Я не знаю, понимаешь ли ты (и есть ли тебе вообще до этого дело), почему мне нужно было это сделать, вытащить тебя оттуда. Но я хочу, чтобы ты знал: я никогда не намеревалась навеки лишать тебя свободы воли. Я хотела дать тебе возможность увидеть Дренгов и Салинса в более объективном свете, не нуждаясь в них из-за того, что Менлим сделал с тобой, когда ты был ребёнком.
Что ты выберешь сделать с этой информацией, зависит целиком и полностью от тебя.
Я не собираюсь вновь преследовать тебя или посылать кого-то, чтобы остановить тебя, если ты решишь продолжить дело с Салинсом или кем-то другим. С моей стороны это не сентиментальность и не чувство вины. Дело вот в чём: я знаю, что ты можешь сделать очень много хорошего в этой роли, Ревик. Всё сводилось не столько к тому, «что», сколько к тому, «как». Хотя, может быть, я сама до последнего не совсем понимала это.
Но я никогда не ставила под сомнение твои мотивы, Ревик. Правда, не ставила. Я знала, за что ты сражался. Я просто не уверена, что Дренги действительно помогут тебе достичь тех целей, к которым ты стремишься. Я знаю, что ты это понимаешь лучше меня, но я начинаю осознавать, что временами лучше сражаться и проиграть, чём выигрывать, но не на той стороне. Но я всегда уважала тебя за то, что ты сражаешься за то, что считаешь нужным. Даже если я не всегда согласна с тем, как ты это делаешь, или ради кого.
Часть меня надеялась, что после всего этого мы окажемся на одной стороне, что у нас будут одинаковые или достаточно схожие взгляды на важные вещи, и мы сможем работать вместе. Правда в том, что мне очень нравилось работать с тобой, Ревик. Ты превосходный лидер, и тебе не чуждо сострадание.
Вопреки тому, что я говорила раньше, я знаю, что это были не только Дренги. Это ты сам. Ты вдохновляешь людей. И ты их понимаешь.
Ты себе не представляешь, как силён был соблазн просто остаться там. Просто забыть обо всём и навеки быть твоей женой. Но я знала: худшее, что я могу с тобой сделатьэто присоединиться к тебе в этой лжи. Это означало бы компромисс ценой нашего брака, компромисс ценой того, кто ты есть на самом деле. Секс был просто изумительным, Ревик, как и всегда с тобойно может, даже ты однажды поймёшь, что когда мы были с Дренгами, всё ощущалось немного пустым в сравнении с тем, когда мы были только вдвоём.
Думаю, ты тоже это почувствовал. Если нет, то не знаю, пытался бы ты так усердно привязать меня к себе другими способами.
Но я всё больше и больше осознаю, что даже без Дренгов я просто не являюсь частью твоего мира. Всё, что я видела из повседневной жизни видящих, я делала как чужачка, как какой-то новичок или даже турист. Я никогда не пойму, каково этовырасти в такой культуре, как ты. Думаю, что этот разрыв между нами слишком велик, чтобы наш брак сложился. Я также думаю, что этот разрыв слишком велик, чтобы из меня вышел хороший лидер для наших людей.
Я тоже устала притворяться, Ревик, во многом».
Он стиснул челюсти, перечитав последнюю строчку. Он осознал, что несколько секунд смотрел на неё, и только потом его глаза скользнули ниже по странице.
«Как бы я ни надеялась, что мы выйдем из этого невредимыми, на самом деле я всегда знала, что такой исход тоже вероятен. Я определённо знала, что наши отношения никогда не будут прежними. Неважно, смог бы ты простить меня за содеянное или нет, понял бы ты или нет.
Так что поверь мне, когда я говорю тебе эти слова: я не виню тебя ни в чём. Я не жалею, что всё так повернулось. И я также не считаю, будто мы оба не старались.
Но я бы соврала, если бы сказала, что мне не больно. Больно. Очень больно.
