А Ты что, обладаешь его навыками? поинтересовался я.
Нет, признал Таджима.
Тогда иди и принеси свой баклер, приказал я ему.
Слушаюсь, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, ответил он.
Баклер с заточенной как на арене кромкой, конечно, тоже является не только оружием защиты, но годится и для нападения.
Командовать вместо себя я поручил Торгусу.
Мы должны найти Лорда Нисиду, сообщил я Таджиме.
Это правильно, согласился он.
В этот момент из лесу внезапно выскочил один из наших врагов, побежал было в нашу сторону, но затем остановился.
Пожалуйста, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, вежливо обратился ко мне Таджима, могу я сразиться с ним?
Да, разрешил я, а затем, повернувшись к Пертинаксу, сказал:Наблюдай.
Всё закончилось поразительно быстро.
Видел? бросил я Пертинаксу. Никогда не устраивая игру мечей с Таджимой.
Он презирает меня, пожал плечами Пертинакс.
Не думаю, покачал я головой, по крайней мере, не с этого дня, когда вы воевали бок обок.
Мысоперники, пояснил Пертинакс.
Ты интересуешься Сумомо? полюбопытствовал я.
Кто такой Сумомо? опешил он.
Тогда вы не соперники, заверил его я.
Мои умения растут, признался Пертинакс.
Это хорошо, кивнул я. Только смотри, чтобы они использовались должным образом.
Затем, сопровождаемый почти дюжиной наёмников, а также Таджимой и Пертинаксом, я направился к тропе, ведущей к жилой зоне. Мы не прошли по тропе и нескольких инов, однако, двигаясь быстро, но осмотрительно, опасаясь, что в кустах могли прятаться арбалетчики, как услышали крики впереди, а затем и увидели отряд из примерно дюжину асигару, вооружённых глефами, приближавшийся к нам.
Похоже, что наши мечи так не понадобятся, вздохнул Таджима.
Сопротивление сломлено, заметил один из моих товарищей.
Лагерь очищен, сказал другой.
Не будьте так уверенны в этом, осадил их я, предполагая, что некие анклавы сопротивления всё ещё могли оставаться.
Наиболее опасны как раз те противники, которые спрятались, которые были взбешены или напуганы, и от которых можно было ожидать чего угодно.
Наконец, мы добрались до жилой зоны.
Я бы хотел проверить, жива ли Сумомо, негромко обратился ко мне Таджима.
Ты свободен, сообщил я своему товарищу, и он, коротко поклонившись, поспешил к месту догоравшего павильона Лорда Нисиды.
Я не ожидал сопротивления на открытой местности.
Мне бросилось в глаза, что у некоторых пани, с поясов свисали отрубленные головы.
И я по-прежнему не видел пленных.
Изнутри одной из окраинных хижин послышался отчаянный крик.
Разве мы не должны поинтересоваться Сесилией и Джейн? осведомился Пертинакс.
Ты имеешь в виду Сару, не так ли? уточнил я.
Рабынями, уклончиво ответил Пертинакс.
Война на первом месте, напомнил я ему.
Обязанности? улыбнулся он.
Разумеется, подтвердил я. Но Ты не бойся за них. Рабынь не убивают, не больше, чем верров или кайил.
То есть, ониживотные? уточнил Пертинакс.
Вот именно, кивнул я, и чем скорее Ты уяснишь это, тем скорее начнёшь относиться к ним их как они того заслуживают.
Как к животным?
Конечно, усмехнулся я, как к прекрасным животным.
Говорящим, чувствующим?
Да, сказал я, лучшего сорта.
А что, если бы они были свободными? поинтересовался он.
Тогда они были бы бесценными, хмыкнул я.
И тогда можно было бы беспокоиться о них? спросил Пертинакс.
Рано или поздно, кивнул я.
Но война, обязанностивсё равно на первом месте, заметил он.
Естественно, подтвердил я. Только не забывай, что даже свободная женщина, прежде всего, всего лишь женщина.
Понимаю, сказал он.
Не волнуйся, усмехнулся я. Только безумец убил бы женщину. Есть много чего лучшего, что можно сделать с женщиной.
Что именно? полюбопытствовал Пертинакс.
Захватить, надеть ошейник и владеть ей, пояснил я.
Понятно, протянул он.
В ошейнике, усмехнулся я, они быстро узнают, что ониженщины.
И что же такое женщина? поинтересовался Пертинакс.
Рабыня, ответил я, хотя не на всех их надеты ошейники.
То есть все женщинырабыни? уточнил он.
Все, заверил его я, просто не на всех ошейники.
