Но она, несомненно, рабыня, заметил Пейсистрат.
В этом не может быть никаких сомнений, поддержал его Кэбот.
А как Ты думаешь, знает ли она сама о том, что онарабыня?
В некотором смысле, пожал плечами Кэбот. Цепь на её шее, не оставляет ей простора для сомнений относительно этого.
Но считаешь ли Ты, что она понимает, что эта цепь оказалась на ней законно и правильно, что она ей принадлежит?
Скорее всего, нет, ответил Кэбот.
И Ты думаешь, что она будет бороться с пониманием себя как законной рабыни? спросил Пейсистрат.
Вероятно, пожал плечами Кэбот.
Ты не интересуешься тем, чтобы заявить права на неё?
Нет, покачал головой Кэбот.
Ну вот и твой дом, сказал Пейсистрат, останавливаясь у лестницы, ведущей к небольшой вилле, прилепившейся к склону холма, выделенной Кэботу для проживания.
Да, кивнул Кэбот.
Агамемнон ждёт твоего ответа, напомнил Пейсистрат, глядя вверх на сделавшего несколько шагов по ступеням Кэбота.
Скоро он его получит, пообещал Кэбот, поднимаясь по лестнице.
Кэбот! позвал Пейсистрат.
Кэбот обернулся и, посмотрев вниз, спросил:
Что?
Я приду за тобой в пятом ане, сообщил косианец.
Арена? уточнил Кэбот.
Наше присутствие обязательно, развёл руками Пейсистрат.
Понимаю, кивнул Кэбот.
Это зрелище будет не слишком привлекательным, предупредил Пейсистрат.
Могу себе представить, хмыкнул Кэбот.
Глава 21Арена
Кэбота и Пейсистрата препроводили в клетку, установленную на среднем ряду амфитеатра
Отсюда открывается прекрасный вид, заметил Пейсистрат.
Дверь клетки захлопнули за их спинами и заперли на замок.
В этот раз Кэбот был одет в простую тунику и сандалии. Богатые, расшитые золотом и рубинами одежды, он оставил дома, на выделенной ему вилле.
Почему нас держат в клетке? недовольно осведомился Кэбот.
Вероятно, потому, что мыживотные, пожал плечами Пейсистрат, и принимающая сторона решила, что для нас это будет более всего подобающе. Но возможно, учитывая твои наклонности, ещё и для того, чтобы лишить тебя возможности вмешательства в празднество. А может просто для того, чтобы защищать тебя от некоторых здесь присутствующих, раздражённых твоим выступлением в суде.
Но тебя тоже держат в клетке, напомнил Кэбот.
С точки зрения кюра, я тожеживотное, развёл руками Пейсистрат. И разве тебе, любимчику Агамемнона, не стало бы обидно, сидеть в клетке одному, в то время, как я остался бы на свободе?
В лесу, я узнал от Агамемнона, в тот момент, когда он был в образе металлического ларла, или внутри него, или как-то управляя им дистанционно, что Ты, так или иначе, его человек.
Мы можем перейти на английский? поинтересовался Пейсистрат.
Конечно, ответил Кэбот уже по-английски.
Я свой собственный человек, заявил Пейсистрат.
А Агамемнон знает об этом?
Нет, ответил Пейсистрат, а потом, указав на верхнюю лестничную площадку на той стороне арену, сказал:Вон смотри, Лорд Арцесила пришёл.
По большей части ряды уже были заполненным, там и тут развевались флаги и вымпелы.
Я смотрю торговцы появились, заметил Кэбот, похоже закуски продают.
Только не спрашивай из чего они сделаны, поморщился Пейсистрат.
Ну хорошо, не буду, понимающе кивнул Кэбот.
Музыку слышишь? поинтересовался Пейсистрат.
Некоторые из кюров в рядах начали как-то странно, то ли двигаться, то ли колебаться.
Думаю да, сказал Кэбот, напрягая слух. Но это не похоже на музыку, скорее это какая-то вибрация, как ветер в лесу, как течение ручья, тихое и отдалённое, а иногда, словно крики схваченных, испуганных животных, и прочие подобные звуки.
И много чего ещё непонятного, не напоминающего ничего тебе знакомого.
Верно, согласился Кэбот.