Мне никогда не было дела до того, что ты Меч. Я не воспитывалась на этой мифологии, так что, честно, мне совершенно пофиг. Но в результате этого исхода я потеряла мужа, и я люблю тебя, Ревик, больше, чем могу выразить словами. Я любила тебя ещё до того, как узнала, что ты был Сайримном. И я любила тебя после, даже когда пыталась дотянуться до тебя сквозь Дренгов и всё остальное.
Я всё ещё люблю тебя вопреки всему, что мы сделали друг другу. Люблю так сильно, что не могу заставить себя лично отдать тебе это письмо. Знаю, это трусость, но я не смогла бы вынести встречи с тобой, зная, что это прощание».
Он почувствовал, как вновь сжимаются его челюсти, и перестал читать. Он стиснул пальцами листок, но продолжил чтение.
«Передай Врегу, что я прошу прощения. За Никку, за то, что стреляла в него, и за всё остальное.
Я не знаю, как завершить это письмо. Разве что сказать: я очень надеюсь, что твоя жизнь сложится так, как ты хочешь. Ты заслуживаешь настоящих чувств с кем-нибудь, отношений, которые не будут сводиться к сексу, мифологии или чему-то ещё. После всего, через что ты прошёл, ты заслуживаешь быть счастливым. Знаю, ты думаешь, будто я осуждаю тебя за всё это, но на самом деле это не так.
Ты можешь не верить, но если уж на то пошло, это заставляет меня уважать тебя ещё сильнее. Мне показалось, что на протяжении всего того времени, как бы плохо всё ни было, ты хотя бы старался поступить правильно. Или хотя бы пытался нанести как можно меньше вреда.
И вопреки тому, что я написала выше, если я действительно понадоблюсь тебе для чего-то, я рядом, Ревик. Это касается и твоих людей тоже.
Элли».
Он уставился на подпись.
Несколько долгих секунд он вообще не мог думать.
Затем он заставил свои глаза шевелиться. Затем свои пальцы. Он вернулся к первой странице, перечитал всё письмо, в этот раз вникая в каждое слово, каждую деталь, которую он проскочил ранее. Он дважды перечитал каждое слово, затем прислонился затылком к стене.
Долгое время он просто сидел там, уставившись в потолочный светильник.
Затем он повернул голову.
Посмотрев в стену, он громко заговорил, буквально закричал в микрофон.
Я хочу поговорить с Вэшем! сказал он.
Когда никто не ответил, он застучал ладонью по полу и повысил голос.
Ты меня слышишь, Джон? Дорже? Кто там, бл*дь приведите мне Вэша, сейчас же!
Глава 46Город снега
Поднимите руки, Высокочтимый Мост, вежливо сказал видящий, жестом показывая на моё тело.
Вздохнув, я подчинилась, расстегнула куртку и медленно повернулась. Он прощупал меня на предмет оружияне слишком агрессивно, но совершенно без необходимости. Их органика засекла бы всё, что имелось при мне, даже если бы я выстругала пистолет из дерева.
Ещё до прибытия я решила, что без единой жалобы буду прыгать через все обручи, которые подставит мне Вой Пай. Я знала, что она в конечном счёте намеревалась встретиться со мной. Всё наверняка закончится намного быстрее, если я просто откажусь реагировать.
Прошло как минимум три часа с тех пор, как я вошла в ворота Тяньаньмэнь.
Сюда, Высокочтимый Мост, пробормотал видящий, держа свои глаза ниже уровня моих глаз.
Я последовала, лишь бегло покосившись на высокие стены Меридиана, когда мы приблизились к одному из арочных проходов.
Снег покрывал поля за воротами, усыпал ветки и сучки деревьев с влажными стволами. Светильники висели на столбах, выстроенных вдоль длинной дорожки между деревьев, которая вела к U-образным стенам Внутреннего Города. На улице было холодно, но они дали мне подбитый мехом плащ, и теперь ещё больше факелов и светильников провожали нашу процессию внутрь.
