Человек, державший ее, рассмеялся.
Еще один день в раю, они остановились, металл загремел о камень. Мешок сняли с ее головы, ее втолкнули в комнатку. Дверь захлопнулась. Наслаждайся пребыванием, он оскалился в заколоченную квадратную дыру в двери. Зашумел засов, запирая ее. Мужчина ушел, бросив ее одну в камере.
Желание сесть и плакать в этой комнатке десять на десять футов было очень сильным. Но она должна была думать о плане. Размышления о деле помогут ей выжить. Что она знала о плене? Год назад Рема рассказывала ей о недолгом времени, которое она провела в подземелье короля Барджона. Ее мама не вдавалась в подробности, но говорила, что нужно было держаться за надежду, когда жизнь кажется невозможной. Аллиссе нужно было не отчаиваться, не позволять ситуации сломить ее. Она не собиралась сдаваться страху. Она будет сильной, как ее мама.
Дармик всегда настаивал, что ей нужно помнить о конечной цели. Она взяла себя в руки и огляделась. Ее гардеробная была больше этой комнатки. Тут хотя бы была соломенная койка. Точнее, солома на земле, напоминающая прямоугольной формой койку. В углу стоял горшок, полный нечистот. И ничего, что сгодилось бы как оружие. Она пыталась собраться с мыслями. Надеяться. Помнить о цели. Она выживет. Она сморгнула слезы и стала расхаживать по камере.
* * *
Время ползло, почти сводя Аллиссу с ума. Она могла только думать в этом чертовом месте. Прошла неделя, и никто не пришел за ней. Они хотели, чтобы она тут сгнила?
И ни слова от Одара. Он был в подземелье или где-то еще? Она даже не знала, был ли он жив. Расхаживая по камере, Аллисса потирала висок. А ее родители? Они должны были прятаться в городе Императора. Они знали, что с ней произошло? Марек смог вернуться и отыскать солдат Империона для ее спасения? Они хоть попробуют спасти ее из Рассека?
Она пнула стену, ее раздражало, что было столько неизвестного, и она почти ничего не могла с этим сделать. Условия в ее камере были ужасными. Она больше не будет воспринимать замок как должное. Она все отдала бы за ванну и хотя бы сносную еду. То, что они пихали ей в камеру дважды в день, она едой не считала. Почти несъедобная каша с запахом грязных носков. Вода была теплой, затхлой и с коричневым оттенком. Скорее всего, она подцепит какую-нибудь заразу в этом грязном месте, даже не узнав об этом.
Она расхаживала. Одна масляная лампа не разгоняла тьму комнаты, и ее глазам хотелось увидеть не только свет солнца, но и яркие цветы за ее замком, зеленые холмы и ярко-синее небо.
Мужчина закричал. Не было ясно, пытали его, или он сходил с ума в этом месте. Аллисса старалась не думать об ужасах, происходящих в подземелье. Она не знала раньше, что у страха есть запах.
Она расхаживала. Туда-сюда. Хуже было не состояние еды, а ожидание. Неизвестное будущее. Она еще держалась за надежду, но та быстро увядала.
* * *
Металл зазвенел о дверь снаружи. Через миг она открылась. Большой солдат с необычно бледной кожей и светлыми волосами возвышался на пороге. Как другие солдаты Рассека, он был с черными метками на лицелинии, завитки и точки на лбу, правой щеке и подбородке. Она думала, что это была краска, а не татуировка.
Иди за мной, хрипло сказал он.
Вы знаете, кто я? Аллисса намеренно говорила тихо и мягко, надеясь получить союзника.
Он окинул ее взглядом, не впечатленный увиденным.
В коридор, или я тебя вытащу, он не стал ей отвечать.
Она послушалась.
Япринцесса Аллисса, наследница престола Империона. Я тут против моей воли. Если поможете мне сбежать, моя мать, императрица Рема, вас щедро наградит, в коридоре была пара факелов, и света хватало, чтобы видеть по сторонам. Она охнула. Тут было больше сотни дверей. За каждой был пленник?
Сюда, мужчина указал налево.
Вы знаете, куда увели принца Одара?
Солдат фыркнул, схватил ее за руку и быстро зашагал.
Куда мы идем? спросила она. Он не ответил. Вы ведете меня к королеве?
Его пальцы впились в ее руку, они повернули в темный коридор. Страх охватил ее. Он не сопровождал ее, а вел на пытки или допрос. Она перестала идти, и он потащил ее как куклу.
