Он отказался от ужина и сейчас с нетерпением ждал, когда старуха приготовит ему воду для принятия ванны. Она была медлительна и нерасторопна, а шаркающие шаги и тихие вздохи раздражали еще больше.
Скоро ты там? недовольно прикрикнул он, когда согнувшаяся пополам прислужница, закончив наполнять лохань, схватилась за ведра.
Готово, господин.
Что еще? увидев, что она замешкалась, Альмод удостоил ее своим вниманием, но тут же отвернулся, морща нос от презрения и брезгливости. Старческое тело пахло до ужаса отвратительно, и против своей воли он сравнил этот запах с ароматом ведьмы: хвойным, смолянисто свежим и вкусным, как пахнет истинная красота и юность.
Девчонка, дитя еще, жалко. На улице такая непогода, пропадет Уж лучше бы вы ее убили, чем вот так на мороз, скрипучий голос заикался, понижался до шепота, терялся в дряхлой груди рваными вздохами, и не от страха вовсе. Старость брала свое и обслуживать Крепость становилось все труднее, пусть она и была не одна, но в окружении таких же дряхлых старух, запах которых не привлекал, а даже отталкивал волков. Гнева господина прислужница не боялась, но все равно вздрогнула, когда увидела его пронизывающий до костей взгляд. Если бы он мог им убитьубил бы.
Пошла прочь, старая ведьма, пока я не пустил тебя на корм собакам, прорычал Альмод и, дождавшись когда она выйдет, прикрыл глаза. Главное, не позволять жалости коснуться сердца, потому что он не имел права нарушать правила.
Вот только проклятая девчонка не выходила из головы и в мыслях смотрела на него испуганно жалко.
На улице вьюга набирала силы, просилась в дом, стуча в окна снегом, захлебывалась диким воем в дымоходах и перемешивала мир в хаос, а Альмод спешно отдавал приказы снарядить его лошадь, по-хорошему протопить комнату гостьи и прогреть одеяла и шкуры.
Глава 3
Он никогда не сомневался в своих методах и не сожалел о принятых решениях, которые и создали его репутациюжесткого и бескомпромиссного лидера, преданно защищающего свой народ и делающего все возможное, чтобы его земли обходили стороной. Обходят, прекрасно зная дурную славу о Северной империи и особенно опасаясь вожака, не терпящего чужаков и убивающего без разбирательств. Слишком радикальные методы, зато действенные, поэтому в течение уже первого года правления он навел порядок, обезопасив свой народ от посягательств правителя Центральной равнины, заключившего с волками договор о ненарушении границ. Маги не нарушали, до этого самого момента, когда в его Крепости появилась девчонка, утверждающая, что она обыкновенная травница. Обыкновенных травниц не преследуют стражники, но сложно поверить, что искренность, плескающаяся в ее глазах, может быть поддельной.
Либо он совсем потерял нюх, но что-то в этой истории не чисто.
Альмод, весь запорошенный снегом, угрюмый и молчаливый зашел в покои, по пути скинул походный плащ и провел по лицу ладонью, стирая капли талой воды. Поиски оказались куда более сложными, чем он предполагал, и вместо двух-трех часов, он затратил целых пять. Быть может, всему виной сильный ветер, не позволивший ему идти по запаху; быть может, вьюга, скрывшая все следы; быть может глупость ведьмы, сбившейся с пути и ушедшей в совершенно другую сторону. Как долго она провела без сознания, он не знал, но, когда наткнулся на снежный сугроб, едва смог различить в нем очертания сжавшейся фигурки. И даже взяв ее на руки и усадив на лошадь, он не услышал ни звука, хоть ее сердце и стучало ровно.
Девчонка была до ужаса бледной, с синими губами и набившимся снегом в волосах. Этот снег стаял от его горячего дыхания, когда он прижал ее к себе, взяв поводья и таким образом заключив в кольцо из своих рук, надежных и сильных.
Сейчас же она находилась в руках прислужницы, делающей все возможное, чтобы спасти ее от переохлаждения.
Его почти не интересовал исход событийпочти, потому что, переодевшись в сухое белье и устроившись в любимом кресле, он нет-нет, да вспоминал о маленькой ведьме, поселившейся в его мыслях и осевшей на его ладонях хвойным запахом, поэтому, когда ночь набрала обороты, он не удержался и уверенным шагом зашел в отведенную ей комнату. В ней было жарко и даже душно, но старая прислужница, увидев господина, подкинула еще дров, поправила развешанную одежду, а затем вновь вернулась к своему занятию: растирать холодные стопы Риннон, до сих пор пребывающей в крепком сне.