Эта вибрация, точнее биение, сказал Пейсистрат, предлагает биение сердца кюра, а движения ветра и воды, подразумевают внезапность видения и циркуляцию ускорившейся крови, а визги, жалобы, вопли, стоны вероятно могут напоминать о войне и охоте. Но большая часть их музыки, боюсь, может быть либо просто неразличима для человеческого уха, либо быть буквально неприятной для нашего восприятия. Их ритмы лишь частично могут быть восприняты нами. Возможно, это имеет отношение формированию нервной системы или разнообразным наследственным кодам. Трудно даже представить себе насколько мы отличаемся друг от друга культурно и физиологически, насколько по-разному мы слышим, говорим и даже осязаем.
Она прекратилась, не так ли? уточнил Кэбот.
Пейсистрат поднял голову, вслушиваясь.
Да, подтвердил он. Они готовы начинать.
Внезапно загремела дробь мощных барабанов.
Ай! вскрикнул от неожиданности оглушённый Кэбот.
А вот это уже было не трудно услышать, не так ли? улыбнулся Пейсистрат.
Барабанов было двенадцать. Установлены они были в первом ряду арены, и в каждый били по два барабанщика.
Это точно, поморщился Кэбот.
Двенадцать барабанов, прокомментировал Пейсистрат. По числу пальцев на руках кюра.
А почему по два барабанщика? полюбопытствовал Кэбот.
Ну глаз-то у кюра два, ответил Пейсистрат. Руки и глаза.
А я-то решил, что музыка кюров тиха или почти не слышна.
Она вовсе не тиха для слуха кюра, пояснил Пейсистрат. Но к барабанам не стоит относиться как к музыке. Этобарабаны арены, но есть ещё барабаны войны, служащие для передачи сигналов о перестроениях, атаке и так далее.
Кэбота показалось, что его кровь начала быстрее бежать по венам. Пейсистрат, похоже, тоже был под впечатлением боя барабанов.
Кажется люди и кюры разделили страсть к барабанами, заметил Кэбот.
Барабаны, сказал Пейсистрат, говорят с кровью и с сердцем. Они говорят о биении и упорстве жизни.
Они используются и на Горе, чтобы строить и направлять тарновых всадников в бою, и устанавливать скорость ударов крыльев в полете, напомнил Кэбот.
Конечно, кивнул Пейсистрат.
Разве этот звук не слишком громок для кюров? спросил Кэбот.
Очевидно нет, ответил Пейсистрат. Как и раскаты грома, удары волн, треск ломающегося льда на вскрывающейся реке, грохот лавины или извержение вулкана.
По-видимому, его громкость для них является стимулирующей.
Да, как и ритм, кивнул Пейсистрат.
Они говорят о крови, жизни и возбуждении, предположил Кэбот.
У них свои барабаны, пожал плечами Пейсистрат, у нас свои.
Ну да, согласился Кэбот, для боя, для марша, для того чтобы задать ритм ударов вёсел, иногда сигнализировать об открытии и закрытии рынков, ворот и так далее.
А ещё есть тонкие барабаны, требовательные, настойчивые, доводящие до безумия, возбуждающие, чувственные барабаны, добавил Пейсистрат.
Верно, улыбнулся Кэбот.
Мы можем предположить, что, по-видимому, это был намёк на использование барабанов совместно с другими инструментами в качестве аккомпанемента рабскому танцу. Имеется в виду форма танца, в котором разновидность человеческой женщины, рабыня, беспомощная и уязвимая как все рабыни, украшенная, красиво и вызывающе одетая, танцует свою красоту, надеясь, что владельцам понравится она сама и её танец. И если им это не понравится, она знает, что её могут избить, а возможно, и убить.
Барабаны внезапно смолкли. Стали слышны шаги нетерпеливо ожидающих начала кюров, перемещающихся по рядам.
Начинается? спросил Кэбот.
Да, кивнул Пейсистрат.
Значит, именно здесь Лорд Пирр будет доказывать свою невиновность в заговоре против Агамемнона, уточнил Тэрл, кюр против кюра?
Да.
Лорд Пирркрупный и сильный кюр, заметил Кэбот. Агамемнон действительно должен быть храбрым, чтобы встать перед таким противником.
Несомненно, согласился Пейсистрат. Если хочешь, могу купить тебе закуску.
Нет, отшатнулся от него Кэбот.