Они добрались до открытой двери, и он втолкнул ее внутрь. Ее кровь похолодела. Стена перед ней была покрыта наручниками на разной высоте. Мужчина поднял ее запястья и застегнул одними из наручников. Все в ней кричало биться, но тренировки запрещали.
Она глубоко вдохнула и выдавила:
Мне жаль, что вы в таком положении, что работаете на правителя, который просит делать за нее грязную работу, она продолжила, голос стал сильнее. Я знаю, что вы просто следуете приказам, а не действуете по своей воле. Я хочу, чтобы вы знали, что я прощаю вас за то, что вы сделаете.
Мужчина склонил голову и разглядывал ее. Мурашки пробежали по ее коже, ее тело дрожало. Только бы не стошнило. Ее руки были вытянуты высоко над головой, плечи уже болели. Она никогда еще не ощущала себя такой уязвимой. Мужчина отвел взгляд.
Аллисса закрыла глаза, думая обо всем, чему учили ее за годы отец, Неко и Марек. Пытка была скорее психической, чем физической, так что важно было сохранять спокойствие, не срываться. Она не думала о грядущей боли, ей нужно было сосредоточиться на хрупком контроле над эмоциями. Она пару раз глубоко вдохнула и повернулась к мучителю.
Солдат стоял там с тонкой деревянной палкой длиной с его руку в ладони. Он хотел бить ее таким оружием? Ее глаза расширились, лицо побелело. Она была принцессой. Такое с ней не должно было происходить. Это какой-то искаженный кошмар.
Где императрица Рема и император Дармик?
Он хотел знать о ее родителях, значит, они еще скрывались. Она обрадовалась и осмелела.
Я не буду отвечать на ваши вопросы.
Он ударил палкой по стене возле ее головы, заставляя Аллиссу отдернуться. Ее родители были в безопасности. Она выдержит все, что он задумал, чтобы защитить их.
Империон заключил союз с Френом? он стукнул палкой по своей ладони, от зловещего звука ее тело невольно поежилось. Если не будешь отвечать, мне придется использовать это на тебе, его мягкий голос делал угрозу более жуткой.
Так тому и быть, ее слова звучали сильнее, хоть она сжималась внутри. Она сделает это ради своих родителей. Ради ее гениальных, добрых и любящих родителей. Они совершали необходимые жертвы для их королевства. Она черпала силу из этих знаний. Ее мать выжила на собственной казни. Аллисса цеплялась за надежду матери.
Мне приказали ударить тебя десять раз, если не будешь отвечать, он прищурился.
Он ждал, что она будет плакать и молить о пощаде? Она не собиралась этого делать. Он сам был виноват, что посчитал ее слабой.
Ты видела, как избивают людей? спросил он, снова стукнув палкой по ладони.
Нет. Избиения хлыстами и палками в Империоне запрещены моим отцом, считаются варварскими, он говорил, что его били хлыстами, и потому он отказывался поступать так жестоко с другими людьми. Она старалась не думать об ударе деревом по спине. Слезы наполнили ее глаза, и это злило ее. Аллисса не хотела показывать солдату, что он задел ее, но она не могла пережить мысль, что ее будут пытать. Когда Неко рассказывал о таком на тренировках, она не ожидала, что это пригодится.
Радуйся, что это не хлыст, сказал он, шагнув ближе. Эта трость не порвет тебе кожу так, как хлыст, он впервые посмотрел ей в глаза, но быстро отвел взгляд.
Вы не похожи на типичного солдата Рассека.
Что ты знаешь о Рассеке? Читала в книге? В отчетах шпионов? он склонил голову, разглядывая ее.
Вы допрашиваете, выпалила она, а не пытаете, и она кое-что осознала. Ее ситуация не была идеальной, но ее жизнь была в руках этого мужчины, а не садиста, и на большее она не могла надеяться. Королева Жана хотела убедиться, что Аллисса не умрет случайно. Пока что.
Не важно, что я обычно делаю. Моя королева отправила меня сюда работать, и я планирую выполнить задание, он сжал трость и шагнул к ней. Я не буду тебя бить, если расскажешь, где твои родители.
Аллисса почти рассмеялась. Почти. Если в Рассеке не знали, где были ее родители, они не могли доставить письма правящей семье Империона. Если Рема и Дармик не знали о судьбе Аллиссы, то ею не могли на них давить. Ее ценность была в способности надавить на ее родителей. Но если она не будет ценна Рассеку, ее убьют из мести? Они точно ее не отпустят.
