Он задвинул засов на двери, дошагал до кровати и медленно, повернувшись к светловолосой спиной, начал расстегивать пояс. Стянул рубаху, взялся за сапоги.
Черный щенок уснул на руках у Забавы по дорогеа чужанин, приведя ее обратно, в богатые покои, посмотрел нехорошо, нахмурив бровь.
И, встав к ней спиной, принялся раздеваться.
Тут и без слов стало ясно, что к чему. Забава, притиснув щенка к себе, молча смотрела. Даже край шкуры из пальцев выпустила, и она, скользнув по правому плечу, упала на пол. Только потом до нее дошло, что было бы лучше отвернуться. Видать, совсем в ней стыда девичьего не осталось
По широкой спине чужанина крест-накрест шли два длинных шрама, тонкие, ярко-красные, словно только-только поджившие. Белыми нитями смотрелись другие отметины, едва заметные при в неверном свете ночника
Потом чужанин в одних штанах подошел к ней. Забава торопливо отступилаоднако он уже оказался у нее за спиной. Кинул руки ей на плечи, обручами сложив одну поверх другой у нее над грудью. Да так быстро, что она и опомниться не успела.
Еще и пальцами плечи прихватил, но не больно.
И замер, тихо дыша ей в затылок. Не двигаясь, даже животом к ней не прижимаясьни животом, ни тем, что ниже. Только руки у себя на плечах Забава и чуяла. А еще, скосив глаза, могла видеть бугры толстых жил, на которых тоже белели мелкие сеточки шрамов, старых, заживших так, что и не разглядишь.
Чужанин стоял, не двигаясь, только дышал ей в затылок все тяжелей. Забава вдруг вспомнила, как все было вчера, прошлой ночью. Он и тогда выжидал, глядя на нее сверху. И она, дурища такая, все ему позволила.
Ах ты ж змей, подумала Забава. Другие, значит, девок берут сладкими речамиа ты вот как их заманиваешь?
Но сил вырваться из-под тяжкой хватки его рук не было. Сердце гулко стучало. И вспомнилось почему-то, как он ей на пальцы дышал
И как бабка Маленя назвала ярла Харальда добрым.
А ведь и вправду добрый, подумала вдруг Забава. И ее ни разу не ударил, и щенка вон дал в руки. Знать бы еще, на время или навсегда.
Навряд ли рабыням щенки положены.
Хорошо было уже то, что девчонка под его руками замерла. Как пойманная птица. Харальд незримо для нее усмехнулся, глядя на макушку склоненной вперед головы. По тонкому пробору ниткой шла светлая кожаи пахло мятой, хоть и не так, как вчера, тоньше и слабее.
Он немного подумали попробовал языком кожу на этом проборе. Девчонка вздрогнула, задохнулась, наклонила голову, пытаясь уйти от его ласки.
Харальд застыл, давая ей передышку. Отсчитал пять ударов своего сердца и только тогда коснулся губами шеи. Девчонка снова дрогнулано тут уж ей не дали уклониться его руки. Она замерла, нагнув голову еще ниже. На короткое мгновенье даже коснулась подбородком его правой рукино тут же испуганно вскинулась.
Щенок на ее руках, затихший по дороге, заскулил и снова заскребся.
Удачно получилось с этим порченым зверенышем, довольно подумал Харальд. Пока девчонка его держит, руки заняты. Главное, чтобы не решилась его сбросить.
Он потерся губами о кожу над слабой косточкой, едва заметно выступавшей между плечтам, где спина переходит в шею. Оторвался и жарко дохнул на влажную после его ласки кожу.
Девчонка дернулась всем телом, чуть оглянулась, не поднимая головы. На щеке у нее наконец-то заиграл румянец. И рот приоткрылсяХаральд видел изгиб верхней губы, мелко дрогнувший под его взглядом.
Он ухмыльнулся и поцеловал плечо у самой шеи. Сильно впился, по-змеиному, словно кровь выпить хотел. Потом, не отрываясь от светловолосой, только чуть ослабив хватку рта, развернулся и начал медленно отступать к кровати, уводя за собой.
Когда чужанин начал ее целовать, у Забавы по коже пошли мурашки. Теплые, жаркие. Щенок, которого она прижала к себе слишком сильно, закрутился на руках, повизгивая. На пол бы его отпуститьно Забава сейчас и шевельнуться не могла. Руки чужанина, ярла Харальда этого, держали
И теплые мурашки бежали от того места, где она чувствовала его рот. Легкие мурашки, сладкие, от которых сердце колотилось, словно в горку с полным коромыслом бежала
А потом он крутнул ее и повел к кровати. И она пошла, вот что хуже всего. Ног под собой не чуяла, а шла.
