Нас тут же окутало запахом свежего фалафеля. Ну да, я ел фалафель лишь несколько часов назад, но желудок мой опять требовательно забурчал. Потому что фалафеля много не бывает.
Дружище, ты лучший! Поверить не могу Стоп. Ты в разгар поста приносишь мне еду? Тут что-то не так.
Пост-то у меня, а тебе с какой стати голодать? Амир хлопнул меня по плечу. Я буду за тебя молиться. И за всех вас.
Я знал, что он говорит искренне. Я-то сам атеист. Могу разве что смеха ради помолиться собственному папочке, чтобы перекрасил корабль. Сведя знакомство со всем этим скандинавским пантеоном и Девятью Мирами, я только сильнее уверился в том, что никакого божественного замысла не существует. Ну какой бог позволил бы Зевсу и Одину рулить одной и той же вселенной, когда они оба мнят себя творцами всего сущего, поражают смертных молниями и обожают мотивационные семинары?
Но Амирчеловек верующий. Они с Самирой верят в нечто большее, в космическую силу, которой по-настоящему есть дело до смертных. Наверное, Амир хотел меня подбодрить, внеся мое имя в петицию Богу. Хотя я не уверен, что кто-то эту петицию прочтет.
Спасибо, друг! И я на прощанье пожал ему руку.
Амир повернулся к Сэм. Они стояли в нескольких шагах друг от друга. Ни один из них не сделал попытки приблизиться, коснуться другого. За все годы, что они знакомы, Амир и Самира ни разу не притронулись друг к другу. По-моему, для Амира это было испытание посерьезнее Рамадана.
Я сам не большой любитель прикосновений. Но время от времени меня обнимает кто-то, кто мне дорог, и мне этих объятий хватает надолго. А уж Сэм с Амиром друг другу очень дорогии это мягко сказано. При их-то чувствах даже за руки не подержаться ни разу Ну как это так?!
Я люблю тебя, сказал Амир.
Самира шарахнулась от него, словно в лицо ей засветило орлиным яйцом, и чуть не свалилась. Алекс ее поддержал.
Я да, пискнула Самира. И я. Я тоже.
Амир кивнул, а потом повернулся и сел в машину. Спустя мгновение фары его автомобиля исчезли за склоном Флагшип Уэй.
Самира хлопнула себя по лбу.
«И я, я тоже»! передразнила она себя. Ну что за дура!
Алекс погладил ее по руке:
А, по-моему, ты была очень красноречива. Пошли, сестренка! Наш неоново-цыплячий кораблик ждет!
Мы отдали швартовы, распрямили мачту, подняли парус и исполнили еще несколько мореходных ритуалов. И вскоре мы устремились прочь из Бостона, к устью канала между аэропортом Логан и портовым районом.
Когда подземный поток не футболил нас на полном ходу, а межмировой водопад не норовил утянуть вверх тормашками в бездну, плавание на «Большом банане» мне почти нравилось. Сильный ветер наполнял парус. Силуэт города у нас за спиной утопал в золотистом багрянце заката. Море простиралось впереди голубым шелковым покрывалом. От меня требовалось только стоять на носу и любоваться пейзажем.
После такого долгого и нелегкого дня, казалось бы, можно с чистой совестью вздохнуть спокойно. Но у меня из головы никак не шел дядя Рэндольф. Однажды он вместе с семьей отправился из этой же самой гавани на поиски Меча Лета. И его жена с дочками, между прочим, не вернулись назад.
«Сейчас-то все иначе, твердил я сам себе. Мы команда тренированных эйнхериев, плюс с нами самая упертая и самая набожная валькирия Вальгаллы».
Но мне в голову, как назло, лез голос Локи: «Бедняжки Сэм и Алекс. Это путешествие приведет их к гибели, помяни мое слово. Они даже не догадываются, что их ждет!»
Заткнись! пробурчал я себе под нос.
Что-что?
Я не сразу сообразил, что рядом стоит Самира.
Я просто да ничего особенного. Хотя В общем, я тут поболтал немного с твоим папочкой. И я рассказал ей о кошмаре с ногтями.
Самира скривилась:
Папочка в своем репертуаре. У Алекса тоже видения и кошмары чуть не каждый день.
Я окинул взглядом палубу, но Алекса не увидел. Наверное, он спустился вниз.
Правда? А мне хоть бы слово сказал!
Самира пожала плечами: дескать, что ты, Алекса не знаешь?
А с тобой что? спросил я. Тоже видения?
