Нензи продолжает наблюдать, когда тот вытаскивает ручное устройство из какого-то зеленоватого металла. Он видел его несколько раз в этих баракахи даже в поле, поскольку видящие использовали его, чтобы подсчитывать количество человеческих убийств на коже.
Затем Врег отодвигает ещё какие-то предметы и вытаскивает несколько маленьких стеклянных баночек. Некоторые заполнены какой-то прозрачной жидкостью, но три из них содержат такие яркие цвета, что они как будто светятся в комнате, тускло освещённой пламенем.
Предвкушение покалывает его кожу, когда видящий заворачивает это всё в растянутый лоскут кожи, хватает сумку сверху сундука и несёт это всё к нему.
Снимай рубашку, говорит Врег, показывая ему будничный жест.
Нензи почти не колеблется, стаскивая одежду через голову и морщась, потому что засохшая кровь приклеила ткань к ранам. Сдёрнув рубашку, он подвигается на кушетке, подставляя левую руку и бок другому видящему, пока Врег раскладывает инструменты на кушетке.
Нам нужно прикрыть простыни? спрашивает Нензи. Будет много крови, верно?
Врег ему не отвечает.
Обернувшись, Нензи видит, что видящий смотрит на его спину с открытым неверием во взгляде. Озадаченность в глазах старшего видящего сменяется печалью, вызывая странную боль в груди Нензи, как только он понимает причину. Он пытается найти слова, как-то объяснить это, но его горло сжимается и не выпускает ни слова.
Gaos dargulem, говорит Врег наконец. Что с тобой случилось, заморыш?
Горло Нензи сжимается ещё сильнее.
Он отбрасывает это пренебрежительным жестом.
Ты можешь работать вокруг? спрашивает он. Там есть место для того, что я хочу?
Врег хмурится, когда Нензи опять смотрит на него, но по его глазам ясно, что он слышит в его голосе увиливание, нежелание это обсуждать.
После небольшой паузы Врег отвечает таким же пренебрежительным жестом.
Да. Это не помешает, он переводит взгляд на инструменты и расставляет баночки в ряд на ткани, которую он расстелил. Он вновь сосредотачивается на спине молодого видящего. Глядя на его лицо, Нензи видит в глазах Врега что-то, что заставляет его помедлить.
Заметив его взгляд, Врег старательно делает нейтральное лицо и вытаскивает стопку чистых тряпок из сумки, которая стоит на полу у его ног.
Я не хочу ставить под сомнение твои суждения, Ненз, говорит он в этом молчании. Я просто хочу, чтобы ты был уверен. Чтобы у видящего остался шрам, настоящий шрам, требуется немало. Мы склонны исцеляться. Если только рана не слишком глубока, чтобы зарасти.
Нензи кивает, слыша в этом подтекст.
Я знаю, только и отвечает он.
Глава 41Лена
Он идёт по переулку за тем же баром, несколько часов спустя.
Теперь на улице стемнело.
Уговорить Врега разрешить ему пойти оказалось проще, чем он думал. Он пообещал ему, что не будет долго находиться вне помещения и не позволит кому-либо увидеть его на улице, но он всё равно удивлён, что другой разрешил ему пойти.
Его плечо и рука болят, но он в приподнятом настроении из-за того, что находится под повязками, который Врег наложил на его только что татуированную кожу. Работа хороша, даже лучше, чем он себе представлял, и он с восторгом смотрел в зеркальное стекло, когда Врег показал ему финальный результат. Даже с кровоточащими участками поразительная яркость цветов ошеломила его, а тёмное постоянство слов на его плоти ощущалось как непрестанная молитва.
Или, возможно, обещание.
В равной мере и ему самому, и ей.
Если он не может быть с ней здесь, он встретится с ней в том другом месте. Он умрёт ради неё. В конечном свете всё, что он делает, будет для неё.
Его aleimi вибрирует знанием о том, куда теперь несут его ноги.
Когда он впервые сказал своему командиру отряда, куда хочет пойти, Врег наградил его суровым взглядом.
О чём ты спрашиваешь меня, заморыш?
Нензи заливается румянцем, когда смотрит в тёмные глаза старшего видящего. И всё же желание заставляет его спросить, не даёт сдать назад от этого взгляда.
Ты знаешь кого-нибудь, Врег? спрашивает он. В городе. До меня доходили слухи.
