- Иван, это кто такие?
- Разбойники из шайки Остапа Тягнырядно. Называют себя казаками, а ни в одном походе не были. Грабят где-то людей. В Сычевке, логово у них. После грабежа, месяц бражничают, а потом снова уходят на промысел. Эти приехали за рыбой, закуску почти всю съели. В округе все хутора, навроди моего, эти бандиты разграбили и пожгли. Не смогли их поймать на горячем. Настал, значит, и мой черед, идти по миру с сумой. Лушку жалко, замордуют.
- А сколько людей в шайке Остапа?
- Десяток остался, остальных видно побили.
- А мы, сейчас, гостей дорогих поспрашиваем.
Утащил на сеновал широкоплечего. Пытался разговорить. Кроме мата и угроз, никакой полезной информации. Свернул шею. Второго тоже на сеновал. Показал бездыханное тело сотоварища, задал вопросы. Тоже, поток ругани и угроз. Привязал крепко к столбу. Стянул с него шаровары. Достал свой любимый скальпель. Пообещал казаку, лишить детородного органа. Проникся, заговорил.
В Сычевке Остап Тягнырядно и его подельники, отдыхают. Из жителей в деревушке, только десять баб, все неруси. Их Остап захватил у одного торговца, то ли грека, то ли татарина. Обслуживают эти бабы казаков по очереди. Староста деревни - Свирид, лучший друг Остапа, он хранит наворованное, как цепной пес. Бандит подробно описал Свирида. Сегодня решили хорошо погулять, потому-что через два дня, Остап намерен выехать и пощипать торговый караван, под Черниговом. Я информацию принял, а разбойника отправил в мир вечной ночи.
- Иван, этих надо прибрать без следов, - отдал команду.
- Так людьми же были, похоронить бы.
- Людьми были они при рождении, а теперь разбойники. Тащи их к Днепру, я сам все сделаю, раз ты такой жалостливый. Они, даже раненую твою дочку не собирались жалеть.
В потемках, вместе с Иваном, загрузил бандитов в лодку. Отплыл недалеко от берега, вскрыл скальпелем обоим разбойникам брюшины, и выбросил в воду. Жестоко? Да, жестоко, сами напросились. Теперь предстояло решать участь остальных членов банды, потому-что будут искать подельников. А найдут Ивана с дочкой, и меня в придачу. Обрекать людей, давших мне временную крышу над головой, на страшную смерть мне не хотелось, и своя голова на плечах не надоела.
Приготовился к ночному походу на Сычевку. Взял пару хорошо наточенных ножей. Вымазал лицо и руки сажей из печки. Повалялся в траве, окрасив джинсовый костюм зеленью. Легкой трусцой побежал к Сычевке. Давненько не бегал, дыхалка ухудшилась, надо восстанавливать кондиции.
К моему прибытию в деревеньку, гульбище уже закончилось, участники утихомирилось. Решил, множить всех на ноль, не взирая, на половую принадлежность. Удивился, деревня, а собак не слышно. Начал с крайнего дома. Тихо проник, без лишнего шума лишил обитателей жизни, тихо вышел, и двинулся дальше. Короче, все ушли в мир иной. Последним уходил Свирид. Тяжело уходил, не хотел он, поделиться со мной богатством Остапа, упорствовал. На пятом сломанном пальце внятно заговорил. Нашелся богатый тайничок. Сукно рулонами, обувь и одежда тюками, серебряные подносы, чаши, ложки, все имелось. Ничего этого мне не надо, по нему могут опознать. Увесистый сундучок с денежкой в самый раз. Деньги лица не имеют. Ссыпал монеты в мешок. Собирался уже уходить. Долго боролся с желанием собрать все оружие разбойников. Осторожность победила жадность. Потом решил, тщательнее, замести следы. Всех бывших обитателей деревеньки, перенес в дом Свирида, рассадил по лавкам. Натаскал дров, соломы, поджег, и побежал на хутор Ивана.
Спрятал на сеновале добычу, отмылся, и успел подремать часок, прежде чем меня разбудил Иван.
- Паленым откуда-то тянет, - вертя головой, сказал Иван.Кажется, от Сычевки, может бандиты ее пожгли.
- Нам какая забота? Перепились, наверное, вот за огнем и не уследили.
- Не нравится мне это.
Потом, каждый занялся своим делом. Иван, приготовив лодку и сети, вышел на рыбалку. Я занялся осмотром Лушки, которая впервые заговорила со мной.
- Скоро ты с меня повязки снимешь? Лицо чешется.
- Потерпи немного, придет время, сниму швы и от повязки избавлю. Я тебе каждый день лицо протираю, чистое оно. Заживление идет хорошо.