Она закрыла рот, глядела на солдата пару минут, а потом его плечи опустились.
Ты не будешь отвечать, да?
Никогда.
Он кивнул.
Пленников наказывают голыми.
Она не собиралась раздеваться. Пусть сначала убьет ее.
Я не пленница. Яполитический заложник. Это разные вещи.
Он поправил хватку на трости.
Я могу задрать твою тунику на спине и наказать там.
Аллисса кивнула, не могла говорить. Она повернулась к стене. Солдат задрал ее тунику, открывая голую кожу.
Она не успела подумать об унижении, раздалось тихое шипение и стук, трость ударила ее по спине, вызывая обжигающую боль во всем теле. Она закричала в агонии, не ожидая, что боль будет такой сильной. Снова шипение, и трость обрушилась на ее кожу. Аллисса хотела отбиваться, но не могла. Борьба только растянет наказание. И ей казалось, что он бил ее не изо всех сил.
Еще шипение и удар по коже. Она закричала, спина болела так, как она еще не испытывала. Слезы лились по щекам. Шипение, удар. Она кричала, голос разносился эхом по подземелью. Тьма подступала к глазам. Шипение, удар. Ноги задрожали. Если солдат ударит сильнее, кости ее спины разобьются. Неко говорил ей, что допрос или пытки были с целью сломать человека. До этого момента она его не понимала.
После десяти ударов солдат опустил ее тунику, закрывая спину. Ткань напоминала песок, трущийся об ее кожу. Он расстегнул наручники, и она упала на пол, хотела забиться в нору. Он поднял ее. Не говоря ни слова, он отнес ее в камеру и уложил на солому. Через минуту она отключилась.
Глава десятая
Аллисса проснулась с жуткой болью. Она осторожно подняла тунику и ощупала спину, покрытую шишками. Лежа на животе, она надеялась, что боль скоро утихнет. Зато ее родители были в безопасности.
Она не знала, сколько времени прошло с допроса, или какое было время суток. Свет в комнатке был только от маленькой масляной лампы в железной клетке на стене. Миска каши и чашка воды стояли в ее комнате. Но она не могла есть и погрузилась в сон.
* * *
Время пролетало. Ей приносили еду. Она спала, лежала и думала о родителях, потом еще спала. Голос в ее голове кричал ей поесть, чтобы ее тело не погибло в этой дыре. Какой бы плохой ни была ситуация, ее мать не сдавалась, и Аллисса не могла. Скрипнув зубами, она приподнялась и подползла к подносу. Стараясь не вдыхать жуткий запах, она ела кашу, несколько раз ее чуть не стошнило. Ей не хотелось думать о запахе гнилого мяса, когда в еде мяса не было вовсе. Она зажимала нос рукой и глотала. Когда она закончила, она сжала кулак и встала на колени. Люди выживали и в худших ситуациях. От слез тут проку не будет. Ее отец сказал бы ей встать и бороться, и пока ей нужно было вернуть силы.
Она встала. Спина болела, но заживет бесследно. Она прошла по периметру камеры, пот выступил во лбу, хотя воздух был холодным и влажным. После пяти кругов она легла на солому. Пока что хватит.
Следующим утром она заставила себя поесть и сделать десять кругов по камере. Ее сила постепенно возвращалась, и после пары дней боль от побоев стала угасать и становиться жутким воспоминанием. Аллисса решила, что уже может делать упражнения. Дни были долгими. Ночиеще дольше. Ее отец был прав, в плену хуже всего был психический аспект. Она отчаянно пыталась сохранить бодрость духа, чтобы быть готовой, когда будет шанс сбежать.
* * *
Солдат вернулся. Не произнеся ни слова, он схватил Аллиссу за плечо и повел в комнату, где до этого бил тростью.
Вы снова будете меня бить? спросила она.
Он не ответил, усадил ее на грубый деревянный стул. Пол под стулом был покрыт почти черной высохшей кровью. Солдат поднял ее правую руку, опустил на подлокотник. Он обвил металлическим прибором ее запястье и приковал ее руку к месту.
Что вы делаете? спросила она, паника росла в ней.
Ты не допрашиваешь меня, буркнул он. Я буду задавать вопросы, а тыотвечать.
Он опустился на колени, обвил цепью, прикованной к каменному полу, ее лодыжки, закрепляя ее ноги. Он взял ее за левую руку и приковал к подлокотнику.
Где твои родители? спросил он.
