А что беспокоит таких правителей в последнюю очередь так это жизнь и интересы народа их страны. То есть тех, кто, по сути, кормит и обеспечивает, так сказать, материальные блага и самому правителю, и его родным и наследникам. Печально, но это почти повсеместно так. Я, конечно, не рад такому положению дел. Но делать в этом смысле ничего не могу да и не собираюсь. Я простой наёмник. Солдат удачи, а не вот именно Бог, чтоб вразумлять или «восстанавливать справедливость»! Но!
Приятные на ощупь и на зуб круглые золотые блестяшки, на которые я могу вести весёлое и приятное существование, водятся, к сожалению, только у тех, кто тем или иным способом обобрал свой или чужой, если речь о каком-нибудь сатрапе! народ.
Извини. Призвать к порядку местных султанов и бюрократов не моя проблема.
Понятно. Собственно, я и не претендовала. А что тогда твоя проблема?
Сейчас выспаться. А дальше то есть завтра продолжить своё путешествие во дворец султана Мехмета Шестого. И предложить там свои услуги. Ему или вашему деловому вазиру, если его Величество опять окажется Болен. Или недееспособен.
Да, ты прав. Султан наш в последнее время Сдал. Если можно так сказать. Ну, или попросту спился и превратился в маразматика-импотента, если верить грязным сплетням, что распускают про него слуги этого самого вазира. Не без умысла, как я полагаю. И прогулок по стране его Величество больше не делает из-за опасности, которую якобы представляет для него «свежий воздух»! Малярии он боится. Но вот насчёт того, что делать всё это, то есть изолировать султана и клеветать на него придумал сам вазир Ха!
Скорее, его любовница, про которую чуть ли не открыто говорят все любимая жёнушка нашего Мехмета!.. Сука, кстати, редкостная! Это она меня и женщина прикусила язычок и замолчала.
Знаешь что Закулисные интриги, борьба за власть, свержение существующего султана или помощь в усаживании на ваш трон и, соответственно, на ваши, народа, шеи нового нахлебника или нахлебницы тоже не моя задача. Моя задача сделать работу и получить за неё деньги. И свалить отсюда туда, где я смогу их спокойно прогулять. Всё.
Циник. И прагматик.
В твоих устах это звучит как комплимент. Ладно. Заболтались мы что-то а мне нужно выспаться. А то уже три часа как зашло солнце, а я из-за вас глаз не сомкнул. Это не способствует. Моему товарному виду. И боевой форме. Так что если обещаешь не мешать и не пытаться прикончить меня, могу снова отвязать тебе руки от ног, чтоб могла улечься поудобней. И даже кляп вставлять не буду. Так как?
А как насчёт совсем развязать? А то у меня руки уже затекли.
Ага, смешно. Конан для виду покудахтал, изображая смех.
Скотина бессердечная.
Ну, тут уж Конан захохотал в голос. Женщина буркнула:
Ладно уж. Обещаю.
Я рад. Но не устраивает. В таком виде. Как насчёт клятвы? С упоминанием имени кого положено при клятве? Конана так просто было не поймать.
Клянусь именем Мирты Пресветлого не пытаться тебя убить. И не шуметь.
Хорошо. Варвар неторопливо разрезал верёвки, стягивающие в узел гибкое тоненькое тело. Пленница с видимым облегчением распрямила туловище, покряхтев и подвигав им по песку. На лице уже не было ни злости, ни горечи. Конан сказал:
Спокойной ночи. Как, кстати, тебя зовут-то?
Резеда.
Ну, значит, спокойной ночи, Резеда.
Спокойной ночи, Конан-киммериец.
3
Разбудило Конана снова солнце он обнаружил, что оно умудрилось уже подняться над невысокими холмами степи-пустыни и теперь светит ему прямо в глаз.
Поморгав, он сел. Огляделся. Странно, но тело его пленницы очень даже мирно лежало на том самом месте, где он его оставил, и даже действительно молчало. Хотя чёрные миндалевидные глаза уже моргали на него. Выражения их, однако, Конан не понял. Как и странных ноток в интонации голоса, когда её ярко-алые губы вдруг раскрылись:
Доброе утро, Конан-киммериец.
Доброе утро, Резеда. Знаешь, я привык, чтоб меня называли просто Конан. Да так и проще и быстрее.
Хорошо. Тогда и я буду тебя так называть.
