Проезжая по чуть видной тропке к крайним домам, Конан успел рассмотреть всё.
Действительно, тут когда-то росли неплохие сады, от которых сейчас остались только брёвна корявых стволов с обломанной кроной и остатками бурых комьев на корявых, беспомощно лежащих на поверхности корнях. Кто-то явно не поленился вырвать из земли все эти старые и наверняка неплохо плодоносившие фруктовые деревья, да так, чтоб они уж наверняка погибли. А для гарантии пообрубали с них всю крону. Которую, похоже, сожгли Конан видел несколько пепелищ больших костров на пустырях у окраин.
Окна домиков, словно бельмами, смотрели на главную улицу пустотой маленьких квадратов и прямоугольников похоже, зимой здесь холодно, и тогда их, как и на родине варвара, просто затыкают пробками-затычками из тряпья На дороге между домами валялись какие-то тряпки вещи и их обрывки, осколки битой посуды, части сбруи и разных хозяйственных вещей и предметов: похоже, грабежом тут не пахло, а вот ожесточённым, но неравным сопротивлением
Садики и огородики у домиков выглядели ничуть не лучше: даже бурьян, которым заросло всё то, что было высажено на грядках, пожелтел и сморщился да оно и понятно: без постоянного полива тут наверняка ничего расти и не могло. Нужно будет спросить Резеду, откуда бралась вода ни арыков, ни родников Конан в округе не видел.
Впрочем, откуда вода, он догадался быстро: в центре посёлка, куда он вскоре прибыл, имелся колодец. Вернее, то, что когда-то было овальной формы колодцем: кладка из неотёсанных каменных блоков, когда-то скреплённых известью, была разбита, и осколки и обломки явно сброшены вниз.
Резеда. Резеда, говорю! Проснись. Приехали.
Женщина у него на груди вскинулась было, но, быстро оглядевшись, почему-то не поспешила слезть, а снова кинулась на эту самую грудь, разрыдавшись уже в голос и причитая:
Мама! Мама Отец Гульсина, Матлюба Тётя Зульфиия. Дядя Ривкат
Конан молчал. Его руки, как бы действуя сами по себе, мягко охватили тоненькие трясущиеся плечики и придерживали, пока слёзы не иссякли и женщина не вздохнула:
Ну вот. Мне и легче. Теперь понятно, чего мне всё это время не хватало: выплакаться всласть на чьей-нибудь могучей груди Спасибо, Конан.
Не за что, Резеда.
Ладно, давай-ка я слезу. Да пойду соберусь.
Ага. Кстати: ваш колодец засыпан?
Да. Оба во́рота сброшены вниз, камни кладки тоже. Да и земли твари насыпали Он ещё и отравлен. Во всяком случае, наш Бобомурод, когда попробовал воду из той дыры, что нам удалось расчистить, умер в страшных муках. Всего за полчаса.
Откуда же вы берёте теперь
Воду? Из подземных кувшинов-адобов. Ну, глиняные кувшины, обожжённые в наших огромных печах, каждый вёдер на десять. В таких и вода всегда прохладная. Наша семья как раз и занималась Мы гончары. Ну, были Так вот: у нас на всякий случай в каждом дворе было несколько таких, закопанных в землю до горловины, кувшинов. На всякий случай. Да и чтоб не ходить каждый раз к колодцу и не крутить ворот, поднимая ведро с пятидесяти футов
Разумная предосторожность. А они не?..
Нет. Мы проверяли. Да твари, как мне кажется, и не искали их. А то бы нашли.
Понятно. Ну, веди.
Дом Резеды стоял ближе к дальнему концу селенья. Ничем особым он не выделялся: мазанка и мазанка из кирпича-сырца, крытая поверху перекрытиями из корявых и прогнувшихся стволов и увязанной тюками соломы из стеблей камыша, присыпанных почти футовым слоем самой обычной земли. Очень даже практичное строение. Зимой в таких домах тепло, летом прохладно. Резеда, шедшая впереди, обернулась, махнула Конану:
Привяжи коня вон к той изгороди. Заходи.
Киммериец привязал коня к тому, чему явно польстили, назвав изгородью: трём жердинам на трёх же столбах. Похоже, скота родные Резеды не держали: тут не было даже хлева. Зато имелось несколько вот именно печей для обжига. Двор оказался, правда, настолько хорошо утоптанным, что сорняки до сих пор тут не проросли. Правда, они наверстывали своё в так называемом огороде: крохотной делянке размером всего с несколько комнат. Конан мысленно усмехнулся: морковь, лук, укроп, кинза, душистый перчик, шафран, мята
Только для себя никакой продажей тут близко не пахло.