Когда мы миновали ворота, и стали видны пять мостов над каналами, я ощутила укол чего-то увидев, каким голым выглядел Город в сравнении с тем, каким я его помнила.
Она склонна встретиться со мной этой ночью? спросила я у своего проводника. Или мне надо полагать, что теперь нам придётся ждать до утра?
Видящий поднял на меня взгляд. Он шёл подле меня, полностью облачённый в церемониальные одеяния, но с более толстыми слоями и плотными тканями, чем те наряды, которые я помнила. Его глаза поблёскивали в свете ламп бледно-голубым цветом ледника.
Госпожа Вой Пай очень хотела бы встретиться с вами сейчас, Высокочтимый Мост, приветливо сказал он. Она искренне извиняется за задержку. Неожиданно возник военный вопрос, и ей пришлось обеспечить безопасность земель прежде, чем принять вашу аудиенцию, он показал уважительный жест, всё ещё шагая согнутым под нелепым углом, чтобы держать глаза ниже уровня моих глаза. Меры безопасности, сопровождавшие ваше прибытиечасть этого протокола, Высокочтимая. Учитывая ваш приезд, это показалось слишком большим совпадением. Мы не хотели рисковать.
Я бросила на него резкий, оценивающий взгляд.
Такое чувство, будто он говорил правду. Конечно, это означало только то, что он сам в это верил.
Благодарю за объяснение, брат, пробормотала я. Признаюсь, я беспокоилась, что попала в опалу у вашей достопочтенной госпожи.
Он улыбнулся. Опять-таки, улыбка казалась настоящей.
Вовсе нет, Священная.
Я улыбнулась в ответ, поклонившись после его слов и сделав ответный жест. Некоторые из вариантов почётного обращения ко мне я переваривала лучше, чем другие. Он только что озвучил, пожалуй, самый ненавистный для меня вариант, но теперь я почти привыкла.
Вы бывали здесь прежде, сказал он мгновение спустя.
Я кивнула. Затем осознав, что учитывая, где он живёт, он мог не понять человеческого жеста, я показала «да» на языке жестов видящих.
Мне доводилась такая честь ранее, произнесла я на прекси.
Тогда на вас был ошейник, сказал он.
Я повернула голову, но в его глазах увидела лишь озадаченность и нечто, похожее на искреннее любопытство. Я осознала, что мне нравится этот видящий с голубыми глазами. Я не могла сказать, почему именно.
Да, ответила я. Это сложная история, брат мой.
Я так и предположил.
Как тебя зовут, если можно спросить? Мы встречались здесь ранее, брат?
Он показал отрицательный жест, улыбаясь.
Нет, Высокочтимая, но все, кто живут в Городе, знали о вашем визите. Мы смотрели, как вы ходите по землям. Вы ходили каждый день, часто очень подолгу. Иногда вы ходили ночью.
Он помедлил и улыбнулся ещё шире.
И меня зовут Улай, Высокочтимая.
Я улыбнулась в ответ, признавая его слова взмахом руки.
Прошу, зови меня Элисон. Или Элли.
Да, Выс он рассмеялся и поправился. Элли. И благодарю тебя за эту честь.
И ты правильно помнишь, брат Улай, сказала я, глядя по сторонам, когда мы вошли на поросшую деревьями узкую тропинку вдоль первого из петляющих каналов. Деревья без листвы и цветов выглядели скорее сбившимися в кучу и испуганными под тёмным, чёрным небом, но снег делал всё прекрасным в другой манере.
Я ходила, сказала я. При каждой представившейся возможности. До этого я много времени пробыла в помещении, в основном в пещерах, и я не собиралась тратить впустую время, проведённое в Городе, и не увидеть его очарование. Особенно учитывая то, как многого уже лишал меня ошейник.