Смотри, указал Пейсистрат на покрытую песком арену, раскинувшуюся в нескольких футах ниже их клетки.
Там как раз появился кюр, который, сгибаясь под огромным куском мяса, прошёл к центру арены, где и оставил свою ношу, поспешно ретировавшись за ворота.
Кэбот в гневе вцепился в прутья решётки.
Этотарск, поспешил успокоить его Пейсистрат, и Тэрл отпустил прутья.
В тот же момент, в противоположных сторонах арены, из низких ворот на песок выскочили два больших слина.
Их морили голодом, сообщил Пейсистрат.
Оба животных сразу метнулись к мясу. Один из них, оказавшись около угощения первым, ткнулся в него мордой, оторвал кусок и заглотил не жуя. Но уже в следующее мгновение на него набросился второй зверь, и оба животных покатились по песку в безумстве щёлкающих челюстей и мелькании когтей. Моментально пасти обоих слинов покраснели от крови, клочья меха полетели в разные стороны. Но затем, внезапно, одному из них удалось дотянуться до горла другого и полоснуть по нему зубами. Смертельно раненное животное присело, из его горла толчками вырывалась кровь. Вот оно покачнулось, завалилось на бок, дёрнуло лапами и затихло. А победитель занялся отвоёванным мясом.
Кэбот увидел как ожерелья нанизанных на шнурки монет, переходят из одних мохнатых рук в другие.
Рамар взял мясо уже в шестой раз, пояснил Пейсистрат. Он позволяет другому слину добраться до угощения первым и отвлечься на него, а затем нападает.
Понятно, кивнул Кэбот.
На арене появился кюр с длинным багром и, подцепив кусок мяса, потащил его прочь вместе с вцепившимся в него слином по кличке Рамар.
После этого на песок вышел крупный кюр с отрезком верёвки в руках и присел в центре, чего-то ожидая.
Вскоре, из ворот в противоположных сторонах арены появились два других кюра и, приблизившись к присевшему в центре зверю, остановились приблизительно в десяти футах от него, и оставаясь друг от друга примерно на таком же расстоянии.
У них нет оружия, констатировал Кэбот.
Они и не должны быть вооружены, усмехнулся Пейсистрат. Обрати внимание на более крупного зверя. Видишь кольца на его левом запястье.
Вижу.
Он стоит высоко в кольцах, объяснил Пейсистрат. За его семенем идёт настоящая охота.
Не понял, сказал Кэбот.
Ты что не видишь, что те две особи перед нимсамки? спросил Пейсистрат.
Нет, мотнул головой Кэбот. Как их отличить?
Они меньше, мех более гладкиё, глянцевый и не такой косматый.
Вижу ещё, что на них ремни по-другому приспособлены, заметил Кэбот.
И это тоже, подтвердил Пейсистрат, похоже, слегка удивленный.
Можно было бы отметить, что у вида Гомо Сапиенсов полы радикально диморфны, анатомически, эмоционально, психологически и так далее. Они очень отличаются и, что интересно, дополняют друг друга. Даже кюр может немедленно отличить человеческого мужчину от женщины. Кстати, кюров порой дико раздражает то, что некоторые люди не могут точно так же немедленно отличить мужчину кюра от женщины. Их даже меньше раздражает, когда люди оказываются не в состоянии увидеть отличия между обычным самцом кюром и его недоминирующим сородичем. Безусловно, в этом случае различия главным образом лежат в поведенческой области. Большинство людей, кстати, никогда не видело вынашивателя или матку кюра, обоих, как полочного, так и стенного вида, поскольку их тщательно прячут и охраняют. Яйцеклетка самки, будучи оплодотворена, подсаживается в матку и развивается внутри неё, позже, где-то между полугодом и годом, младенец, прогрызая себе путь, вырывается на свободу. Некоторые матки погибают после вынашивания одного ребенка, некоторые, более выносливые, могут произвести на свет целых сорок или пятьдесят младенцев. Сама матка не делает какого-либо вклада в генетический код потомства. Матка, по крайней мере, в прежние времена воспроизводила себя партеногенетически, почкованием, если можно так выразиться. Как уже было обозначено ранее в тексте, происхождения более ранних маток покрыто мраком.
Внезапно, с яростным визгом эти две самки бросились одна на другую.