Он вошёл в дом. Его делила примерно посередине тощенькая и повидавшая виды перегородка из ткани: передняя и задняя комнаты. Ну правильно: мужская и женская «половины». Чисто условные: всё равно почти всё происходящее за тряпочкой слышно
В доме оказалось прохладно и темно: свет проникал внутрь лишь через вход и два квадратных окошка площадью не больше, чем хорошее блюдо. Зимой, похоже, их затыкали всё-таки не тряпками, а крышками, как от бочек: те стояли на полу у проёмов. Но сейчас по дому гуляли сквозняки, а из мебели ему на глаза попался лишь длинный и широкий восточный столик-дастархан, за которым обычно нужно сидеть на карачках или сложив ноги так, как делают вендийские йоги. Располагался столик на невысоком досчатом помосте-айване, занимавшем почти полкомнаты. Конан сталкивался: под таким айваном обычно хранилось всё добро семьи, если таковое удавалось нажить, а ночью помост превращался в спальное место.
Заходи, Конан. Я уже переоделась. И собралась.
Конан прошёл во вторую комнатку. Она оказалась ещё меньше: узкая и совсем уж тёмная пещера. Тоже разделённая напополам помостом-айваном. Похоже, женским. Но тут имелись хотя бы подобия полок на стенах: на них лежали свёрнутые курпачи восточные тоненькие матрацы, на которых, похоже, и спало всё семейство.
Сейчас посередине комнатки стояла небольшая сума обычная походная котомка, размером намного меньше, чем у самого варвара, а над ней Резеда.
И это всё?
Да. Немного, да?
Да. Конан много чего подумал о тщете всего сущего в общем и нищенском существовании аграрных поселений в частности, но больше ничего не сказал, подхватив суму с полу и выйдя. Резеда молча последовала за ним, на прощанье даже не оглянувшись.
Конечно, широкие походные шальвары, хеджаб, чадра и плащ куда больше подходили для имиджа чисто восточной женщины. Резеда даже сняла пояс с ножнами похоже, оставила там, в хижине, за ненадобностью. А зря. Впрочем, зная женщин
Кинжал оставила? Конан не столько спрашивал, сколько утверждал.
Да. Спрятала только туда. Вниз. Женщина похлопала себя по талии, которую теперь прикрывала накидка-хеджаб.
Молодец.
Больше никто из них ничего не сказал, пока Конан запихивал немудреные пожитки в освободившуюся седельную суму, бурдюки из которой он уже выкинул за пятнадцать предыдущих дней пути, и забрался в седло. Молча он снова подал женщине руку.
Мы Не будем разве брать воду на дорогу? она запрыгнула уже довольно легко, словно всю жизнь этим занималась. Впрочем, кто знает может, так и было?
Сколько дней пути осталось до Порбессии?
Нисколько. К завтрашнему утру приедем даже на такой медлительной кляче, как у тебя.
Красавчик вовсе не медлительный. Он опытный. И напрасно нестись вперёд сломя голову не привык. Впрочем, как и я.
Ну я рада. За вас обоих. Значит, я в надёжных руках. И копытах.
Конан усмехнулся:
Дай-ка кое-что я уточню. Ты что думаешь, что мы будем ехать всю ночь?
Ну да, я так и думала.
Неправильно ты думала. Мы не будем торопиться и сделаем ещё одну ночёвку. На пару дней моей воды и еды должно хватить даже нам обоим. И коню. А там разживёмся в столице и пищей, и водой. Надеюсь, там-то какая-нибудь река есть?
Есть, конечно Река довольно большая Дорсай. По ней от моря даже заходят корабли. Правда, небольшие. И плоскодонные. И весной. Сейчас-то река обмелела
Всё понятно с вашей «большой рекой».
Теперь за реку обиделась, как до этого Конан за коня, Резеда:
Ой, скажите пожалуйста, какие мы «виды видавшие». Уже нам и река в пятьдесят шагов ручей недоделанный!
Да нет, река как река. А ты других не видала?
Н-нет.
Да и ладно. Все они устроены одинаково. Текут себе и текут. Главное, чтоб воду можно было пить.
Из Дорсая можно. Но А какие ты видел реки?