Недолго, надеюсь. Потому что по здравому размышлению я решил отпустить тебя. Да и что бы я стал с тобой делать? Продал бы какому-нибудь караван-баши или торговцу, в рабство? Ха!
Смотрю, ты уже всё обдумал и решил. А меня ты не забыл спросить?
И о чём же это я должен был у тебя спросить?! Конан решил проблему недоумения традиционно почесав в затылке.
Как о чём?! Захочу ли я оставить тебя и свалить куда-то во мглу преданий. А я вот не захочу!
То есть? теперь Конан и правда был удивлён не на шутку.
То есть я остаюсь с тобой, мой сильный, большой, но непонятливый друг. Собственно, это ты вынуждаешь меня принять такое решение!
Я?!
А кто же?! Лишил меня последних возможностей к добыванию пропитания, убил тех, кто меня защищал, и отлично знаешь теперь, что податься-то мне не к кому! Вот и получается, что теперь ты должен обо мне заботиться, и я теперь твоя новая напарница!
Конан покудахтал, изображая в очередной раз смех, хотя ему сейчас было вовсе не смешно. Однако он вынужден был изобразить ироничное веселье, потому что нужно же хоть как-то сохранить лицо. А тяжело его сохранить, когда тебя словно ударили трухлявым бревном по голове. А ещё он предвидел новые трудности. Но где-то она
Бэл его задери! Верно: в какой-то степени эта Резеда права! Она осталась абсолютно одна на белом свете, деревня разгромлена монстрами, султан оказался равнодушной и трусливой сволочью, да ещё и подкаблучником, и кроме как действительно попасть в рабыни или наложницы чьего-нибудь гарема, ничего Резеде не светит.
Но с другой стороны вешать на себя такую обузу! Да ещё без работы!..
Конан, уже сердясь, что на него пытаются надавить, фыркнул:
Уже всё распланировала, да? А если я вот прямо сейчас встану, соберусь да уеду, оставив тебя связанной на песке?
Не верю! Кто угодно мог бы так поступить, но не ты, Конан-киммериец! Ты человек чести. Ты не убиваешь женщин и детей! Да и сейчас не допустишь, чтоб из-за тебя погибла беспомощная и беззащитная женщина!
Конан не придумал ничего лучше, как невесело рассмеяться:
Это ты, что ли, тут беззащитная женщина?
Резеда смутилась:
Ну, не совсем, конечно, беззащитная Но хочешь верь, хочешь не верь, а я к тебе прониклась.
Чем же это, интересно?
Уважением. И благодарностью.
А это-то за что?
Ну как! Ты и правда не изнасиловал меня. А мог бы я-то почуяла, как воспряло, пока ты меня обыскивал, твоё естество! И участилось дыхание. Значит, я тебе всё-таки не совсем безразлична!
На это Конан не нашёлся, что ответить, и только пооткрывал-позакрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Потом, тяжко вздохнув, подошёл и действительно разрезал верёвки, стягивающие тонкие запястья и лодыжки.
Вот ведь странные существа эти женщины!
Гори огнём весь мир, погибни деревни и города, а их в первую очередь будет интересовать только одно: вызывают ли их «прелести» ответную «реакцию» у мужчины!..
Завтракали тем, что имелось у Конана в походной суме. А имелось у него как всегда только то, что не весило много, не портилось от солнца и времени и было очень питательно, хоть и не всегда вкусно: солонина, сушёные фрукты да сухари из лепёшек. Запивали всё ключевой водой из горного ручья, пара бурдюков с которой ещё оставалась у варвара в седельных сумках.
Резеда ела, словно птичка: отщипывала от лепёшки и сушёных абрикосов и чернослива крохотные кусочки, по ягодке брала кишмиш и запивала маленькими глоточками из пиалы, которую Конан, как истый рыцарь, отдал ей, сам отхлёбывая при необходимости прямо из горловины. Во время еды они не разговаривали, но уж переглядывались: Конан с сомнением и вопросительно, Резеда с вожделением, словно кошка на сметану.
Когда с завтраком было покончено и Конан убрал остатки продуктов и недопитый бурдюк в свою необъятную суму, Резеда не удержалась:
Не понимаю.
Чего же?
Про вас, наёмников, буквально все талдычат, что вы всё свободное время, да и на «работе», пьёте, дерётесь и занимаетесь Распутством. А у тебя даже нет с собой вина!