И это была весна эээ. Элли.
Да. Тогда была весна, я вздохнула, улыбаясь ему. Здесь весной царил настоящий рай. Все деревья цвели. Все птицы вили гнезда. Я с особенной нежностью вспоминаю тигрят в загонах сзади.
Он испытывал моё ограниченное значение официального прекси, но, похоже, не замечал или не возражал. Я пыталась решить, что ещё сказать, когда он вновь заговорил.
А ограждения у входа королевы в Императорские Сады? спросил он. Ты их помнишь, Высокочтимая Элисон?
Я на мгновение задумалась.
Драконы? Зелёный и синий, с павлинами. И изображения посредников Мудрости и Глупости?
Его улыбка сделалась довольной почти как у ребёнка.
Да, сказал он. Совершенно верно, Высокочтимая, увидев мою улыбку, он добавил: Элли. Это моя работа, если позволишь мне похвастаться.
Ты это сделал? я не скрывала изумления в голосе. Это очень, очень красивая работа, брат. Я под глубоким впечатлением.
Он улыбнулся ещё шире, буквально просияв.
Я вспомнила по своему прошлому пребыванию здесь, как Лао Ху гордились своим Городом. Насколько я могла сказать, эта гордость оправдана. С многочисленными произведениями искусства и чистой организованной красотой ежедневных ритуалов на освещённых тропинках и в залитых солнцем садах, Город напоминал скорее затерянный древний мир, нежели часть современного Пекина.
Теперь, когда я ощущала свет Города и его конструкцию, над землями нависала тишина, которая говорила о глубокой концентрации и неподвижности. И всё же я ощущала в этом счастье. Здесь я впервые увидела детей-видящих, по крайней мере, во плоти. Я наблюдала, как они бегают и гоняются друг за другом на уличных рынках, крича и хохоча.
Насилие, избиения, ошейники, рабство и деградация видящих в руках людей, свидетелем чего я стала в Штатахи даже в Индии, вопреки большому населению видящихпохоже, вообще не существовало в мире Лао Ху, и тем более в их Городе.
Более того, они достаточно сильны, чтобы отразить любую атаку, хоть человека, хоть видящего.
Только Ревик приблизился к тому, чтобы бросить вызов силе Лао Ху, и то в сравнении с китайскими разведчиками его лагерь состоял в основном из недоученных и недисциплинированных отбросов, так и напрашивающихся на драку.
Конечно, их боевая мощь находилась на этапе младенчества. Даже в то время, что я провела с ними, я видела, как это меняется. Ревик воспитывал и тренировал их как солдат. Он также старался увеличить их численностьи освобождая бывших разведчиков из рабских лагерей, и вербуя новых из числа свободных видящих.
Подумав об этом, я вновь поразилась тому, какой наивной я была.
Мне нужно было понимать, что Вой Пай воспримет Ревика и его армию как угрозу.
Может, она даже была права, видя в этом опасность.
В любом случае, мне нужно было понимать, что она воспользуется шансом устранить своих соперников, пока они не «выросли» настолько, что позарились на её возлюбленный Город. Честно говоря, глядя на это с её точки зрения, я даже могла признать, что испытываю какое-то неохотное уважение к её поступку в плане стратегии. В плане этики поступок был плохим, но Вой Пай казалась мне одной из тех, кто защищает своё любой ценой, а этика может катиться к чёрту.
Если уж на то пошло, это в лишний раз убедило меня, что я не готова быть лидером.
Мой спутник опять выдернул меня из своих мыслей.
Высокочтимый Мост голодна? вежливо спросил Улай.
Я взглянула на него. Я подумывала вежливо соврать, затем улыбнулась.
Умираю с голода, сказала я, используя более простую версию прекси. Есть ли шанс, что меня там ждёт пицца, брат Улай?
Он рассмеялся, явно радуясь моей фамильярности.