Тебе не стоит часто посещать такие места, предостерегает старший видящий. Тебе не стоит платить деньги, чтобы поддерживать такое. Это рабство, Ненз. Это неправильно.
В ответ Нензи может лишь смотреть на него, чувствуя, как его челюсти пронизывает бритвенно-острой болью, когда он закусывает губу. Пока он спал, отёк значительно спал, но его зубы и кости всё ещё болят так сильно, что он сдерживает всхлип боли всякий раз, когда по привычке стискивает их.
Несколько секунд Врег просто смотрит на него, словно заново оценивая.
Нензи знает, что другой пытается в некотором роде сблизиться с ним, найти способ наладить контакт, может быть, достучаться в надежде повлиять на его поведение. Он видит, как сложно это для старшего видящего, и ощущает некую благодарность, даже сострадание из-за его попыток.
Теперь он видит это в глазах другого, в его свете, но не может заставить себя прокомментировать. Он в то же время не может позволить другому видящему добиться слишком большого успеха.
Эта мысль вызывает очередную волну почти печали, но пробуждает в нём желание быть щедрым с другим, хотя бы так, как он может.
И всё же он хочет этого. Он хочет так сильно, что Врег, должно быть, увидел некое свидетельство голода на его лице.
Ты раньше этого не делал, ведь так?
Нензи чувствует, как его челюсти опять сжимаются. Он останавливает себя прежде, чем это причиняет боль, но не может сдержать румянец, заливающий его щёки.
Нет, прямо отвечает он.
Врег вздыхает, щелкает языком.
Покачав головой, он подходит к Нензи, стоящему у двери. На его плечи поверх свежих повязок наброшена одна из чистых рубашек Врега, а на бёдрах болтаются слишком свободные штаны Врега.
Ты уверен, что хочешь этого? переспрашивает он, подойдя ближе.
Нензи кивает.
Я уверен, брат.
Врег улыбается.
Ты думаешь, что уверен.
И всё же улыбку нельзя назвать недоброй или даже чрезмерно снисходительной, и Нензи осознает, что немного расслабляется, читая свет другого.
Ты меня отпустишь? спрашивает он.
Сколько денег у тебя есть?
Нензи колеблется, затем идёт обратно к кушетке, где на полу лежат его порванные и окровавленные штаны. Подняв их за один край, он нащупывает нужный карман и вытаскивает свой выигрыш с драки, в которой он участвовал той ночью, когда братья Гретхен втоптали его в грязь.
Хотя бы в этом они были честны. Они оставили ему деньги.
Возможно, они сделали это лишь для того, чтобы полиция не пришла за ними и не обвинила в краже, но всё же Нензи ощущает краткий импульс благодарности за то, что они это оставили.
Вытащив деньги и все ещё испытывая то облегчение, он бросает пачку Врегу, который легко ловит её и пересчитывает купюры. Сделав это, он слегка хмурится, смотрит в низкий потолок, словно думает или, может быть, считает. После этого он суёт руки в карманы и вытаскивает ещё одну пачку купюр.
Обе пачки он бросает молодому видящему.
Если это твой первый раз, только и говорит он. Тебе может понадобиться больше.
Нензи ощущает прилив тепла. Отчасти это шок из-за щедрости жеста, остальноесмущение из-за слов другого.
Спасибо тебе, брат. У меня есть деньги у дяди. Я могу вернуть тебе долг. Я знаю, что и так должен тебе за тату
Ерунда. Вернёшь, когда тебе станет лучше, фыркает Врег, приподнимая бровь. Вообще-то ты сделаешь мне одолжение, если оставишь деньги себе, а вместо этого начнёшь время от времени слушаться меня.
Да, брат. Я буду.
Тихо щёлкнув языком, Врег скрещивает руки и оценивает его глаза.
Ты будешь держаться подальше от улиц? спрашивает он.
Клянусь, да.
Врег снова фыркнул.
Скажешь своему дяде, и я с тебя шкуру сдеру, заморыш. Серьёзно.
Нензи качает головой и показывает отрицательный жест.
Я ему не скажу.
Врег кивает и слегка улыбается, словно вопреки собственному желанию.
Ладно, говорит он. Ну, тогда слушай смотри за маркерами в моём свете. Ты можешь добраться до этого места переулками, так что следуй пути, который я тебе показываю. Ты знаешь маленький синий домик за универмагом, которым управляют те евреи?