Она сглотнула. Что бы он ни задумал, это будет хуже ударов тростью. Пот покрыл ее лоб.
Не знаю.
Что они собирались делать до твоего похищения? он взял какой-то инструмент.
Они были в замке, когда я уезжала. Они просто хотели отослать меня во Френ, ее дыхание участилось.
Ты подписала брачный контракт с принцем Одаром?
Какое королеве дело? ответила она.
Он шагнул ближе.
Тебе дорог принц Одар?
Нет. Отпустите меня. Я ответила на вопросы, пот стекал по ее щекам. Он покалывал, но она не могла поднять руку и вытереть его.
Ты не ответила на них честно.
Откуда вам знать? рявкнула она. Стало холодно. Слишком холодно.
Мужчина помрачнел.
Я давно это делаю, он выдвинул стул и сел на него. Его палец легонько обвел каждый ее палец. Какие милые ладони. Будет жаль, если с ними что-то случится.
Она покачала головой.
Прошу, не надо.
Где твои родители?
Я не знаю!
Он прислонил инструмент к краю ее большого пальца.
Где твои родители?
В Империоне.
Где?
Я не знаю, но она знала. Они прятались в Городе императора. Эти знания уйдут с ней в могилу.
Мужчина поднял рычажок, инструмент раскрылся. Он прижал его к краю ее большого пальца и закрыл, зажимая ее ноготь.
Последний шанс. Где твои родители?
Я никогда не скажу.
Мне жаль, боль взорвалась в ее большом пальце, инструмент вырвал ее ноготь. Кровь брызнула в стороны, и Аллисса кричала все ругательства, которые знала. Не нужно дальше себя мучить, сказал мужчина, вытирая ее слезы. Просто скажи, что я хочу знать, и это кончится.
Она не могла смотреть на свою ладонь. Она сосредоточилась на потолке, пыталась ровно дышать. Жизни ее родителей зависели от этого.
Где твои родители? спросил он. Она молчала. Он подвинул инструмент к ее указательному пальцу. Где они?
Было хуже во второй раз, она знала, что ожидать. Боль от вырванных ногтей послала ее тело в шок. Крови было очень много. Она ненавидела этих варваров из Рассека. Они заплатят. Каждый из них заплатит.
Когда он закончил, он укутал ее ладони тканью. Ее стошнило, и она потеряла сознание.
* * *
Шли дни, Аллисса действовала одинаково: сон, упражнения еда, и она повторяла цикл. При этом гнев, ненависть и смятение поглощали ее. Она пыталась не думать о том, где была, как сюда попала, и что с ней делали. Она сосредоточилась на накоплении сил, на своем здоровье, старалась не думать о боли.
Этот день начался как предыдущие. Аллисса проснулась от крика. Она знала и понимала ужас в этом крике. Она надеялась услышать однажды такой звук от Жаны и Сомы. Она принялась за три подхода по двадцать пять приседаний. Мышцы дрожали, живот сводило. Но она заставляла себя, ненависть к королевичам Рассека придавала силы.
Она закончила, размотала ткань на ладонях. Она глубоко вдохнула и посмотрела на свои пальцы. На концах были засохшие раны, ногти уже начали отрастать. Ладони зажили достаточно, чтобы их не нужно было прикрывать.
Дверь камеры открылась, и вошел солдат. Аллисса поднялась на ноги. Мужчина грозно шагнул в камеру, и она попятилась к стене, желая быть подальше от него.
Неплохо выглядишь, сказал он. Никаких видимых следов.
Она со смехом подняла руки.
Он почесал подбородок.
Этого мало.
Она не успела спросить, он поднял большую ладонь и ударил ее по лицу. Ее голова ударилась о стену со стуком, звезды вспыхнули перед глазами. Она не могла терпеть. Солдат пнул ее в бедро, отправляя на пол. Мышцы в ее ноге болели, словно их разорвали.
Это оставит заметные раны, он ушел.
Аллисса проползла по каменному полу и сжалась в соломе. Это никогда не кончится. Боль Пытка Может, ей стоит рассказать ему, что она знала. Нет ему все равно, это нужно было Жане. Ей нужно было сломать Аллиссу, чтобы уничтожить Рему и Дармика. Она не могла сдаться. Как бы плохо ни было, она потерпит ради родителей.
Она лежала там, представляла Рему и Дармика. Как вбегала в их спальню рано утром, каталась на лошадях с мамой и играла с мечами с отцом. Она цеплялась за эти воспоминания, за любовь ее семьи. Она выживет. И отомстит.