Это человеческая еда? Американская, да?
Я закатила глаза, слегка улыбнувшись.
Да, брат. Картон и пепел для большинства из вас, знаю. Но в связи с моим примитивным воспитанием я иногда всё равно невольно жажду этого картона. Особенно когда я действительно голодна.
Он снова рассмеялся.
Мы можем найти для тебя куда более приятную еду, Высокочтимая. Прямо сейчас наши шеф-повара работают над тем, что, надеюсь, тебе понравится. Хотя, может быть, это не совсем то, что ты представляешь, говоря о пицце в американском стиле
Я осознала, что с тоской вспоминаю свою любимую пиццерию в Сан-Франциско. Я и не осознавала, что он почувствовал воспоминание, пока он не показал жест признательности.
Это поможет, Высокочтимая, он вновь улыбнулся, смутившись. Элли. Это очень поможет. Наш повар выражает свою признательность за отпечаток.
Я невольно усмехнулась и на ходу сложила руки за спиной.
Мне будет очень интересно увидеть, что он приготовит, брат мой.
Мне тоже, искренне подтвердил он.
Тебе придётся попробовать это вместе со мной, поддразнила я. Убедиться, что это пройдёт проверку.
Его глаза посерьёзнели.
Я всё равно это попробую, Высокочтимый Мост. Чтобы удостовериться, что это безопасно употреблять в пищу перед тем, как рисковать вашей персоной, в его глазах проступило беспокойство. Особенно в эти опасные времена, когда вас несправедливо заклеймили активисты и фанатики.
Я тепло улыбнулась.
Элли, напомнила я ему.
Элли. Да, конечно, Высокочтимая.
Я вскинула бровь, и мы оба рассмеялись.
Я осознала, что скучаю по этомупросто по разговорам с другими видящими.
А может, я просто скучала по разговорам с тем, кто не орал на меня и пытался заставить меня принять решения, где на кону стояли жизни других людей. Я забыла, что не все видящие в мире воспринимали меня как дьявола. Даже если так считала большая часть видящих, живущих на Западе.
Здесь ты в безопасности, Высокочтимая Сестра Элли, сказал Улай, видимо, пытаясь найти компромисс между моим именем и титулом, по которому ему было комфортно обращаться.
Он произнёс это с пылкостью, которая показалась мне трогательной.
Благодарю тебя, брат, ответила я, с уважением склонив ладонь. В настоящий момент я очень ценю такое заверение.
Мы миновали третьи ворота внутри Меридиана.
Я в некоторой степени утратила свои прежние наземные ориентиры, но была вполне уверена, что сейчас мы вошли в место, которое раньше, когда Город был населён людьми, являлось жилой зоной для Императорской семьи. Я узнавала некоторые фасады зданий и, хотя сады опустели от растений, здесь оставались знакомые композиции из камней и несколько предметов искусства, которые достаточно хорошо переносили погоду, чтобы их оставили под открытым небом.
Одной из них была каменная скульптура черепахи с миром под одной лапойеё я помнила.
Вздохнув, я покрепче запахнула пальто на груди. Я постаралась сохранять ясный разум, но почему-то пребывание здесь заставило ярче вспомнить прошлый год. Вспоминая свои ощущения, когда я впервые увидела в этом дворе Ревика, ждавшего меня под деревьями, мне пришлось подавить тихий прилив боли.
Вытолкнув воспоминание из своего света, я взглянула на Улая.
Я собиралась опять вовлечь его в разговор, лишь бы забыть о Ревике, но Улай улыбнулся и жестом показал на здание слева от нас. Как только мы достигли прохода в стене из белого камня, я увидела здание, омытое жёлтым светом.
Наша госпожа ждёт тебя там, Высокочтимая Сестра Элли, сказал Улай.
Кивнув, я сделала вдох и медленно выдохнула.