Кюры на ступенях повскакивали с мест и принялись воем выражать поддержку их фаворитке в том, что Кэботу, несомненно, показалось странным и необычным спором. Присевший в центре самец с отрезком верёвки, зажатым в руке, почти не шевелился. Зато две самки с лихвой компенсировали его неподвижность бросаясь друг на дружку, пока, наконец, одна из них не осталась лежать на песке, окровавленная, дрожащая и поднимающая одну лапу в просьбе о милосердии.
Мужчина кюр никогда не попросит о милосердии, прокомментировал Пейсистрат. В этом ещё одно отличие.
Ну это уже скорее культурное отличие, сказал Кэбот.
Разумеется, согласился Пейсистрат.
Она же собирается её убить! опешил Кэбот.
Победительница присела подле своей поверженной соперницы и, жёстко запрокинув её голову, приблизила клыки к её горлу
Одобрительный рёв пробежал по толпам собравшихся. Видимо, с их точки зрения, побеждённая недостаточно достойно боролась.
Снова в жалобной просьбе о милосердии была поднята лапа. Но победительница, поощрённая рёвом трибун, и получившая от неё, если можно так выразиться, лицензию, распахнула свои челюсти и прянула вперёд.
Но рык запрета заклокотал в горле самца, и победительница вынуждена была остановиться, так и не сомкнув зубов. Затем она высокомерно оттолкнула от себя свою поверженную конкурентку и, подпрыгнув на песке, издала вопль триумфа.
Потерпевшая поражение самка кюра отползала на несколько футов в сторону, оставляя за собой полосу окровавленного песка.
А победительница приблизилась к мужчине, который первым делом отвесил ей оплеуху, от которой её развернуло в пол-оборота. А ведь она и так уже была поранена и окровавлена после драки, из которой она вышла победительницей.
Кажется, заметил Кэбот, он не слишком доволен результатом поединка.
Да нет, отмахнулся Пейсистрат. С другой было бы то же самое. Он просто подтверждает своё право доминировать.
И она не ответила на его удар, констатировал Кэбот.
Конечно, кивнул Пейсистрат. Если бы он не был доминантом, она бы просто его презирала. Она сама желает его доминирования. Для неё было бы оскорблением, подчиниться любому другому виду мужчины. Какой бы кюрской женщиной она была? Как по-твоему?
А что, если она ответила на его удар? поинтересовался Тэрл.
Я не понял твоего вопроса.
Что если бы она в ответ напала бы на него? Она всё-таки довольно устрашающее существо, как мы видели.
Тогда он бы, как минимум, избил её, если не покалечил бы или не убил, ответил Пейсистрат. Ты видишь кольца на его запястье? Он получил эти кольца убив мужчин кюров. Смотри.
Вижу, кивнул Кэбот.
Самка теперь стояла перед мужчиной, склонив голову и прижав руки к бокам. Кюр обернул веревку вокруг её тела несколько раз, притянув её руки к торсу, а затем, взявшись за оставленный в качестве поводка конец повёл женщину к выходным воротам. Она, пританцовывая, следовала за ним и подвывала поворачивая голову к трибунам.
Эти звуки свидетельствуют о её радости и триумфе, объяснил Пейсистрат. Она одолела свою соперницу и оказалась, по крайней мере, в течение нескольких последующих дней, в руках желанного ею мужчины.
Думаю, что предпочитаю наши человеческие отношения, проворчал Кэбот.
Возможно, они не столь уж отличаются, как это может показаться на первый взгляд, усмехнулся Пейсистрат.
Смотри-ка! воскликнул Кэбот, указывая на арену.
Побеждённая кюрская женщина с трудом поднялась на ноги и прихрамывая поковыляла в сторону выхода. Несколько кюров попытались оказать ей помощь, но та злобно оскалила свои клыки, предупреждая их держаться от неё подальше.
Кюры озадаченно и как-то испуганно посмотрели друг на друга, и затем, уже жалобно, на израненную, истекающую кровью самку. Они ещё раз попытались приблизиться к ней, с явным намерением позаботиться, но снова были остановлены обнажёнными клыками и угрожающим рычанием.
Самцы шарахнулись от неё врассыпную, а затем, под её пристальным взглядом, один за другим, попятились ещё дальше, сгибаясь, словно стараясь казаться меньше в её присутствии.
Чего это они съёжились? спросил Кэбот. Это что, её девки-служанки?