Сэм склонила голову:
Да так Ничего особенного. Рамадан дисциплинирует разум и укрепляет волю. Может, поэтому Локи не лезет мне в голову. Надеюсь
Сэм умолкла, но я понял, что она имела в виду. Она надеялась, что пост поможет ей защитить разум от Локи. А как по-моему, шансов маловато. Хотя, если бы мой отец так командовал моей волей, я бы на все пошел, лишь бы вставить ему палки в колеса. Даже от фалафеля отказался бы. Стоило Сэм только произнести имя Локи, и она вся закипала внутри, я это чувствовал. Самира ненавидела быть в его власти.
Пассажирский самолет взлетел из аэропорта и проревел у нас над головой. Ти Джей из «вороньего гнезда» на мачте замахал руками и радостно завопил:
Эге-е-е-ей!
Ветер лохматил его курчавые черные волосы.
Ти Джей жил в шестидесятые годы девятнадцатого века, поэтому самолеты приводят его в бурный восторг. Думаю, они кажутся ему более волшебными, чем все эти эльфы, гномы и драконы.
Внизу что-то лязгало и бухало: надо думать, Алекс и Мэллори решили разложить по местам наши припасы. Хафборн Гундерсон, склонившись над рулем, насвистывал «Возьми меня на Луну» Фрэнка Синатрыидиотский навязчивый мотивчик из лифта.
Сэм, в этот раз ты сдюжишь! выговорил я наконец. Ты задашь Локи по первое число!
Самира обернулась и поглядела на закат. Может, она считает минуты до захода солнца, когда сможет наконец попить, поесть и, главное, от души поругаться.
Ты понимаешь, в чем штука, задумчиво произнесла она, пока я не увижу Локи, наверняка не скажешь, сдюжу я или нет. Алекс пытается научить меня всем этим примочкам насчет отпустить себя. Чтобы мне было легко и удобно, когда я превращаюсь. Она сглотнула комок в горле. Только мне не хочется превращаться. Я ведь не Алекс.
Тут мне возразить было нечего.
Когда Сэм впервые рассказала мне о своих оборотнических способностях, она сразу объяснила, что терпеть их не может. Пользоваться этими способностямиэто вроде как уступка Локи. Сэм будто бы становится на него похожей.
Алекс же считал, что могущество Локиэто и его, Алекса, могущество. Для Сэм йотунское наследиесмертоносный яд, от которого нужно непременно очиститься. Она привыкла полагаться на дисциплину и точный расчет. Молись больше. Откажись от еды и питья. Чего бы это ни стоило. Но менять облик, обладать изменчивостью, как Локи и Алекс, это уж совсем не ее, хотя это и присутствует у нее в крови.
Ты найдешь свой способ, заверил я ее. Тот, который подходит тебе.
Она пристально вгляделась мне в лицо, словно проверяя, искренне ли я говорю.
Спасибо, это ценные слова. Но пока у нас есть и другие важные дела. Алекс рассказал мне, что случилось в доме твоего дяди.
Меня пробрал озноб, хотя стоял теплый вечер. У меня всегда так, стоит только подумать про волков.
Ничего не приходит в голову насчет этой его записи? При чем тут мед? И Бёльверк?
Сэм помотала головой:
Но мы спросим Хэртстоуна и Блитцена, когда подберем их. Они много путешествовали и как это называется? Предприняли широкий спектр разведдеятельности.
Это звучало впечатляюще! Может, они вышли на связь с осведомителями из межмировой мафии Мимира, чтобы те подсказали самый безопасный морской маршрут через Девять Миров? Но мне почему-то казалось, что Блитцен самозабвенно предается шопингу в поисках новых образов, а Хэртстоун терпеливо дожидается, пока он закончит, и от нечего делать колдует над рунами.
До чего же я по ним соскучился.
А где мы с ними встречаемся? поинтересовался я.
Сэм махнула рукой вперед:
На Оленьем острове, у маяка. Они обещали прибыть туда к заходу солнца. То есть сейчас.
Вдоль береговой линии Бостона рассыпались десятки островов. В их названиях черт ногу сломит, но маяк, о котором говорила Сэм, просматривался довольно хорошоприземистое строение со шпилем наверху торчало из воды, словно рубка бетонной субмарины.
Мы подходили к маяку. Я ожидал увидеть издали сверкание кольчужного жилета гнома-модника или красно-белый шарф, которым размахивает одетый в черное эльф.