Нензи кивает.
Да. Я его знаю.
Там за ним есть деревья. А за ними сад. Переберись за забор по другую сторону того сада, и ты увидишь череду маленьких зданий, построенных в длинный ряд друг с другом. Он тянется очень далеко, и там ещё у башмачника наверху мастерская и квартира. Они зелёные и белые ты это знаешь?
Нензи снова кивает, улавливая впечатления из света другого.
Я проходил в том месте, говорит он.
Третья дверь от лестниц, говорит Врег. Синяя дверь. Спроси Нину. Передай ей от меня привет. Скажи ей, что я не забыл и всё ещё намереваюсь вернуть ту услугу, в его глазах проступает открытое предупреждение. И будь вежлив, заморыш.
Буду.
Лучше бы ты был вежлив. Иначе я вытрясу эти деньги из тебя такими способами, каких ты и представить себе не мог.
Нензи встречается с ним взглядом и опять кивает, открывая свой свет, чтобы другой мог убедиться, что он слышит его и понимает.
Я буду вежлив, он колеблется, затем всё-таки говорит это:Спасибо тебе, брат Врег. Я этого не забуду.
Старший видящий смотрит на него, и в его глазах вновь виднеется почти изумление.
И всё же удовольствие в его улыбке искреннееили ощущается таким.
Тебе определённо стоит почаще устраивать взбучку, заморыш, говорит он, дружелюбно хлопая его по здоровому плечу. Это делает тебя куда более приятным.
Пожалуй, это правда, признает он.
И береги татуировки, добавляет Врег, когда Нензи возвращается к кровати, берет свои ботинки и носки и несёт их туда, где можно будет надеть их сидя. Если одна из них вонзит в тату свои когти, ты это почувствуешь, поверь мне. Скажи им, пусть будут полегче.
Скажу.
И всё же он уже застёгивает рубашку спереди, ищет пальто и, вздрагивая, расправляет подтяжки на плечах. Он сидит на краю кушетки, всё ещё пробегаясь по пути, который Врег показал ему в своём свете, и одновременно засовывает ноги в носки, а затем в ботинки, и шнурует последние отрывистыми движениями, как только полностью протолкнул внутрь пятки.
Он оказывается у двери практически в то же мгновение, когда он покончил с этим, и засовывает в карманы свои деньги и те, что дал ему Врег.
Теперь, полчаса спустяименно столько ушло у него, чтобы пересечь город по окольному пути, который Врег нарисовал ему через задние дворы и переулкион замедляет шаг перед невысоким зелёным зданием с мастерской наверху. Он просматривает четыре белых двери, затем его взгляд останавливается на третьей двери от лестниц, которая выкрашена небесно-синей краской.
Он прикасается к свежей повязке на бицепсе и ощущает рябь нервозности, осознав, что он уже просканировал слишком глубоко.
Они знают, что он стоит на улице возле их дома.
Ускорившись, он быстро подходит к двери, пока они не решили, что он пришёл с дурными намерениямиили пока он сам не растерял всю смелость.
Он доходит до крытого крыльца и стоит перед синей дверью, собираясь постучать, когда та вдруг открывается.
Он осознает, что смотрит в ярко-голубые глаза, настолько наполненные цветом, что они кажутся почти непрозрачными и более яркими, чем самое глубокое синее небоярче даже крашеной двери. Он никогда не видел глаз столь насыщенного цвета и поначалу может лишь таращиться, наблюдая, как они блестят в свете, льющемся изнутри жилища.
Она улыбается, и только тогда он замечает, что она одета в экзотический халат, который оставляет ноги и колени обнажёнными, а её волосы имеют угольно-чёрный оттенок. Она выглядит иностранкой, как и Врег, словно она родом из местечка по другую сторону гор.
Он осознает, что его взгляд прикован к её голым ногамон никогда не видел такого у кого-либо, кроме женщин, которых раздевал сам.
Она оборачивается к кому-то позади неё и смеётся.
Есть у тебя один, Нина. Этот готов взорваться
Сделав шаг назад, она распахивает дверь и жестом показывает ему входить.
