.
А она, лежебока, отсыпалась за занавесками. И он ее после всего на руках потащит?
Харальд поставил ведро на прогалину среди невысоких сосенок и зарослей орешника, сейчас стоявших голыми, без листвы и без орехов. Здесь, недалеко от берега, склон сглаживался, становясь практически ровным.
Он воткнул комлеватый конец факела в одну из двух куч дров, которые сложил тут заранее. Защепил конец сука, из которого был сделан факел, между поленьями. И скинул чистую одежду, припасенную для Сванхильд, на ветку сосны.
Затем пошел за ней. Качнул на ходу головой, когда увидел, что она уже хромает по берегу, ковыляя следом за ним. Оступается, пошатываясь, того и гляди, упадет
Ведь сказано же былостой.
Лепет Сванхильд о том, что она сама, Харальд выслушал на ходу. И закинул ее на плечо. Отнес на прогалину, там поставил на ноги.
Затем молча занялся делом. Разжег обе кучи дров, перенес ведро с горячей водой в промежуток между ними. Ткнул рукой в одежду на ветке. Повторил:
Мыться.
А сам отошел к краю прогалины. Развернулся лицом к фьорду.
Воздух был холодныйс тем пронзительным привкусом ледяной чистоты, какой бывает только осенью, пред тем, как выпасть снегу. От одного взгляда на ведро с водой становилось зябко.
Но Забаве вдруг захотелось продрогнуть.
Может, хоть тогда забудется то, что случилось с бабкой Маленей и другими. Слова бабкины, все то, что ей снилось
Она торопливо похромала к ведру. Скинула сначала рубаху, стянула повязку с плеча, открыв рану, уже начинавшую зудеть под тканью. Начала загребать ладонями горячую воду, плескать на плечи, грудь, лицо.
Пламя костров трещало с двух сторон. Жар от них тек неровно, порывами. Мокрые плечи и бока то припекало, то обдувало холодомкогда со стороны берега легким порывом налетал ветер. Забава, постукивая зубами, умылась до пояса. Потом, распустив косы, ополоснула волосы, плеская на них водой из пригоршней и перетирая между ладонями пряди.
Под конец она обтерлась скинутой рубахой, натянула чистую. Настороженно оглянулась на Харальдатот стоял на конце прогалины, не глядя в ее сторону.
И она, успокоившись, отвернулась от него. Стащила штаны и сапоги.
Ознобом, как Забава и хотела, ее пробрало. Да так, что зуб на зуб не попадал. Кожа пошла пупырышками, саму начало трясти, хотя вода в ведре и была горячей, даже немного жгла руки
Харальд стоял все там же, между ней и морем, повернувшись к ней спиной. Она под конец кое-как ополоснула ноги, засунула их в сапоги. Торопливо завернулась в меховое покрывало.
Повязка на щиколотке намокла, но снять ее Забава не смоглатам узлы затягивал Болли, накрепко.
Харальд, неслышно подойдя сзади, вдруг обнял ее. Пробормотал что-то, добравшись губами до уха. Она узнала первое слово"хорошая". Второе просто не поняла.
Хвалит, подумала Забава, немного смутившись. А за что?
В этот раз он поступил с ней не как со своей женщинойа как с раненым воином. Принес горячей воды и предложил помыться на холоде.
Но Харальду не понравилось то, что он увидел, когда пришел забирать ее на берег. Сванхильд скинула покрывала, но все равно спала, не обращая внимания на холод. И во сне металась, крепко стиснув губы. Не стонала, не кричала.
А ведь ей явно снился кошмари скорей всего, с щупальцами, которые она видела прошлым вечером.
Но вела себя девчонка совсем как те бабы, которых затянуло под воду. Молчала.
Рядом с покрывалами на чистой тряпке лежали хлеб и кусок сыра, что принес ей утром Болли. Нетронутые.
И Харальд решил, что лучшим лекарством для нее сейчас станут тяготы походной жизни. А потом едаи много эля.
Стоя на берегу и прислушиваясь к тому, как Сванхильд плещется у него за спиной, он думал о том, что слишком долго ограждал ее от обычной жизни. Может, настало время дать немного свободы? Конечно, с охраной, в пределах крепостных стен
Но дать.
Сейчас можно было не прятатьсяона уже достаточно знала и о нем, и о том, какую он жизнь ведет. Не было нужды окружать ее рабынями, утаивать одно, скрывать другое.
Ну разве что иногда, изредка.
Сванхильд затихла, и Харальд украдкой обернулся. Она стояла к нему спиной, и как раз сейчас снимала штаны. Мелькнули белые ягодицы
Ему понравилось и зрелище, и то, что она не стала сразу снимать с себя все. Разумней, когда половина тела прикрыта одеждой от холода.
Наверно, можно и впрямь дать ей немного свободы, подумал Харальд, глядя на фьорд, расстилавшийся чуть ниже того места, где он стоял. Глядишь, и разговаривать быстрей научится, и оживет. А он посмотрит, что из этого получится. С Ермунгардом он договорился, до весны можно жить спокойно.
А может, не только до весныесли он сумеет победить Готфрида.