Затем, стиснув челюсти, я шагнула на каменную дорожку, которая вела к ближайшей раздвижной двери из дерева. Я проследовала за ладонью Улая, показывающей на лестницы.
В пространстве за той дверью находился затемнённый трон и коллекция каменных скульптур, включая птиц, рыб, львов, слонов, даже дракона. Долговязые деревья стояли по краям и позади трона, почти доходя до высоких потолков, отделанных деревянной плиткой, которую вручную вырезали и расписали ярко-золотым и красным. Вдоль стен висели гобелены, многоярусные воздушные змеи и светильники.
Сюда, Высокочтимый Мост, сказал Улай, выводя меня из освещённого свечами пространства в более яркую комнату за его пределами.
Мы вышли через круглый проем в тёмном дереве.
Я поморгала от света, когда мы вошли в помещение с высокими потолками, и рефлекторно просканировала.
Мой живой свет мало что говорил мне, но вот физическое зрение сообщило предостаточно. Первое лицо, на которое упал мой взгляд, заставило меня в шоке отпрянуть назад. Я врезалась в Улая, шедшего позади меня, вызвав у высокого видящего всплеск тревоги.
Я едва это заметила.
Я не могла отвести взгляда от видящего, стоявшего на коленях в противоположной части комнаты.
Этим видящим был Врег.
Глава 47Расплата
Врег уставился на меня с таким же удивлением.
Затем выражение его лица превратилось в маску.
Эта маска проецировала столько ненависти, что я отвернулась прежде, чем успела полностью осознать её.
И всё же видеть его здесь стало небольшим шоком, и не только потому, в каком положении я оставила его на самолёте. После всего того времени в Барьере с Ревиком мне казалось, что я знаю егопо-настоящему знаю, а не так, как во время проживания с Повстанцами. В чём-то из-за этого знания он мне нравился больше, в чём-то меньше, но это ощущение близкого знакомства в моём свете дезориентировало.
Спустя секунду я нашла взглядом Вой Пай.
Она сидела на кресле, которое напоминало трон, но при этом было куда менее узорчатым, чем то, что находилось в остатках старой человеческой палаты аудиенций в наружном коридоре. Сиденье Вой Пай размещалось на платформе, приподнятой как минимум на полтора метра над полом. Кресло, выполненное из мягких шёлковых подушек, а также вручную сшитой подушки на сиденье, напоминало китайскую версию дивана.
Я изучала её лицо достаточно долго, чтобы запомнить детали.
Эти странные, жёлтые глаза с вертикальными кошачьими зрачками смотрели на меня так, будто она проводила схожий осмотр. Как и раньше, её гладкие чёрные волосы были убраны в традиционный высокий узел, украшенный гребнями с драгоценными камнями. Две длинные изогнутые пряди волос обрамляли её лицо как чёлка, подчёркивая высокие скулы и как будто указывая на её кроваво-красные губы.
Я обвела взглядом остальную комнату и осознала, что она переполнена почти до отказа.
Я опять вздрогнула, когда увидела Гаренше и Холо, которые стояли не так далеко от меня в одежде касты слуг Города.
Они вдвоём стояли в неглубоком алькове, Гаренше буквально сгорбился из-за своего огромного роста в чём-то вроде небольшой кухонной зоны. Я нахмурилась и отвернулась, осматривая остальную часть комнаты, хотя бы чтобы скрыть реакцию на лице.
Большинство видящих, выстроившихся вдоль стен, относилось к Лао Ху, причём это были их разведчики, судя по чёрным поясам. Я также увидела Касс и Багуэна на лавочке слева от приподнятого дивана-трона Вой Пай. Рядом с ними стояли Джакс и Милаещё два разведчика, работавших на Ревика.
Вместе с Врегом ещё пять видящих стояло на полу, преклонив колени. Я узнала Локи, Рэдди и Ниилу. Только тогда я заметила, что они связаны и в ошейниках. Гаренше, Холо, Джакс и Мила тоже были в ошейниках.