Ну и где они? пробормотал я и поднял глаза на Ти Джея. Эй, ты оттуда их не видишь?
Наш впередсмотрящий словно окаменел, широко разинув рот. В его выпученных глазах застыло выражение, которое мне никогда не пришло бы в голову связать с Томасом Джефферсоном-младшим. Выражение незамутненного ужаса.
Сэм рядом со мной придушенно сглотнула и попятилась с носа «Большого банана».
Прямо перед нами море вспенилось и закрутилось воронкой, будто кто-то вытащил затычку для ванны из Массачусетс-Бэй. Из водоворота восставали исполинские водяные девы в платьях из пены и льдавсего девять, и каждая размером с наш корабль. Их зелено-голубые лица искажала неподдельная ярость.
«На основах мореходного дела я этого не проходил», мелькнуло у меня в голове.
Исполинские девицы обрушились на нас безжалостно, как цунами. И наш славный желтый корабль поглотила пучина.
Глава VIIIХоромы хмурого хипстера
Нестись на всех парусах ко дну было само по себе достаточно неприятно.
А тут еще и это пение.
Пока наш корабль проваливался, падал, летел сквозь колоссальную воронку соленой воды, девять гигантских дев метались вокруг нас, то появляясь из водяного вихря, то скрываясь в нем, казалось, будто они снова и снова тонут. Их лица были перекошены от гнева и злобного ликования. Их длинные волосы полоскались на ветру, окатывая нас ледяным дождем. Они вопили и завывали, но не просто так, кто в лес, кто по дровав их визгах прослеживалась некая система. Казалось, кто-то проигрывает запись хорового пения китов с мощной обратной связью. Мне даже удалось уловить обрывки слов: «Мед кипящий дочери волн вам погибель!» Вспомнилось, как Хафборн Гундерсон впервые дал мне послушать норвежский тяжелый рок. И через несколько тактов до меня дошло: «Погодите! Так это типа музыка!»
Мы с Сэм накрепко вцепились в канаты. Ти Джей растопырился в «вороньем гнезде» и вопил так, словно катался на самой жуткой карусельной лошадке в мире. Хафборн упорно держал руль, хотя какой в этом толк, когда корабль прямым ходом летит ко дну, загадка. В трюме раздавалось мерное «Бац-хрясь! Бац-хрясь!» это Мэллори и Алекс болтались там словно игральные кости в стаканчике.
Корабль мчался по спирали. Ти Джей, не удержавшись, с отчаянным криком повалился в водоворот. Самира метнулась к немусчастье, что валькирии так здорово летают. Ухватив Ти Джея за пояс, она полетела назад к кораблю, уворачиваясь от морских великанш и наших же сумок и ящиков, которые корабль сбрасывал, словно балласт.
Едва она опустилась на палубу, как корабльХЛЮПС! шмякнулся на воду и погрузился в нее.
Самое неожиданное было, что вода оказалась горячая. Я-то приготовился ощутить невыносимый холод, а меня будто окунули в горяченную ванну. Спина вы-гнулась дугой, мышцы свело судорогой. Каким-то образом мне удалось не хлебнуть воды, но когда я открыл глаза и посмотрел наверх, то обнаружил, что вода имеет странный золотистый цвет.
«Это не к добру», подумал я.
Палуба подо мной стала подниматься, и вскоре «Большой банан» всплыл на поверхность чего-то. Водоворота как не бывало. Девяти великанш тоже нигде не наблюдалось. Наш корабль покачивался, поскрипывая, в тихих золотистых водах, которые бурлили за бортом, издавая аромат экзотических пряностей, цветов и выпечки. Со всех сторон нас окружали отвесные коричневые утесыводоем, куда мы угодили, представлял собой идеально ровный круг диаметром около мили. Сначала я подумал, что мы упали посреди вулканического озера.
По крайней мере, корабль вроде бы уцелел. Промокшие желтые паруса полоскались на мачтах, канаты блестели и исходили паром.
Самира и Ти Джей поднялись на ноги и, оскальзываясь, побрели на корму, где лежал Хафборн Гундерсон. Он тяжело навалился на руль, из жуткого вида раны у него на лбу сочилась кровь.
Первой моей мыслью было: «Вот вечно Хафборну как помирать, так от дыры в черепе». И только потом я спохватился, что мы уже не в Вальгалле. Куда бы нас ни занесло, если он здесь умрет, то навсегда.
Живой! крикнула Самира. Только без сознания.