Конан не видел проблемы в том, чтоб поговорить. Ведь за спокойной, ни к чему не обязывающей беседой время летит словно быстрей, а дорога несложная: после того, как её показала Резеда и рука варвара направила Красавчика туда, конь Конана и сам прекрасно двигался по утоптанной, но не разбитой колеями телег, тропе, шириной даже чуть больше, чем та, на которой Конан встретил оставшихся в живых «горе-делегатов»:
Разные. В Аквилонии, например Акшерон. У устья делится на восемнадцать рукавов. Каждый шагов по сто в ширину. А там, где стоит столица ширина шагов в восемьсот. И порт там огромный у причалов можно разместить до ста двадцати больших морских галер. Ну или вот, скажем, Гинга в Вендии. У города Каликутт его ширина даже больше, чем у Акшерона. Но воду из Гинги пить нельзя: после того, как он выходит из гор, он протекает по глинистым равнинам и несёт очень много глины. Поэтому мутный и жёлтый в нижнем течении. А на вкус Словно пьёшь вот именно глину.
Видал я и Понт Эвгсинский. Тот славится ну очень быстрым течением и неширок всего-то сто пятьдесят шагов! но уж такой холодный и глубокий! Ни один нормальный человек не сможет переплыть ему сведёт судорогой руку или ногу, и прости-прощай, глупый бедолага!
А ты-то откуда знаешь? Переплывал, что ли?
Пришлось однажды. Вон: видишь, дырка в плече? Конан продемонстрировал затянувшийся, но всё ещё отлично различимый шрам, тугарская стрела! Чтоб вынуть, пришлось потом переломить. Так что нырял. Правда, под водой даже я не могу проплыть без дыхания больше пятидесяти шагов. Но меткий стрелок у них, к счастью, нашёлся только один. А то не смог бы переплыть и я.
А ты не боишься ледяной воды?
Нет. Я же киммериец. У нас других рек или родников и ручьёв и не бывает. Те, кто с детства не привык, говорят, что от нашей воды у них зубы ломит.
Надо же А в каких ещё странах ты был?
Конан, усмехаясь про себя, неторопливо рассказал про Куш и Стигию. Про Гирканию и Замору. Резеда вначале несмело, но потом всё чаще и с нескрываемым любопытством спрашивала про всё: людей, города, одежду, обычаи и обряды
Так, за неспешным рассказом, они и добрались к вечеру до места, которое, как посчитал варвар, подходит для ночёвки: несколько кустов всё того же саксаула и голая степь вокруг. Резеда оглядывалась вокруг, пока ещё с седла, с явным подозрением:
А почему ты считаешь, что здесь остановиться лучше, чем, скажем, возле вон того дерева?
Объясняю. Конан уже привык, что тем, кто не владеет такими инстинктами воина, как он, то есть обычным людям, нужно всё объяснять. Дерево живое. Значит рядом есть вода, и ветки с него бесполезны как топливо. Кроме того, рядом с ним имеются подозрительно выглядящие камни за такими очень удобно подкрадываться. Ну а главное в камышах, что виднеются чуть левее да, вон там! наверняка скрыто что-нибудь вроде болотца. Воду оттуда пить наверняка нельзя, она солоноватая и затхлая, заросшая какой-нибудь ряской и кишмя кишит личинками комаров и лягушками. А если б вода была проточная и чистая, рос бы не камыш, а что-то другое, вроде платанов, диких яблок или урюка. Ну, на худой конец ивы. Ну а вот змей там наверняка полно.
Храни нас Мирта Пресветлый! Резеда передёрнула плечами. Может, тогда нам стоит отъехать чуть назад?
Нет, назад тоже смысла нет. Уж больно много там вдоль песчаных сопок понарыто нор: наверняка в таких живут и мыши, и тарантулы.
Бэл! Когда ты так говоришь, мне вообще не хочется слезать с твоего Красавчика!
Ерунда. У меня есть верёвка из овечьей шерсти. Размотаем вокруг одеяла, и ни один тарантул не сунется. Они овец боятся пуще, чем огня.
Я смотрю, ты и правда много чего знаешь. И подготовился Основательно.
Да. Но давно. Эту суму я собрал в первый раз лет этак пять назад, когда бросил корсарство да подался в наёмники. (Пресытился я морем.) Да так с тех пор и не расстаюсь. Только меняю в ней то, что использовал или израсходовал. И докладываю то, что может пригодиться в тех или иных условиях. Для работы. Ладно, хватит прохлаждаться. Вон подходящие кусты. Ты туда, я направо.
Справив нужду, Конан начал распаковывать вещи и обустраивать лагерь, вскоре появилась и Резеда. Она как-то подозрительно ёрзала. Конан не удержался:
Укусы комаров на мягком месте лучше не расчёсывать. Лучше не станет, а вот какую-нибудь чесотку подцепить в таких малярийных местах можно запросто.
