Пленников убивать нельзя! прохныкал разбойник, дрожащий, как осиновый лист.
Услышав это, Ломпатри вонзил меч в землю рядом с разбойником, сжал руку в кулак и два раза зарядил по лицу «гада». Потом он швырнул разбойника в лужу, встал над ним и принялся пинать ногами в живот, по ногам, в голову и куда попало.
Пленник? орал рыцарь, нанося серьёзные, тяжёлые удары. Ты тварь! Ты гнида подколодная! Пленники бывают только на войне! Ты и в солдатах не ходил, тварь! Ты не платишь дани своему господину! Ты никто!
Ни крестьяне, ни Вандегриф, ни нуониэль не остановили рыцаря. Утерев нос, Ломпатри сам прекратил пинать окровавленное, измазанное в грязи тело. Оно ещё шевелилось, пускало пузыри, месило ногами коричневую кашу, и впивалась пальцами в мягкую землю. Ломпатри взглянул на нуониэля. Сказочное существо сделало несколько знаков.
Что вы делаете? перевёл жесты в слова Воська. Нет, нет! Погодите. Господин нуониэль хочет спросить: «что вы здесь делаете»? Как вы сюда попали?
Перестань нести чушь, Воська, вспылил Ломпатри, подойдя при этом не к своему слуге, а к нуониэлю. Рыцарь подошёл очень близко и посмотрел прямо в глаза. Ты старый дурак! Господин нуониэль не может говорить мне сейчас подобной ерунды!
Нуониэль медленно поднял палец и ткнул им в грудь Ломпатри. Потом он этим пальцем коснулся своего виска. Рыцарь понял, что нуониэль просит его начать думать. Только вот подобная просьба выглядела для Ломпатри как издёвка: рыцарь привык сам быть тем, кто говорит другим, что делать. Тут же, в окружении прочих людей, его самого просят изменить поведение и сделать то, что он пока не делает. Удовлетворить такую просьбу рыцарь не мог. Отвечать не пришлось: нуониэль прочёл всё сам в глазах Ломпатри. Тогда сказочное существо сделало ещё несколько знаков, более сложных, со сжатием кулака, качанием головы и указанием на оружие, торчащее из земли.
Это война, господин, переводил Воська. Начните думать, как на войне, и вы сами всё поймёте.
Много же вы о войнах знаете, господин! яростно зарычал Ломпатри. Что господин Вандегриф со своими рассуждениями о том, что стоит делать на поле боя, что вы теперь с вашими загадками!
Господин Тимбер Линггер говорит, что дело не в войне, а в том, как вы думаете, переводил старый слуга. Когда вы думаете так, как будто бы ведёте сражениевсё получается.
Ломпатри отошёл от нуониэля и снова навис над корчащемся от боли разбойником. Рыцарь упёр руки в боки и с полминуты думал. Потом он резко подошёл к нуониэлю.
При всём моём уважении, господин нуониэль, начал рыцарь, на первый взгляд, спокойным тоном, и всё же изрядно на взводе, позвольте мне усомниться в том, что вы способны разрешить эту загадку ловчее меня. Видите ли, господин, дело в том, что одна невидимая заноза так глубоко засела у меня под ногтём, что мочи нет от зуда. Я догадался без вашей помощи, что эта заноза знает о моём присутствии в Дербенах. Я смекнул, что всё это похищение детей состряпано лишь для того, чтобы заманить меня в ловушку. Возможно, разделив детей, отправив младших сюда, а одну постарше в форт «Врата», эта заноза устроила мне эдакое испытание на смышлёность. Мол, как я выкручусь из всего этого. Я допускаю, что слуга жрецов не подсадной и вполне понимаю, что Скиталец, пусть и имел дело с бандитами, нас не сдал. Я прекрасно понимаю, что эта заноза Великий Господин хочет, чтобы я отправился в форт за этой некому ненужной девкой. И, естественно, даже самая последняя корова в Дербенах понимает, что этому Великому Господину от меня что-то требуется. А так как мне от него ничего не надо, да и что бы он мне не предложил, я всё равно его предложение отвергну, ответьте мне, господин нуониэль, если вы всё так ловко смекаете, каким способом я могу переиграть эту зудящую занозу?
Позади засуетились освобождённые крестьяне. Послышались возгласы о том, что пора убить бандита, и если рыцарь не может, то крестьяне сами сделают это. Вандегриф встал между бандитом и крестьянами, понимая, что подобные вопросы должен решать только Ломпатри, но никак не чернь.
Кто вы? перевёл Воська, после того, как нуониэль сделал пару незатейливых знаков.
Что за странный вопрос! удивился рыцарь. Я Ломпатри Сельвадо. Вы это прекрасно знаете.
Кто вы ещё? снова заговорил Воська.
