Ты много где побывал? спросил мальчишка через некоторое время.
Да бывал кое-где.
А кенавров видел где-нибудь?
Каких таких кенавров?
Неужели не знаешь? Это такие магические создания. Сверху люди. Ну, до пупка. А нижедраконы. Живут вроде в лесах на севере. Когда их встречаешь, они загадывают тебе три загадки, а тому, кто все три отгадает, дают золотой. Я подумал, вдруг ты кенавров встречал. Ты бы мне все загадки рассказал, чтобы я в случае чего мог на них ответить.
Видишь как, не встречал я кенавров. Но даже если бы и виделне помогло бы это. Думаю, у них на каждого человека припасены свои загадки. Те, на которые им важнее всего найти ответ.
Ну, не думаю, пожал плечами мальчишка. Это же тогда сколько загадок надо в голове держать. Ну да все равно ты их не встречал, если не врешь, конечно.
Крепость Мих увидел издалека. Построена она была не из камня, а из цельных, похожих на бетон, блоков в человеческий рост. Высокая, с узкими окнами-бойницами, железными воротами и рухнувшим мостом, крепость стояла около рва, когда-то заполненного водой, а теперь высохшего и почти до краев засыпанного вездесущим песком.
Один из углов крепости был покрыт копотью и сильно обвалилсякогда-то давно здесь случился пожар. В остальных трех стояли высокие круглые башни.
Крепость показалась знакомой, будто виденной когда-то на старых черно-белых фотографиях, своей в доску, но додумать эту мысль Мих не успел. Так как увидел перед собой танк. Громоздкий, уродливый танк Первой мировой. Будто попавший сюда из музея Яд ле-Ширьон в долине Аялон в Израиле. Выкрашенный в маскировочный желто-коричневый цвет, с кайзеровским черным крестом на корпусе.
Бред. Не может такого быть. Мих ущипнул себя за руку. Боль была вполне настоящая. Лекарь торопливо подошел к неожиданной находке, положил ладонь на теплую броню. От танка пахло ржавым железом. Гусеницы наполовину зарылись в песок. Одна была порвана в нескольких местах. Башенная малокалиберная пушка покосилась на бок. Люк наверху был открыт.
Невдалеке стояли три таких же чудовища. Один из танков был цел. У двух других бока были разодраны снарядами.
У Миха закружилась голова. Как военная техника попала в этот мир? И крепость тоже? Теперь он был в этом уверен. Блоки, которые он принял за бетонные, несомненно, бетонными и были. И стоять этот форт должен был где-нибудь в Германии, а не здесь, рядом с поселком Регнауш. В мире, где только-только появились первые чугунные пушки, и в бой ходили с пиками и саблями.
Здорово, правда! мальчишка-проводник, довольный произведенным эффектом, крутился рядом, подпрыгивая, шмыгал носом. Хочешь залезть внутрь? Жмуриков там нету. Давно уже достали.
Мих очнулся, с сомнением посмотрел на узкий люк и стал протискиваться в кабину. В танке было тесно и душно. Пол и сиденья густо засыпал песок.
Лекарь опустился на водительское место, взялся за рычаг управления. Эта машина была сделана почти за сто лет до его рождения и все равно была ближе и роднее любой местной повозки или кареты.
Танк, пожаловался Мих машине, глядя в прорезь в броне на бесконечную пустыню, знаешь, как мне здесь опостылело. Я домой хочу.
И вытер глаза ладонью.
Танк промолчал. Наверное, ему тоже было неуютно в этом мире. Наверное, он хотел обратно, на поле боя, с которого невидимая непонятная сила смахнула и его, и его собратьев вместе с испуганными людьми, рвом и крепостью. Но у машин стальные нервы. Да и прослезиться они не могут себе позволитьбоятся покрыться ржавчиной.
Мих сидел на неудобном низком сидении, сгорбившись, зажав ладони между коленями. Если целое поле боя провалилось каким-то образом в средневеково-магическое государство Ашраб, может быть, и он, Мих, сможет попасть обратно в Питер. Надо только найти воронку, туннель или портал. И тогда
Полжизни, пообещал Мих, полжизни отдаю, если еще раз смогу пройти по Невскому.
Миху показалось, что он уже вдыхает влажный, пропитанный выхлопными газами воздух. Полжизни за то, чтобы снова прижать к себе Светку, обнять маму, хлопнуть по плечу Димона, половить покемонов на смартфоне. Только пока нельзя расслабляться, нельзя об этом даже думать. Иначе пропадешь, иначе тебя растопчут, раздавят, сотрут в порошок
Мих вдруг почувствовал, что в танке стало невыносимо жарко: наступившее утро раскалило стальную броню.