А-а, вон ты о чём Нет, правильно все талдычат. Всё это правда. После завершения успешного завершения! очередной миссии мы, те кто выжил, обычно именно так себя и ведём. Радуемся. Именно тому, что выжили. Пока не кончатся все ну, вернее, почти все! деньги. А новую работу мы начинаем искать только для того, чтоб заработать на новый период весёлого времяпрепровождения. Ну и понеслась по-новой. Работу нашли, аванс получили, экипировались вперёд! Поработали, деньги забрали и
Хватит! Гони кому другому! А то я не поняла, что ты на самом деле вовсе не такой. И сейчас вон: снова пытаешься спрятаться за маской тупорылого пофигиста!
Ах, скажите пожалуйста, какие мы умные и как тонко понимаем подлинную сущность другого человека! Особенно после восьми часов знакомства (если за таковое считать сон по разные стороны костра) и получасового разговора!
Резеда дёрнула тощеньким плечиком:
Да вот понимаем! Я, если хочешь знать, вовсе не так юна и глупа, чтоб не понять, что вся твоя сдержанность и равнодушие к смерти просто маска. Да и не может быть по-другому! Тот, кто таков на самом деле, никогда бы так себя с захваченной в плен женщиной, пытавшейся его убить, не повёл бы. Уж он постарался бы своего не упустить потому что считал бы, что во-первых, имеет полное моральное право отомстить, а во-вторых Во-вторых он прекрасно понимал бы, даже своими крохотными пропитыми остатками мозгов, что «завтра» для него может не наступить. И нужно прямо сейчас брать или использовать всё, до чего могут достать загребущие ручонки! И другие места.
А быстро ты вычислила. Тонкости работы наёмников. Только вот должен тебя огорчить: ни в пираты, ни в наёмники не идут те, кто реально дорожит своей жизнью. Такие идут в землепашцы и скотоводы. Если они из простого народа. Ну, или уж в казначеи или вазиры султана если родовитые. Или в торговцы если папа или там дядя был таковым. А простолюдины вроде меня, но с определённым складом характера, да ещё и в силу жизненных обстоятельств лишившиеся семьи и овладевшие кое-какими боевыми навыками, могут зарабатывать, лишь продавая эти самые навыки. Так что выбор невелик или в пираты, бандиты и грабители Или в наёмники! Впрочем, разница непринципиальна. И простому человеку часто незаметна при случае ни те, ни те не упускают вот именно возможности.
Пограбить! она возвела очи горе и вздохнула. Ладно, твоя правда. Неправильно, наверное, судить о вас, солдатах удачи, только по слухам, сплетням да тебе.
Конан, во время их разговора успевший скатать одеяла и собрать и навьючить на своего коня всё остальное добро и собиравшийся уже сесть в седло, кинул на неё взор через плечо:
Хе-хе. Я заценил юмор. Ладно, мы будем разговаривать или всё-таки двинемся?
Двинемся, конечно! Но Разве мы не похороним тех, кого ты убил?
Почему похороним? Я лично никого хоронить не собираюсь. А ты, если хочешь копай себе, я никого не держу. Правда, меч не дам. А больше копать нечем. Разве что их же зубочистками-кинжалами. Так что? Остаёшься?
Н-нет Нет. Но Конан Разреши, я хотя бы схожу попрощаюсь!
Сходи. Пять минут нам погоды не сделают.
Спустя действительно пять минут его новая напарница вернулась. Серое лицо и трясущиеся губы сказали варвару о том, что женщина и правда понимает, что отрезана от корней. И никого из близких у неё на этом свете не осталось. И во всей её деревне теперь пусто, как в ласточкином гнезде зимой. И так же тихо. Правда, варвар почуял, что грустила она всё-таки не об этом. Не о том, что очень скоро соломенные крыши сгниют, глинобитные мазанки оплывут без надлежащего ухода, превратятся в глинистые холмики на поверхности земли, а чуть погодя дожди да ветры сотрут и эти следы человеческого поселения.
А о тех, к кому была привязана и кого знала всю жизнь
Но в тоне, когда женщина заговорила, звучала только равнодушная деловитость:
Ну что, поехали?
Поехали-то мы поехали Только вот интересно, куда это ты собираешься ехать в таком наряде?
Бэл его раздери! Твоя правда: в такой одежде на меня только слепые не будут показывать пальцем!