Ещё? К чему эти непонятные вопросы, не имеющие смысла? Я воевода Атарии, известный моим врагам как Белый Единорог.
Довольный нуониэль улыбнулся и кивнул, намекая на то, что именно здесь Ломпатри стоит задуматься. И рыцарь задумался. Самым важным оказалось слово «известный».
Кого ждут в форте «Врата»? спросил нуониэль через Воську.
Они ждут Белого Единорога, без колебаний ответил Ломпатри.
Затем нуониэль начал показывать очень много знаков, один из которых выглядел довольно зловещим: сказочное существо провело пальцем поперёк своей забинтованной шеи.
Господин нуониэль спрашивает, помните ли вы, как он сказал, что вы умрёте? перевёл старый слуга. В горах. Тогда и Белый Саван сказал так же.
Да, я помню это, ответил недовольный Ломпатри. Рыцарь думал об этих словах слишком часто, и теперь начал успокаивать свой пыл, силясь разобраться в том, о чём говорил нуониэль. Но я ещё слишком мало выпил, чтобы самому окочуриться. Чтобы избавиться от меня, придётся убить. И если вы знаете того, кто способен это сделать, скажите мне!
Нуониэль в ответ сделал лишь один знак. Он ткнул рыцаря в грудь, по его старой поношенной кирасе, не подвязанной с одной стороны, потому что старый Воська всё ещё не раздобыл кожаной тесьмы для этого дела. Ответ сказочного существа удивил Ломпатри, но нуониэль не заставил себя ждать. Он снова начал говорить руками, да так, что Воська аж схватился за голову.
Мой господин, начал старый слуга, это всё слишком сложно для меня. Но я попробую. Убить вас можете лишь вы сами. Великий Господин в форте ждёт Белого Единорога, но внутри Единорога есть Ломпатри. И Великий Господин не знает, какой это Ломпатри. Ведь вы и сами не знаете этого, ибо внутри вас двое: один, который убивает пленного, а другой, который оставляет его в живых. Убив пленника, вы убьёте того Ломпатри, который щадит, а оставив в живых этого несчастного, убьёте того рыцаря, который пленника убивает. В любом случае один Ломпатри будет мёртв. И вопрос не в том, какого Ломпатри вы хотите уничтожить, а в том, какой из Ломпатри менее выгоден Великому Господину.
Эту речь слышал не только рыцарь, но и крестьяне, Закич, Лорни и Вандегриф. Никто из них ничего не понял. Все стояли молча и ждали. Ломпатри вернулся к пленному, уже стоявшему в луже на коленях, взял у Вандегрифа острый мизерикорд и стал разглядывать, как крупные, густые капли холодного дождя, падают на блестящее лезвие незатейливого оружия для добивания поверженных противников.
Я часто думаю о смерти, сказал тихо Ломпатри. Особенно в последнее время. Когда у тебя ничего нет, и ты идёшь по миру, размышляя, продать свой золотой медальон или нет, тебя невольно посещают мысли о кончине. Я тут подумал, что ведь есть люди, которые умирают в страхе, а есть те, которые умирают спокойно. Меня не покидала мысль о том, что те, кто умирают спокойно, должны знать такое, что гонит страх загробной жизни прочь. И, в конце концов, я понял что это. Они знают, что прожили свою жизнь до конца. Они сделали всё, что должны были сделать. У них не осталось больше важных и неважных дел. Они узнали всё, что положено, и теперь готовы к тому, чтобы пойти дальше. А те, кто страшатся покинуть этот мир, ясно осознают, что сделали не всё, что было в их силах. Возможно, они не признаются в этом, но они чувствуют, что могли бы сделать больше. Что есть ещё дела, что не всё, что дано понятьпонято, и не всё, что дано совершитьсовершено. Поэтому, уход пугает их. Должен признаться, что смерть всё ещё внушает мне страх. Потому что, когда умирают те, кто не боится смерти, они остаются сами собой на века, как в этом мире, так и в следующем. А когда умирают боящиеся, они становятся кем-то или чем-то другим. Говорите, надо убить одного из Ломпатри? Сколько раз я уже убивал и того и другого! Так подумать, я уже давно мёртв. Выходит, мне и бояться смерти смысла нет.
Ломпатри снова подошёл к нуониэлю и вручил ему мизерикорд Вандегрифа.
Ваша мудрость, господин Тимбер Линггер, кажется всеобъемлющей, сказал рыцарь. Но стоит призадуматься, в этой мудрости столько же нелепости, сколько в обычных крестьянских россказнях о похищениях принцесс и о драконах.