Почувствовав, как напрягается мой подбородок, я посмотрела обратно на Вой Пай.
Я здесь, сказала я, отбросив каждое слово своего тщательного подготовленного официального приветствия. Ты хотела, чтобы я пришла лично, ведь так? Вот она, я.
Её красные губы изогнулись в тени улыбки. Она подняла одну нарисованную бровь.
Разве так мы должны приветствовать друг друга, Высокочтимый Мост? спросила она. Вопреки её укоризненному тону я услышала лёгкое ликование удовлетворения в том, как она щёлкнула языком. Сестра, твои слова ранят меня.
Как и эта демонстрация, очевидно, должна ранить меня, сказала я.
Я знала, что она будет лишь наслаждаться моей злостью, но не могла полностью скрыть её в своём свете. Обведя комнату жестом, я старалась не смотреть на Врега, ладонью показывая на его команду от Гаренше и Холо до Джакса и Милы, стоявших возле Касс и Багуэна.
Иначе какой в этом смысл? Обращаться с нашими братьями и сёстрами в такой манере?
Я обращаюсь с ними так, как подобает их статусу.
Какому именно? Статусу рабов Лао Ху?
Тех, чьи жизни принадлежат нашим людям, да.
Скрестив руки на груди, я заставила свой свет отступить и сделаться неподвижным. Здесь я не могла закрываться щитами, так что всё, что мне оставалосьперестать реагировать, держать свой разум спокойным. Я уже знала, что она делает это нарочно, чтобы вывести меня из себя, и это работало. По правде говоря, мне было всё равново всяком случае, в этом отношениино если она будет слишком этим наслаждаться, то, скорее всего, затянет процесс.
Я взглянула на Улая, который оставался рядом со мной.
По его лицу я видела, что тон нашего разговора нервировал его. Я также впервые осознала, какой он высокий. Может, на дюйм выше Ревика.
Вздохнув и с урчанием щёлкнув языком, я посмотрела на Вой Пай и поклонилась так грациозно, как только могла.
Приношу свои извинения, премного уважаемая Вой Пай, лидер Лао Ху, сказала я, поднимая ладонь в вежливой манере. Возможно, мы могли бы начать заново. Мне передали, что ты желаешь поговорить со мной?
Видящая улыбнулась, но это не отразилось в её глазах.
Да, Высокочтимый Мост.
Возможно ли нам продолжить этот разговор наедине? спросила я, чувствуя на себе взгляд Врега, и обвела комнату неопределённым жестом. Едва ли это благоприятная обстановка для цивилизованных переговоров.
Я не соглашусь, Высокочтимый Мост, невозмутимо ответила Вой Пай, улыбаясь. Я предпочитаю вести переговоры открыто. Где заинтересованные стороны способны слышать обсуждение их судьбы.
Вот для чего ты настойчиво приглашала меня сюда? сказала я в ответ, вскинув бровь. Поэтому ты упорствовала, чтобы я приехала лично? Потому что я припоминаю, что в твоём письме ты говорила что-то о принесении извинений твоим посредникам. Мне ненавистно было бы думать, что ты, Вой Пай, была неискренней или двуличной в своём приглашении.
Нет, Высокочтимый Мост. Конечно, имелось в виду не это.
Тогда, возможно, продолжила я ровным тоном, мы могли бы начать здесь. Раз уж ты желаешь озвучить это публично, прошу, поделись со мной теми словами, которые никак нельзя было передать через моих эмиссаров. Затем, добавила я, я бы также хотела услышать твои мысли по поводу просьбы, которую я тебе отправила и всё ещё не получила ответа относительно того, какие условия ты считаешь приемлемыми хотя двое моих друзей уже так давно остаются здесь.
На мгновение я хотела поднять тему вируса, убивающего людей, затем выбросила это из головы. Я позволю ей самой поднять эту тему. Мне от этого никакого преимущества, и вообще, я здесь не за этим.