В ушах у меня все еще звенело от странноватой музыки. Мысли еле ворочались. Я все никак не мог понять, почему Ти Джей и Самира выжидающе смотрят на меня.
А потом до меня дошло: ну точно! Я ж умею исцелять!
И я побежал на помощь. Пока я призывал силу Фрея, чтобы залечить рану на голове Гундерсона, на палубу выбрались Мэллори и Алекс, окровавленные и помятые.
Что вы делаете тут, наверху, идиоты?! настойчиво поинтересовалась Мэллори.
И словно в ответ, половину неба над нашими головами закрыла грозовая туча и глас с небес прогремел:
ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ В МОЕМ КОТЛЕ?!
Туча опустилась ниже, и я увидел, что это вовсе не туча, а лицо. И его обладатель ни капельки не рад нас видеть.
По прошлому опыту общения с великанами я уже знал: чтобы не сойти с ума, пытаясь уместить в голове их гигантские размеры, лучше всего разглядывать их по частям. Вот нос размером с нефтяной танкер. Вот борода, густая и огромная, словно секвойный лес. Вот очки в золотой оправе, смахивающие на круги на полях. А вот на голове великана красуется самая большая во Вселенной панамаэто ее поля я сперва принял за край грозовой тучи.
И когда его голос прокатился над водой, отразился от утесов и заставил все вокруг гулко задрожать, я понял, что мы вовсе не в кратере вулкана. Скалы вокруг на самом деле были стенками огромной кастрюли. Озеро, над которым поднимался пар, каким-то варевом в этой посудине. А мысекретной приправой.
Мои друзья застыли с отвисшими челюстями, пытаясь осмыслить открывшееся им зрелище; один Хафборн ничего не пытался, потому что благоразумно оставался в отключке.
Я опомнился первым. Терпеть не могу, когда так получается.
Здрасьте, сказал я великану.
Такой уж я великий дипломатвсегда знаю, кого каким образом следует приветствовать.
Мрачная мегаморда над нами нахмурила лобмне сразу вспомнилось движение тектонических плит, мы проходили эту тему в шестом классе. Великан зыркнул налево, направо и гаркнул:
Дочки! Быстро сюда!
Над краем кастрюли появились новые гигантские лицато есть уже знакомые нам лица девяти дев из водоворота, только теперь они казались еще больше, потому что волосы у них стояли дыбом, в улыбочках сквозило безумие, а глаза блестели то ли от возбуждения, то ли от голода. (Я надеялся, что все-таки не от голода.)
Мы поймали их, папочка! пискнула одна из них. Ну, то есть это можно было бы назвать писком, если бы великанша не была размером с Южный Бостон.
Вижу, но с чего вам это взбрело в головы? спросил великан-папаша.
Они желтые, папочка! вступила в разговор другая великанша. Мы их издалека приметили. Кораблик такого цвета уж точно неплохо было бы потопить!
Я принялся мысленно составлять для собственного папы список слов на «Ж»: желтый, жизнь, жуть, жар, жир и еще кое-что.
А еще один из них упомянул мед, сообщила третья. И мы поняли, что ты захочешь поговорить с ними, папочка! Это же твое любимое слово!
Стоп-стоп-стоп! Алекс замахал руками, как спортивный судья, останавливающий игру. Никто из нас ни про какой мед не говорил! Тут какая-то ошибка Он осекся, потом с сомнением посмотрел на меня: Правда же?
Э-э Я кивнул на Самиру, которая попятилась, спеша оказаться подальше от Алекса, за пределами досягаемости его гарроты. Я просто рассказывал
ВСЕ ЭТО НЕ ВАЖНО! прогремел Хмурый. Главное, что вы здесь, но я не хочу, чтобы вы болтались в моем котле. Я как раз варю мед. А драккар в котле может совершенно отбить у напитка его сладкий аромат!
Я покосился на бурлящую жижу за бортом и порадовался, что она таки не попала мне в легкие.
Сладкий? переспросил я.
Не смей меня так называть! прорычал Алекс.
Шутил, наверное. У меня что-то не возникло желания уточнять.
Над нами нависла колоссальная ручища и взяла корабль за мачту.
Они такие малюсенькие, что толком и не разглядишь, проворчал Хмурый. Подровняем-ка масштаб.
Ненавижу, когда великаны берут и меняют соотношение размеров. Все вокруг вдруг сделалось больше, словно кто-то подкрутил зум. Желудок у меня сжался, глаза самым болезненным образом полезли из орбит.
БУМ! ХРЯСЬ! ШМЯК!