Она словно ледышка, никак не могу согреть, шепнула прислужница, еще усерднее растирая ноги своими морщинистыми ладонями. Так ни разу и не проснулась, наверное, вы опоздали.
Хватит причитать, Эльхала, Альмод подошел ближе, вглядываясь в напряженное лицо Риннон, и прислушался к стуку ее сердца, продолжающего биться все также ровно. Ее длинные волосы медно-красными в свете ламп прядями разметались по подушке, щеки чуть припухли, но не обрели красок, а губы были белыми-белыми, будто кровь в ее жилах загустела от холода. До самых плеч закрытая одеялами, она дрожала, стучала зубами и иногда издавала тихие стоны, еще больше пугая прислужницу. Она всего лишь спит, ничего страшного.
Ему нужно было идти, но что-то притягательно вкусное оплетало его разум и лишало воли.
Альмод медленно протянул руку, коснулся ее прохладной щеки костяшками пальцев и, не обращая внимания на изумленный взгляд старухи, сжал в своей широкой ладони ледяные пальцы. Прислужница не врала, и ведьма напоминала ледышку. Ее кожа была нежной и гладкой, и даже сквозь грубую кожу своей ладони он почувствовал это.
Иди, Эльхала, уже поздно, тебе пора спать, в его тоне не было слышно заботы, он и не взглянул на нее, все продолжая смотреть на спящую Риннон и до скрежета в зубах желая остаться с ней наедине, потому что он уже точно знал, как можно согреть еегорячая кровь волка делает горячим и его тело.
Старуха бросила на него изучающий взгляд, не веря своим ушам, но, зная нрав господина, поспешила исполнить приказ. Ее шаркающие шаги затихли за дверью, и Альмод закрыл глаза, жадно втянув воздух. Его тело дрожало в предвкушении близости, и в паху предательски ныло, когда он снимал с себя рубашку и, отогнув одеяло, осторожно устраивался на кровати. И даже когда он лег рядом, ощутив торсом холодное обнаженное тело, ведьма не пошевелилась.
И это сводило с ума.
Потому что как бы он не хотел ее, он не мог позволить себе воспользоваться моментом и овладеть ею. Он хотел видеть ее эмоции и знать, что она чувствует, когда он касается ее.
Альмод, крепко сжав зубы, перевернулся набок, аккуратно убрал с подушки мешающие ему волосы, и прижал к себе Риннон, дрожащую словно осиновый лист. Контраст температур дал о себе знать, и он живо ощутил, насколько же она холодна по сравнению с ним. До боли закусив губу, чтобы отвлечься от просыпающегося возбуждения, он зарылся носом в пахнущие талым снегом волосы и сосредоточился на мыслях о Темном маге, с позволения которого были нарушены границы. Неужели лежащая в его объятиях девушка, опьяняющая его своим запахом, так важна ему? И что в ней такого, раз он рисковал своими людьми? Становилось интересно, и Альмод продумывал варианты, как может использовать ведьму в своих целях. Быть может, не стоит торопиться, чтобы избавиться от нее, а для начала выведать, зачем она нужна Темному магу.
Дыхание Риннон мешало сосредоточиться, и Альмод устремил взгляд на ее лицо. Он видел лишь ее профиль, длинные ресницы, выпуклые губы, видел, как хмурился ее лоб, когда она тяжело вздыхала и издавала глухой стон. Видимо, замерзшие ноги и руки оттаивали, доставляя болезненный дискомфорт. Ее ягодицы упирались в его пах, и неосознанно он повел им навстречу, тут же пожалев об этом, потому что ее нагота была совершенно беззащитной. Стоило ему приспустить штаны, как он мог войти в горячую влажность и насладиться ею. Это напоминало наваждение, потому что никогда раньше он не испытывал столь острого желания, и дело не в воздержании вовсе, а в чем-то другом, дурманящем и раздражающемпричин так сильно хотеть ведьму не былоон видел женщин и красивее, крепче, выносливеекачества, которыми обладают настоящие волчицы.
В его же объятиях находилась обыкновенная женщина, слабая да к тому же глупая: на что она надеялась, ища спасение в его землях?