Эй, как ты там? прокричал мальчишка снаружи. Тут еще много чего можно увидеть.
Мих выбрался через люк, спрыгнул на песок.
Как это все сюда попало, ты знаешь? спросил требовательно.
Этого всего ничего раньше не было. А потом вдруг возникло прямо из воздуха. Дед мой еще пацаном был, таким как я. Земля тогда тряслась. И небо было красным даже ночью. Грохот стоял больше недели. Потом тихо стало. Но наши из поселка туда долго идти боялись. А потом пошли потихоньку, с оглядкой. Мой дед тоже, даром что маленький. Много интересных штуковин насобирали. Говорят, эти фургоны способны сами двигаться. Когда все это только случилось, кое-кто из смельчаков, кто внутрь залез, смогли их заставить на месте крутиться и вперед ползти. Только шумели они страшно и пердели черным дымом почище драконов. К нам даже ученые из столицы приезжали, чудо такое изучать. Пытались один такой фургон забрать с собой, но не смоглитяжелый он больно. А теперь эти повозки больше не движутся. Волшебная сила из них ушла. И теперь уже навсегда. Смотри, что еще покажу. Вон там.
Там, куда показывал мальчишка, лежал, зарывшись носом в песок, самолет-биплан с полотняными крыльями. Материал почти не пострадал, только в некоторых местах виднелись дыры от пуль. Сломанные лопасти пропеллера лежали рядом.
Видишь какой! На стрекозу похож. Как ты думаешь, он тоже летал?
Пацаненок шустро забрался в кабину, уселся в кресло, пристегнул ремни. Ухватился за штурвал, лихо крутанул. Помахал Миху рукой.
Летчик, покачал головой лекарь. Летун-пустынник. Летал, конечно. А как же иначе. А потом его из пушки сбили. Или из винтовки в мотор попали.
Винтовки? переспросил мальчишка.
Не бери в голову, отмахнулся Мих. Подумал и добавил:Только и не думай даже мастерить крылья и сигать с ними с башни. Разобьешься. Я предупреждал.
Мальчишка выбрался из кабины, спустился, сообщил:
Теперь идем в башню. Будем сверху на землю смотреть. Небось, ты так высоко никогда в жизни не поднимался.
Мих только хмыкнул.
В самой крепости было темно и душно. По узкой крутой лестнице мальчишка провел Миха на самый верх: плоскую серую крышу, огороженную стеной в пол человеческого роста.
Перед тем как сделать последний шаг, Мих остановился. Прямо перед ним лежал скелет в полуистлевшей синей форме и рассохшихся башмаках. Гладко отполированный череп, равнодушно глядящие провалы глазниц, длинные желтые зубы в неприятном оскале. Мих осторожно, стараясь не задеть, обошел скелет. Из-под ног метнулась крупная коричневая ящерица.
Мальчишка подул через плечо.
Тут надо поосторожнее. Духи тех, кто здесь погиб, возвращаются иногда. Особенно по ночам. Тогда в поселке слышны крики и грохот. Странная была у них война, пусть с ними и остается. Так старики говорят.
Но Мих его уже не слушал. Он озадаченно разглядывал надпись на противоположной стене.
«Выполни свое предназначение!»знакомая фраза была аккуратно выведена мелом и заканчивалась жирным восклицательным знаком.
Совершу, сообщил Мих фразе. Как только разберусь, что ты от меня хочешь и почему за мной ходишь. И русский откуда знаешь, Штирлиц доморощенный.
Мальчишка сморщился, послюнил пальцы, попытался стереть белые буквы.
Ходят тут всякие, хулиганят. Увижу, ктопожалуюсь Па. Он с ним разберется.
Мих наступил на что-то твердое. Нагнулся и поднял винтовочный патрон.
Ух ты! мальчишка протянул тощую лапку. Это же дуля. Целая. Чур я нашел! Целаяэто редкость. Если ее в очаг кинуть, знаешь, как бабахнет! Только Ма потом голову оторвут. Давай, ты еще поищи, везучий какой!
Патрон, винтовочный, поправил Мих.
Мальчишка не обратил на его замечание никакого внимания.
Мих и вправду оказался везучим. Через какое-то время в ладони пацана было зажато уже пять дулей, а сам он преданно кружил вокруг лекаря, как щенок, повизгивая от счастья.