Он не отводит от неё взгляда, пересекая порог и зная, что краснеет от её слов, но он опять затерялся в цвете её радужек. До него доходит, что он не видел женщины-видящей с самого детства, и боль скользит в его светтакая сильная, что он с трудом контролирует её, шагая за ней по фойе в коридор с низкими потолками.
Женщина идёт перед ним, её шаги небрежные и пружинистые, и он замечает, что ступни у неё тоже босые.
Она сворачивает налево в освещённый дверной проем, первый встретившийся им на пути, и он осторожно следует за ней, остановившись у входа в комнату, наблюдая, как она подходит прямо к тёмно-синему дивану и садится возле другой женщины с волосами медового цвета.
У второй женщины тоже нечеловеческие глаза, но они обладают большим сходством: бледно-карие, почти такого же цвета, как её волосы, но золотые искорки, сияющие в них, видны даже с его места у порога.
И чего же вы желаете, молодой сэр? спрашивает голос справа от него.
Он поворачивает голову и обнаруживает перед собой миниатюрную женщину, намного ниже других. Она тоже имеет азиатскую внешность, а её глаза пылают тёмным фиалковым цветом, который как будто делается кроваво-красным в зависимости от того, как падает освещение.
Он прочищает горло, глядя по сторонам.
Он осознает, что их тут восемь, и только он один стоит. Стараясь сохранять нейтральное выражение, он разводит ладони в мирном жесте видящих, затем показывает более вежливый жест приветствия.
Маленькая женщина улыбается, её глаза с лёгким весельем следят за движением его рук.
Да, говорит она. Мы на тебя не нападём, брат. Чего ты хочешь?
Кто из вас Нина? спрашивает он наконец.
Я Нина, говорит маленькая, и её взгляд делается более оценивающим. Но я тебя не знаю, добавляет она, хотя её тон не утрачивает дружелюбия.
Не знаешь, подтверждает он. Я Нензи из Аутер Рич. Я спросил у брата, как пройти сюда, и он дал мне твоё имя.
И как его зовут? Этого твоего брата?
Врег, он колеблется, осознает, что не знает полного имени Врега или клановой принадлежности. После некоторой паузы он заговаривает вновь:Он сказал передать от него тёплый привет и сказать, что он помнит про его долг тебе. Его благодарность остаётся неизменной, и он вернёт услугу.
Я знаю, что брат Врег платит по своим долгам, говорит она, улыбаясь вопреки оценивающему взгляду её глаз. Ты проделал весь этот путь, в ночи, под дождём, чтобы сказать мне это? Если так, думаю, брат Врег кое-что должен и тебе.
Нензи чувствует, как его лицо напрягается, но он помнит не стискивать челюсти. Ему не приходило в голову, что придётся объяснять, зачем он пришёл. Он собирается вновь заговорить, когда женщина, открывшая дверь, начинает смеяться.
Нина, ты наградишь мальца сердечным приступом.
Тихие смешки прокатываются по комнате. Большая их часть в его свете и не слышна для ушей, но это добродушный смех, не презрительный. Он немного расслабляется и опять смотрит на Нину, которая, похоже, за главную.
У тебя есть деньги? вежливо спрашивает она.
Да, сестра.
Ну? она улыбается и обводит жестом тепло освещённую комнату. Выбирай. Если только ты не пронёс денег, чтобы хватило на всех нас?
Он чувствует, как кожу вновь заливает теплом, но его взгляд следит за движением её руки.
Он смотрит на лица, и ему неудобно опускать взгляд ниже, потому что ни одна из них не одета так, как он привык видеть женщин. Он задерживается на некоторых лицах, на золотистых, фиалковых и насыщенно-чёрных радужках.
Затем он видит одну из них, сидящую обособленно, в углу у окна.
Она одета в азиатский халат, как и первая, но у неё не такие азиатские черты лица, вопреки высоким скулам и слегка раскосым глазам. У неё желтовато-коричневая кожа, более смуглая, чем у людей, к которым он привык, а её волосы почти чёрные. У неё глаза орехового цветазеленоватые с золотыми и каштановыми пятнышками. Но его влечёт её неподвижность, лёгкие оттенки белого и золотого в её свете. Она тоже смотрит на него, но не улыбается, как остальные.
Она смотрит на него большими серьёзными глазами, словно пытается его разгадать.
Думаю, мы получили ответ, говорит видящая с синими глазами, и в её голосе звучит жёсткая улыбка.