Альмод вновь посмотрел в лицо Риннон, наконец заметив выступающий румянец, обнял крепче, кладя большую ладонь на ее живот, и глубоко вдохнул, чтобы подчинить инстинктыони не должны быть сильнее разума. Постепенно она расслаблялась, переставая дрожать, а потом и вовсе затихла, наконец согревшись в горячих и сильных объятиях. Ночь подходила к концу, девчонка спала крепко-крепко, а он никак не мог уйти, вжимая в себя хрупкое тело и раздумывая над ее дальнейшей судьбой, теперь зависящей только от него.
***
От сильной бури не осталось и следа, и, когда Риннон открыла глаза, солнце уже вовсю светило в окно, заполняя комнату мутным светом. Она непонимающе нахмурилась, узнавая знакомую комнату и пытаясь вспомнить, как она здесь оказалась, потому что последним ее воспоминанием было снежное полотно, поглотившее землю; холод и свирепый ветер; колючий снег, забиравшийся под накидку и царапавший лицо. Сейчас же она находилась в хорошо протопленной комнате, температура в которой позволила ей вытянуть руки из-под одеяла. Кожа на них была красноватой и шелушащейся, так же, как и на лице.
Вставай, в замке не принято долго спать, Эльхала зашла с шумом и вздохами, изучающе взглянув на Риннон и отметив про себя, что девчонка выглядит вполне здоровой. Только задетое прикосновением холода лицо напоминало о том, какой смерти ей удалось избежать. Благодаря господину, спасшему ее во второй раз. И бездельничать тоже, так что одевайся, у нас много дел, прислужница сняла высохшую одежду и небрежно бросила ее Риннон, с подозрением за ней наблюдающей.
У нас? Разве ваш хозяин позволит мне остаться? Буквально вчера он выгнал меня из замка.
И буквально вчера вернул обратно. Так что стоит отблагодарить его, хотя бы верной службой.
Это он меня нашел?
Он, Эльхала не спускала глаз с одевающейся Риннон, отмечая про себя, что ни синяков, ни укусов не было, а сама ведьма вела себя так, будто и не знала, с кем провела всю ночь. Действительно не знала, а значит, нужно держать язык за зубами, чтобы не наслать на свою голову гнев хозяина. Позже я дам тебе медвежьего жира, он смягчит кожу, куда добродушнее произнесла она, когда Риннон благодарно улыбнулась и, пропустив между пальцев волосы, завязала узел из них на макушке. Сон и отдых пошел ей на пользу, и сейчас она светилась энергией, чувствуя некое облегчение: она может остаться в Крепости и избежать встречи со стражниками. А учитывая то, с какой легкостью Альмод избавился от них, здесь вполне безопасно. Все северное крыло принадлежит хозяину, редко с кем столкнешься. А вот в южное ходить не стоит, мало ли, Эльхала пожала плечами, вспоминая нагое тело Риннон, сейчас облаченное в бесформенные одежды. Штаны, закатанные по щиколотку, болтались на ней как на жердине, а холщевая рубаха, заменившая хозяйскую шелковую, скрывала все изгибы и выпуклости фигуры.
Риннон послушно шла за ней и, несмотря на разницу в возрасте, едва успевала, скорее из-за раненной ноги и царящего в коридорах полумрака, чем из-за проворности прислужницы, уверенно ведущей ее на кухню, где, как только они зашли, все замерло. Точно такие же старые, как Эльхала, прислужницы отвлеклись от своих дел, впервые увидев на этой кухне, да и во всем замке, молодую девушку. Это было столь же дико, как зеленая трава в вечно заснеженных землях или цветы, аромат которых ни одна из старух ни разу не вдыхала. Впрочем, времени разглядывать гостью, не было, и помещение вновь наполнилось шумом. Запах, исходящий от готовящейся еды, заставил Риннон сглотнуть выступившую слюну, но Эльхале, по-видимому, было не до нее и, всучив ей ведра, она указала на дверь, ведущую на улицу, к колодцу.