Мне вспомнилась одна высокопоставленная женщина, та, которая некогда была дочерью Убара. Я видел её на Площади Тарнов в завоеванном Аре, где она, предательница, была провозглашена марионеточной Убарой. Я наблюдал, как она отправляла женщину за женщиной в качестве добычи победителям, прикрывая это вуалью репараций, актом правосудия, компенсацией за ошибки и преступления её города. При этом она тщательно выбирала, среди прочих, тех, кто критиковал её, тех, кого она считала своими врагами, таких как, красавица Клавдия Тентия Хинрабия, дочь бывшего администратора Ара. Как страстно упивалась она той капелькой власти, что предоставила ей армия Тироса и Коса!
В стороне от нас группа пани обступила хижину. Дверь была закрыта и, я предположил, забаррикадирована изнутри.
Среди пани перед фасадом хижины выделялась фигура в большом шлеме, с закрывающей лицо маской, так что черты лица различить было невозможно. С другой стороны у большинства пани шлемы были открытыми, но имели своего рода крылья, то есть, их края были отогнуты в стороны и назад. Пани, как и прочие гореанские воины, не носили металлических доспехов, защищавших торс, поскольку такая защита противоречила правилам Царствующих Жрецов. Я никогда до конца не понимал, в чём была причина этого, но есть две основных теории, которые я мог бы упомянуть. Первая, казалось бы, предполагала исторические корни, хотя, возможно, довольно идиосинкразические. Известно, что на Земле в античные времена, по крайней мере, в эпоху Гомера, защита воина часто состояла из шлема и щита, а наступательным вооружением были меч и копьё. Доспехи был редкостью, причём, несомненно, редкостью дорогой, и многие воины предпочитали идти на битву нагими, за исключением шлема и щита. Разумеется, это предположение основано на рассмотрении древних скульптур и живописи, за неимением каких-либо других источников. Наиболее вероятным объяснением этого, если это, конечно, так и было, вероятно будет то, что воины хотели облегчить себя, максимально избавить тело от помех, обеспечив себе большую свободу и стремительность движений. Даже в намного более поздние времена галлы, с которыми столкнулись легионы Цезаря, по крайней мере, иногда выходили сражаться, имея на себе только золотое кольцо на шее, считавшееся ценным трофеем у победивших легионеров. Можно предположить, что некоторые воины думали, что их неприятели могли бы быть напуганы их презрением к доспехам, или же, что интересно, они могли расценивать защиту тела женоподобностью, не достойной храброго воина, который не должен бояться ранения или смерти. Впрочем, не исключено, что в этом было замешано тщеславие или самолюбование. Теперь трудно об этом сказать что-то определённое. В любом случае со временем на Земле доспехи на войне стали обычным делом. Их использование постепенно сошло на нет с появлением и широким распространением пороха, особенно после того, как его качество повысилось, и прогресс пошёл по пути унитарных патронов и нарезных стволов. Например, в двадцатом веке во время двух главных войн Земли, бронежилет был вообще неизвестен, и вся защита солдат ограничивалась каской. Уже позже, развитие технологий металлургии позволило создать лёгкие и прочные сплавы, пошедшие на производство бронежилетов. История сделала очередной виток, и доспехи снова стали обычным делом на поле боя, по крайней мере, там где это возможно. «Гонка вооружений», если можно так выразиться, присутствует и в таких вопросах, усовершенствование оружия нападения, поощряет совершенствование средств защиты от него, и так далее. В любом случае, историческое ли объяснение лежит в этом, или какое-либо другое, но Царствующие Жрецы установили в этом вопросе свои законы. Возможно, конечно, хотя я за это не ручаюсь, что они снисходительно решили закрепить текущие человеческие методами в таких вопросах. Кстати, очень немногие из гореанских воинов выходят сражаться нагими, однако мужская нагота не столь уж необычна на Горе, в отличие от Земли. Например, нет ничего необычного в том, что гореанские рабочие, если занимаются тяжёлым трудом в жаркие дни, работают раздетыми. Так или иначе, большинство людей об этом как-то не задумывается. На Горе к человеческому телу не относятся как к чему-то постыдному. Даже гореанские женщины высших каст, одевающиеся в полностью скрывающие их одежды и вуали, делают это вовсе не из-за того, что расценивают свои тела как что-то, чего надо стыдиться. Для гореанки это было бы абсурдно. Наоборот, они обычно расценивают свои тела как нечто особенное и провокационное, но совершенно личное, не предназначенное всеобщего обозрения. Так что гореанская свободная женщина не думает о теле как о чем-то, что следует прятать по причинам его позорности. Не надо путать позорность и уместность. Известно, что обычная гореанская свободная женщина более обеспокоена сокрытием черт её лица, чем особенностей тела. Не тело, а её лицовот что намного более раскрывает её характер. Возможно, раз уж мы коснулись этой темы, стоит вскользь упомянуть, что лицо рабыни должно быть обнажено, выставлено на всеобщее обозрение. Эторазличие между нею и свободной женщиной. Любой может безнаказанно рассматривать лицо рабыни, точно так же, как мог бы смотреть на верра или кайилу. Конечно, она ведь порабощена, низведена до животного. Кроме того, обычно она ещё и одета откровенно и вызывающе. На мой взгляд, это сделано не столько, чтобы ясно отличить её от свободной женщины, с которой её ни в коем случае не должны перепутать, сколько потому, что она обычно принадлежит мужчинам, а мужчинам нравится видеть красоту женщин. В довершение всего, в рабской тунике трудно скрыть оружие. Фактически, и сама рабыня едва прикрыта.