У тебя нормальная-то, женская или походная, одежда есть?
Есть, конечно. Потому что вот чего твари в отличии от банд разбойников не делают, так это не грабят подчистую всё добро из домов. Им это добро
Не нужно, докончил её немудрёную мысль варвар. Я уже понял. Кстати, хотел спросить на досуге. Вы почему обосновались на этой дороге, а не на главной? Вот там-то вы уж точно могли бы «привлечь внимание путешественников»! И султанов.
Мы она вновь покусала тонкие губы. Сам видел: нас оставалось всего пятеро. Ну, мужчин. У нас не было достаточно сил, чтоб нападать там! Потому что не путешествуют сейчас к нам в Порбессию купцы без солидного отряда охраны. Вот именно наёмников. Ну, или своих вооружённых слуг. Почти профессионалов. А самое главное тогда нам негде было бы жить. Потому что наша деревня Наша бывшая деревня всего в двух часах ходьбы быстрым шагом. А на коне час.
Ладно. Залезай. Конан, уже сидевший в седле, подал руку. Поедешь спереди. Чтоб лучше указывать дорогу.
Ага, хи-итрый, да? Думаешь, если буду сидеть спереди, я, чтоб не оборачиваться каждый раз, буду меньше говорить?!
Конан, не думавший, что его маленькую невинную хитрость раскусят так быстро, усмехнулся:
Похоже, сработаемся. Ладно, давай руку.
Через примерно полчаса езды то ли жаркое летнее солнце, то ли усталость, то ли ровный и неторопливый шаг коня подействовали на Резеду усыпляющее. Она, вначале ёрзавшая и ворчащая то на «неудобное седло», то на слепящее солнце, то на жар от груди варвара, теперь мирно откинулась на эту самую грудь и, нагло пользуясь тем, что руки Конана, держащие поводья, одновременно удерживали и её хрупкое тело, словно в коконе, расслабилась, будто и правда спала в привычной с детства и мягкой, постели. Нижняя челюсть трогательно отклячилась, и женщина даже похрапывала, а туловище чуть прогибалось в такт шагам коня. Миниатюрная головка, повёрнутая чуть боком и покоящаяся сейчас как раз между грудных мышц Конана, тоже слегка раскачивалась в такт шагам. Было и правда похоже, что Резеда доверяет киммерийцу.
А ведь только вчера хотела убить!
Ох, женщины
Конан понимал, конечно, что чем дольше они будут общаться, тем больше проблем у него может возникнуть позже. Уже после завершения этой «миссии».
Потому что он волей-неволей привыкнет к женщине. И она и её дальнейшая судьба станут ему небезразличны.
Он не слишком любил такие взаимоотношения.
Наёмник должен быть свободен!
Если у него есть какие-то привязанности, связи или родственники и близкие он сильно рискует. Что в критический момент этих самых родственников или близких людей враги могут взять, например, в заложники. И использовать в нужный момент как весьма весомый аргумент. Заставив колебаться. Сомневаться. Бояться за чужие жизни, вместо того, чтоб рубиться без оглядки!
А колеблющийся или сомневающийся воин мёртвый воин.
Киммерийцу вовсе не улыбалось, чтоб у кого бы то ни было появилось орудие, с помощью которого можно было бы влиять на его поступки и решения. Правда, он пока не сомневался, что женщина просто хочет привязать его к себе для себя.
Потому что думает, как обычно, с чисто женским коварством и нелогичностью: «Ага! Если эта волосатая обезьяна влюбится в меня, я смогу его заставить отомстить за моих родных и земляков, даже если чёртов султан не захочет заплатить столько, сколько эта наглая сволочь заломит!»
Разумеется, в таких раскладках есть и доля истины: Конан привык исполнять дело, за которое ему не важно, заплатили или нет, но которое он обещал исполнить. И исполнить с максимальной точностью. И ответственностью. Иначе кто бы доверял ему?!
И главное! платил?!
Он действительно не сомневался: его репутация сейчас работает на него! И раз молва о нём дошла и сюда, значит, не зря он старался. И такая слава наверняка позволит
Хорошо поторговаться!
Деревню Резеды варвар увидал с холма.
В том, что она или покинута или вот именно вырезана до последнего человека, усомниться было невозможно. Потому что запустение и атмосфера безлюдности проступали во всём: тут не нужны были наблюдательность Конана и его внимание к деталям.