Риннон не смела ослушаться и дрожащей рукой взяла ложку. Похлебка была наваристой и горячей, и даже пристальное внимание Альмода не смогло лишить ее удовольствия насладиться вкусом. Она закрыла глаза, когда от горячего мясного бульона внутри разлилось тепло, и уже более смело принялась за еду.
От кого ты бежала?
Кусок пирога комом встал в горле, и Риннон настороженно замерла, оторвавшись от еды и взглянув на волка. Он продолжал сидеть не притрагиваясь к ужину, все также опираясь подбородком о сцепленные пальцы и зорко наблюдая за ней. Постепенно щеки начал заливать румянец, и Риннон смущенно опустила голову, отодвигая от себя тарелку и набираясь смелости соврать:
Я убежала из дома, потому что отец хотел выдать меня за кузнеца, а он намного старше меня, тем более, все его лицо изъедено оспой.
Альмод усмехнулся, заметив как она осеклась и поджала губы, превратив их в тонкую линию. Но спорить не стал, лишь дождался, когда губы вновь приобретут былую формупухлые и чуть выпяченные вперед, они придавали ей вид обиженного ребенка.
И сколько же тебе лет?
До совершеннолетия осталось три полных луны.
Значит, этот кузнец страшнее меня? с иронией спросил он, вынуждая ее поднять голову и всмотреться в его лицо. Он, конечно, не имел в виду свою внешность, но Риннон поняла именно так.
Намного, он не сравнится с вами.
Ее непонятливость раздражала, а еще его бесила ее ложь, потому что каким бы страшным не был этот кузнец, она не могла рисковать жизнью, переходя границу. Если если только не бежала от смерти. Хотелось вытрясти правду силой, но она была слишком бледной, изможденной, да еще и хрупкой от природы, так что девчонка вряд ли сможет вынести его методы. Альмод задумался и прикоснулся взглядом к ее приоткрытым от частого дыхания губам. Бледно-розовые и мягкие, они вызывали стойкое желание дотронуться до них подушечкой большого пальца, оттянуть нижнюю, скользнуть по влажным деснам и протолкнут палец внутрь.
Наваждение отдавалось пульсацией в паху, и стало еще хуже, когда плечо Риннон оголилось из-за сползшей вновь рубахи. Долгое воздержание давало о себе знать, и Альмод в который раз пожалел, что оставил ее в живых да еще притащил в Крепость. Лучше бы она замерзла в снегах, чем, сидя буквально в несколько шагах, искушала своим запахом и скрытым под мешковатой одеждой телом. Его глаза полыхнули недобрым блеском, и на скулах выступили желваки, когда в полученном вырезе он увидел острую ключицу и покатое белоснежное плечо.
Мозг подкинул красочные картинки того, как он прижимает к себе нежное тело, как покрывает поцелуями шею, плечо, как сжимает ягодицы, и Альмод, тряхнув головой, с силой ударил ладонью по столу.
Риннон вздрогнула и взметнула на него полный ужаса взгляд, ее начинало трясти: то ли о холода, то ли от страха перед волком, на лице которого ясно читалась ярость. Ей казалось, что он догадался о ее лжи, и теперь она судорожно продумывала, как оправдаться.
Неужели во всем замке не нашлось более подходящей одежды? шипя, сказал он. Медленно поднялся с места и, до боли сжав зубы, пошел в сторону высокого добротного шкафа. Возбужденный член упирался в штаны, отдавал болезненным томлением и требовал женского тепла. Черт, если близость женщины так на него влияла, то что будет с молодыми волками, в жилах которых течет по-настоящему необузданная кровь? Они попросту разорвут ее на части, поэтому ей нужно как можно меньше выходить из комнаты, а старуху предупредить, чтобы она не спускала с нее глаз. Два-три дня, девчонка наберется сил и уйдет, неважно куда, хоть к самой смерти в лапы, лишь бы подальше от его владений.
Север не терпит слабых.
Альмод порывисто рылся в шкафу, подыскивая наиболее подходящий вариант, и нашел темно-коричневую, под цвет глаз гостьи атласную рубаху, которая стала ему мала из-за подавшихся в рост мышц. Все-таки многочисленные тренировки и кровь волка давали о себе знать. И пока он делал это, Риннон едва сдерживалась чтобы не убежать, спрятаться от угрюмости хозяина под кроватью и не дышать.