Всё ещё наблюдая за мной прищуренным взглядом, Вой Пай изменила позу на диване с шёлковыми подушками.
Я чувствовала, что моё терпение на исходе, когда она наклонилась над маленьким столиком и налила себе чашечку чая из глиняного чайника с китайскими драконами. Поставив чайник на ярко расписанный поднос, она откинулась обратно на диван, помедлила, чтобы понюхать чай, затем сделала серию деликатных глоточков.
Я прикусила губу, но не шевелилась.
Я лишь хотела сначала извиниться, Наисвятейшая Сестра, сказала лидер Лао Ху, сахарно улыбаясь. Мне бы хотелось, чтобы отношения между нами двоими вновь были душевными. Мне хотелось этого так сильно, что я рискнула вызвать твоё неудовольствие из-за отсутствия ответа с моей стороны.
Весьма несовершенный подход, кисло ответила я.
Возможно. И всё же мои сомнения бескрайне искренни.
В этом я не сомневаюсь. Ты готова поговорить о деле, уважаемая Вой Пай?
Я ещё не извинилась, Возлюбленная Посредница.
Я отмахнулась от её слов, изо всех сил стараясь сохранить свои жесты вежливыми и опять прикусив губу.
Будь любезна, избавь меня от церемонности пустых слов, Почётнейшая Вой Пай, сказала я. Ответ на мой запросэто всё, чего я требую от тебя, если ты хочешь сохранить дружелюбие между нами. А пока эти вопросы не решены, любые извинения, какими бы изящными они ни были, для меня не имеют цены.
Она откинулась на спинку дивана и прикурила hiriодну из тех китайских сигарет в чёрной обёртке, которые она курила, когда я оставалась здесь. Я наблюдала, как она пристраивает кончик hiri в мундштук, похожий на настоящую слоновую кость.
Возможно, ты сумеешь напомнить мне точную суть твоего запроса? сказала она, выпуская облачко тёмного дыма. Признаюсь, детали того послания ускользнули от меня, улыбнувшись, она добавила:Моё внимание в тот день было полностью сосредоточено на сложностях, которые мы испытали, отражая очередную атаку этих «Повстанцев», к которым ты внезапно стала питать такую привязанность. Тех самых Повстанцев, которые, по твоим продолжительным заверениям, не являются угрозой для Лао Ху.
Я взглянула на Врега прежде, чем успела остановить себя.
Позволив своему взгляду скользнуть по его телу, я осознала, что он одет в полный комплект брони, а две кобуры, имевшиеся при нем, пустовали. Его длинные волосы были завязаны сзади, а на ногах он носил ботинки с шипами для скалолазания.
Видящие, находившиеся с ним, были одеты схожим образом, без верхних бронированных курток, которые я помнила, но явно недавно разоружённые и одетые для военной операции. Я невольно подумала, что только Врег будет достаточно безумен, чтобы вскарабкаться по стенам Запретного Городаособенно по новым, которые составляли в высоту больше тридцати метров.
Всё ещё избегая взгляда Врега, я посмотрела обратно на Вой Пай.
Ты бы назвала их представляющими опасность, произнесла я, позволяя лёгкому презрению просочиться в мой голос, за то, что любая из нас сделала бы в их положении? За попытки освободить их братьев и сестёр из нелегального «владения», которое ты самопровозгласила?
Я взглянула на Касс, которая слегка улыбнулась мне. Она тоже выглядела сердитой. Как и Багуэн, который почему-то сразу начал нравиться мне больше.
Голос Вой Пай заставил меня отвлечься от их лиц.
В этом нет ничего нелегального, её тон изменился, и в этот раз я услышала открытое предостережение, которое походило на настоящую злость. Более того, я бы посоветовала тебе быть осторожнее, Высокочтимый Мост. Мы чтим тебя, но ты всё равно гостья в моем доме