Плеск воды затих, теперь уже окончательно. Он обернулся. Сванхильд накидывала на себя покрывало.
Харальд сделал три широких шага, обнял ее. Девчонка дрожала, постукивая зубами. Он наклонил голову, прошептал на розовое от холода ушко:
Хорошая задница.
Сванхильд повернула голову, посмотрела искоса, доверчиво и чуть смущенно. По губам Харальда скользнула тень ухмылки.
Как он и предполагал, ни Рагнхильд, ни рабыня-славянка не стали учить ее словечкам из мужского обихода. Первая посчитала это ниже своего достоинства, вторая, похоже, просто не посмела.
Харальд отпустил ее, взялся за ведро. Сбегал к фьорду и залил костры.
Потом сунул ведро в руки Сванхильд, натянул на влажную золотистую голову меховое покрывало. Подхватил, понес к лагерю.
И опустил на землю уже перед своей палаткой, стоявшей на краю пустоши, под скалами.
Сванхильд тут же уставилась на резные головы драконов, украшавшие деревянный каркас двухскатной крыши.
Харальд, посмотрев на это, не стал запихивать ее внутрь сразу же. Коротко приказал:
Жди здесь.
Затем забрал ведро, забрал у нее узел с одеждой и ушел.
Вернулся он, нагруженный покрывалами с драккара, едой и баклагой с элем. Нырнул за кожаные занавеси, обойдя Сванхильд, теперь смотревшую уже на фьорд. Позвал из палатки:
Иди сюда.
И едва Сванхильд забралась внутрь, указал на кучу покрывал. Распорядился:
Садись.
Она послушно опустиласьприкусив губу, стараясь не морщиться. Харальд затянул кожаные шнуры на входе, чтобы холодный ветер не залетал внутрь, оставил лишь маленькую щель для света.
И потянулся к ее ноге. Щиколотка и половина ступни были синими, распухшими.
Все будет хорошо, заявила вдруг Сванхильд.
Слово в слово повторив то, что сам он говорил ей уже несколько разпосле ночи, когда за ней приходил краке.
Харальд, сдвинув брови, хмыкнул. Обхватил щиколотку ладонями, спросил с любопытством, поглаживая кожу выше опухоли кончиками пальцев:
А что для тебя хорошо, Сванхильд?
Девчонка посмотрела неувереннои Харальд неожиданно для себя подумал, что лишь теперь, за четыре дня до свадьбы, они начинают разговаривать без посредников.
Только он и она.
Еще бы она его понимала
Харальд, дом, четко и ясно вдруг выдохнула девчонка.
Услышанное ему понравилось. Харальд, собственно, и сам знал, что она успела к нему привязаться
И все же свои края Сванхильд не забыла, раз краке сманивал ее за борт, обещая отправить назад. Как она назвала то место? Кажется, Ладога.
Сванхильд, пока он молчал, потянулась к розовому шраму на его предплечьеслед от раны, полученной, пока рядом была хульдра. Погладила его кончиками пальцев, посмотрела на него жалостливо.
Болеть?
Нет, честно ответил Харальд.
Пора было поговорить с ней обо всем. Он отпустил ее ногу, передвинулся, садясь поближе, так, чтобы она очутилась между его раздвинутых колен. Руки пока распускать не стал. Бедром ощутил мягкость ягодиц под покрывалом
Сванхильд. Ты знаешь, что я не человек?
Девчонка смутилась.
Человекнет. Зверь?
Харальд кивнул. Старуха явно успела наболтать ей о нем что-то еще. И даже научила слову "зверь" на наречии Нартвегра.
Ты знаешь наших богов? Бог, боги
Один, Тор, Тюр, Выпалила Сванхильд. Хеймдаль, Фрейр, Эйр, Фригг. Хель, Локи
Имена богов она перечисляла уверенно, и Харальд догадался, что к этому приложила руку Рагнхильд.
Локи, перебил он ее. Локиотец Ермунгарда. Ермунгардмой отец.
И поскольку девчонка смотрела на него недоверчиво и непонимающе, Харальд повторил:
Ясын Ермунгарда. Зверь. Не человек. Ну или не всегда человек.
Сванхильд наклонила голову, улыбнулась.
Харальдхороший зверь.
И он расхохотался. Предупредил, отсмеявшись и тряхнув головой:
Смотри на людях такого не скажи. Харальд хороший зверь, надо же
Затем добавил, помолчав:
Нет, Сванхильд, я плохой зверь. Я убивал женщин. Убивать женщин ты об этом знаешь. Помнишь первую ночь? Первый раз? Ты сбежала. Сломала крышу. Сломала мой дом. Скалы, ночь я тебя нашел. Там, в Хааленсваге. Первая ночь. Помнишь?
Девчонка помедлилаи кивнула. Залилась ярко-алым румянцем, заметным даже в полумраке. Сказала прерывающимся голосом:
Помнить. Побег. Я спать. Проснутьсяты.
Страшно? зачем-то спросил он.
Хоть и так знал ответ.
Она кивнула.
Я в ту ночь, медленно сказал Харальд, хотел тебя убить.