Надень это и не вздумай выходить из своей комнаты без надобности. Я не хочу, чтобы мои воины перегрызли друг другу глотки, жестко сказал Альмод. Он старался не смотреть в ее сторону и кинул одежду наугад, угодив ею прямо в лицо растерявшейся Риннон. Его злила реакция собственного тела на женщину-самку, ведь суровые воины Севера, защищающие границу, отказали себе во многом, включая вино, азартные игры, любовные утехи. Жесткая дисциплина, иерархия, беспрекословное подчинение. Они должны были сохранять концентрированную волчью энергию и не иметь слабости, которой могли воспользоваться враги, ведь все, что подчиняет нас, делает нас уязвимыми, будь-то вера, или вино, или чувства. Их дежурство на границе длилось полгода, затем смена менялась, но Альмод, преданный своему народу, оставался здесь всегда, изредка покидая крепость и решая важные дела в столице за перевалом. Когда-нибудь, воспитав надежную замену, он собирался вернуться в Радияр, в конце концов, он должен найти пару и оставить после себя наследника, но сейчас, когда вся Центральная равнина волновалась от беспредела стражников, он нужен был здесь.
Вдруг алчность Темного мага заденет и его земли? И пока он будет прохлаждаться в столице, его границы буду нарушены? Да лучше он вырвет собственное сердце, чем позволит покорить свой народ.
Каменная кладка камина, о которую он опирался рукой, затрещала, посыпалась крошкой, и Альмод оглянулся, наткнувшись на пустотудевчонка убежала в комнату, оставив после себя легкий аромат хвои и недоеденный ужин.
Глава 2
Ночью ее била крупная дрожь, и Риннон никак не могла согреться, натягивая на себя тяжелые шкуры и кутаясь в простыни. Завывание студеного ветра за окном казалось волчьим воем, а тихие шаги за дверьюмягкой поступью лап угрюмого хозяина Крепости, разгуливающего в волчьем обличье. Она живо представляла его горящие в темноте глаза, перекатывающиеся под шерстью мышцы, смертоносные зубы, способные с легкостью перекусить ее руку, и не могла заснуть, совершенно не зная, что же ей делать дальше.
К утру стало еще холоднее, и при каждом вдохе в воздухе образовывалось облачко пара. Риннон, вцепившись онемевшими пальцами в шкуру, смотрела в каменный потолок, и с надеждой ждала, когда придет ворчливая старуха. Быть может, она принесет дров и разожжет камин, чтобы хоть немного успокоить разбушевавшийся холод. Но проходило время, на кромке горизонта вставал огненно-красный шар, а в коридорах не слышалось ни звука, будто все в замке вымерли. Ее терпение подходило к концу, потому что, как бы она не старалась, холод коснулся ее ног, пробрался выше и сковал все тело, покрыв его мурашками. Риннон боязливо покосилась на дверь, такую же тяжелую и основательную, как и все здесь, и решительно встала с кровати, припав на больную ногу. Рана выглядела лучше, по крайней мере, припухлость спала, и пульсация уменьшилась. И все же, надевая жесткие холщовые штаны, Риннон поморщиласьей нужно быть аккуратной, чтобы края раны не разошлись.
Солнечные свет проникал через мутное стекло, и она в полной мере смогла рассмотреть комнату: небольшую, с высокими потолками и минимум мебели: кровать, шкаф, стулья, большая лохань в углу, с так и не вылитой после вчерашнего купания водойстаруха, прислуживающая ей, была не слишком-то расторопна. Риннон, натянув на себя пропитавшуюся холодом рубаху и накинув свой походный плащ, на цыпочках подошла к двери, прижалась к ней ухом и, не услышав ни звука, выскользнула в коридор. В отличие от комнаты здесь было сумрачно, все также холодно и чуть более страшно.
Крепость дышала тишиной, абсолютной и пугающей, отчего она поежилась, опасливо следуя дальше и натыкаясь лишь на закрытые двери. Даже спустившись вниз, в огромную залу, она не увидела никого, и впервые ощутила что-то наподобие паникиостаться одной в этом огромном замке казалось для нее высшим наказанием богов. Единственное, что оставалось сделать, так это выйти на улицу и проверить все помещения, в конце концов, не могли же все испариться бесследно. Запахнув плащ на груди, Риннон открыла массивную дверь и несмело вступила в коридор, нависший над головой высоким арочным тоннелем. В конце его виднелась часть внутреннего двора, где стояли лошади и слышались голоса, в одном из которых она узнала голос Альмода.
Вот только его слова заставили ее остановиться и испуганно прижаться к стене, потому что маги были здесь. Совсем рядом, стоило сделать шаг.