Высказав это сказочному существу, рыцарь направился к лесу. По пути он расшнуровал кирасу с левого бока, а не найдя тесьмы на правом, тихонько выругался на своего старого слугу. Он сжал в руке пергамент короля и расстегнул кирасу. Железное облачение упало в лужу у его ног. Рыцарь пожал плечамихолодный дождь пробирал до костей. Ломпатри вытянул руку назад, как обычно делал, прося у Воськи что-то. Старый слуга засеменил к своему господину и подал грязный пурпурный кафтан.
Авось, я постираю наперво? спросил Воська, но, не дождавшись ответа, всё же отдал кафтан.
Ломпатри укутался в грязные одежды, ссутулился, и побрёл куда-то прочь от этого гиблого места. Золотые леса на вершине Скола засияли в лучах солнца, пробившихся сквозь плотную завесу хмурых туч.
Глава 18 «Бочка эля над облаками»
Пурпурный плащ рыцаря мелькнул среди деревьев. Нуониэль прошёл следом. Ломпатри стоял у одного из поваленных деревьев. Здесь, вблизи падения небесных скал, куда ни глянь, везде то дерево лежит, растопырив свои корни хищной лапой, то острый валун торчит из земли наклонённый так, что его вершина всегда указывает на Скол. Рыцарь стоял по пояс в жёлтых травах и о чём-то напряжённо думал. Дождь моросил и моросил, вымывая из леса остатки ярких осенних красок.
Тимбер Линггер подошёл к Ломпатри, достал из своей подорожной сумки бутылочку с отваром идеминеля и выпил её. Сказочное существо скрючилось и закашляло. Нуониэль закрывал рот кулаком, чтобы сдержать спазмы, но они всё равно пробивались сквозь больное горло. Ломпатри, погружённый в свои думы, не обратил на нуониэля внимания.
Я знаю, о чём ты думаешь, засопел Тимбер, выпрямившись и отдышавшись. Я отправляюсь на Скол по дороге, которую знает только дикий человек, проживший полжизни в лесу. Этот степковый паренёк Молнезар отправляется за своей женой в форт, где его непременно убьют. А ты стремишься вернуться в свой фамильный замок.
Ломпатри посмотрел на нуониэля, а тот продолжал, но уже не столь сиплым голосом:
Ещё ты хочешь разобраться, что же здесь происходит и кто этот Великий Господин. Ты не обретёшь покой, пока не узнаешь, что задумал твой противник и зачем ищет тебя. Если вернёшься в свой замок, никогда не разгадаешь загадку Великого Господина. А если отправишься в форт
Он убьёт меня, закончил Ломпатри.
Нет, мотая головою, сказал Тимбер, Только ты сам можешь убить себя. Я уже говорил тебе об этом. К тому же, Великий Господин приготовил для тебя нечто, требующее, чтобы ты жил. Хотя бы некоторое время. Но если ты отправишься в форт, ты рискуешь не вернуться в свой замок.
Вернуться я могу только с вашей помощью, начал Ломпатри. Я пройду через Вирфалию только, если вас казнят за убийство господина Гастия. Если же я и доберусь до дому без вашей казни, то мой дом уже не будет таким, как раньше. Убийство повесят на меня, и начнётся война. Скорее всего, начнётся. Коль я отправлюсь в форт с этим парнишкой, то сгину там вместе с ним. Без вас сгину, а с вами, возможно и нет. Не знаю, кто этот Великий Господин, но я никогда не видел воина сильнее вас. Пойди вы с нами в форт, всё может обернуться не столь трагично. Видите, господин нуониэль, вы нужны мне вне зависимости оттого, куда я направлюсь.
Всё же путь вы должны выбрать сами, сказал Тимбер и сделал несколько шагов вперёд. Он положил руку на упавшее дерево. От прикосновения кора посыпалась в траву, и под рукой нуониэля оказался белёсый сосновый ствол, гладкий и влажный.
Что там, на Сколе? Откуда такое стремление забраться на верх? спросил Ломпатри.
У нуониэлей не принято задавать много вопросов, но я отвечу вам, рыцарь Ломпатри, владыка провинции Айну. Заглянув в дальнозор, я вспомнил свою жизнь. Потому что через это звездочётово устройство я увидел одно из тех существ, встреченных мне в дни, когда я был ещё побегом. Я был такой же зелёный, как наш Молнезар. Мои ветви были мягче и легче. И в те времена тоже шла война. Эти существа сражались со своими врагами, а я помогал. Хотя, мог и остаться в стороне. Эта война вышла короткойвраги разбили существ без особых усилий. Эти враги славятся тем, что коль начинают войну против кого, то не останавливаются, пока не убьют всех до последнего. Так сгинуло с лица земли много рас. А теперь, на верху Скола я вижу одно из существ, которое осталось в живых. Я должен узнать, как это случилось. Это очень важно. Ведь в ту войну ещё не существовало оружия, которым можно убить этих врагов. Сейчас оружие есть, но это оружие только одно. Другого такого нет. А одного меча недостаточно, чтобы одолеть всех врагов. Если существует другой способ, пусть не убить, но хотя бы просто выжить в войне с этими врагами, это значит, что есть надежда. Надежда на то, что враги не всесильны.