- Хотела спросить. Зачем ты меня, Андрей, в самом начале, донага раздел? Хотел посмотреть голое тело девичье, или какая другая надобность была? Тогда я ничего толком не понимала, от боли страдала. Мне все едино было, кто со мной, что делал. Сейчас, только задумалась.
- Приступая к лечению, мне нужно было очистить места ранений. В раны могла попасть грязь, вызвать жар и нагноение. Поэтому, я избавил тебя от испачканной и залитой кровью одежды. Все лекари так делают.
- Ох, что-то мало вериться. Твои, бесстыжие серые глаза, тогда меня, всю, как бы облапили. Видел бы ты себя со стороны. Я хоть и слабая была, но заметила, твой взгляд.
- Ничего такого даже не помышлял, только лекарский интерес. Все, осмотр закончил, можешь приступать к приготовлению завтрака.
Дальнейшая наша беседа с Лушкой, была прервана стуком копыт и скрипом телег. К хутору Ивана подходил длинный обоз. Впереди, на красивом коне, ехал, пестро одетый, вооруженный всадник. Подъехал к подворью.
Глава 12
- Добрым людям, доброе утро,- улыбнувшись в усы, сказал всадник.Мы остановимся, передохнем и раненых казаков обиходим. Не стесним, надеюсь.
Телеги и возы, съезжались, начали образовывать, подобие круга. В каждом транспорте, по дватри человека лежали раненые казаки.
- Ты кто? Раньше я тебя здесь не видел. Где Иван?- сыпал вопросами предводитель.
- Я лекарь Андрей. Сам здесь на постое, болящую дочку Ивана лечу. Хозяин хутора на Днепре, рыбу ловит.
- Лекарь! Помоги нам, если можешь. Почти сотня казаков в возах пораненные. Наказной атаман с нами, совсем плохой.
- Помогу, конечно. Тебя как зовут?
- Сотник я, Иван Салоед.
- Тогда, прикажи поставить шатры, если есть, лучше в три ряда. Я разделю казаков по тяжести ранений, скажу, кого в какой ряд класть. Назначь мне в помощники четверых крепких казаков. Собери и снеси в дом все запасы вина и горилки, понадобятся.
Закипела работа. В принципе привычное дело, сортировка раненых, учили меня неплохо. Каждому казаку на лбу, сажей, в зависимости от тяжести ранений ставил отметку. Одна черточка, очень тяжелый случайв первую очередь, двево вторую, трипоследний. Лушка, по моему распоряжению, приготовила обеденный стол, на нем я буду оперировать. Приготовил инструменты.
Первым принесли атамана. Ранение в плечо, похоже, копьем ударили. Снял повязку. Рана красная, отечная, воспаленная. Понимаю я, что семнадцатый век, никто не умеет и не знает, как проводить дренирование ранений. Скальпелем вскрыл и расширил рану, в передней плоскости. Осмотрел, извлек несколько, небольших обрывков материи. Обработал горилкой. Перевернули атамана на живот. Выходное отверстие раны с неровными, рваными краями чистое, без инородных тел. Продезинфицировал горилкой. Произвел послойное ушитие разорванных мышц, зашил кожные покровы с обеих сторон. Атаман в сознание не пришел, но дыхание ровное, наполняемость пульса нормальная, жить будет.
Потом я уже не обращал внимания, кого клали на стол. Быстрый осмотр, принятие решение, операция. Работал, как робот. К вечеру, по моим прикидкам, тяжелораненых казаков, всех прооперировал. Ко мне подошел Салоед.
- Андрей, сядь, передохни, а то режешь и шьешь, не поднимая головы. Твои помощники уже с ног валятся, а ты, как двужильный. Хочешь люльку, покури.
- Спасибо за заботу, некогда. Раньше окажу лекарскую помощь казаку, есть надежда, что останется с руками и с ногами, а не калекой. Поесть бы не помешало.
- Хлопцы, тебе турецкий напиток сварят. Горький очень, но мозги прочищает, похлеще горилки.
- Пусть они лучше все принесут мне. Если это тот напиток, о котором я знаю, то научу, как правильно его готовить.
Казаки принесли кипяток и грубо меленные зерна кофе. Запах свежего натурального кофе, напомнил мне о прошлом будущем. Показал, как правильно варить кофе. Смакуя, опорожним кружку. Снова за работу.
С короткими перерывами на перекус и кружку кофе, я работал до вечера следующего дня. Потом все, батарейка моего организма разрядилась, я отключился.