Вот уж спасибо так спасибо! За предупреждение. Правда, запоздавшее на пяток минут. А раньше не мог сказать: так мол и так! Там наверняка полно комаров! Покусают!
Мог. Но думал, ты и сама всё понимаешь. Или у вас в селении комаров не было?
Были, конечно Но эти просто зверюги какие-то! Уж так накинулись словно недели три голодали!
Возможно, кстати, что так оно и было. По вашей дороге больше месяца действительно никто не ездил.
Ха! Да кто бы по ней ездил, кроме нас?! А мы Говорю же: окончилось полным крахом наше посольство! Резеда опять помрачнела и поспешила отвернуться.
Не расстраивайся. Если ваш султанишка или, что вероятней, его главный вазир с его главной советчицей раскошелятся я постараюсь отомстить. За ваших. Ну, и за всех остальных.
Ох Резеда только вздохнула, затем закусила губы. Конан! Ты, конечно, бугай здоровый и много знающий. Опытный воин. Профессионал. Но против магии
Резеда. Если не хочешь, чтоб я тебя отшлёпал, лучше замолчи. Незачем сеять панику в наших доблестных рядах!
Поужинали тем же, чем и завтракали. Правда, на этот раз Резеда ела побольше и даже причмокивала, когда попадался особо сочный кусочек сухофруктов:
Хорошая у тебя курага! И миндаль. И сушёные фиги.
Горные. Из зингарских провинций Кошт и Рогон.
А что есть разница?
Конечно. Нет, кто не знает тому и правда нет. А так именно тамошние сухофрукты сто́ят на базарах всего средиземья вдвое-втрое по сравнению с местными Но зато уж хранятся без потери вкуса и плесени пять семь лет!
Ух ты Не знала.
Да и ладно. Не заморачивайся зря. Вряд ли пригодится. Обычно вы, женщины, такой информацией стараетесь голову не засорять. Вам бы побольше бытовых моментов. Скажем, где чего подешевле найти на продуктовом базаре. Или шмотки на вещевом тоже подешевле да помодней. И чтоб потом ещё постоять с соседками потрепаться, обсудить покупки да перемыть кости подругам. И родственничкам. И прочее такое.
Ах вот, значит, как ты думаешь о нас, женщинах?! Теперь понятно, почему ты до сих пор не женат!
Конан позволил себе поухмыляться:
Да, подловила ты меня Невысокого я мнения о женщинах.
Хам. Ну а о ком ты высокого мнения?
Ну О себе. О наиболее выдающихся коллегах по ремеслу. О сильных воинах. Тут, понимаешь ли, такая проблема. Те, кто силушкой не вышел, обычно стараются пролезть в какие-нибудь руководители. Или в крайнем случае прихлебатели руководителей. То есть стараются хитрить и готовы на подлости, интриги, подсиживания. Словом, пойдут по головам, а если надо и по трупам. Ну а уж те, кто посильней да поздоровей и не слишком заботится о целости и неповреждённости своей шкуры, идут в такие как я. И в начальники лезут редко разве что совсем уж амбициозны. Или чуют, что так будет лучше для дела. Вот и получается, что я уважаю простых, но здоровых. А не хитроопых саных интриганов-проныр.
То есть среди твоих предпочтений тупые, но здоровые качки?
Ну ты заладила Говорю же мы не качаемся. Это следствие нашего образа жизни. И работы. Но, в принципе, так оно и есть. Кстати, вот тебе назад все твои причиндалы и кинжал: попрячь в э-э те места, откуда я их вчера вынул. И приготовься.
Сейчас начнётся.
Что начнётся?
Да то, что уже началось. Встаём. Спина к спине!
К счастью, Конану не пришлось повторять, потому что теперь Резеда и сама увидела и услышала их: со всех сторон к ним неслись пока бесшумно и на всех четырёх лапах несколько десятков тех, кого Конан уже отлично знал по описанию Велемира, а Резеда, похоже, видела: во всяком случае, она не завопила: «Мамочки!» или не кинулась наземь, закрыв голову руками, а с большим удовольствием схватила во вторую руку протянутый Конаном огромный и похожий, скорее, на полсабли кинжал. И вовремя!
Конан успел только крикнуть: «Не позволяй им себя укусить!», как вся стая накинулась на них с громким визгом и рёвом, и расслышать уже так и так ничего бы не удалось!
Первых нападавших, которые за десять шагов от них всё-таки вскочили на ноги и теперь двигались медленней, что, очевидно должно было как-то компенсироваться удобством в обращении с впечатляющими длиной и остротой когтищами передних лап и зубастых морд, Конан встретил традиционно: кинжалами.