Мих и сам разохотился, прошелся по всей крыше, прощупал каждый уголок и достал из углубления в плите, присыпанном мусором, полевой бинокль с одной треснувшей линзой. Осторожно протер находку уголком рубашки, поднес к глазам. Все как надо: далекий танк сразу оказался на расстоянии протянутой руки. Мих подозвал пацана, дал ему посмотреть в окуляры.
Это я тоже нашел! заверещал мальчишка. Это тоже мое! Моя стеклоглазка. Ведь я тебя сюда привел!
Мих даже спорить не стал, молча отвесил пацаненку полновесного щелбана.
Но мальчишка и так сообразил, что зарвался. Что против высокого мужика с крепкими руками шансов у него никаких. Но и не очень-то расстроился, с удвоенной энергией заскакал вокруг, предвкушая, как удивятся все в поселке. Даже угостил Миха взятыми в дорогу финиками.
Мих отошел к углу стеныпо нужде. Прежде чем развязать тесемки на штанах, внимательно вгляделся в кучу нанесенного желтого песка вперемежку с пустынными колючками. И забыл, зачем он сюда шел. Из кучи торчала кобура: потрескавшаяся, запыленная, коричневой кожи. От пистолета или револьвера. А вдруг не пустая? Мих воровато оглянулся, наклонился, вытащил находку, открыл. Так и есть. Револьвер системы «Смит энд Вессон». Название было аккуратно выгравировано на металлической части рукоятки. Мих откинул барабан, высыпал содержимое на ладонь. Стреляных гильз не было. Пять латунных патронов с черными свинцовыми головками желтели в руке. Подарок. Подарок из прошлого. Теперь осторожно, чтобы не увидел мальчишка, убрать револьвер обратно в кобуру и повесить на пояс. Уж эту находку Мих никому не покажет.
Возвращались усталые, по самой жаре. Мих повесил находку на шею на хорошо сохранившийся кожаный ремень.
Мальчишка перекладывал патроны-дули из ладони в ладонь и пытался считать. Получалось плохо, так как из всех цифр он не путался только в единице.
Одна, и еще одна, и еще одна тяжело пыхтел он над сложной задачей.
Пять, подсказывал Мих. Пять.
Мальчишка соглашался и начинал считать заново.
По возвращении в поселок Мих повалился в тени на скамейкуотдыхать. А мальчишка, наоборот, развил бурную деятельность. Всех обегал, всем сообщил о загадочной находке, всех предупредил, что без него ну никак не обошлось. Взрослые и дети подходили к Миху, уважительно брали в руки стеклоглазку, смотрели вдаль, удивлялись. Жалели, что не оказались такими внимательными, что давно не ходили в Крепость, посчитав, что все ценное оттуда уже унесли.
Я тебе за нее три серебряных таллена дам. Ну хорошо, пять. Ты посмотри, стекляшка-то битая, подошел к Миху с предложением Лабус.
Извини, отказался Мих. Эта вещица мне дорога как память.
Вечером в таверне Мих поужинал в одиночестве. Дочка хозяйки, ни дать ни взять носатая вобла, принесла ему постной похлебки, кусок хлеба и кружку местной самогонки.
Из саксаула они ее гонят, что ли, подумал Мих, недоверчиво пробуя вонючую, мутную жидкость.
Пришла хозяйка, села рядом, завела разговор.
Ты вправду лекарь, Мих?
Да, вправду. Кто-то хворый тут у вас?
Нет, просто так спросила. Лекаря нет у нас в Регнауше. Хорошо бы ты остался. Не бедствовал бы. Остепенился. Женился. Хоть на дочке моей, Мольке. Первая красавица в поселке. За кого попало не отдам.
При мысли о красавицах Регнауша Мих развеселился, попросил еще самогонки, хлопнул Мольку по жесткому заду, глянул на женщин в бинокль.
Не могу я остаться, доверительно сообщил он хозяйке. Мне домой надо.
Ну и где дом-то твой?
Если бы я знал
Глава 4
Глава четвертая
Дорогой мой, на чем держится Мир?
Мой дорогой, Мир держится на Заклятиях Первого Данника.
Из разговора двух умных магов
Ивка
На рассвете Ивка присела отдохнуть под кустами бузинника у мелкой, весело журчащей вокруг мокрых валунов речушки. Всю ночь она без остановки прошагала на юг, стараясь оставить столицу как можно дальше позади себя. Темнота ей не мешалаот Ма Оницы досталось Ивке в наследство ценное свойство хорошо видеть в темноте. Оберег давно перестал жечь, но Ивка упорно шла вперед, пока, наконец, совершенно не выбилась из сил. Она была уверена, что и поиски ее таинственным незнакомцем, о котором рассказал главный маг, и горячий амулетэто все из-за золотых монет, которые теперь, после продажи трех чеканок, лежали кругляш к кругляшу у нее в кошельке. Ну что, скажите на милость, в мире дороже и нужнее денег? Но Ивку голыми руками не возьмешь!
