Мне не место в этой сырой маленькой пещере? Могу согласиться с этим, сказала я. Хоть она на самом деле сырая и маленькая, но суть ты понял. Или мне вообще не место в Шеоле? Потому что я готова согласиться с тобой и в этом, но, очевидно, это твоя вина, что я здесь, а не в Нью-Йорке, уворачиваюсь от автобусов, и мне очень не нравится, что кучка мужчин собирается вместе и решает, что будет со мной, особенно когда один из вариантов включает эквивалент повреждения мозга. И я не люблю белое.
Он моргнул от непоследовательности.
Непросто, коротко ответил он.
Он направился ко мне, и я наблюдала за ним, пытаясь собрать в один пакет все странные, разрозненные вещи, которые я знала о нём.
Где твои крылья? спросила я.
Если я собираюсь застрять с ангелами, я должна, по крайней мере, увидеть хотя бы одно перо.
Он закатил глаза.
Почему это всегда первый вопрос? Тебе не нужно это знать.
Если я останусь здесь, получу ли я их?
Ты не ангел и никогда им не станешь.
Я была готова ввязаться в спор.
Ох, никогда не знаешь наверняка. Я имею в виду, очевидно, что я была далека от ангела до сих пор, но я всегда могу изменить свой путь и стать положительно святой, я послала ему обнадеживающую сияющую улыбку, к которой он остался совершенно равнодушным.
Люди не становятся ангелами, сказал он тоном, который говорил: «любой идиот знает это».
А как насчёт рая? Разве у людей там нет крыльев? Поскольку я мертва и всё такое, это кажется хорошим местом для начала.
Его смех был нелестным.
Не думаю, что ты попадёшь туда.
Тогда ты застрял со мной. Привыкай к этому.
Он остановился прямо передо мной.
Пока, ответил он. Я бы не рассчитывал на долгое пребывание. Но пока я буду терпеть тебя, ты могла бы перестать красть мою одежду. И перестать говорить, звук твоего голоса подобен ногтям на доске.
Не смеши меня, сказала я, совершенно не тронутая. У меня восхитительный голос. Он низкий и сексуальный, по крайней мере, так мне говорили. С тобой просто трудно.
Меня не волнует, насколько великолепен твой голос, я был бы рад поменьше его слышать.
Я открыла рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его. Если я хочу выжить, мне нужно, чтобы он был на моей стороне, и мне придется вести себя хорошо, хотя бы немного. Я стояла совершенно неподвижно, ничего не говоря, ждала его.
Он наклонил голову, позволяя взгляду своих необычайных глаз скользить вниз по мне, оценивая. Странно, но это было так же ощутимо, подобно прикосновению.
Моя одежда слишком тесна для тебя, сказал он услужливо.
Ты мужчина, я женщина. У меня есть бёдра.
В самом деле, сказал он, и я пристально посмотрела на него, чтобы понять, было ли оскорбление скрыто за его мягким тоном. Я хотел, чтобы тебя обеспечили одеждой.
Меня и обеспечили. Вся она была белой.
Тебе не нравится белый? Это цвет возрождения, обновления.
Это не цвет, это отсутствие цвета, сказала я. Может, я и в чистилище и мне приходится обходиться твоей благотворительностью, но я не буду ходить во всём бежевом.
Чистилищеэто мифическое сооружение, сказал он. А белый не бежевый.
Шеолмифическое сооружение, ангелычасть сказок, вампирыкошмары, а тебя не существует, отрезала я.
Я немного устала от всего этого.
Тогда где же ты? он не ожидал ответа. Что тебе сказал Самаэль?
Самаэль подросток. Он едва произнёс два слова. Сара была более откровенной. Она сказала мне ни в чём на тебя не рассчитывать.
Она так сказала?
Она сказала, что, несмотря на твою великую доброту ко мнеа я должна признать, что пока не вижу никаких признаков доброты с твоей стороныты не будешь говорить за меня на собрании и позволишь другим делать со мной всё, что они хотят, и я хотела убедиться
Тише! это было сказано тихим голосом, мягким, но смертоносным, и я замолчала.
Почти.
Ты позволишь им расплавить мой мозг?
Он выглядел сбитым с толку на мгновение, прежде чем вернулся к своему знакомому раздражённому виду
Ох, Благодать. Нет.
Это был одна маленькая деталь, но я поверила ему.