Вторая основная теория, объясняющая запрет Царствующих Жрецов на доспехи, состоит в том, что они, в своей милостивой заботе о людях, одной из множества форм жизни, которыми они населили планету, подумали, что запрет доспехов уменьшит несправедливость и конфликты, мол, это должно было принудить людей отказаться от войн, как от слишком опасной и рискованной для разумных организмов деятельности. Если это предположение верно, то, похоже, что они слишком высоко оценили разумность человеческого вида, или недооценили жертвы, на которые мужчины готовы были пойти, чтобы приобрести землю, богатство, женщин и другие ценности. Вариантом этой теории, хотя менее мягким, или белее реалистичным, является утверждение, что данный закон Сардара предназначен для контроля количеством людей на планете, что это функционирует, в некотором смысле, как способ регулирования численности населения. Возможно, им не хотелось использовать другие методы, скажем, болезнетворные микроорганизмы, из-за опасности мутаций, в результате которых те рано или поздно могли бы ударить и по обитателям самого Сардара.
Безусловно, имеют право на существование и другие теории, например, те, которые предполагают, что война, ведомая в таких условиях, имела бы тенденцию улучшать вид, закрепляя в потомстве такие особенности как, скажем, интеллект, быстроту, ловкость и так далее. Можно было бы отметить, что в соответствии с этими принципами войны на планете Земля, похоже, будут контрпроидуктивны, поскольку в целом сильные и здоровые погибают, а болезненное, слабые, трусливые и хилые остаются в тылу, передавая потомкам свои гены.
Независимо от того, что может быть правдой в этих вопросах, Царствующие Жрецы, традиционно, не сочли нужным объяснять причины своих правил. Они просто проводят их в жизнь, причём беспощадно, используя Огненную Смерть. Возможно, у правил о доспехах и вовсе не было каких-либо разумных мотивов, они могли быть результатом случайной идеи или особой прихоти со стороны некого Царствующего Жреца, или даже группы их. Короче, независимо от того, что может быть причиной этих правил, как в случае определенных запретов развития или совершенствования вооружений и средств связи, они есть.
Если помните, из одной из хижин слышался крик. А теперь я увидел, как из неё вышел один из пани с головой в руках.
По-видимому, эти головы были, в некотором роде, трофеями. Например, воин, собирая головы, как ясно доказательство своего воинского мастерства, мог бы заслужить расположение своего даймё или сёгуна. Тем самым он мог заработать поощрение, землю, подарки, преференции и всё такое. Позже я узнал, что эти головы, особенно если они принадлежали значимому врагу, могли хранить неопределенно долго. Волосы были тщательно расчёсаны и ухожены, голова ароматизирована, зубы выкрашены в чёрный цвет и так далее. Чернота зубов среди пани, очевидно, расценивалась привлекательной. Фактически, даже некоторые красотки пани, как я узнал впоследствии, чернили зубы, чтобы увеличить своё очарование. К счастью, ни одна из контрактных женщин Лорда Нисиды, ни Сумомо, которой столь очевидно интересовался Таджима, ни вторая, которую звали Хана, эту практику не использовали.
Воин в шлеме с маской повернулся ко мне, и я смог рассмотреть эту маску. Дизайн и цвета её были, как бы это помягче сказать, кричащими. К тому же, у ней были рога. Создавался эффект омерзительной рожи, некого ужасного существа или монстра, но никак не человеческого лица.
Это что, Нодати? предположил я.
Нет, сказал Пертинакс, стоявший рядом со мной и хорошо знакомый с этим таинственным, почти легендарным человеком, которого я сам никогда не видел.
Хотя пристальный взгляд человека в маске был направлен на меня, сам мужчина не показал каких-либо признаков узнавания.