Он находился в закрытом дворе, где стирали белье, потрошили кур, выносили помои и вели остальное хозяйство. Окруженная со всех сторон каменными стенами, Риннон почувствовала себя неуютно, а холод, пробравшийся под рубаху, заставил ее поежиться и, бросив ведра, обнять себя за плечи. Не хватало еще заболеть из-за невнимательности старухи, даже не предложившей ей теплую одежду. Риннон задрала голову вверх, всматриваясь в тяжелое серое небо, а потом обернулась вокруг своей оси, скользя взглядом по одинаково маленьким оконцам, спрятанным в каменной кладке и напоминающим бойницы. Скорее всего они служили для освещения коридоров, коих в Крепости было великое множество. Риннон даже не имела представления, насколько велик замок, но, судя по большим комнатам и длинным коридорам он был воистину огромен. Этакая неприступная скала, защищающая Северные земли от чужаков.
Ветер во двор почти не проникал, но Риннон никак не могла отделаться от ощущения пронизывающего холода, ей казалось, будто бы за ней пристально наблюдают, скрываясь за толстыми балками навесов. Пару раз она даже оглядывалась по сторонам, пытаясь словить ускользающие тени, и, напуганная донельзя, спешила наполнить тяжелые ведра, чтобы вернуться в тепло кухни. Там было все также оживленно, и в этот раз на нее никто не обратил внимания, лишь Эльхала молча указала на стол, весь заваленный сырым мясом.
Предстоял тяжелый рабочий деньне первый и не последний, которому Риннон искренне радовалась, ведь это означало одночто крепкие стены укроют ее от жестокости Темного мага, в это время входящего в транс и пытающегося уловить силу, являющуюся ключом к достижению абсолютной власти, когда даже дикий Север склонит перед ним колени, а голова Альмода, посмевшего убить его людей, будет красоваться на главной площади в назидание остальным глупцам, либо решившим противостоять темной магии, либо игнорирующим ее.
Ни один поступок не проходит бесследно, и Темный маг, обессилевший от потерянной за время поисков энергии, устало прикрыл глаза. Ни следов девчонки, ни даже намеков, но скользнувшая по кончикам пальцев изморозь и студеный ветер, ворвавшийся в закрытую комнату, подтвердили его догадкион ищет в правильном направлении, осталось только дождаться, когда чародейка использует силу и проявит себя.
Еще немного, три полных луны
Глава 4
Риннон прижилась как-то легко и просто, не путаясь под ногами и старательно выполняя любую работу: будь то починка одежды, готовка или уборка. Она не спорила и не юлила, прикрываясь плохим самочувствием, и бралась даже за самый тяжелый физический труд, который старые прислужницы были рады сбросить со своих дряхлых плеч. Они посылали ее за водой, в большом количестве требовавшейся в замке; заставляли потрошить принесенных с охоты птиц и мелких зверьков, носить дрова, сложенные в поленницы под навесами, отмывать посуду от сажи и копоти, хлопать тяжелые ковры и стирать белье. Риннон принимала обязанности с покорной улыбкой и, наделенная от природы юркостью и упрямством, работала с утра до ночи, таким образом отрабатывая еду и кров.
Она научилась ходить на цыпочках и быть незаметной, не повышать голоса и не смеяться, прекрасно помня предостережения Эльхалы насчет волков. Мешковатая одежда и тугой пучок волос на макушке стали неотъемлемой частью ее образа, а скромность и осторожность помогали избежать случайных встреч с обитателями замка, которые прекрасно знали о присутствии маленькой ведьмы, но, уважая решение вожака, мирились с этим, тем более, что Альмод в последнее время был хмур и неразговорчив. Он практически не находился в Крепости, все больше пропадая на тренировках и прочесывая владения, граничащие с землями Темного мага, и за последнюю неделю лишь пару раз ночевал дома, предпочитая свободу в волчьем обличии, чем борьбу с желаниями в человеческом теле.
За Риннон же приглядывала Эльхала и, каждый раз как девчонка пропадала из поля ее зрения, оказывалась поблизости, пряча обеспокоенный взгляд за равнодушной маской наставницы. Все больше ворчала, что та свалилась на ее седую голову, но тайком улыбалась, наблюдая, как Риннон вдыхала жизнь в холодные стены: своей энергией и молодостью, добрым сердцем и отзывчивой душой, переливающейся всеми цветами радуги. Они частенько засиживались на кухне, когда остальные прислужницы, закончив работу, расходились по комнатам, и, устроившись за столом, пили горячий травяной настой. Все больше молчали, не желая нарушать тишину разговорами, но иногда все же доверяли друг другу переживания, которых у Риннон накопилось предостаточно.