Проснулся мгновенно, вроде бы, кто-то меня толкнул. Никого рядом не было. Раннее утро. Ополоснул лицо, побежал осматривать раненых казаков. Все были в порядке, только у одного, раненого в ногу казака, я заметил признаки, начинающейся гангрены. Повторная операция. Скрепя зубами, потратил на него дефицитный, для теперешнего времени антибиотик. Была бы польза.
Салоед, ходил за мной по пятам, все присматривался к моим манипуляциям и действиям.
- Ловко у тебя, Андрей, получается. Сам ни вжись так не смогу.
- Опыт лекарский у меня большой, потому и кажется, что все легко и просто.
- Андрей, а басурманина-татарчонка, ты вылечить можешь? В полон мы одного взяли. Только побился он, падая с лошади, руки и ноги в неправильные стороны торчат, а так целый.
- Да какая разница христианин или басурманин, человек устроен одинаково. Несите в дом, посмотрим.
Казаки принесли на епанче, молоденького татарина. Он был без сознания. Позвал Лушку, попросил принести теплой воды. Надо было татарчонка обтереть влажной тряпицей, а то пахнет он неприятно. Начал снимать одежду, и опешил. Под нательной рубахой угадывались небольшие девичьи груди. Дела, однако. Казаки, похоже, не разобрались, не увидели, что девку полонили.
Вместе с Лушкой избавил татарку от одежды полностью. Лушка аккуратно, с моей помощью обтерла татарочку влажной тряпкой. По-хорошему, пострадавшую лучше помыть, наверное, давно не принимала водных процедур. Ничего и так сойдет, для начала, грязь стерли. Тощая оказалась татарская воительница, ребра торчат, живот впалый.
Внешним осмотром, диагностировал вывих левого плечевого сустава, вывих левого бедренного сустава, закрытый перелом правой руки. Каково состояние внутренних органов, после падения с лошади, сказать трудно. Как мне здесь не хватает аппарата УЗИ и не только его! Мечты, мечты. Обойдемся тем, что есть, руками. Начал пальпацию.
- Что ты, при мне, эту басурманку щупаешь, охальник, не совестно?возмутилась Лушка.Наших, православных баб тебе не хватает?
- Луша, я не щупаю, а проверяю состояние ее внутренностей. Она упала с лошади. Видишь, как поломалась. Вот нажимаю я ей на живот и бока, проверяю. Если, там, что-то не так, даже бессознательный человек, стонать начнет. Никаких у меня плохих мыслей, в отношении татарки нет, окромя, лечебных. Позови моих помощников, татарку крепко держать надо, когда я ей кости править буду, ты не удержишь, хоть она и выглядит ребенком.
Пришедшие казаки, сначала крестились, а когда поняли, что я от них хочу, с удовольствием кинулись держать татарку. Примерно за полчаса управился. Одели больную в старую рубаху Лушки.
Через день, для разговора меня пригласил наказной атаман Василий Крутиус. Бледный, крепкий, с хорошо развитой мускулатурой, сорока - сорокапятилетний казак с волевым лицом, лежал в шатре.
- Как звать, тебя, лекарь - кудесник?- слабым голосом, спросил Василий. Откуда взялся? Сотник Салоед, хвалит тебя очень. Говорит, всех, братчиков - казаков, ты полечил, никто не умер. Хвалю.
- За похвалу спасибо, зовут меня Андрей, сын Михаила, родом, если верить рассказу отца из Смоленска, - ответил я с поклоном атаману.
Потом изложил атаману, выдуманную историю моего жития. Об учебе лекарскому делу во Франции, работе лекарем в Венеции. Про гибели отца в морской пучине. О желании вернуться в родные земли, чему помешали разбойники, напавшие и пограбившие судно, на котором плыл по Днепру. Рассказал, как терпел нужду и помогал страждущим людям. Благодарил Бога за то, что помог выйти к хутору Ивана-рыбака, где нашел временный приют. В рассказе был убедительным, надеюсь, атаман поверил.
- Да, покидала судьба тебя по свету, - резюмировал атаман.Что думаешь делать дальше?
- Лечить казаков буду. Пару седмиц, вам в гостях у дядьки Ивана еще быть, а там посмотрю, куда податься. А где вас так татары потрепали, больно много раненых?
- Все, кого ты здесь видишь, это остатки от трех сотен, шедших, на соединение с полком казаков, под Граковец. Нанялись мы помогать австриякам турок бить. Вышли на окраину Дикого поля, а на нас налетели крымчаки, ордой, тысячи две. Ждали нас они. С утра и до позднего вечера бились. Отступили басурмане. Больше половины, наших братчиков, сложили буйные головы, остальные поранены. Ночью, похоронив казаков, двинулись в обратный путь. Многие раненые не выдержали дороги, померли. Поправимся, пойдем домой в Черкассы. Если некуда тебе приклонить голову, приставай к моему войску, справный лекарь нам очень нужен.