И пусть, металась в уме у Забавы жаркая мысль. Все равно она ему потом надоест, рано или поздно. Позабавится с ней немного этот их ярл Харальд, и позабудет. Мимо пройдет и не вспомнит
Вот тогда она и сбежит.
А пока пусть.
Харальд был собой доволен. Он смог. И как смог. Девчонка, когда он усадил ее на постель, и, присев перед ней на корточки, забрал порченого щенка из дрожащих ладоней да выпустил на пол, глянула сверху таким взглядом
Хорошим, в общем, взглядом. В котором сразу все былои согласие, и обещание, и страх ее уже привычный.
Харальд, по-прежнему сидя перед ней на корточках, запустил обе руки под подол. Коснулся щиколоток, двинулся к коленям, запястьями задирая шелк платья. Девчонка сидела напряженная, словно готова была в любой момент вскочить и побежатьа не бежала. Руки раскинула по покрывалу усталыми крыльями, пальцами в мех зарылась глубоко
Смотрела на него сверху вниз темно-синим взглядом.
И когда Харальд, добравшись до колен, подсунул руки ей под бедра, нажал, приподнимая и заставляя встатьподнялась, на мгновенье вскинув взгляд к потолку, но тут же снова опустив.
Он рывком встал следом, задирая платье вверх, к маленьким грудям, стаскивая его вместе с тем, что было снизукакая-то нательная рубаха, Харальд в бабьих тряпках не разбирался. Стащил собравшуюся в жгут ткань с плеч, потом со светлой, золотисто сиявшей головы. Швырнул все в угол.
Щенок, с поскуливанием бродивший по каменному полу в поисках местечка потеплей, тут же устроился на сброшенной одежде. Закопался в складки, тонко взвизгнул от удовольствия, сворачиваясь в клубок
Девчонка в ответ на скулеж повернула было голову, но Харальд поймал ладонью изгиб щеки, удержал, не давая от него отвернуться. И тут же отдернул руку, обнял тонкое тело, вскинул вверх.
Маленькие груди взлетели на уровень его лица. Тут сознание Харальда заволокло туманом. Но не тем, страшным, кровавым, когда он уже не был человекома самым обычным, мужским, когда сдерживать себя уже не можешь, и терпелось долго, слишком долго
У него еще хватило ума на то, чтобы не кидать девчонку на постель, а уложить, пусть и торопливо. Выпрямился Харальд, на ходу ловя завязки, чтобы сдернуть штаныи поймал ее взгляд, теперь уже какой-то растерянный, сомневающийся.
Потом, подумал Харальд. Сначала мое удовольствие, а потом мы с тобой снова поиграем, славянская птичка.
Он накрыл ее тело своим, но она сжалась, не давая пробиться внутрь. И Харальд в ответ изогнулся, нашел подрагивающие, приоткрытые губы. Поцеловал, жестко надавливая и запрокидывая голову, прошелся языком по небу, крохотному, как и все в ней, по его меркам. Поймал ладонью левую грудь, погладил, стараясь, чтобы ласка получилась не тяжелой, а скользящей, щекочущей
И с радостью ощутил, как тело внизу, под ним, становится податливей. Расслабляется, принимая его.
Целовал чужанин так, словно душу из нее хотел вынуть. Потом добрался до груди рукой. И тут дымкой от его тепла и ласки заволокло всеи стыд, и боль между ног, и даже то, что сюда она попала не по своей воле.
Только и слышала Забава, как сердце гулко стучит, как обдувают щеку частые выдохи чужанина. Как нарождается в животе мягким комком неуверенное тепло, растекается к груди
И снова позволила ему делать с собой все, что он пожелает. Колени перестала стискивать, женой покорной легла.
Меж ногами тут же засаднило, как будто мозоль сковырнулаи чужанин оторвался от ее рта, рванулся вверх.
Ничего больше не было для Забавыбыл только он, тело его тяжелое, жаркое, дыхание сверху. Тепло, на шее и плечах щекотная ласка меха, в котором она утопала, тяжесть какая-то непонятная в животе, движенья чужанина, частые, как капель по весне. Паволокой им вследлегкая боль между ног. И от болив сладкую муку
Потом все кончилось, и он неспешно перекатился на бок, забросил на нее сразу и ручищу, и колено. Глаза закрыл, вроде уснул.
Забава замерла. Тихо было в покоях, чужанин рядом расслабленно дышал, и щенка она не слышалатот, наверно, тоже задремал где-то.