«Рот не разевай, людям не верь, рассчитывай только на себя и вообще не будь дурой, а то съедят и не подавятся», девушка хорошо запомнила наставления, данные ей перед дорогой Ма Улликой.
Ивка и собиралась рассчитывать только на себя и вернуться домой посмотревшей мир, живой и с деньгами.
Девушка напилась ледяной воды, развязала котомку, достала сладкую медовую булку. Булка и несколько яблок остались после вчерашнего завтрака в гостинице, запасливая Данница унесла их с собой. Она бы и масло захватила, и сметану, но не во что было сложить.
Смешные они там все-таки, в столице. Кормили ее, неизвестно зачем, икрой подземной рыбы. Ивка бы с гораздо большим удовольствием съела вареного мяса с огурцом и хлебом. Мясо и в хорошие годы не часто появлялось у них в семье на столе, а уж в последние и вовсе исчезло. Ивка представила себе мозговую косточку в миске густой гороховой похлебки и мечтательно вздохнула.
Девушка сидела, зарывшись ступнями в прохладный песок, и ждала. Ближе к полудню, когда солнце стояло почти в зените, послышался скрип колес. Хромой дракон с тусклой, а то и вовсе опавшей в некоторых местах чешуей, уныло тянул повозку с рассохшимися рессорами. В повозке сидели две лисобоицы: узкие морды, полуоткрытые пасти с острыми зубами, черные бусинки глаз, красные косынки на лбу, узлом завязанные на затылке.
Та, что правила драконом, натянула поводья густо покрытой шерстью рукой с обломанными когтями, спросила лающим низким голосом: «Куда путь держишь, девушка? Подвезти?»
Ивка поднялась, одернула юбку: «Ищу караван, который пойдет в Маковую Долину».
Лисобоица в задумчивости поправила косынку: «Мы с матерью возвращаемся в поселок. Но завтра кто-нибудь из наших обязательно будет проезжать мимо Южного Перекрестья, где сходятся большие дороги. Там ты должна найти то, что ищешь. Переночуешь в поселке? Я с тебя медную монетку возьму за это. Надеюсь, они у тебя есть».
Есть немного. Спасибо. Переночую.
Лисобоица протянула широкую ладонь, помогла Ивке забраться в повозку. Дракон, недовольно всхрюкнув, напустил лужу и похромал дальше.
Поселок лисобоев был совсем незаметен с дороги. Здесь не любили посторонних глаз. Норы были тщательно прикрыты еловым лапником, костровища присыпаны пожухлой листвой, драконы отведены глубже в лес. Если присмотреться, то можно было заметить темные тряпки, развешенные на натянутых между стволами веревках.
Из ближайшей норы горохом высыпали рыжие лисята, облепили привезшую Ивку лисобоицу. Та прилегла на траву, открывая покрытые редкой светлой шерстью живот и грудь. Пятеро лисят жадно зачмокали, заурчали. Только подрагивали от нетерпения тонкие хвосты.
Ишь, приваживает человечков, рыкнул кто-то невидимый. А все потому, что удавится за копейку. А у самой полный мешок серебра в лесу припрятан.
Не лайся, Барен, лениво отвечала лисобоица, поглаживая щенячьи спины. Нечего чужое добро считать.
Ивку накормили запеченной на углях зайчатиной, напоили клюквенным отваром.
Мы все больше сырое едим, объяснила старшая лисобоица, но и жареным не брезгуем. Особенно старики вроде меня. Зубы-то уже не те. А вот хлеба, извини, у нас нет. Не употребляем.
Вечером лисобои долго сидели у костра, дымили трубками с вонючим крепким табаком, грызли кости пойманной днем косули, лакали из плоских чарок крепкое вино. Один из них так напился, что подпалил хвост. Но потушили вовремя, сильно обжечься он не успел.
Лисята, тонко тявкая, носились за спиной. Старый слепой лисобой с седой мордой и стертыми зубами взял Ивку за руку потемневшими пальцами. Острый коготь оцарапал ладонь.
Что-то с тобой не так, прошамкал-просвистел. Что-то сильно с тобой не так.