Вы нарушили границы, говорил он, неспешно прохаживаясь вокруг стоящих в ряд людей. Их было трое, и черные одежды с отличительным знаком в виде змея, обернувшего меч, выдавали в них стражников. Неподалеку стояли их лошади, такие же черные, как и все, к чему они прикасались. Убивая, они превращали жизнь в смерть. Зачем? Мы не занимаемся магией, Альмод остановился напротив одного из них и, нависнув неприступной каменной глыбой, ждал ответа. По периметру двора стояли его воины, они вели себя раскованно, вовсе не чувствуя опасности в жалких карателях, вторгшихся на их территорию. Их судьба была предрешена.
Мы хотим знать, появлялись ли у вас чужаки за последние пять-шесть дней?
Если и появлялись, то они уже мертвы, Альмод пожал плечами, скривил губы и оперся о длинный меч двумя руками, выражая полную невозмутимость. Стражников он не любил, считая их псами, продавшими свободу Темному магу. Ни гордости, ни достоинства.
Среди них была девушка?
Сердце Риннон пропустило удар, и она прижала ладонь к губам, ощущая как балансирует над пропастью, ведь они пришли именно за ней. Затянувшееся молчание заставило ее осторожно выглянуть из своего укрытия. Альмод стоял расправив плечи и высоко подняв подбородок, казалось, он не собирался отвечать вовсе, брезгуя разговаривать со стражниками.
Сильный порыв ветра донес до него запах Риннон, и он сделал глубокий вдох, понимая, что девчонка прячется где-то рядом. К сожалению, ее присутствие почувствовал не только он, потому что один из стражников подозрительно обернулся, не понимая, откуда здесь взялась сила. Его глаза подозрительно сощурились, и не успел он поднять руку, как Альмод вскинул меч и одним резким движение отсек ее от тела. Черная, пропитанная темной магией кровь, брызнула на белоснежный снег, и из горла мага вырвался истошный крик боли.
Волки, стоящие поодаль, засмеялись, показывая на него пальцами, а Альмод, крепко сжав челюсти, завершил начатое, с легкостью отрубив ему голову. И, не успели стражники применить магию защиты, как он расправился и с ними, отправляя их прямо в лапы Ильфеила*. Угольно-черные водовороты взметнулись над их телами, но, пойманные в ловушку ветра, исчезли в вышине, забрав с собой уродливые души.
Смех прекратился, а Риннон, застыв от ужаса, наблюдала как Альмод медленно повернул голову в ее сторону, обжег ненавистным взглядом и, вытерев меч об лежащее на земле тело, двинулся к ней. Только тогда она, встрепенувшись, побежала назад, в свою комнату, чтобы спрятаться от гнева волка.
Альмод шел неспешно, касаясь мечом пола и производя режущий слух скрежет. Он знал, что девчонка никуда не денется и шаг за шагом приближался к ее комнате, остро ощущая запах женщины, щекочущий рецепторы. Полы ее накидки полыхнули перед его взглядом, когда он преодолел поворот и увидел Риннон, прихрамывающую на одну ногу, но упрямо продолжающую убегать от него. Какая наивность, ведь стоит ему применить одно лишь усилие, как она будет повержена.
Глаза Альмода вспыхнули желтымэта игра увлекала его как хищника, и он наслаждался каждой секундой преследования, будь его воля, то он бы преобразился в волка, выпустил свои инстинкты и перегрыз ей глотку, просто за то, что она привела в его земли стражников, просто за то, что солгала ему, выдумав историю про кузнеца. Тяжелая дверь закрылась прямо перед его носом, и Альмод резко надавил на нее, отправляя пытавшуюся удержать ее Риннон на пол. Она упала на спину, распахнутыми от страха глазами глядя на нависшего над ней волка.
Кузнец, говоришь? острое лезвие меча уперлось в шею, и она глухо вскрикнула, чувствуя, как лезвие рассекает кожу. Дрожащая и напуганная, Риннон не могла произнести ни слова, думая только о том, что учитель все-таки ошибся и в землях севера она нашла не спасениесмерть. Кто ты и почему тебя ищут стражники? он вновь усилил нажатие, и Риннон всхлипнула, царапая ногтями пол и позволяя слезам скользнуть по скулам.
Я не знаю. Я всего лишь травница и лечу людей от недугов. Я говорю правду, клянусь святой Наид.