В будущем ты не должна приходить сюда, продолжил он холодным тоном, и я позабочусь о том, чтобы Сара знала, куда тебе разрешено ходить и что запрещено. В Шеоле есть опасные места, включая врата, которые нас окружают. Это место почти так же опасно.
Тебе удалось найти Люцифера? он открыл рот, чтобы отчитать меня, и я выпалила, это четыре слова, ради бога. Смирись с этим.
Он выглядел раздражённым.
Сара слишком много болтает.
Похоже, все слишком много болтают, лишь бы угодить тебе. Или только женщины?
«Сексистский ублюдок», подумала я со странным отсутствием тепла.
Нет, сказал он.
«Что нет?» подумала я.
Ты единственная женщина здесь, которая, кажется, не может контролировать свой язык. Тебе не нужны подробности нашей битвы с архангелом. Это не твоё
дело, я вступила в разговор с ним. А Сара мне мало что рассказала. Кроме того, я могла бы указать, что Люцифер пал, потому что он осмелился задать слишком много вопросов, я искоса посмотрела на него. Ты должен проявлять симпатию к любопытным.
Не впадай в манию величия. Вопросы Люцифера были важнее, чем нытьё о том, почему здесь так много лестниц.
И это напомнило мне о «кратчайшем пути» Самаэля. Мне не пришлось бы идти пешком. У тебя есть крылья, ты мог бы доставить меня туда в мгновение ока.
Мог бы, согласился он. Но ты должна знать, где находишься, и чего от тебя ждут. Не всегда будет кто-то рядом, чтобы транспортировать тебя. И я не хочу перевозить тебя, если я могу этого избежать.
Почему нет?
«Наверное, он не хотел прикасаться ко мне», подумала я, недовольная этой мыслью. Он обращался со мной так, словно у меня был запущенный случай проказы, что одновременно раздражало и слегка угнетало. Не то чтобы он меня привлекал, он был не в моем вкусе.
Сама знаешь почему, сказал он коротко.
Что ты имеешь в виду?
Он встретился со мною взглядом, и у меня возникло странное чувство, что я вижу в них собственные мысли. Это была действительно ужасная идея, потому что у меня были некоторые мысли, которые были определённо нескромными, неприличными и смущающими. Было достаточно трудно и без его познания, что у меня были чувства, на борьбу с которыми я использовала всю свою избыточную энергию. Если бы он мог прочесть каждую мою мысль, я была бы в заднице.
Нет, я не всегда могу сказать, о чём ты думаешь, сказал он в виде ответа, и моё сердце упало. Некоторые вещи легко воспринимаемы, другие хорошо защищены внутри тебя. Займёт много времени, чтобы добраться до них, и я, конечно, не собираюсь этим заниматься.
Я не знала, было ли это обнадёживающим или оскорбительным. По крайней мере, он понятия не имел, что у меня есть тайное желание запрыгнуть на него
Прекрати! огрызнулся он.
Дерьмо. Ладно, я могу попытаться сопротивляться. Я захлопала ресницами, придавая себе свой самый чистый, невинный вид.
Прекратить что?
Он пересёк пещеру так быстро, что я задалась вопросом, использовал ли он магию, или как там назывались его способности.
Этого не случится, так что можешь перестать думать об этом. Я никогда не буду спариваться с тобой.
Спариваться со мной? вторила я, очень удивлённая. Почему бы тебе просто не называть вещи своими именами? Ты никогда не будешь заниматься со мной сексом. Что, кстати, очень удачно, ведь не понятно с чего вдруг ты решил, что я хочу заняться с тобой сексом?
Никто не любит, когда его отвергают, даже те, кого презирают.
Есть разница. Спариваниеэто узы на всю жизнь. Твою жизнь. Сексэто просто блуд.
А ты не одобряешь блуд.
Он посмотрел на меня медленным, обжигающим взглядом. Может быть, я ошиблась с отказом. Он довлел надо мной, опасно близко.
Я мог бы с лёгкостью трахнуть тебя, сказал он, и это слово прозвучало странно в его слегка формальном голосе. Ты, несомненно, восхитительна. Но я не собираюсь этого делать. И тебе тоже нужно выбросить это из головы. Меня отвлекают не только слова. Всё дело в образах.
Вот дерьмо. Он мог видеть образы?
Ничего не могу поделать! Это как сказать кому-то не двигаться. Как только кто-то говорит мне стоять смирно, я начинаю ёрзать. Во всяком случае, ты был тем, кто первым поднял эту тему.