Надо встать, подумала Забава. Отыскать и накинуть на себя хотя бы сорочицу, которую чужанин стащил с нее вместе с платьем. Стыдно так лежать-то, голышом
Она чуть двинулась, собираясь выскользнуть из-под руки чужанина, ярла Харальда по-здешнемуа тот вдруг вскинул голову, приподнялся, опершись на локоть.
И поглядел на нее сверху серебряными глазами, в которых зрачки темнели черными дырамитак поглядел, словно и не спал вовсе. Рукой, которой обнимал Забаву, коснулся ее груди под горлом, там, где ямка меж ключиц. Сказал протяжно:
До-обава.
Потом отнял руку, ткнул пальцем себя в грудь:
Харальд.
И снова молча уставился на нее.
Познакомиться со мной решил, со смятением подумала Забава. И что теперь? Только то и ясно, что она для него Добава.
Харальд. Снова повторил чужанин. Дом.
Потянулся, нависнув над ней с правой стороны.
Еда. Дом. Злато.
Девчонка глядела на него непонимающе, и Харальд решил на этом закончить общение. Вот придет завтра рабыня из славянских земель, которую Кейлев приставил к светловолосой, та самая старуха, которую он застал развалившейся на кровати нынче вечеромтогда они и поговорят.
А сейчас
На дворе стояла глубокая ночь, но у Харальда сна не было ни в одном глазу. Девчонка смущалась под его взглядом, хотя все меж ними было, и не один раз.
Смущалась, но руками не прикрывалась, подумал Харальд. Только ежилась, сдвигая худые, в синяках, колени. Плечи сводила, горбясь, прогибалась под его взглядом, гулявшим по груди. Ямки за ключицами, и без того торчавшими, от этого угублялись, становясь провалами.
Харальд лениво шевельнул ладонью, прогулялся ей от белого горла до бугорка между ног. Запустил пальцы еще ниже, клиньем меж худых бедер. Ощутил влажноеего семя.
Бесплодное семя оборотня, сына Ермунгарда. Он шевельнул бровями, отгоняя ненужные мысли. Подумал, приподнимаясь над постелью и над девчонкойбаня и немного еды. Вот что нужно ей да и ему.
Чужанин, Харальд этот, встал с кровати первым. Забава вскочила следоми пока он неторопливо одевался, пошла искать платье вместе с сорочицей, стараясь держаться к чужанину боком или спиной.
Одежда отыскалась на полу в углу, только на ней уже спал черный щенок. Забава, оглянувшись на чужанинатот позвякивал поясом из тяжелых блях, на нее вроде бы не смотрелпереложила кутенка на шкуру, укрывавшую один из сундуков. Потянулась за платьем, присев, чтобы голым телом не сверкать.
И тут ее под локоть ухватила рука Харальда.
Чужанин, дернув Забаву вверх и заставив выпрямиться, небрежно подхватил с пола скомканное платье. Швырнул на один из сундукова потом открыл крышку соседнего. Взмахом руки подозвал Забаву.
Та подошла, ежась и смутно думаяможет, хоть косы расплести? Все какая-то защита от его взгляда будет. Раз сорочицу накинуть не дает
Под крышкой лежали ткани. Поблескивали темно-желтые и красно-синие шелка, высовывался край свернутой ткани, шитой золотом. Харальд что-то сказал, показывая на сундук. В его голосе Забаве послышалась насмешка. Легкая, а все же
Она смотрела то на него, то на сундук. Вспомнились слова бабки Малени, говорившей, что ярл щедр на подарки. Вот и они, подарки его.
Тканей таких Забава никогда не виделаа радости не было. Только смущенье. И неожиданно припомнилось платье темно-желтого бархата, подаренное Красаве. У которого в подмышках след от носки остался. Кто его знает, как сюда, в дальний край за морем, приплыли эти подарки.
Людей грабит да девкам дарит, мелькнула у Забавы мысль. Как бы не пришлось с тканей даренных кровь отстирывать
И по коже дунуло холодом.
Харальд, глянув вдруг на нее с любопытством, взял за запястье. Потянул к сундуку, заставляя нагнутьсяи покраснеть со стыда, потому что и грудь свесилась вниз, и зад оттопырился
А здешний хозяин, давя на запястье, погрузил ее ладонь в ткани.
Забава ощутила мягкие складкино едва Харальд отпустил ее руку, отдернула ладонь, словно обжегшись. Выпрямилась, замерла, косясь на него испуганно. Даже стыдиться того, что стоит перед ним нагишом, лицом к нему, напоказ, перестала.