Тимбер Линггер говорил тихо и медленно. Его голос дрожал, и каждое слово звенело тревогой, отдающейся эхом в тёмном прошлом. От рассказа нуониэля веяло холодом, и Ломпатри почувствовал, как по рукам побежали мурашки.
Кто эти враги? спросил Ломпатри, ощущая, как вместе с холодом его укутывает и невидимая пелена страха.
Вы люди забыли про этих врагов, но продолжаете о них говорить.
Забыли, но говорим о них? переспросил Ломпатри. Как это возможно?
Сколько вопросов, господин рыцарь, сказал Тимбер и закашлял; действие отвара начало ослабевать. Но это и вправду возможно. Я много раз слышал, как вы поминаете этих врагов.
Варвары? Белые Саваны с островов? снова заговорил Ломпатри, не осознавая, что всё это тоже вопросы.
Нет, это не Саваны, просипел Тимбер Линггер.
Вертепы! начал ругаться Ломпатри. Подземные твари! Скажите же, господин!
Тимбер Линггер перестал гладить ствол сосны и обернулся.
О да, рыцарь, еле слышно ответил нуониэль, кивая головою, Они самые. Подземные твари.
Тимбер Линггер сделал резкий выдох и кашлянул. Затем он повернулся и пошёл прочь. Ломпатри с минуту думал, а потом поспешил вслед своему собеседнику.
«Подземные твари» это просто устойчивое выражение. Ругательство, если хотите. Господин нуониэль, а что за оружие вы упомянули? спросил рыцарь.
Нуониэль обернулся, поднял свой меч, завёрнутый в тряпьё, и ткнул в него пальцем. Затем он снова продолжил путь, а Ломпатри так и встал, как вкопанный.
Эко лихо! пробубнил он, почёсывая затылок. Каждый ответ рождает с десяток вопросов! И важных вопросов, имеющих значение. Не таких, как те, о которых говорил рыцарь Гвадемальд. Господин нуониэль, подождите!
***
Дорога шла по ущелью и постоянно забирала куда-то вверх. Местами приходилось ползти на карачках, чтобы одолеть крутую тропу. Прокладывал путь Лорни. Только Скиталец знал, как подняться на Дербенский Скол. После стычки с Ломпатри, Лорни выглядел чернее тучи; он хмурился, отмалчивался и вёл спутников не оборачиваясь и не поднимая на них глаза. Когда дело в лагере у штолен увенчалось относительным успехом, а рыцарь Ломпатри погрузился в свои длительные раздумья, народ пришёл в недоумение и просто ждал, что же произойдёт. Вандегриф отделил живых от мёртвых, назначил Закича и Лорни врачевать раненых, выставил патрули. А нуониэль Тимбер Линггер привёл из леса уже не того понурого Ломпатри, который не знал, что ему делать. Белый Единорог принял решение отправляться за нуониэлем. Вандегриф не стал спорить и что-либо спрашивать. Степковых, вместе с освобождёнными детьми и крестьянами, рыцарь с собой не взял. Он переговорил с Навоем и Мотом, и они согласились провести людей через лес к Волоку и дальше до Степков. «Если король Хорад дорожит своим фортом, то его люди уже в провинции», сказал Ломпатри крестьянам, побаивающимся без сопровождения рыцарей отправляться в путь. Пленного бандита Ломпатри не убил. Рыцарь отдал его Навою и приказал сдать вирфалийским солдатам при первой возможности. Молнезару Ломпатри сказал: «Можешь отправляться в форт сам, а можешь с нами. Только нам ещё в одно место по пути заскочить требуется». Парнишка ничего не ответил, а лишь кивнул, даже не взглянув на рыцаря. Когда Ломпатри закрыл все вопросы, компания из восьми человек села на коней и выдвинулась к Сколу. За прокладывающим путь Лорни парой шли Тимбер Линггер и Молнезар, следом рыцари Ломпатри и Вандегриф на своём статном коне Грифе. За рыцарями Закич и Воська, а замыкал шествие бывший слуга жрецов Ейко. Ломпатри решил взять его «про запас», ведь из всех только он бывал в форте «Врата», когда обучал своих голубей новым дербенским маршрутам. Да, рыцарь Гвадемальд может быть уже на подходе, и маленькому отряду вряд ли предстоит брать в осаду целый форт, а потом идти на штурм. Но пока Гвадемальда не видно, и придёт ли он вообщенеизвестно.