Он открыл было рот, чтобы возразить, но передумал.
У меня дела, сказал он, наконец. Я не хочу тебя перевозить.
Я оглядела пространство пещеры.
Тебе придётся с этим смириться, сказала я. Иного пути вниз нет, и я застряла здесь.
Ты искушаешь меня, сказал он, и его резкий, красивый голос заплясал у меня по спине. Я действительно была слишком восприимчива к нему:Но кто-нибудь придёт за тобой.
Он прошёл мимо меня, направляясь к коридору, который вёл во внешний мир. Там снаружи был Шеол. Он помолчал, оглядываясь на меня.
Ты идёшь?
Мне бы очень хотелось сказать ему «нет», но тут было холодно, и я не хотела ждать в одиночестве, пока кто-нибудь придёт мне на помощь. Я чертовски хорошо справлялась, учитывая ситуацию, но он был ответственен за меня, и не собиралась позволять ему бросить меня.
Я побежала за ним, догоняя, когда мы достигли входа в пещеру и вышли в туманный дневной свет.
Что дальше? сказала я. Я заберусь к тебе на спину, или ты понесёшь меня на руках, или
Ты прекратишь говорить, сказал он.
Я чуть не споткнулась о белый ковёр, покрывавший белый мраморный пол. Мы вернулись в его стерильную квартиру, он был на кухне. Мои ноги немного дрожали, и я опустилась на софу и положила голову между ног, чтобы не потерять сознание. Потом подняла взгляд.
Мог бы предупредить меня в следующий раз, сказала я раздражённо.
Следующего раза не будет, если это будет зависеть от меня, он облокотился на столешницу, глядя на тарелку с пончиками, которую кто-то здесь оставил. Ты не собираешься это есть? Полагаю, Сара сказала тебе, что ты не можешь набрать вес.
Я слегка ощетинилась, что он упомянул мой вес в такой небрежной манере, но эй, этого было достаточно. Я встала и прошла в маленькую кухню.
Слишком маленькую. Слишком маленькую, чтобы вместить нас обоих, серьезно, но он не отодвинулся, а я хотела эти волшебные пончики.
Это был новый опыт, когда красивый мужчина сказал мне есть жирную пищу, прямо мечта. «Нет, дорогая, при твоих ста восьмидесяти фунтах, ты слишком худая. Тебе нужно набрать вес». Успокойся, сердце моё. О, он едва ли был первым красивым мужчиной, которого я повстречала. В этом плане я была поверхностноймне нравились красивые и немного глупые мужчины, и я всегда предпочитала, когда они были мускулистыми. У меня возникло неприятное подозрение, что Разиэль слишком умён для моего душевного спокойствия. Но я начинала видеть привлекательность стройной, мощной элегантности.
Большинство моих бойфрендов хотели, чтобы я села на диету, уменьшила размер до шести или восьми с удобного двенадцатого размера, который я носила со времён колледжа. Мы ходили ужинать, я послушно заказывала салат, сбрызнутый лимонным соком или уксусом, а потом, как только оставалась дома одна, добиралась до мороженого «Бен энд Джерриз». Ломоть сливочного лакомства ознаменовал окончание многих унылых свиданий.
Значит, я всё равно буду голодна и буду есть, пользоваться ванной, спать, мыться и никогда не наберу вес. Звучит восхитительно. Я смогу получить секс с кем-нибудь, если ты не хочешь меня?
Он уставился на меня, на мгновение потеряв дар речи.
Нет, сказал он, наконец. Ни в коем случае. Это запрещено.
Но ты же сказал, что можешь быть счастлив
Я сказал, что мы с тобой не будем заниматься сексом, перебил он, прежде чем я успела сбросить бомбу.
С какой стати тебе хотеть этого? сказала я, стараясь показаться скучающей от этой идеи.
Я не хочу, отрезал он. Это ты спросила, будем ли мы заниматься сексом.
Ты неправильно понял. Нарочно, добавила я, чтобы досадить ему. В этом странном, потустороннем месте раздражать его было единственным, что помогало мне чувствовать себя живой:Я понимаю, почему ты этого хочешь, но думаю, что это не особо хорошая идея. Ты мой наставник и всё такое.