Мне плевать на ваших богов, стражники следуют по пути магии, ты привела их сюда, он смотрел в ее наполненные страхом глаза и решал ее судьбу. Потому что легче избавиться от нее, чем впутываться в дело, не имеющие к волкам никакого отношения. Капельки крови, появившиеся в месте пореза, превратились в алые ручейки, и Альмод повел мечом вниз, на ее грудь, следуя за ним взглядом. Он видел, как высоко она вздымалась, как атласная ткань очерчивала напряженные от холода соски, и чувствовал, как в нем просыпалось возбуждение.
Своей слабостью и красотой она будила в нем зверя, и сейчас, когда его меч достиг ее подрагивающего от всхлипов живота, он готов был отложить казнь, чтобы насладиться юным телом. Просто подцепить веревку, удерживающую штаны, перевернуть девчонку на живот и овладеть ею.
Они убили Тенирамоего учителя, он обучал меня собирать нужные травы и различать болезни. Он обладал магией, но не подпускал меня к ней, оправдывалась Риннон, замечая жадный взгляд волка, но не понимая его природы. Наверное, он наслаждался своей властью и получал удовольствие от ее жалкого вида. Волки не имеют сердца. Поверьте мне, я не ведьма и никогда не была ею. Мне не дано подчинить магию.
Пришедшие за тобой думали иначе, наконец, Альмод посмотрел в ее глаза, наполненные слезами и искренностью, и, сжав челюсти, убрал меч. Возбуждение все еще клокотало в нем, но, переборов желание подчинить самку, он схватил ее за предплечье и с легкостью поднял на ноги. Я даю тебе шанс, ведьма, ты уйдешь туда, откуда пришла, и больше не вернешься в мои земли. Никогда. В следующий раз я не буду так добр с тобой, он говорил это, склонившись к ее лицу и глядя прямо в глаза. Карие и теплые, они напоминали ему глаза запуганной лани, пойманной в ловушку. Ты поняла меня?
Риннон согласно кивнула и, удерживаемая сильной рукой, последовала за ним.
Выведите ее за ворота, приказал Альмод первому попавшемуся на пути воину, который взглянул на Риннон с видимым любопытством. Он не смог удержаться, чтобы не оглядеть ее с головы до ног и, только заметив недовольный взгляд господина, поспешил исполнить приказ.
Следуй прямо, как только доберешься до леса, увидишь дорогу, по которой ездят торговые обозы.
Риннон шмыгнула носом, чувствуя предательский страх, подкрадывающийся к сердцу. В кармане ее плаща лежало несколько монет, ни вещей, которые она не успела взять, ни надежды. Белая равнина впереди, и где-то там лес с каким-никаким шансом добраться до селения. Колючий холод щипал пальцы, и, накинув на голову капюшон, она спрятала руки в карманы, сделав первый шаг в неизвестность.
Ты ведь знаешь, что послал ее на верную гибель? Впереди снежная буря, подходя к своему вожаку и показывая на восток, где на горизонте взгромоздились серые тучи, сказал волк. Они стояли на высокой стене, между зубчатыми выступами, и провожали удаляющуюся фигурку девушки, принявшую вызов самого Севера.
На это я и рассчитываю, Эйнард, хмурый вид Альмода не располагал к диалогу, и Эйнард отступил, искренне жалея молодую девчонку, обреченную на смерть. Каждый в замке знал о ее присутствии, чувствовал ее запах и желал ее тело, но сейчас, когда и без того миниатюрная фигурка превратилась в темную точку, Эйнард впервые взглянул на нее не как на женщину, а как на человека, попавшего в беду. Впрочем, оспаривать решения вожака высшая степень неуважения.
Эйнард ушел, а Альмод еще долго стоял на стене, вглядываясь в даль и вспоминая блестящие от слез глаза ведьмы, имени которой так и не узнал.
<center>***</center>
Короткий день подходил к концу, и за окном вились снежные вихри, заметающие дороги и превращающие все краски в белый. Альмод сидел в глубоком кресле, вытянув ноги, выправив рубаху, и не чувствовал холода, с которым не мог справиться даже затопленный камин. Сначала он хотел заняться государственными делами, отдать необходимые распоряжения и приготовить бумаги к приезду гонца, но будто назло все его мысли были заняты проклятой девчонкой, наверняка уже сбившейся с пути и замерзающей в снегах. Правильно ли он поступил, прогнав ее прочь, или должен был убить сразу, таким образом проявив милосердие? Альмод не знал ответа, но разъедающее чувство вины не давало покоя и вынуждало его рычать от злости.