Нина тоже улыбается, когда Нензи окидывает взглядом остальную комнату, но её улыбка кажется более искренней. Она смотрит не на него, а на женщину в углу.
Ты возьмёшь его, Лена? спрашивает она.
Возьму, легко отвечает другая.
Когда Нензи поворачивается, она встаёт, двигаясь как кошка, потягивающаяся после отдыха.
Его взгляд невольно опускается ниже. Она высокая, почти как он, её ноги худые, но мускулистые, словно она ежедневно занимается mulei, как видящие из его отряда.
Он смотрит, как она подходит к нему, и он не шевелится, когда она берет его за руку. Почти не медля, она тянет его за собой к тёмному коридору. Его ноги начинают шагать прежде, чем он позволяет себе подумать, его разум отвлекается, и он чувствует, что её свет уже изучает его.
Когда они доходят до двери, она оборачивается к остальным.
Я возьму синюю комнату, говорит она. Дайте мне знать, если кто-то из вас тоже его захочет.
Он чувствует, как его лицо заливается жарким румянцем от этих слов. Он смотрит на других видящих прежде, чем успевает остановить себя. Некоторые из них тоже смотрят на него оценивающими взглядами.
Сначала дай нам знать, стоит ли он того, говорит синеглазая.
Элан, мягко произносит Нина. Манеры.
Но он едва это слышит.
Отведя взгляд от остальных в комнате, он следует в коридор за той, которую они зовут Леной. Она проводит его мимо четырёх закрытых дверей, и её ладонь ложится на ручку пятой. Он осознает, что здание длиннее, чем оно выглядит снаружи.
Когда он думает об этом, она оборачивается к нему. По её глазам он понимает, что она его услышала.
Да, только и говорит она. Имеется и подземный компонент. Это здание видящих, брат. Оно лишь внешне выглядит как человеческое.
Он кивает и немного сглатывает, когда её свет опять оказывается в нём и притягивает.
Они не говорят, пока она не подводит его к низкому дивану.
Сев возле него, она начинает снимать его рубашку, а он просто сидит, наполовину прислонившись к бархатным подушкам. За всё то время, что он себя помнитможет, впервые за долгие годыон ощущает неуверенность. Однако он не знает, как сказать ей об этом, или даже о чём её просить.
Он чувствует, что она замечает, но не смеётся над ним.
Вместо этого она всматривается в его глаза, разделавшись с рубашкой и стягивая подтяжки с его плеч. Посмотрев на его тело, она легонько прикасается рукой к одному из синяков на рёбрах.
Люди? только и спрашивает она.
Да.
Скользнув поближе к нему, она запускает руку в его волосы ещё до того, как он закончил реагировать на её близость. Он всё ещё смотрит ей в лицо, когда она привлекает его к себе и целует в губы. Он делает так, как просят её пальцы и свет, поначалу напряжённо.
Постепенно он начинает расслабляться. В те первые моменты ему немного больно, но через какое-то время он забывает и об этом. Её свет помогает, и вот уже его дыхание сжимается в груди, и он напрягается уже по другой причине.
Почувствовав, что его плечи расслабились, она начинает прикасаться к нему более интимно, ласкает шею и грудь, скользит голой ногой меж его ног, и он хрипло выдыхает ей в рот. Её свет теперь проникает в него, ласково притягивает, уговаривает открыться, и, замечая это, ему приходится сдерживаться, чтобы сохранить контроль.
Он помнит предостережение своего дяди, предупреждение оставить его сестёр в покое
Но она запускает руку в его брюки, и он стонет, выбрасывая предупреждение из головы. Пока она прикасается к нему, он не шевелится, следуя за её светом, когда тот просит его не двигаться, позволить ей уложить его на диван. Она использует свою руку и свет, пока он не удлиняется полностью, и он уже наполовину не в себе, когда она начинает ласкать самый кончик.
Перестань, выдавливает он мгновение спустя. Сестра перестань
Его пальцы стискивают её волосы, и он хрипло вздыхает, когда она подчиняется и кладёт ладонь обратно на его грудь. Она оседлала его и теперь смотрит ему в лицо, её глаза остекленели от света. Глядя на неё, он ощущает в ней вожделение, сильное желание, которое просачивается в него, притягивает.
Это шокирует егоэто шокирует его до потери дара речи, что она его хочет.