Вдруг разъярится? Небось ждет, что ему сейчас на шею бросятся
Но Харальд только вскинул брови, и черный зрачок в серебряных глазах разошелся, тут же опять стянувшись в точку.
И Забава поняласердится.
Однако на лицо у чужанина ярость не вышла. Он неожиданно содрал с кровати покрывало, подошел к нейи завернул с ног до головы, как ребенка. Вскинул на плечо как вчера, после ночи в расселине
Понес в ночь, из дома.
ГЛАВА 14. Сестры
В бане гоготали двое из его воинов. Харальд поставил девчонку на пол, молча распахнул дверь в парную. Болтунов как ветром сдуло. Одевались они наспех, девчонка, завидев мужчин, резво ускакала в один из углов, закутавшись в покрывало так, что из меха торчал только нос и перепуганные глаза под светлой макушкой.
Харальд задвинул за ушедшими засов, скинул одежду. Потом швырнул охапку поленьев в очаг, окруженный стенкой из валунов. Снаружи, по ее внешней стороне, поднимались камни для пара, уложенные аккуратными рядами. Завал из сизых булыжников шел до уровня пояса, от него сейчас тянуло выдохшимся, влажным теплом.
Он постоял, глядя, как поленья, брошенные поверх углей, с шипеньем пускают белую дымку, подсыхая, а потом выплескивают первые языки пламенижадно, весело. Сизый дым рванулся в небольшое отверстие, проделанное в крыше, от очага дунуло жаром
Скоро в парной будет, как в печи.
Харальд, не отводя взгляда от огня, стянул ремешки, хитрыми узлами завязанные на концах косярлу положено иметь волосы длинней, чем у простых воинов.
Подумал лениво о том, что услышал на сегодняшнем пиру краем уха. Будто бы нынче завели новый обычай. Те, у кого в роду имелось два ярла, перестали вообще укорачивать гриву. Надо думать, Свальд тоже скоро обрастетвот уж кто и нарядиться любит, и отца с дедом имеет подходящих, из ярлов
В отличие от него, Харальда. Но с тем, кто считался его отцоми кто им былникто в Нартвегре не удивится бы, если Харальд отпустит косы до пят.
Только как с такой красотой потом воевать, подумал он с усмешкой, которая так и не вышла на лицо, не коснулась губ. Поймают сзади за косы, как девку, дернут на себя
И кстати, о девкахпарная уже прогрелась.
Харальд развернулся и зашагал в предбанник за светловолосой. Сдернул покрывало, кинул на лавкудевчонка снова глянула яростно, но залилась при этом алой краской.
И он вдруг решил ее больше не неволить. Кивнул, повернулся и ушел в парную.
Хочет идета не хочет, сидит там, подумал он. Баня дело добровольное
Сам Харальд уселся на широкой лавке у очага. За рядами камней гудело пламя, волнами тек с той стороны сухой, пахнущий дымом жар. Доставал до самых костей, сквозь мясо, просеченное шрамами
Когда Харальд-чужанин занес ее в баню, а из парной вдруг выскочили двое голых мужиков, Забава опять перепугалась до жути. И мысли худые как плетью ожгли.
Но мужики, даже не глянув в ее сторону, кинулись к лавкам, где была навалена одежда, начали спешно одеватьсяи страх прошел. Стыдно только было, что на них пялилась, пока они голые бежали к лавке и одевались
Но не смотреть нельзямало ли что? Правда, Харальд-чужанин стоял у дверей. Но что у него в голове, Забава толком и не знала.
Мужики наконец скрылись за дверью, а она осталась, замерев в углу. Голышом не убежишь, металось в голове, а покрывало не одежда. Чего-то еще потребует от нее здешний хозяин, раз принес сюда? Конечно, муж и жена в баню вместе идутно они-то не муж с женой, а хозяин с рабыней
Однако Харальд-чужанин ничего от Забавы не требовал, а вместо того ходил вокруг деловитозасов задвигал, дрова в очаг подбрасывал. Потом содрал с нее покрывало, молча глянул и ушел в парную, кивнув напоследоквсе так же молчком.
Ну и что тут поймешь? Помыться бы, тоскливо подумала Забава. Кожу меж ног тянуло и саднило. А прошлой ночью после бани пришлось и на земле поваляться, прячась от чужанина, шедшего по дороге, и мятой себя теретьвдруг собак в погоню пустят? А еще на ощупь ползать по скалам, край которых едва виднелся в темнотеискать себе убежище на день
От бревенчатой стенки рядом несло жаром, даже пол каменный под ногами грел ноги. Вкусно пахло дымом, только веничного духа, от распаренного березового листа, в чужанской бане и не хватало