Это сработало даже лучше, чем я ожидала. Он был готов взорваться от разочарования. К сожалению, это не тот вид разочарования. По правде, было очень плохо, что я дразнила его, но я не могла устоять. Он действительно был чертовски великолепен. Наверное, это было неразумномне нужно, чтобы он был на моей стороне.
Нет, отрезал он.
Я пожала плечами и взяла ещё один пончик.
Мы заболеем? Начну ли я чувствовать себя раздутой, если съем четвёртый пончик?
Да, сказал он.
Я положила пончик.
Ну, по крайней мере, ты переживёшь меня. Подбодрись. Можешь потанцевать на моих похоронах.
Я не знаю, когда ты умрёшь. При условии, если мы решим, что с тобой делать, вероятно, мы больше не увидимся.
Это была не очень утешительная новость, но я не собиралась сдаваться.
Как только они решат, сколько времени потребуется, чтобы избавиться от меня?
Он просто посмотрел на меня, выражение его лица говорило, что это не случится достаточно скоро.
Как ни странно, я не была уверена, что хочу уходить, даже если бы они могли вернуть мне хоть какое-то подобие нормальной жизни с сохранённой остротой ума. Да, мне нравилось придираться к нему и к белому цвету. Но, несмотря на мои аргументы, мне как бы нравилось здесь. Мне нравился шум океана за открытыми окнами, вкус соли на губах. Я всегда хотела жить у моря. Я исполнила своё желание немного раньше, чем ожидала, и это не совсем было жизнью, но достаточно близко.
Мне нравилась кровать, в которой я спала, мне нравилась Сара, и мне определённо нравилось смотреть на Разиэля, даже если он раздражал, выводил и все другие негативные глаголы, которые я могла придумать. И если он мог читать мои мысли, мне пофигу.
На самом деле, я жила своей мечтой. Я провела большую часть своей взрослой жизни, просеивая тайную литературу и библейскую критику, чтобы придумать мои надуманные тайны, и я была хорошо знакома с совершенно причудливыми фантазиями Еноха, с его рассказами о Нефилимах и Падших.
Вот только оказалось, что Енох вовсе не был кислотным уродом, каким я его всегда считала. Всё это было реально.
Кухня была слишком мала для нас обоих, но чтобы уйти, ему пришлось бы протиснуться мимо меня, и я знала, что он и правда не хотел прикасаться ко мне. Было приятно думать, что его удерживает непоколебимая похоть, но я знала, что это скорее раздражениея делала всё возможное, чтобы он захотел придушить меня.
Нет, сказал он, я не хочу тебя душить. Я просто хочу, чтобы ты ушла.
Грррр.
Как долго ты собираешься читать мои мысли? спросила я, совершенно раздосадованная.
Столько, сколько потребуется.
Что ж, это время пришло. Выключи переключатель, или что ты там делаешь. Держись подальше от моего мозга. Не читай моих мыслей, не затуманивай мои мысли, не стирай мою память. Держи дистанцию, я не пыталась скрыть рычание в своём голосе.
Хватит с меня этого дерьма.
Он был опасно близок к тому, чтобы прибегнуть к насилию. Его чудно испещренные глаза на мгновение блеснули, но я серьёзно сомневалась, что Разиэль обладал даже крошечной частичкой чувства юмора в своём холодном, неподвижном теле. Конечно же, выражение исчезло так быстро, что я была уверена, что мне показалось.
Или что? сказал он.
Мудак. Он знал, что у меня не так уж много в запасе, чтобы дать ему отпор. Вряд ли он знал, что я всегда была изобретательной. Может, поэтому меня и отправили в ад. Руки скользят вниз по моему телу, красивые руки, его рот исследует мою грудь, посасывает
Прекрати! сказал он с полным ужасом, отталкивая меня, как будто обжёгся об распутный образ в моём разуме.
Я сладко улыбнулась.
У меня чертовски богатое воображение, Разиэль, сказала я, впервые назвав его по имени. Держись подальше от моей головы или приготовься к полному разврату.
Взяв тарелку с пончиками, я неторопливо вернулась в гостиную.
Глава 12
ОНА БЫЛА ВЕДЬМОЙ. ОНА ДОЛЖНА БЫЛА БЫТЬ смиренной, плаксивой и бояться меня. Вместо этого она была полной противоположностью, и мимолетное видение её сексуальной фантазии оказало ожидаемый эффект на моё тело. Азазель был правя слишком долго соблюдал целибат.