Почему? она улыбается, дёргая его за волосы, и в её голосе звучит веселье. Твой свет прекрасен, брат. Я сделалась влажной ещё до того, как мы сюда вошли.
Он не может ответить. Боль заполоняет его свет так сильно, что он видит, как меняется её выражение.
Её лицо напрягается, и её боль вторит его собственной.
Затем он запускает ладонь под халат. Он проникает в неё пальцами, всматривается в её лицо, когда она всхлипывает от неожиданности, и боль усиливается, ослепляя его.
Но он не может, пока он полностью удлинился. Он знает, что не может, но он не в силах ничего с этим поделать. Он даже не знает, как заставить себя убрать шип обратно.
Он чувствует, что она ждёт. Она не врёт; она влажная, готовая для него. Мгновение спустя он стонет, убирает из неё пальцы и крепче сжимает её волосы в ладони.
Пожалуйста, говорит он. Я никогда этого не делал.
В её глазах мелькает удивление.
У тебя не было секса? Соития?
Он качает головой.
Только с людьми.
Её взгляд меняется. Поначалу он не может прочесть разницу в её лице или свете. Когда она поджимает губы, очередной импульс боли простреливает его свет, и он осознает, что поразил еёи возбудил. Его ладонь сжимает её бедро так сильно, что она выгибается ему навстречу и опять накрывает его ладонью. Он стискивает её запястье и вскрикивает, пытаясь её остановить.
Пожалуйста, говорит он. Пожалуйста. Я не продержусь долго
Она улыбается, и он снова видит в её глазах сочувствие. Он осознает, что её тоже беспокоит тот факт, что он не был с представительницей своего вида. Однако она это не озвучивает.
Немного доверия, брат, только и говорит она. Я смогу тебя сдержать.
Я в этом сомневаюсь, говорит он, поднимая на неё взгляд.
Он улыбается. Её глаза переполняются светом, и ему опять больно.
Затем она целует его, всё ещё лаская рукой, затопляя светом, уговаривая выпустить боль, притягивая его.
Когда она не останавливается, он стонет ещё громче, едва не умоляет её, пока она изучает его пальцами и попутно раздевает. Она избегает повязок, и её пальцы легонько прикасаются к синякам и порезам, которые всё ещё усеивают его тело. Когда его ладони начинают изучать её кожу в ответ, скользят под вышитый халат, она поначалу позволяет ему. Но через несколько минут она убирает его пальцы от себя и прижимает запястья к дивану.
Затем она снимает его ботинки и стаскивает брюки с ног, и он опять под ней, только в этот раз голый и уже наполовину не в себе.
Он больше не может смотреть на неё. Такое чувство, будто он не выдержит ещё одного прикосновения, ещё одной чувственной тяги её света, но её свет что-то делает с ним, и каким-то образом сдерживает его.
Он громко стонет, когда она вновь берет его в руку. Она использует свой свет, чтобы успокоить его. Он едва может пошевелиться, когда она надавливает на основание головки, её пальцы и голос остаются твёрдыми.
Убери его, брат, это мягкая, но всё же команда.
Я не могу, он стонет. Он чувствует, что она делает, но его свет и тело отказываются подчиняться, не слушаются. Его пальцы зарываются в её волосы, пытаются притянуть её губы к его рту, но она сопротивляется, решительно упёршись ладонью в его грудь.
Можешь. Ты меня хочешь?
Да, боль переполняет его свет. Да. Боги, пожалуйста
Тогда убери его. Или ты сделаешь мне больно, брат.
Я не могу.
Убери его, брат, иначе тебе придётся довольствоваться моей рукой или моим ртом. И то, и другое ты можешь получить от человека, так что я подозреваю, что ты не за этим пришёл.
Затем он старается сосредоточиться, стискивая её руки.
Её свет скользит в него, показывает ему, уговорами заманивает в едва держащееся спокойствие, показывает, что делать со своим светом. Ему требуется ещё несколько бесконечных минут, затем он чувствует, как эта его часть отступает. Его эрекция ничуть не ослабевает; ему почти больно, когда этот жёсткий конец убирается в мягкую плоть. Затем он тяжело дышит и потеет, пока она поднимается выше по его телу, всё ещё удерживая его своим светом и упираясь ладонью ему в грудь.
Не шевелись, брат, предостерегает она его.