Поклонись, шепнул Пертинакс.
«Конечно, подумал я про себя. В таких делах есть определённые условности. Я ведь не имею никакого отношения к пани, и очень слабо разбираюсь в их традициях. Даже Пертинакс теперь стал более информированным в этих вопросах, узнав кое-что под опекой Нодати».
Впрочем, мне и самому показалось, что мужчина в шлеме с маской, учитывая, что это было единственное приспособление такого вида в поле зрения, мог бы быть кем-то важным.
«Я не из пани, напомнил я себе. По-видимому, от меня ожидается, что я поклонюсь первым. В таких вопросах существует сложный порядок и ритуал».
Итак, я поклонился, но затем поднял свой меч в воинском приветствии.
Казалось, эта дань уважения с моей стороны была принята, поскольку человек вернул мой поклон, хотя и сделал это менее глубоко, а затем отвернулся.
Я отметил, что его меч, длинный, с красиво изогнутым лезвием, украшенной кисточками рукоятью, подходящей для удержания двумя руками, был окровавлен.
Я принял его, за одного из старших офицеров, которых в лагере было несколько. То, что он был пани, было ясно, на это указывали маска, рост, оружие, одежда и оттенок кожи.
Я осмотрелся, пытаясь определить местонахождение Лорда Нисиды.
Как раз с тот момент, когда я это сделал, справа от меня, рухнул его павильон, сложившись внутрь, выбросив в воздух сноп искр и дыма, и превратившись в груду пылающих досок.
Признаться, мне было жаль этот павильон.
Это было маленькое, но красивое и экзотическое сооружение, возможно, более подходившее к какому-нибудь саду посреди мощной крепости, а никак не к грубому лагерю.
Я не сомневался, что Лорда Нисиды не было в сгоревшем павильоне. И вряд ли его разыскивали лично, поскольку лучник, стрелявший в него, должен был сообщить о его смерти. Лорд Нисида произвел на меня впечатление проницательного, холодного, тонкого и расчётливого политика, но одновременно бывшего воплощением цивилизованного образованного джентльмена, по крайней мере, для его собственного происхождения, культурного фона и принципов. Конечно, я помнил его интерес, проявленный во время его беседы с прежней мисс Маргарет Вентворт, к утончённости икебаны, чайной церемонии и тому подобным вопросам. Я полагал, что такой чувствительный и деликатный джентльмен, особенно занимающий столь важное положение, при первом признаке опасности, поспешит в безопасное место, а телохранители обступят его со всех сторон, чтобы защищать его до последней капли крови. Таким как он нельзя было рисковать. Я предполагал, что он в безопасности. У меня не было особых сомнений, что если бы он получил ранение, то об этом уже было бы сообщено всем в лагере, и его место занял бы новый лидер.
Пани не предпринимали никаких усилий, чтобы отстоять павильон. Он было потерян окончательно. Его обломки догорали, разбрасывая вокруг себя искры.
В стороне я заметил двух женщин в кимоно, куда-то сменивших, в сопровождении одного асигару. Вероятно, это были Сумомо и Хана, где-то прятавшиеся во время сегодняшних событий. Теперь они покинули своё укрытие, полагаю из соображений безопасности. Местность была полностью под нашим контролем. А вот в строениях могло быть опасно. Беглецы могли найти в них убежище, превратив его в маленькую крепость. Никто не хотел бы, чтобы женщин взяли в заложники, хотя сомневался, что пани будут чрезмерно озабочены их спасением, в конце концов, они могли быть заменены любыми другими. С другой стороны я был уверен, что их расценивали как имеющих большую ценность чем, скажем, обычных ошейниковых девок.
Вскоре появился и Таджима, сразу приблизившийся к Сумомо. Однако девушка отвернулась. Хотя она была женщиной, а он мужчиной, и хотя она была контрактной женщиной, он свободным, она ему не поклонилась.
На мой взгляд это было некое намеренное и демонстративное оскорбление, и я заметил, что тело Таджимы на мгновение напрягалось от ярости. Он остался стоять на том же месте, глядя в спину отвернувшейся от него Сумомо вместе Ханой стоявшей в нескольких футах от него, недалеко от груды тлеющих углей оставшихся от развалившегося павильона Лорда Нисиды.
Боюсь контрактная женщина, заметил я, не слишком хорошо отнеслась к Таджиме.
Так ведь ей же ничего бояться, пожал плечами Пертинакс.
У неё может быть гораздо больше поводов бояться, чем она понимает, хмыкнул я.
Не понял, удивился Пертинакс.
Да ерунда, отмахнулся я.
Её контракт держит Лорд Нисида, напомни Пертинакс.