Аудиенция закончилась. Беседа с атаманом, заставила задуматься. Предполагал я обосноваться в Кременчуге. Городишко маленький, это плюс. Промышленность и ремесла, там могут быть в зачаточном состоянии, что не позволит мне реализовать мои амбициозные планы, жирный минус. Черкассы, город сравнительно большой, людей больше живет. Значит, и специалисты там оседают, мне это на руку. Водный путь по Днепру, что вверх по течению, что вниз, в наличии. Опять же лес в округе, строительный материал, под боком. Выходит, Черкассы, предпочтительней Кременчуга. Держим путь туда, не пропадем.
Сегодня утром, снял у Лушки швы на лице. Порадовался качеству своей работы, и лишний раз, мысленно похвалил себя за правильно вложенные инвестиции, в обучение пластической хирургии. Шрам на щеке был совершенно незаметным, ухо, прижилось отлично. Имеющаяся желтизна на лице, постепенно сойдет, и Лушка может радоваться жизни. К весне, от проведенной операции, следа не останется.
- Все красавица, живи до ста лет,- сказал Лушке.Улыбайся и радуйся. Повязка тебе не нужна. Платком прикроешь, выстриженный участок на голове, не переживай, отрастет. Поверь моему опыту, все будет хорошо. Если есть зеркало, посмотрись, убедишься, не вру.
- Зеркала нет. Я верю тебе, не врешь. Понять не могу, откуда у тебя опыт, о котором, ты, все говоришь? Возраст у тебя не древнего старца. Ты, молодой, статный и красивый парень, ну, двадцать лет тебе, не больше.
- Ладно, иди, покажись отцу, пусть посмотрит.
Лушка убежала, а меня озадачили ее слова. В двадцать первом веке, перед катаклизмом мы праздновали мое, тридцатипятилетие. Лушка, дала мне двадцать, то есть минус пятнадцать лет, получается. Не-а, я нормальный доктор-материалист, такого не бывает, наука еще не нашла «молодильных» таблеток, и я их не принимал. Тогда, что могло произойти? Может, временной перенос, сказался на моей внешности? Скинул куртку и рубашку, начал исследовать свое тело. Шрам от аппендицита на месте, его мне удалял папа в пятнадцать лет. Порез на предплечье правой руки, зашитый на первом курсе института, присутствует. Прощупал левое надбровье, там должен быть шрам, память о подарке в тридцать лет, от воинственных жителей города Басры. Не нахожу. Взял зеркало для осмотра брюшины, пригляделся. Мама родня! Я, в самом деле, помолодел. Внимательно осмотрел свою фигуру. Она, как всегда в отличном состоянии, кожные покровы чистые, мышцы в тонусе, накачаны, жировых отложений не наблюдается. Тогда, становится понятным, откуда у меня появилась юношеская выносливость в постельном марафоне. Честно сказать, захотелось поплясать. Подумать только, скинуть пятнашку, это просто замечательно, правда, оказался в прошлом, не по своей воле.
В обед, на хуторе случился переполох. Лушка обнаружила пропажу нашей пленной татарки. Я грешным делом, подумал, что казаки, решили отомстить за гибель боевых товарищей, по-тихому, удавили басурманку. Нехорошо подумал, никто ее не трогал. Сама уйти она не смогла, на одной действующей ноге, все остальное в лубках и повязках. Один из казаков, случайно, в тридцати метрах от дома, в кустах нашел, бессознательную беглянку. Доползла она туда, и видно силы кончились. Принес я ее опять в дом, уложил на стол, проверил фиксацию конечностей. Все нормально, не повреждено. Похлопав, по щекам, привел в сознание татарку. В ответ, вместо спасибо, непонятное шипение. Попытался пообщаться с татаркой. Мотаясь по командировкам, помимо основных языков, я подучил еще несколько. Мог общаться на бытовом уровне. Татарский язык, казанского разлива, мне помогал осваивать друг Ринат Хайруллин.
- Как тебя зовут неразумное дитя? - как можно четче, произнося слова, обратился к беглянке.
Ее словно ударили. Она дернулась всем телом. Я понял, что она поняла мои слова. Вскинула на меня, свои карие, злые глаза.
- Ты все поняла, отвечай. Тебя никто не обидит.
Ответа не последовало.
- Я лекарь. Это я тебе лечу ногу и руки. Ты могла умереть, если и не умереть, то калекой бы осталась на всю жизнь.
- Алия, - несмело сказала татарка.
В дом зашел сотник Салоед, сказал, что у него есть толмач, знающий татарский язык, как родной, может помочь в общении. Отказываться я не стал.