Он старается сдерживать свой свет, не дать себе утратить контроль и затем она направляет его внутрь себя. Он слабо вскрикивает, а она хватает его за волосы.
Но она говорит с ним, опять уговаривает своим светом успокоиться.
Ещё нет, говорит она, лаская его лицо и грудь. Ещё нет.
Он осознает, что в комнате присутствуют и другие, что они не одни. Он чувствует их свет в себе, их взглядына своём лице, и он удерживает Лену над собой, обхватив рукой её талию и проникая в неё глубже. Затем он борется с ней, борется за контроль, когда она начинает более чувственно посылать ему и использовать её свет, чтобы контролировать его.
Он наполовину приподнялся и уткнулся лицом в её плечо, когда она показывает ему, что делать, куда направить своё тело в ней. Он стонет, когда она помогает ему проникнуть в нужное место. Затем он тяжело дышит, закрыв глаза и прижимаясь к её коже, и его буквально тошнит от боли.
Он вновь осознает присутствие других, но не смотрит на них.
Они хотели посмотреть, говорит Лена. Я сказала им, что это твой первый раз. Ты согласен?
Да, выдавливает он.
С тобой всё хорошо, брат?
Да, снова выдавливает он, прижимаясь лицом к её шее.
Он впивается зубами в её плечо, когда она глубже насаживается на него и нарочито давит на его кончик. Она всё ещё не позволяет ему войти полностью. Она сдерживает его свет, контролирует его тело через его aleimi, и он потеет, наполовину затерявшись в ней. Разряды боли искрят по каждой вене в его свете, и он стонет, почти не осознавая этого, опять почти умоляя её. Когда он поднимает взгляд, её пальцы сжимаются в его волосах.
На мгновение он видит, как его глаза отражаются в её глазах. Он сидит спиной к остальным, но видит в её ореховых глазах нефритовую кайму, и это сбивает его с толку.
Шок на мгновение проносится по её лицу. Ему требуется секунда, чтобы понять, откуда это взялось. Страх скользит по её свету от осознания, что это он.
«Его глаза светятся».
Прежде чем он успевает отодвинуться или хоть подумать об этом, она опускает к нему своё лицо и едва слышно говорит на ухо:
Закрой глаза, Прославленный брат, тихо говорит она. Закрой глаза, или они тоже это увидят. Я не скажу им. Обещаю, что не скажу
Он испускает очередной стон, но делает так, как она говорит.
Ему едва хватает времени подумать над этим или испугаться того, что он натворил, когда она обхватывает его ногами и резко насаживается на него, опять прижимаясь к его концу и ослабляя хватку на его свете.
Он полностью удлиняется, даже не успев осознать, что она сделала.
Он издаёт хриплый стон.
Жёсткий кончик выскальзывает из него в неё, и затем он стискивает её, кричит и грубо обхватывает руками её спину. Он невольно входит в неё глубже, но она всё ещё обучает его, всё ещё старается его замедлить. Он снова вскрикивает, почти сопротивляясь ей, хоть и пытается сделать, как ему сказано. Он крепко сжимает её, когда она начинает двигаться на нём, по-другому скользя своим телом теперь, когда они соединены.
Через считанные секунды он опять потеет и чувствует, что другие видящие наблюдают за ним, их свет проникает в него.
Не давай ему кончить, произносит другой голос.
Он не чувствует её приближения. Подняв взгляд, он видит, что синеглазая видящая смотрит на него, а её рука лежит на талии Лены. Возле неё стоит другая видящая, с тёмными золотисто-каштановыми волосами. Они обе смотрят на него, и он крепче стискивает женщину на себе.
Я хочу его, сестра, говорит Элан. Позволь мне взять его прежде, чем он закончит.
Нензи ощущает очередную низкую тягу боли. Он смотрит на Лену.
Я хочу кончить в тебя, говорит он. Только в тебя.
Глаза Лены реагируют на его слова; более мягкая эмоция отражается на её лице. Они целуются, и он вновь потеет, крепко обнимая её и стараясь войти ещё глубже.
Когда они отрываются друг от друга, она смотрит на него с вопросом в глазах.
Моя сестра Элан хочет тебя, брат. И другие здесь тоже хотят тебя.
Он смотрит на синеглазую женщину, ощущает в ней боль, видит желание на её лице.